мерческій оборота и учитывались. Грязные дѣльцы, прикрывавшіе свои уголовныя затѣи патріотическимъ флагомъ, пользовались полною неприкосновенностью.
Политика, дѣлечество и уголовщина срослись въ чудовищный, спрутъ, охватившій всю страну. Пресловутый Линденбергъ, оказавшій р-еакціи грязныя услуги, занимавшійся шпіонствомъ и провокаторствомъ, фальсифицировавшій «государственныя преступленія», шестнадцать разъ былъ осужденъ судомъ и каждый разъ получалъ королевское помилованіе. Публицистъ реакціи Герлахъ съ циничною откровенностью разсказываетъ, какъ королевское поми
лование спасало грязныхъ слугъ реакціи отъ уголовныхъ каръ.
Всѣ, кто хотѣлъ уйти отъ сумы и тюрьмы, старались выслужиться, передъ реакціей и заслужить ея милости.
За то реакція прилагала всѣ усилія къ тому, чтобы представители не только революціоннаго, но и либеральнаго движенія были лишены всякой возможности принять широкое участіе не только въ
политической и общественной, но и экономической жизни. Унру,. бывшій президентъ берлинскаго націоналънаго собранія, разсказываета, что ему пришлось бросить желѣзнодорожную дѣятельнрсть, такъ какъ правительство, мстя ему за политическая выступленія,
не давало хода ни одному изъ проектовъ того желѣзнодорожнаго общества, въ правленіи котораго находился Унру. Бывшій президента національнаго собранія перешелъ тогда на службу въ газо
вое общество, но и тутъ открытая министерствомъ травля, чуть неразорившая все огромное общество, вынудила Унру уйти.
Самый безудержный произволъ царилъ повсюду. Реакціонное правительство требовало отъ всѣхъ чиновниковъ отъ малаго до великаго, чтобы они руководствовались политическими видами и со
ображениями, и повсюду, отъ полиціи до юстиціи, установился принципъ политическаго лицепріятства. Когда Гинкельдей, берлинскій президентъ полиціи, услышалъ отъ одного лица жалобу на не
соблюдение закона, онъ досадливо воскликнулъ: «Можно ли при нынѣшнемъ положеніи дѣла считаться съ законами?» И; съ за
конами считались лишь постольку, поскольку это нужно было въ
интересахъ реакционной политики. Въ большомъ она сама для своихъ надобностей сочиняла законы, въ маломъ — она огра
ничивалась игнорированіемъ существующихъ законовъ, если они почему-либо оказывались неудобными.
Одинъ изъ высшихъ чиновъ судебнаго вѣдомства выпускаетъ
сочиненіе, въ которомъ съ горечью подводить итоги реакціонному
Политика, дѣлечество и уголовщина срослись въ чудовищный, спрутъ, охватившій всю страну. Пресловутый Линденбергъ, оказавшій р-еакціи грязныя услуги, занимавшійся шпіонствомъ и провокаторствомъ, фальсифицировавшій «государственныя преступленія», шестнадцать разъ былъ осужденъ судомъ и каждый разъ получалъ королевское помилованіе. Публицистъ реакціи Герлахъ съ циничною откровенностью разсказываетъ, какъ королевское поми
лование спасало грязныхъ слугъ реакціи отъ уголовныхъ каръ.
Всѣ, кто хотѣлъ уйти отъ сумы и тюрьмы, старались выслужиться, передъ реакціей и заслужить ея милости.
За то реакція прилагала всѣ усилія къ тому, чтобы представители не только революціоннаго, но и либеральнаго движенія были лишены всякой возможности принять широкое участіе не только въ
политической и общественной, но и экономической жизни. Унру,. бывшій президентъ берлинскаго націоналънаго собранія, разсказываета, что ему пришлось бросить желѣзнодорожную дѣятельнрсть, такъ какъ правительство, мстя ему за политическая выступленія,
не давало хода ни одному изъ проектовъ того желѣзнодорожнаго общества, въ правленіи котораго находился Унру. Бывшій президента національнаго собранія перешелъ тогда на службу въ газо
вое общество, но и тутъ открытая министерствомъ травля, чуть неразорившая все огромное общество, вынудила Унру уйти.
Самый безудержный произволъ царилъ повсюду. Реакціонное правительство требовало отъ всѣхъ чиновниковъ отъ малаго до великаго, чтобы они руководствовались политическими видами и со
ображениями, и повсюду, отъ полиціи до юстиціи, установился принципъ политическаго лицепріятства. Когда Гинкельдей, берлинскій президентъ полиціи, услышалъ отъ одного лица жалобу на не
соблюдение закона, онъ досадливо воскликнулъ: «Можно ли при нынѣшнемъ положеніи дѣла считаться съ законами?» И; съ за
конами считались лишь постольку, поскольку это нужно было въ
интересахъ реакционной политики. Въ большомъ она сама для своихъ надобностей сочиняла законы, въ маломъ — она огра
ничивалась игнорированіемъ существующихъ законовъ, если они почему-либо оказывались неудобными.
Одинъ изъ высшихъ чиновъ судебнаго вѣдомства выпускаетъ
сочиненіе, въ которомъ съ горечью подводить итоги реакціонному