ГАЛОЧКА.

Разсказъ Аркадія Аверченко.

Однажды въ сумерки весенняго, кротко умиравшаго дня къ Иринѣ Владиміровнѣ Овратовой пришла дѣвочка двѣнадцати лѣтъ, Галочка Кегичъ.
Снявъ въ передней верхнюю сѣрую кофточку и гимназическую шляпу, Галочка подергала ленту въ длинной русой косѣ, провѣрила —< все ли на мѣстѣ, и бодро вошла въ неосвѣщенную комнату, гдѣ сидѣла Ирина Владиміровна.
— Гдѣ вы тутъ?

-—• Это кто? А! Сестра своего брата. Мы съ вами немного вѣдь знакомы. Здравствуйте, Галочка.

— Здравствуйте, Ирина Владиміровна. Вотъ вамъ письмо отъ брата. Хотите — читайте его при мнѣ, хотите — я уйду.
—< Нѣтъ, зачѣмъ же! Посидите со мной, Галочка. Такая тоска ... Я сейчасъ.
Она зажгла электрическую лампочку съ перламутровымъ абажуромъ и при свѣтѣ ея погрузилась въ чтеніе письма. Кончила ...
Рука съ письмомъ вяло, безсильно упала на колѣни, а взглядъ мертво и тускло застылъ на освѣщенномъ краешкѣ золоченой рамы на стѣнѣ:
—- Итакъ, все кончено? Итакъ, уходитъ? Голова опустилась ниже.
Галочка сидѣла, затушеванная полутьмой, вытянувъ скрещенныя ножки въ лакированныхъ туфелькахъ и склонивъ голову на ■сложенныя ладонями руки.
И вдругъ въ темнотѣ звонко, — какъ стукъ, хрустальнаго бокала о бокалъ, — прозвучалъ ея задумчивый голосокъ: — Удивительная эта штука — жизнь.
— Что-о-о? — вздрогнула Ирина Владиміровна.
— Я говорю: удивительная вещь — наша жизнь. Иногда бываетъ смѣшно, иногда грустно.
—• Галочка.! Почему вы это говорите?
— Да вотъ смотрю на васъ и говорю. Плохо вѣдь вамъ, небось, сейчасъ.
— Съ чего вы взяли? ..
— Да письмо-то это — большая радость, что ли? .. — А вы развѣ ... знаете ... содержаніе письма? — Не знала бы — не говорила бы.

— Развѣ Николай показывалъ вамъ? ..

— Колька дуракъ. У него не хватитъ даже соображенія поговорить со мной, посовѣтоваться. Ничего онъ мнѣ не по
казывалъ. Я хотѣла было изъ самолюбія отказаться снести письмо, да потомъ м-нѣ стало жалко Кольку. Смѣшной онъ и глупый.
— Галочка ... Какая вы странная. Вамъ двѣнадцать лѣтъ, кажется, а вы говорите, какъ взрослая.
— Мнѣ, вообще, много приходится думать. За всѣхъ безпокоишься, заботишься, чтобы всѣмъ хорошо было. Вы думаете, это легко?
Взглядъ Ирины Владиміровны упалъ на прочитанное письмо, и снова низко опустилась голова.
— И вы тоже, миленькая, хороши! Нечистый дернулъ васъ потёпаться съ этимъ осломъ Климухинымъ въ театръ. Очень онъ вамъ нуженъ, да? Вѣдь я знаю, вы его не лю
бите, вы Кольку моего любите — такъ зачѣмъ же это? Вотъ все оно такъ скверно и получилось.
— Значитъ, Николай изъ-за этого... Боже, какіе пустяки! Что же здѣсь такого, если я пошла въ театръ съ человѣкомъ, который мнѣ нуженъ, какъ прошлогодній снѣгъ?!
— Смѣшная, вы право. Уже большой человѣкъ вы, а ничего не смыслите въ этихъ вещахъ. Когда вы говорите это мнѣ, я все понимаю, потому что умная и, кромѣ того, дѣ
вочка. А Колька большой глупый, ревнивый мужчина.
Узналъ — вотъ и полѣзъ на стѣну. Надо бы, кажется, понять эту простую штуку ...
— Однако, онъ мнѣ не пишетъ причины его разрыва соімной.
— Не пишетъ — ясно почему: изъ самолюбія. Мы, Кегиічи, всѣ безумно самолюбивы. Обѣ немного помолчали.

— И смѣшно мнѣ глядѣть на васъ обоихъ и досадно. Изъ-за какого рожна, спрашивается, люди себѣ кровь пор

тятъ? Насквозь васъ вижу: любите другъ друга такъ, что ажъ чертямъ тошно. А мучите одинъ другого. Вотъ ужъ никому этого не нужно. Знаете? Выходите за Кольку замужъ. А то прямо смотрѣть на васъ тошнехонько.
— Галочка! Но вѣдь онъ пишетъ, что не любитъ меня!.. — А вы и вѣрите? Эхъ, вы. Вы обратите вниманіе: раньше у него были какія-то тамъ любовницы ...

— Галочка!

— Чего тамъ «Галочка»! Я, слава Богу, уже 12 лѣтъ Галочка. Вотъ я и говорю: раньше у него было по три лю
бовницы сразу, а теперь вьі одна. И онъ все время глядитъ на васъ, какъ котъ на сало. — Галочка!!
— Ладно тамъ. Не подумайте, пожалуйста, что я какаянибудь испорченная дѣвчонка, а просто—я все понимаю. Тол
ковый ребенокъ, что и говорить. Только вы Кольку больше не дразните.

— Чѣмъ же я его дразню?

— А зачѣмъ вы въ письмѣ написали о томъ художникѣ, который васъ домой съ вечера провожалъ? Кто васъ за языкъ тянулъ? Зачѣмъ? Только чтобы моего Кольку подразнить. Стыдно! А еще большая!
— Галочка! .. Откуда вы объ этомъ письмѣ знаете?! — Прочитала.
— Неужели, Коля ...
— Да, какъ же! Держите карманъ шире . . . Просто открыла незапертый ящикъ и прочитала .. .
—і Галочка!!!
— Да вѣдь я не изъ простого любопытства. Просто хочу васъ и его устроить, съ рукъ васъ хочу оплавить, просто. И прочитала, чтобы быть... какъ это говорится?., въ курсѣ дѣлъ.

— Вы, можетъ быть, и это письмо прочитали?

— А какъ же! Что я вамъ — простой почтальонъ, что ли, чтобы въ темную письма носить?! . Прочитала. Да вы не безпокойтесь! Я для вашей же пользы это... Вѣдь никому не разболтаю.
— А вы знаете, что чужія письма читать неблагородно? — Начихать мнѣ на это! Что съ меня можно взять? Я маленькая. А вы большой глупышъ. Обождите, я васъ сей

часъ поцѣлую. Вотъ такъ. А теперь надѣвайте кофточку, шляпу —• и маршъ къ Колькѣ. Я васъ отвезу.

—. Нѣтъ, Галочка, ни за что!
— Вотъ поговорите еще у меня. Ужъ вы разъ надѣлали глупостей, такъ молчите. А Колька сейчасъ лежитъ у себя на диванѣ носомъ внизъ и киснетъ, какъ собака. Вообра
зите — лежитъ и киснетъ... Вдругъ входите вы! Да вѣдь онъ захрюкаетъ отъ радости.
— Но вѣдь онъ же мнѣ написалъ, что...
— Чихать я хотѣла на его письмо. Ревнивый этотъ самый Колька, какъ чортъ. Навѣрно, и я такая же буду, какъ выросту. Ну, не разговаривайте. Одѣвайтесь. Ишь, ты! И у васъ вонъ глазки повеселѣли. Ахъ вы, мышатки мои милые!..
— Такъ я переодѣнусь только въ другое платье...
— Ни-ни! Надо, чтобы все по-домашнему было. Это уютненькое. Только снимите съ волосъ зеленую бархатку она вамъ не идетъ ... Есть красная? — Есть.
— Ну, вотъ и умница. Давайте, я вамъ приколю. Вы красивая и симпатичная ... Люблю такихъ. Ну, поглядите теперь на меня... Улыбаетесь? То-то. А Колькѣ прямо, какъ пріѣдете, такъ и скажете: «Коля, ты дуракъ». Вѣдь вы съ нимъ на ты, я знаю. И цѣлуетесь уже. Разъ видѣла. На диванчикѣ. Женитесь, ей Богу, чего тамъ.
— Галочка! Вы прямо необыкновенный ребенокъ.
— Ну, да! Окажите тоже. Такихъ ребятъ у насъ въ деревнѣ черезъ 4 года уже замужъ выдаютъ, а вы говорите:

«ребенокъ»! Охо-хо! .. Уморушка съ вами. Духами немного надушитесь — у васъ хорошіе духи — и поѣдемъ. Дайте ему слово, что вы плевать хотѣли на Климухина, и скажите Коль

кѣ, что онъ самый лучшій. Мужчины это любятъ. Готовы, сокровище мое? Ну, айда къ этой старой крысѣ — Колькѣ!
«Старая крыса», увидѣвъ вошедшую странную пару, вскочилъ съ дивана и, растерянный, со скрытымъ восторгомъ во взорѣ, бросился къ Иринѣ Владиміровнѣ.
— Вы?!. У меня? .. А письмо ... получили? ..
— Чихать мы хотѣли на твое письмо, — засмѣялась Галочка, толкая его въ затылокъ. — Плюньте на все и берегите здоровье. Поцѣлуйтесь, дѣтки, а я уже смертельно устала отъ этихъ передрягъ.
Оба усѣлись рядомъ на диванѣ и, рука къ рукѣ, плечо къ плечу, прильнули другъ къ другу.
— Готово? — дѣловымъ взглядомъ окинула ихъ Галочка. —• Ну, а мнѣ больше некогда возиться съ вами. У меня, дѣтки, признаться откровенно, съ ариѳметикой что-то не ладно. Пойти подзубрить, что ли. Благословляю васъ и ухожу. Колы-то изъ-за васъ мнѣ тоже, знаете, получать не раз

Аркадій Аверченко.