ПРОТИВОРѢЧІЯ ,МІРА ИСКУССТВА‘
Всеволодъ Дмитріевъ
ПОСТОРОННЯЯ стихія, ворвавшаяся въ художественную жизнь, казалось, должна была заглушить, нарушить, даже пріостановить ея естественное теченіе. Но этого не случилось, — жизнь искус
ства течетъ и течетъ стремительно... Болѣе того: можетъ быть, лучше было бы, если бы она пріостановилась. Я говорю такъ, потому что сейчасъ несомнѣнно одно — крайняя неестественность положенія русскаго искусства. Въ немъ нѣтъ, и не можетъ быть при данныхъ обстоятельствахъ, послѣдовательной, постепенной замѣны стараго молодымъ. Условія сегодняшней жизни мѣшаютъ появленію невѣдомаго еще, на
сыщеннаго новыми чувствами, шумнаго и сильнаго своимъ множествомъ молодого художественнаго поколѣнія, а между тѣмъ старое съ непреодолимой силой отдѣ
ляется отъ насъ все глубже и глубже въ прошлое. И вотъ такая минутная заминка, этотъ незначительный пустой промежутокъ между отступленіемъ одного поколѣнія и выступленіемъ къ жизни новаго, столь недолгое и столь естественное междуцарствіе при естественномъ ходѣ вещей, теперь грозитъ разрастись въ цѣлый періодъ, опре
дѣляемый годами, періодъ пустой, т. е. время творческаго безплодія. И конечно,
такъ естественно, можетъ быть даже — обязательно, бояться этой ,пустоты‘, этого смутнаго времени ,не во время‘ отечественнаго художества. Сильное своей сплоченностью, богатое надеждами искусство — развѣ сейчасъ не явило бы намъ насущную поддержку и отдохновеніе? Болѣе того, сейчасъ кажется почти преступ
нымъ расчленять искусство на отдѣльные и враждебные лагери; наоборотъ, хочется выискивать иное, хочется въ нашемъ сегодняшнемъ творчествѣ выбирать черты сближающія, гармонизующія...
Искренне сознаюсь, что это чувство для меня ново, — такъ обычно было другое отношеніе. Мы вѣдь привыкли воспринимать жизнь искусства, какъ борьбу смертельно-враждующихъ сторонъ, гдѣ необходимѣйшимъ условіемъ жизни однихъ явля
лась гибель другихъ! Но теперь, когда нужнымъ и спасительнымъ представляется совсѣмъ иное, а именно — напряженная, во что бы то ни стало напряженная, и сильная своей согласностью и своей вѣрой въ себя жизнь русскаго искусства, теперь мы съ новой и странно-неожиданной стороны должны были подойти и понять дѣла недавняго прошлаго.
,Міръ Искусства‘... Давно ли намъ казалось своевременнымъ, нужнымъ и справедливымъ настаивать на приближающемся, если уже не наступающемъ, концѣ названнаго теченія, ибо черезъ это — такъ намъ думалось — расчищался путь, становилось
Всеволодъ Дмитріевъ
ПОСТОРОННЯЯ стихія, ворвавшаяся въ художественную жизнь, казалось, должна была заглушить, нарушить, даже пріостановить ея естественное теченіе. Но этого не случилось, — жизнь искус
ства течетъ и течетъ стремительно... Болѣе того: можетъ быть, лучше было бы, если бы она пріостановилась. Я говорю такъ, потому что сейчасъ несомнѣнно одно — крайняя неестественность положенія русскаго искусства. Въ немъ нѣтъ, и не можетъ быть при данныхъ обстоятельствахъ, послѣдовательной, постепенной замѣны стараго молодымъ. Условія сегодняшней жизни мѣшаютъ появленію невѣдомаго еще, на
сыщеннаго новыми чувствами, шумнаго и сильнаго своимъ множествомъ молодого художественнаго поколѣнія, а между тѣмъ старое съ непреодолимой силой отдѣ
ляется отъ насъ все глубже и глубже въ прошлое. И вотъ такая минутная заминка, этотъ незначительный пустой промежутокъ между отступленіемъ одного поколѣнія и выступленіемъ къ жизни новаго, столь недолгое и столь естественное междуцарствіе при естественномъ ходѣ вещей, теперь грозитъ разрастись въ цѣлый періодъ, опре
дѣляемый годами, періодъ пустой, т. е. время творческаго безплодія. И конечно,
такъ естественно, можетъ быть даже — обязательно, бояться этой ,пустоты‘, этого смутнаго времени ,не во время‘ отечественнаго художества. Сильное своей сплоченностью, богатое надеждами искусство — развѣ сейчасъ не явило бы намъ насущную поддержку и отдохновеніе? Болѣе того, сейчасъ кажется почти преступ
нымъ расчленять искусство на отдѣльные и враждебные лагери; наоборотъ, хочется выискивать иное, хочется въ нашемъ сегодняшнемъ творчествѣ выбирать черты сближающія, гармонизующія...
Искренне сознаюсь, что это чувство для меня ново, — такъ обычно было другое отношеніе. Мы вѣдь привыкли воспринимать жизнь искусства, какъ борьбу смертельно-враждующихъ сторонъ, гдѣ необходимѣйшимъ условіемъ жизни однихъ явля
лась гибель другихъ! Но теперь, когда нужнымъ и спасительнымъ представляется совсѣмъ иное, а именно — напряженная, во что бы то ни стало напряженная, и сильная своей согласностью и своей вѣрой въ себя жизнь русскаго искусства, теперь мы съ новой и странно-неожиданной стороны должны были подойти и понять дѣла недавняго прошлаго.
,Міръ Искусства‘... Давно ли намъ казалось своевременнымъ, нужнымъ и справедливымъ настаивать на приближающемся, если уже не наступающемъ, концѣ названнаго теченія, ибо черезъ это — такъ намъ думалось — расчищался путь, становилось