Говорятъ, что намъ нуженъ миръ во что бы то ни стало, что ради мира можно пожертвовать областями съ русскимъ населеніемъ и дать оттереть себя отъ Тихаго
океана. Но уже самая возможность такого разсужденія ужасна. Стать на эту точку зрѣнія, значитъ допустить, что Россія лишь механически связана въ одно цѣлое, что она— мертвое тѣло, а не нація. Живая нація не можетъ не чув
ствовать боли утраты: она не дастъ оторвать часть своего тѣла безъ сопротивленія. Сама мысль о мирѣ во что бы то и,и стало свидѣтельствуетъ о глубокомъ упадкѣ національнаго чувства.
При такомъ настроеніи приходится считаться не только съ возможностью территоріальныхъ утратъ, но и съ опасностью полнаго расчлененія Россіи.
Главный источникъ опасности не въ финансовыхъ и поенныхъ затрудненіяхъ, а въ полной внутренней неурядицѣ. Ужасъ положенія въ томъ, что одновременно съ внѣшней войной у насъ можетъ вспыхнуть война внутренняя, что первая грозитъ вызвать вторую, ибо, въ концѣ-концовъ, у насъ партійный духъ беретъ верхъ надъ любовью къ ро
динѣ. Идея націи отрицается съ двухъ сторонъ: съ одной стороны мы имѣемъ космополитически настроенныя крайнія партіи; съ другой стороны стоятъ тѣ представители .офиціальнаго патріотизма, которыхъ Щедринъ окрестилъ ^бонапартистами , потому что для нихъ самая идея „отечества подмѣнивается словами—„ваше превосходительство
Всѣмъ этимъ создастся па случай войны почти безвыходное положеніе для Россіи. Вести войну можетъ только то правительство, которое объединяетъ вокругъ себя на
цію, опирается на нее, а но то, которое борется противъ народа. Можетъ ли вести войну щднѣшнео русское правительство?
Врядъ ли мыслимы два отвѣта на этотъ вопросъ. Поглощенное внутренней борьбой, .пт правительство це, въ со