НЕУКЛЮЖІЕ УЧЕНИКИ
нҌсколькихъ русскихъ картинъ изъ собранія
В. Б. Xвощинскаго)
Всеволодъ Дмитріевъ
Часто мы можемъ вычитать мнѣніе, притомъ преподносимое, какъ нѣчто твердо установленное, что научно, т. е. безпристрастно и достаточно обоснованно, можно изслѣдовать событія и вещи, отдаленныя отъ насъ не менѣе, чѣмъ на одно или два столѣтія. Можетъ быть, въ иныхъ научныхъ дисциплинахъ дѣло такъ и обстоитъ, но въ русской исторіи художествъ мы наблюдаемъ какъ разъ обратное. Древне-русское творчество, отодвинутое отъ насъ далеко за требуемую ученостью черту, еще недавно было предметомъ такого общественнаго увлеченія, такой ,моды‘, стало ареной, такой благодарной для вся
кихъ преувеличеній, партійныхъ счетовъ и передержекъ, какой никогда не былъ, да врядъ ли и будетъ — ну, хотя бы футуризмъ.
Пожалуй, къ русскому искусству болѣе справедливо и законно примѣнить противоположную мѣру: чѣмъ ближе къ намъ по времени тотъ или другой періодъ, тѣмъ легче намъ быть объективными и точными, тѣмъ легче ждать дѣйствительно научнаго изслѣдованія. О Васнецовѣ, о Рѣпинѣ, о Суриковѣ, мы, при извѣстномъ трудо
любіи, сможемъ собрать достаточно богатый матеріалъ, чтобы дать обстоятельное и добросовѣстное изслѣдованіе. Но когда мы соберемъ достаточно обильный мате
ріалъ, чтобы можно было со спокойною совѣстью сдѣлать тотъ или другой
выводъ хотя бы объ арзамасской школѣ Ступина, о достоинствахъ и недостаткахъ Дурнова, о мастерствѣ П. Василевскаго? И вотъ, именно по отношенію къ нашимъ болѣе отдаленнымъ предкамъ приходится утверждать, что у насъ есть пока лишь одно право и одна правда — это добросовѣстное описаніе нашихъ непосредственныхъ впечатлѣній.
Въ самомъ дѣлѣ, мы еще слишкомъ мало знаемъ этихъ нашихъ болѣе отдаленныхъ предковъ, чтобы быть справедливыми; мы слишкомъ мало съ ними сжи
лись, чтобы они были нами исчерпывающе поняты и истолкованы; они намъ
странны, они намъ чужды; мы глядимъ на нихъ холодными глазами иностранца, но разсудкомъ понуждаемъ себя полюбить ихъ, прочувствовать въ нихъ нѣкія цѣнности, глазу не видныя, разсудкомъ понуждаемъ себя къ пристрастію, къ преуве
личенію... зачѣмъ? Не единственное ли сейчасъ у насъ, когда наше знаніе
(По поводу
нҌсколькихъ русскихъ картинъ изъ собранія
В. Б. Xвощинскаго)
Всеволодъ Дмитріевъ
Часто мы можемъ вычитать мнѣніе, притомъ преподносимое, какъ нѣчто твердо установленное, что научно, т. е. безпристрастно и достаточно обоснованно, можно изслѣдовать событія и вещи, отдаленныя отъ насъ не менѣе, чѣмъ на одно или два столѣтія. Можетъ быть, въ иныхъ научныхъ дисциплинахъ дѣло такъ и обстоитъ, но въ русской исторіи художествъ мы наблюдаемъ какъ разъ обратное. Древне-русское творчество, отодвинутое отъ насъ далеко за требуемую ученостью черту, еще недавно было предметомъ такого общественнаго увлеченія, такой ,моды‘, стало ареной, такой благодарной для вся
кихъ преувеличеній, партійныхъ счетовъ и передержекъ, какой никогда не былъ, да врядъ ли и будетъ — ну, хотя бы футуризмъ.
Пожалуй, къ русскому искусству болѣе справедливо и законно примѣнить противоположную мѣру: чѣмъ ближе къ намъ по времени тотъ или другой періодъ, тѣмъ легче намъ быть объективными и точными, тѣмъ легче ждать дѣйствительно научнаго изслѣдованія. О Васнецовѣ, о Рѣпинѣ, о Суриковѣ, мы, при извѣстномъ трудо
любіи, сможемъ собрать достаточно богатый матеріалъ, чтобы дать обстоятельное и добросовѣстное изслѣдованіе. Но когда мы соберемъ достаточно обильный мате
ріалъ, чтобы можно было со спокойною совѣстью сдѣлать тотъ или другой
выводъ хотя бы объ арзамасской школѣ Ступина, о достоинствахъ и недостаткахъ Дурнова, о мастерствѣ П. Василевскаго? И вотъ, именно по отношенію къ нашимъ болѣе отдаленнымъ предкамъ приходится утверждать, что у насъ есть пока лишь одно право и одна правда — это добросовѣстное описаніе нашихъ непосредственныхъ впечатлѣній.
Въ самомъ дѣлѣ, мы еще слишкомъ мало знаемъ этихъ нашихъ болѣе отдаленныхъ предковъ, чтобы быть справедливыми; мы слишкомъ мало съ ними сжи
лись, чтобы они были нами исчерпывающе поняты и истолкованы; они намъ
странны, они намъ чужды; мы глядимъ на нихъ холодными глазами иностранца, но разсудкомъ понуждаемъ себя полюбить ихъ, прочувствовать въ нихъ нѣкія цѣнности, глазу не видныя, разсудкомъ понуждаемъ себя къ пристрастію, къ преуве
личенію... зачѣмъ? Не единственное ли сейчасъ у насъ, когда наше знаніе
(По поводу