Весна, весна, настоящихъ амуровъ творящая, тебѣ привѣтъ! Отнынѣ забуду я амуровъ отдѣльныхъ кабинетовъ, пахнущихъ маргариномъ, разящихъ стрѣлами, сдѣланными изъ счетовъ.....
И тебя забуду, подлый амуръ Невскаго проспекта, стрѣлы котораго сдѣланы изъ трехрублевокъ, и раны котораго съ такимъ трудомъ за
лѣчиваются. Увы мнѣ!.... Въ гнусномъ туманѣ осени, въ сумракѣ зимы, ты иногда служилъ мнѣ.
И тебя, худосочный амуръ людей анализа и науки, людей, передъ поцѣлуемъ вытирающихъ губы карболкой, любовь которыхъ пропорціональна принятымъ лѣкарствамъ, и тебя покидаю я.
Я пойду за городъ, гдѣ воздухъ не пахнетъ духами кокотокъ, пойду съ той, которую люблю больше жизни, которая такъ тонко чувствуетъ искусство и природу, пойду къ тебѣ, настоящій Амуръ Весны ...
— Не боюсь я простуды, снимаю шубу — жажду раны амура прямо въ сердце!! А ты, дорогая, развѣ не снимешь?!
— Боже мой! Какъ ты посинѣлъ! Фу, осмѣлились посинѣть передо мной, признающей только красные тона!... Стыдитесь! Протайте!
Черезъ два дня я читалъ: „За жестокое обращеніе съ ребенкомъ поэтъ Риѳмовъ привлекается къ суду. Снявъ съ ребенка шубу и раздѣвъ его догола, этотъ злодѣй хотѣлъ... * Слезы не дали мнѣ дочитать до конца.
ПЕТРОГРАДСКАЯ ВЕСНА.
Рис. А. Радакова.