П. А. ѲЕДОТОВЪ
Всеволодъ Дмитріевъ
Наша задача
ПЕЧАЛЬНАЯ линія судьбы Ѳедотова протянулась далеко въ будущее... до нашихъ дней. Менѣе всего мы думаемъ сейчасъ о новыхъ тріумфальныхъ аркахъ для этого мастера, наоборотъ — удастся ли сохранить всѣ его старые, узаконенные временемъ, лавры? Когда теперь вглядываешься въ созданія Ѳедотова, то силишься подавить настойчивую тревогу: да кто же этотъ ху
дожникъ, не ошибка ли исторіи, не реликвія ли, которую мы
чтимъ по привычкѣ и подражая отцамъ?.. Насъ упорно и надоѣдливо уговаривали цѣнить Ѳедотова за его историческую роль ,предтечи‘. Намъ твердили, что именно здѣсь — вѣчная заслуга Ѳедотова передъ роднымъ искусствомъ. Но тогда пусть намъ укажутъ хотя бы у Крамского, или у Перова, или у Рѣпина — въ этихъ началѣ, воплощеніи и заключеніи ,передвижничества‘ — явственный отзвукъ ѳедотовскихъ достиженій, опредѣленный слѣдъ того, что ѳедотовское вдохновеніе было вѣщимъ для данныхъ новыхъ дарованій. Кромѣ того, сейчасъ невозможно вѣрить, что Ѳедотовъ открылъ глаза и обществу и художникамъ на невѣдомую до того область — современную жизнь. Однако, — возразятъ мнѢ, — почему же обществен
ный восторгъ вызвалъ нс Тропининъ и нс Венеціановъ, а Ѳедотовъ? Это вполнѣ объяснимо. Въ отечественный, уже существовавшій, жанръ Ѳедотовъ первый ввелъ анекдотъ, если, впрочемъ, не считать Брюллова съ его tableaux de genre, вродѣ ,Сна бабушки и внучки‘, которыя несомнѣнно также чрезвычайно нравились публикѣ (но только, какъ взятыя не изъ жизни нашего средняго сословія, онѣ не могли такъ обрадовать всю массу русскихъ зрителей, какъ обрадовали ее ,Утро чинов
ника‘ и ,Сватовство маіора‘). Однако я думаю — всякій согласится, что успѣхъ мастера у современниковъ отнюдь не безусловное доказательство его художественной цѣн
ности и исторической значительности, тѣмъ болѣе, что въ данномъ случаѣ успѣхъ былъ вызванъ ,анекдотизмомъ‘ ѳедотовскихъ картинъ, т. е. стороной хотя не наиболѣе дурной, но для современнаго намъ вкуса — наименѣе важной.
Итакъ, если общераспространенныя мнѣнія объ историческомъ значеніи Ѳедотова къ сегодняшнему дню совершенно вывѣтрились, стали пустымъ мѣстомъ, то чѣмъ мы ихъ замѣнимъ? До сихъ поръ какъ разъ эти сужденія были непреложны, а толкованія ѳедотовскаго мастерства, оцѣнка его художественнаго облика безпрестанно мѣнялись, какъ частность, какъ нѣчто второстепенное. Но теперь... Теперь,
Всеволодъ Дмитріевъ
Наша задача
ПЕЧАЛЬНАЯ линія судьбы Ѳедотова протянулась далеко въ будущее... до нашихъ дней. Менѣе всего мы думаемъ сейчасъ о новыхъ тріумфальныхъ аркахъ для этого мастера, наоборотъ — удастся ли сохранить всѣ его старые, узаконенные временемъ, лавры? Когда теперь вглядываешься въ созданія Ѳедотова, то силишься подавить настойчивую тревогу: да кто же этотъ ху
дожникъ, не ошибка ли исторіи, не реликвія ли, которую мы
чтимъ по привычкѣ и подражая отцамъ?.. Насъ упорно и надоѣдливо уговаривали цѣнить Ѳедотова за его историческую роль ,предтечи‘. Намъ твердили, что именно здѣсь — вѣчная заслуга Ѳедотова передъ роднымъ искусствомъ. Но тогда пусть намъ укажутъ хотя бы у Крамского, или у Перова, или у Рѣпина — въ этихъ началѣ, воплощеніи и заключеніи ,передвижничества‘ — явственный отзвукъ ѳедотовскихъ достиженій, опредѣленный слѣдъ того, что ѳедотовское вдохновеніе было вѣщимъ для данныхъ новыхъ дарованій. Кромѣ того, сейчасъ невозможно вѣрить, что Ѳедотовъ открылъ глаза и обществу и художникамъ на невѣдомую до того область — современную жизнь. Однако, — возразятъ мнѢ, — почему же обществен
ный восторгъ вызвалъ нс Тропининъ и нс Венеціановъ, а Ѳедотовъ? Это вполнѣ объяснимо. Въ отечественный, уже существовавшій, жанръ Ѳедотовъ первый ввелъ анекдотъ, если, впрочемъ, не считать Брюллова съ его tableaux de genre, вродѣ ,Сна бабушки и внучки‘, которыя несомнѣнно также чрезвычайно нравились публикѣ (но только, какъ взятыя не изъ жизни нашего средняго сословія, онѣ не могли такъ обрадовать всю массу русскихъ зрителей, какъ обрадовали ее ,Утро чинов
ника‘ и ,Сватовство маіора‘). Однако я думаю — всякій согласится, что успѣхъ мастера у современниковъ отнюдь не безусловное доказательство его художественной цѣн
ности и исторической значительности, тѣмъ болѣе, что въ данномъ случаѣ успѣхъ былъ вызванъ ,анекдотизмомъ‘ ѳедотовскихъ картинъ, т. е. стороной хотя не наиболѣе дурной, но для современнаго намъ вкуса — наименѣе важной.
Итакъ, если общераспространенныя мнѣнія объ историческомъ значеніи Ѳедотова къ сегодняшнему дню совершенно вывѣтрились, стали пустымъ мѣстомъ, то чѣмъ мы ихъ замѣнимъ? До сихъ поръ какъ разъ эти сужденія были непреложны, а толкованія ѳедотовскаго мастерства, оцѣнка его художественнаго облика безпрестанно мѣнялись, какъ частность, какъ нѣчто второстепенное. Но теперь... Теперь,