СПОРТСМЕНЫ.
Работа подвигается медленно. Торопиться некуда. Солнце печетъ все сильнѣе и сильнѣе, поднимая съ пруда и зелени удушливый зной испарины. Чуть-чуть иногда пах
нетъ вѣтеркомъ и послѣ него становится, кажется, еще жарче, еще душнѣе.
Съ горки, по зеленѣющему краю дороги, ведущей отъ барскаго дома къ пруду, спускается баринъ Василій Ва
сильевичъ въ панамѣ, въ купальномъ халатѣ, съ серебряной мыльницей въ рукахъ. Онъ на минуту останавливается, смотритъ на плотину, на мужиковъ, потомъ сворачиваетъ съ тропинки, ведущей къ купальнѣ, и подходитъ ближе.
— Вы что тутъ? — кричитъ онъ мужикамъ.
Тѣ степенно отрываются отъ работы и низко кланяются. Отвѣчаетъ за всѣхъ Ѳедосей, выходя впередъ, громко вы
крикивая тонкимъ, гнусавымъ голосомъ и заслоняясь рукой отъ солнца:
— Плотина вишь разъѣхалась, вашъ благородій. Управляющъ-та твой вишь и скричалъ насъ нонѣ на работу, чтобы справить...
Барину пріятна распорядительность управляющаго. Онъ довольно улыбается, но тутъ же дѣлаетъ строгое лицо и поощряетъ работниковъ:
— Ну да... да. Знаю ... Такъ вы ужъ тово... Хорошенько! ..
Кучеръ Герасимъ позволяетъ иногда пофамильярничать съ бариномъ, такъ какъ по своимъ обязанностямъ стоитъ ближе къ его интимной жизни, и добродушно гудитъ басомъ:
— Стараемся, Василь Василинъ ... Только вотъ жара донимаетъ больно ... Искупаться бы ... — Ну, и купайтесь ...
— Да не велятъ намъ тутъ въ прудѣ-то, возлѣ купальни. Барину становится немножко стыдно за такую классовую
рознь между інимъ и мужиками, и онъ милостиво машетъ рукой: — Ну скажите, что я позволилъ...
Но въ тотъ же моментъ ему приходитъ въ голову интересная мысль: искупаться вмѣстѣ съ мужиками и удивить ихъ своимъ искусствомъ. Въ прошломъ году въ Одессѣ на состязаніяхъ Купальнаго клуба онъ пробылъ въ водѣ четыре минуты тридцать шесть секундъ и побилъ установленный рекордъ.
— Давайте, ребята, вмѣстѣ... Я тоже тутъ буду купаться ... — рѣшительно кричитъ онъ и подходитъ ближе. — Давайте-ка...
— Купаться, отчаво жъ не купаться, — вслухъ размышляетъ Ѳедосей,—только штобъ управляющъ не лаялся... А то придетъ: «гдѣ, скажетъ, ваша работа?», да и почнетъ пилить ... Не дай Богъ ...
Баринъ не слышитъ и продолжаетъ:
— Да вотъ что, давай на высидки... Кто дольше въ водѣ будетъ сидѣть, а?
—Намъ чтой-то съ тобой равняться... — гнуситъ Ѳе
досей, — ты, извѣстно, вонъ кажцый день плавашь ... А мыто что? Однова въ недѣлю, да и то замѣстъ бани...
Но все-таки распоясывается и снимаетъ рубаху: — Лѣзь и ты, Яшка... Ты молоденькой. Герасимъ раздѣвается торопливо и гудитъ:
— Вы въ моряхъ, конешно, плавали... Тоже наслышаны мы, — и медали брали...
Баринъ конфузится, довольно улыбается и вынимаетъ пятирублевую бумажку. Показываетъ ее, потомъ кладетъ въ панаму и бросаетъ на плотину;
— Пересидите — вотъ ваши будутъ... Идетъ?!
Мужики мнутся, смотрятъ то на воду, то на барина, то на деньги.
— Попытать можно! — взвизгиваетъ Яшка и отчаянно бултыхается въ воду.
— Ну, инъ попытаемъ, — вмѣстѣ говорятъ Ѳедосей и Герасимъ и дожидаются на берегу, чтобы остыть, похлопывая себя по бедрамъ.
Баринъ раздѣвается, оглядываясь назадъ, кого бы позвать. Отъ дома къ конторѣ съ папкой счетовъ бѣжитъ конторщикъ Скакунковъ. Баринъ его знаетъ и кричитъ:
—- Эй ... Скакунковъ ... Идите сюда, пожалуйста ...
Барина поддерживаетъ Г ерасимъ и отчаянно реветъ: — Лети сюды, Скакунковъ ...
Скакунковъ еще издали снимаетъ фуражку и запыхав
шись мчится подъ гору къ плотинѣ. Онъ съ двухъ словъ
ПѢСЕНКА О ДВОЙНОМЪ ПОДДАНСТВЪ.
У извѣстнаго барона,
Какъ кричитъ о томъ молва, Два имѣнья, два закона,
Даже подданствъ — цѣлыхъ два.
Домъ — дворецъ, а на верандѣ Зимній садъ и ресторанъ.
Первый паспортъ — въ фатерландѣ, А другой — въ участокъ сданъ.
И душа, и сердце — жестки,
Всѣхъ задавитъ, все сожметъ, Но на каждомъ перекресткѣ Объ отечествѣ оретъ.
— Што-съ? О, Russland ... Съ этимъ домомъ Самъ я фиросъ и сэмья! —
А при встрѣчѣ со знакомымъ,
Шепчетъ: «Russische свинья» ... —
Нѣтъ конца его запасамъ,
Изъ подваловъ залежь претъ,
Но зачѣмъ-то въ бочкѣ съ квасомъ Блещетъ сталью пулеметъ.
А когда въ мѣстечкѣ, рядомъ,
Слышенъ гулъ нѣмецкихъ бомбъ,
Самъ баронъ, съ горящимъ взглядомъ, Ударяется въ апломбъ.
— Что-съ? Спасаться? Не позволю-съ! Пусть приходятъ! Пусть возьмутъ! Вѣдь Германія — не полюсъ, Тоже люди тамъ живутъ! —
Кто-то шепчетъ про измѣну.
Мелкота!.. Баронъ — какъ грандъ. И отечеству на смѣну
Выползаетъ фатерландъ.
Дворня смотритъ очень робко, Но баронъ — онъ внѣ бѣды ... Начинаютъ хлопать пробки,
Столъ — ломиться отъ ѣды.
Ночью кто-то подъѣзжаетъ, ь
Кто-то пьетъ, кричитъ и ржетъ. Все шумитъ, баронъ сіяетъ: Потому что — патріотъ.
По какой такой причинѣ, У барона — полкъ уланъ?
Какъ же... Первый видъ — въ Берлинѣ, А второй — въ участокъ сданъ...