АНГЛІИ.
Изъ стали лондонскихъ тумановъ Страна сковавшая народъ, Нависшая надъ океаномъ
Арктическихъ свинцовыхъ водъ,
Замкнувшая водами Ганга
Имперію въ полярный кругъ,
Ты — въ цѣломъ мірѣ иностранка, Въ брезгливости небрежныхъ рукъ.
Всѣхъ странъ, какъ въ ситѣ, сѣешь въ Сити Посѣвы золота тебѣ ...
О, вѣрить ли? — Просилъ: «пустите», Левъ, заскучавшій на гербѣ
Волной пролива, что отрѣзалъ
Тебя отъ нихъ, къ нимъ бросилъ въ даль, Какъ на тебя когда-то — Цезарь
Своихъ когортъ гранитъ и сталь, —
Чтобъ въ полдень полутемныхъ лавокъ И въ тѣнь фламандскихъ мастеровъ Внести ликующую славу
Второго солнца Ватерлоо;
Чтобъ на глухой, въ надменной силѣ, На вздохъ Потсдамскаго Орла,
Какъ на расцвѣтъ Бурбонскихъ лилій, Рука спокойная легла.
Твои побѣды — въ общемъ кличѣ — Сквозь сизый и нависшій дымъ, Какъ за шагами Беатриче — Суровый Данте, мы слѣдимъ.
Вы, дѣти холода и спорта, Не изъ объятій рождены,
Но вмѣстѣ съ нами распростерты На огневомъ крестѣ войны.
Я очень и очень извиняюсь, что до сихъ поръ не собрался отвѣтить на Ваше письмо, тѣмъ болѣе, что въ немъ заклюгалась просьба... Вы просите меня сообщить Вамъ, гдѣ всѣ Ваши. Не знаю, сумѣю ли я Вамъ отвѣтить, до того ихъ много и до того они разбросаны по всѣмъ угламъ нашей кизни. Я бы, можетъ быть, такъ и не собрался Вамъ отвѣтъ, если бы не очередная статья Вашей унтеръ-офицерской вдовы Пошлепкиной, которая сама себя сѣчетъ въ «Новомъ времени» за недавнюю привязанность къ нѣмцамъ. Старуха мнѣ и напомнила о Вашей просьбѣ...
О хромомъ чортѣ, который, какъ Вы помните, кралъ у онныхъ казаковъ куски сала, люльки и нашептывалъ во ремя сна разныя нелѣпости, — думаю, писать не стоитъ.
Онъ живъ, здоровъ и сейчасъ занятъ разсказами объ эвакуаціи Москвы и Харькова. Работаетъ больше по ночамъ, пуаетъ людей, недавно купившихъ мебель, занятыхъ постоянной службой, и очень любитъ разсказывать о томъ, какъ
нѣмцы быстро подвозятъ осадныя орудія. Его нѣсколько разъ штрафовалъ градоначальникъ и стыдили знакомые, но, за от
сутствіемъ занятаго времени, онъ ничѣмъ больше заниматься не можетъ. Третьяго дня онъ явился къ Коробочкѣ и далъ честное слово, что нѣмцы осаждаютъ Тверь. Бѣдняга должна была уѣхать въ Иркутскъ ...
Недавно встрѣтилъ Пацюка. Видъ хорошій. До войны онъ былъ гдѣ-то предсѣдателемъ патріотической организаціи и письменно предлагалъ правительственнымъ учрежде
ніямъ заложить своихъ женъ и дѣтей и положить животъ за отечество. Съ объявленіемъ войны мысль потерять животъ окончательно покинула его. Занимается подрядами,
открылъ мясную лавку и гдѣ-то сталъ даже предсѣдателемъ мясной биржи. Большую часть дня богатѣетъ, свободное время удѣляетъ мыслямъ о еврейскихъ погромахъ.
Басаврюка, который днемъ дарилъ кольца, а ночью являлся, чтобы отобрать ихъ, — не видѣлъ. Должно быть, во
зится съ семействомъ кайзера и уходитъ къ утру тяжело нагруженнымъ. Хотя есть ему работа и у насъ — съ понижателями курса рубля: тоже по ночамъ, навѣрное, отнимаетъ.
Сквозникъ-Дмухановскій получилъ предложеніе объ отставкѣ. Ужасно удивленъ.
— Что значитъ курсъ?! — спрашивалъ онъ меня. — Пусть курсъ мѣняется, а меня-то зачѣмъ мѣнять? ..
Не дай Богъ, если оставятъ... Недавно у него въ городѣ собрался комитетъ промышленниковъ для помощи го
сударству. Тюрьмой грозился. Сегодня, говоритъ, комитетъ устроите, а завтра — учредительное собраніе: я человѣкъ не
грамотный, сразу понять не смогу, а потомъ отписывайся изъ-за васъ.
Получилъ открытку отъ Манилова. Живетъ по-старому. Бѣдные, говоритъ, солдатики. Бѣдные бѣженцы. Иногда слеза прошибаетъ. «Впрочемъ, пишетъ, я вчера десять копеечекъ въ кружку опустилъ для раненыхъ и теперь ничего, легче на душѣ стало».
Черевикъ вернулся ужъ съ Сорочинской ярмарки и теперь въ Думѣ съ октябристами сидитъ. Славный парень, только отъ свитки, купленной у какого-то праваго депутата, отвязаться не можетъ... Захочетъ покрѣпче заговорить, а кругомъ свиныя рыла показываются...
Солоха Ваша не у дѣлъ. Все время у нея былъ великосвѣтскій салонъ, дѣлавшій политику, но Вакула разогналъ всю публику, которую Солоха прятала по мѣшкамъ, да и
такъ многіе коситься начали. Летай, молъ, матушка, изъ трубы, шепчись съ чертями, только чтобы ужъ кругомъ чи
сто было. Даже дьякъ, ходившій ради прелестей Солохи, узнавъ о перемѣнѣ въ Синодѣ, сталъ заниматься своимъ дѣломъ ...
У непредусмотрителынаго Вакулы дѣло съ Оксаной разладилось — ходитъ Оксана безъ черевичекъ. Совсѣмъ было ужъ согласилась взять ихъ, да вопом-нила, что двухъ гербовыхъ марокъ Вакула не приклеилъ къ нимъ — отказалась...
Аѳанасій Ивановичъ и Пульхерія Ивановна Вамъ кланяются. Недавно написалъ имъ, что у насъ война, — не повѣрили. «Стариковъ, пишутъ, испугать хочешь; зачѣмъ, батюшка?»
Тарасъ дерется... Пишетъ, что есть еще порохъ въ пороховницахъ. Получилъ Георгія. Ждетъ, что ему напишутъ изъ Россіи.
Съ Хомой Брутомъ — та же исторія, не угомонился парень. Вздумалъ одну покойницу отчитывать, а покойница со связями была — налетѣла нечисть, полетѣли отъ парня пухъ и перья... А вѣдь на съѣздѣ промышленниковъ отчитывалъ ... Ѳ. Харибдовъ.
— Какъ?! Вы мнѣ предлагаете за портретъ 100 рублей?! Нѣтъ-съ, милостивый государь. Меньше чѣмъ за тысячу рублей я портретовъ не пишу, это мое правило...
— И много вы такихъ портретовъ напишете въ годъ? — Штукъ тридцать!
- Благодарю васъ! Мнѣ только это и нужно было
знать. Я собираю свѣдѣнія для подоходнаго налога...
Изъ стали лондонскихъ тумановъ Страна сковавшая народъ, Нависшая надъ океаномъ
Арктическихъ свинцовыхъ водъ,
Замкнувшая водами Ганга
Имперію въ полярный кругъ,
Ты — въ цѣломъ мірѣ иностранка, Въ брезгливости небрежныхъ рукъ.
Всѣхъ странъ, какъ въ ситѣ, сѣешь въ Сити Посѣвы золота тебѣ ...
О, вѣрить ли? — Просилъ: «пустите», Левъ, заскучавшій на гербѣ
Волной пролива, что отрѣзалъ
Тебя отъ нихъ, къ нимъ бросилъ въ даль, Какъ на тебя когда-то — Цезарь
Своихъ когортъ гранитъ и сталь, —
Чтобъ въ полдень полутемныхъ лавокъ И въ тѣнь фламандскихъ мастеровъ Внести ликующую славу
Второго солнца Ватерлоо;
Чтобъ на глухой, въ надменной силѣ, На вздохъ Потсдамскаго Орла,
Какъ на расцвѣтъ Бурбонскихъ лилій, Рука спокойная легла.
Твои побѣды — въ общемъ кличѣ — Сквозь сизый и нависшій дымъ, Какъ за шагами Беатриче — Суровый Данте, мы слѣдимъ.
Вы, дѣти холода и спорта, Не изъ объятій рождены,
Но вмѣстѣ съ нами распростерты На огневомъ крестѣ войны.
Конст. Большаковъ.
ПИСЬМО къ гоголю.
Многоуважаемый Николай Васильевичъ!
Я очень и очень извиняюсь, что до сихъ поръ не собрался отвѣтить на Ваше письмо, тѣмъ болѣе, что въ немъ заклюгалась просьба... Вы просите меня сообщить Вамъ, гдѣ всѣ Ваши. Не знаю, сумѣю ли я Вамъ отвѣтить, до того ихъ много и до того они разбросаны по всѣмъ угламъ нашей кизни. Я бы, можетъ быть, такъ и не собрался Вамъ отвѣтъ, если бы не очередная статья Вашей унтеръ-офицерской вдовы Пошлепкиной, которая сама себя сѣчетъ въ «Новомъ времени» за недавнюю привязанность къ нѣмцамъ. Старуха мнѣ и напомнила о Вашей просьбѣ...
О хромомъ чортѣ, который, какъ Вы помните, кралъ у онныхъ казаковъ куски сала, люльки и нашептывалъ во ремя сна разныя нелѣпости, — думаю, писать не стоитъ.
Онъ живъ, здоровъ и сейчасъ занятъ разсказами объ эвакуаціи Москвы и Харькова. Работаетъ больше по ночамъ, пуаетъ людей, недавно купившихъ мебель, занятыхъ постоянной службой, и очень любитъ разсказывать о томъ, какъ
нѣмцы быстро подвозятъ осадныя орудія. Его нѣсколько разъ штрафовалъ градоначальникъ и стыдили знакомые, но, за от
сутствіемъ занятаго времени, онъ ничѣмъ больше заниматься не можетъ. Третьяго дня онъ явился къ Коробочкѣ и далъ честное слово, что нѣмцы осаждаютъ Тверь. Бѣдняга должна была уѣхать въ Иркутскъ ...
Недавно встрѣтилъ Пацюка. Видъ хорошій. До войны онъ былъ гдѣ-то предсѣдателемъ патріотической организаціи и письменно предлагалъ правительственнымъ учрежде
ніямъ заложить своихъ женъ и дѣтей и положить животъ за отечество. Съ объявленіемъ войны мысль потерять животъ окончательно покинула его. Занимается подрядами,
открылъ мясную лавку и гдѣ-то сталъ даже предсѣдателемъ мясной биржи. Большую часть дня богатѣетъ, свободное время удѣляетъ мыслямъ о еврейскихъ погромахъ.
Басаврюка, который днемъ дарилъ кольца, а ночью являлся, чтобы отобрать ихъ, — не видѣлъ. Должно быть, во
зится съ семействомъ кайзера и уходитъ къ утру тяжело нагруженнымъ. Хотя есть ему работа и у насъ — съ понижателями курса рубля: тоже по ночамъ, навѣрное, отнимаетъ.
Сквозникъ-Дмухановскій получилъ предложеніе объ отставкѣ. Ужасно удивленъ.
— Что значитъ курсъ?! — спрашивалъ онъ меня. — Пусть курсъ мѣняется, а меня-то зачѣмъ мѣнять? ..
Не дай Богъ, если оставятъ... Недавно у него въ городѣ собрался комитетъ промышленниковъ для помощи го
сударству. Тюрьмой грозился. Сегодня, говоритъ, комитетъ устроите, а завтра — учредительное собраніе: я человѣкъ не
грамотный, сразу понять не смогу, а потомъ отписывайся изъ-за васъ.
Получилъ открытку отъ Манилова. Живетъ по-старому. Бѣдные, говоритъ, солдатики. Бѣдные бѣженцы. Иногда слеза прошибаетъ. «Впрочемъ, пишетъ, я вчера десять копеечекъ въ кружку опустилъ для раненыхъ и теперь ничего, легче на душѣ стало».
Черевикъ вернулся ужъ съ Сорочинской ярмарки и теперь въ Думѣ съ октябристами сидитъ. Славный парень, только отъ свитки, купленной у какого-то праваго депутата, отвязаться не можетъ... Захочетъ покрѣпче заговорить, а кругомъ свиныя рыла показываются...
Солоха Ваша не у дѣлъ. Все время у нея былъ великосвѣтскій салонъ, дѣлавшій политику, но Вакула разогналъ всю публику, которую Солоха прятала по мѣшкамъ, да и
такъ многіе коситься начали. Летай, молъ, матушка, изъ трубы, шепчись съ чертями, только чтобы ужъ кругомъ чи
сто было. Даже дьякъ, ходившій ради прелестей Солохи, узнавъ о перемѣнѣ въ Синодѣ, сталъ заниматься своимъ дѣломъ ...
У непредусмотрителынаго Вакулы дѣло съ Оксаной разладилось — ходитъ Оксана безъ черевичекъ. Совсѣмъ было ужъ согласилась взять ихъ, да вопом-нила, что двухъ гербовыхъ марокъ Вакула не приклеилъ къ нимъ — отказалась...
Аѳанасій Ивановичъ и Пульхерія Ивановна Вамъ кланяются. Недавно написалъ имъ, что у насъ война, — не повѣрили. «Стариковъ, пишутъ, испугать хочешь; зачѣмъ, батюшка?»
Тарасъ дерется... Пишетъ, что есть еще порохъ въ пороховницахъ. Получилъ Георгія. Ждетъ, что ему напишутъ изъ Россіи.
Съ Хомой Брутомъ — та же исторія, не угомонился парень. Вздумалъ одну покойницу отчитывать, а покойница со связями была — налетѣла нечисть, полетѣли отъ парня пухъ и перья... А вѣдь на съѣздѣ промышленниковъ отчитывалъ ... Ѳ. Харибдовъ.
— Какъ?! Вы мнѣ предлагаете за портретъ 100 рублей?! Нѣтъ-съ, милостивый государь. Меньше чѣмъ за тысячу рублей я портретовъ не пишу, это мое правило...
— И много вы такихъ портретовъ напишете въ годъ? — Штукъ тридцать!
- Благодарю васъ! Мнѣ только это и нужно было
знать. Я собираю свѣдѣнія для подоходнаго налога...