Аѳанасій. Воля ваша, сударь! Прикажете,—буду молчать! Я только къ тому, что дѣйствительно яблоки крадутъ... словъ нѣтъ! А только чтобы, значитъ, какъ нибудь я польстился,—сохрани Богъ, да разорви меня на этомъ мѣстѣ, отсохни мои руки, ноги, лопни глаза...
Яковъ Ивановичъ. Ахъ, эѳіопъ, эѳіопъ! Такъ ты думаешь, что караульный-то и долженъ воровать? Да знаешь ли, зачѣмъ я тебя нанялъ? Чтобы ты мое добро отъ воровъ хранилъ, оберегалъ, о-бе-ре-галъ, понимаешь?
Аѳанасій. Такъ точно-съ!
Яковъ Ивановичъ. А ты что дѣлаешь?
Аѳанасій (оглядываясь). Что изволите, сударь? Я-съ ничего...
Яковъ Ивановичъ. То-то, что «ничего!» Ты спишь, какъ сурокъ, съ утра до ночи! Вѣчно спящимъ тебя вижу! То на сѣновалѣ, то въ людской, то въ саду,
а вчера вышелъ къ рѣкѣ, вижу въ лодкѣ лежитъ мой голубчикъ, ноги за бортомъ и ручки, какъ младенецъ, сложилъ! Пошелъ вонъ!
Аѳанасій. Чего изволите!
Яковъ Ивановичъ. Пошелъ вонъ! (Аѳанасій хочетъ уйти.) Стой, эѳіопъ! Вотъ тебѣ мое послѣд
нее, распослѣднее слово: если ты мнѣ въ эти три дня не изловишь вора,—расчетъ и убирайся къ чорту! Понялъ? Къ чорту!
Аѳанасій. Такъ точно!
Яковъ Ивановичъ. Шабашъ! Довольно потачки! Что, въ самомъ дѣлѣ! Этакъ весь домъ по бревнышку растаскаютъ, да и меня самого во снѣ унесутъ! Довольно! Довольно, чортъ возьми! При первой...
2) НИНА.
Нина (выходя на крыльцо, поетъ). Рыцарь вскочилъ на коня, Дѣва стояла съ мольбою,