Новый министръ робко взялъ въ руки бумажку и прочелъ:
— «Въ отвѣтъ на Ваше опредѣленіе по дѣлу почетнаго гражданина Іеронима Булыкина, имѣемъ честь сообщить, что, на основаніи параграфа 1436, дальнѣйшему направленію означеннаго дѣла мѣшаетъ отсутствіе надлежащихъ документовъ, перечисленныхъ въ нашемъ предыдущемъ письмѣ».
— Ну? — переспросилъ министръ. — Какъ вы находите эту бумажку?
— Да ... да . . Бумажка ничего себѣ. Они, собственно, правильно пишутъ.
— Вы думаете?—неопредѣленно протянулъ министръ.— Ну, ладно. Господинъ Звѣздицъ, распорядитесь.
Секретарь взялъ бумагу и увѣренно понесся съ ней куда-то.
А новый министръ подумалъ:
«Боже, какъ всѣ эти дѣла непонятны... Какой-то Іеронимъ Бутыкинъ, какіе-то параграфы ... Почему они все понимаютъ, а я ничего не понимаю?»
Онъ свѣсилъ голову и застылъ въ нетерпѣливой выжидательной позѣ...
Министръ помялся немного, побарабанилъ пальцами по столу и, взглянувъ съ нѣкоторымъ сочувствіемъ на покорно и печально согбенную, молчаливую фигуру, всталъ изъ-за стола.
Отвелъ въ сторону второго секретаря и шепнулъ ему:
— Послушайте!.. Дайте ему какую-нибудь работу ... Что же онъ такъ сидитъ?!
— Что же я ему дамъ, ваше высокопр—ство? Будь онъ столоначальникъ, а то — министръ, вѣдь!
— Придумайте ему какую-нибудь вѣдомость, что ли. — Зачѣмъ?
— Ну, покажете ему, мнѣнія спросите. Все-таки, ему веселѣе будетъ.
— Поздно ужъ сегодня. Четверть часа до конца присутствія осталось. Пусть ужъ такъ досидитъ.
— Жалко вѣдь человѣка.
— Да ужъ не хотѣлъ бы я быть на его мѣстѣ.
Министръ приблизился къ своему коллегѣ и ласково сказалъ:
— Устали? Ну, вотъ уже и присутствіе кончено. Пора расходиться. Ступайте, отдохните.
Новый министръ облегченно вздохнулъ и сталъ радостно собираться домой.
— Завтра когда приходить? — спросилъ онъ. — Попозже можно. Это .не важно. — Слушаю-съ.
* *
Идя по улицѣ, новый министръ встрѣтилъ товарища. Поздоровался.
— Послушай, сказалъ товарищъ. — Какъ это тебя угораздило подъ трамвай попасть?
— Какъ попасть? Я не попадалъ!
— А руку-то тебѣ правую гдѣ искалѣчило? — Развѣ она искалѣчена?
— Я думаю! Ты подалъ мнѣ всего два пальца, я и думалъ, что остальные колесомъ отхватило.
— Ты все шутишь, — солидно возразилъ новый министръ, — ая еле на ногахъ стою. — Почему?
— Вѣдь я министръ — поздравь. Работы — уйма! Ты думаешь, государственныя дѣла — это фунтъ изюму!
Аркадій Аверченко.
ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ. «Мясоѣдъ» прошелъ — посты остались.
Карлушка и въ русской избушкѣ, а все Карлушка.
Рука руку моетъ, а чья рука моетъ, — тотъ взвоетъ.
Всякъ подъячій любитъ калачъ горячій, а кто подъячитъ, тотъ послѣ поплачетъ.
Подъячаго можно бить и лежачаго.
У шитой одежды на дурака надежда, а дуракъ-то и поумнѣлъ.
Не цѣлуй кулакъ бронированный, — простымъ по шеѣ получишь.
Для хрестоматіи 1915 г. собралъ
Встрѣшникъ.
Отъ редакціи.
Въ № 34 „Нов. Сатирикона , въ статьѣ А. Бухова „Стукъ въ стѣну’ изъ-за недосмотра корректора перепутанъ смыслъ первой строки...
Напечатано: ,Когда въ Петроградъ прибыли первыя партіи бѣженскихъ (?) бѣженцевъ ... Надлежитъ: „Когда въ Лондонъ прибыли первыя партіи бельгійскихъ бѣженцевъ ...
Милостивый Государь,
Г. Редакторъ „Новаго Сатирикона !
Просматривая провинціальныя газеты, я наткнулся въ газ. „Дальній Востокъ на такую замѣтку:
„Въ началѣ войны, кажется, въ „Сатириконѣ г. Аверченко напечаталъ фельетонъ о томъ, какъ Вильгельмъ во
зилъ за собой художника, на обязанности котораго лежала зарисовка всѣхъ нѣмецкихъ побѣдъ.
Но побѣдъ не было, а художникъ рисовалъ съ натуры. Поэтому въ одинъ прекрасный день Вильгельму была представлена картина, на которой были изображены нѣмцы, бѣгущіе отъ преслѣдованія французскихъ кирасиръ.
Обидно стало Вильгельму за нѣмцевъ. Но онъ вышелъ изъ положенія.
Разрѣзалъ картину пополамъ и переставилъ половины такъ, что французы оказались впереди, а нѣмцы сзади. Получилась грандіозная картина:
Грозно поднявъ шашки, съ одушевленно побѣдными лицами скачутъ французы, спасаясь отъ преслѣдующихъ ихъ нѣмцевъ. Преслѣдователи бѣгутъ, бросая оружіе и трусливо прикрывая головы руками.
Такъ была „состряпана“ побѣда. Этй — фельетонъ. А вотъ — жизнь:
Въ номерѣ 3775 (10 іюля 1915 г.) французскаго журнала „ІІІивігаііоп“ помѣщены параллельные рисунки.
Первый рисунокъ, сдѣланный итальянскимъ художникомъ Матаніа и помѣщенный 16 января въ журналѣ „ТІіе 8рНеге“, изображаетъ „Преслѣдованіе русской кавалеріей разбитыхъ у Ужока австрійцевъ 1.
Тотъ же самый рисунокъ помѣщаетъ вѣнскій „ ІИизігіегіе Ееііи陸, снабжая его надписью: „Бѣгство русской арміи .
Для того, чтобы сдѣлать бѣгущихъ австрійцевъ похожими на русскихъ, нѣмецкій журналъ поступилъ очень просто: всѣ австрійскія кепи передѣланы въ довольно-таки фантастическія русскія фуражки и къ бритымъ физіономіямъ придѣланы звѣрскія бороды.
Все остальное оставлено, какъ было.
И бѣгутъ на рисункѣ „русскіе“ въ австрійскихъ шинеляхъ и снаряженіи.
Другой рисунокъ, взятый изъ „111и8Ігаііоп“, изображавшій „германскую пѣхоту подъ разстрѣломъ артиллеріи во Фландріи , превращенъ нѣмецкимъ журналомъ въ „разстрѣлъ русской пѣхоты въ Галиціи .
Превращенъ тѣмъ же способомъ: фуражки и бороды . Милостивый Государь, Г. Редакторъ!
Сообщая Вамъ вышеизложенное, имѣю честь довести до Вашего свѣдѣнія, что я больше юмористическихъ фельетоновъ изъ нѣмецкой жизни въ Вашъ уважаемый журналъ писать не буду. Потому что — получается возмутительная вещь: я тружусь, выдумываю тему, а нѣмцы потомъ берутъ ее цѣликомъ и проводятъ въ жизнь. Не желаю я этого.
Пребываю съ истиннымъ къ Вамъ уваженіемъ и неизмѣнной любовью и симпатіей
Аркадій Аверченко.
— «Въ отвѣтъ на Ваше опредѣленіе по дѣлу почетнаго гражданина Іеронима Булыкина, имѣемъ честь сообщить, что, на основаніи параграфа 1436, дальнѣйшему направленію означеннаго дѣла мѣшаетъ отсутствіе надлежащихъ документовъ, перечисленныхъ въ нашемъ предыдущемъ письмѣ».
— Ну? — переспросилъ министръ. — Какъ вы находите эту бумажку?
— Да ... да . . Бумажка ничего себѣ. Они, собственно, правильно пишутъ.
— Вы думаете?—неопредѣленно протянулъ министръ.— Ну, ладно. Господинъ Звѣздицъ, распорядитесь.
Секретарь взялъ бумагу и увѣренно понесся съ ней куда-то.
А новый министръ подумалъ:
«Боже, какъ всѣ эти дѣла непонятны... Какой-то Іеронимъ Бутыкинъ, какіе-то параграфы ... Почему они все понимаютъ, а я ничего не понимаю?»
Онъ свѣсилъ голову и застылъ въ нетерпѣливой выжидательной позѣ...
Министръ помялся немного, побарабанилъ пальцами по столу и, взглянувъ съ нѣкоторымъ сочувствіемъ на покорно и печально согбенную, молчаливую фигуру, всталъ изъ-за стола.
Отвелъ въ сторону второго секретаря и шепнулъ ему:
— Послушайте!.. Дайте ему какую-нибудь работу ... Что же онъ такъ сидитъ?!
— Что же я ему дамъ, ваше высокопр—ство? Будь онъ столоначальникъ, а то — министръ, вѣдь!
— Придумайте ему какую-нибудь вѣдомость, что ли. — Зачѣмъ?
— Ну, покажете ему, мнѣнія спросите. Все-таки, ему веселѣе будетъ.
— Поздно ужъ сегодня. Четверть часа до конца присутствія осталось. Пусть ужъ такъ досидитъ.
— Жалко вѣдь человѣка.
— Да ужъ не хотѣлъ бы я быть на его мѣстѣ.
Министръ приблизился къ своему коллегѣ и ласково сказалъ:
— Устали? Ну, вотъ уже и присутствіе кончено. Пора расходиться. Ступайте, отдохните.
Новый министръ облегченно вздохнулъ и сталъ радостно собираться домой.
— Завтра когда приходить? — спросилъ онъ. — Попозже можно. Это .не важно. — Слушаю-съ.
* *
Идя по улицѣ, новый министръ встрѣтилъ товарища. Поздоровался.
— Послушай, сказалъ товарищъ. — Какъ это тебя угораздило подъ трамвай попасть?
— Какъ попасть? Я не попадалъ!
— А руку-то тебѣ правую гдѣ искалѣчило? — Развѣ она искалѣчена?
— Я думаю! Ты подалъ мнѣ всего два пальца, я и думалъ, что остальные колесомъ отхватило.
— Ты все шутишь, — солидно возразилъ новый министръ, — ая еле на ногахъ стою. — Почему?
— Вѣдь я министръ — поздравь. Работы — уйма! Ты думаешь, государственныя дѣла — это фунтъ изюму!
Аркадій Аверченко.
ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ. «Мясоѣдъ» прошелъ — посты остались.
Карлушка и въ русской избушкѣ, а все Карлушка.
Рука руку моетъ, а чья рука моетъ, — тотъ взвоетъ.
Всякъ подъячій любитъ калачъ горячій, а кто подъячитъ, тотъ послѣ поплачетъ.
Подъячаго можно бить и лежачаго.
У шитой одежды на дурака надежда, а дуракъ-то и поумнѣлъ.
Не цѣлуй кулакъ бронированный, — простымъ по шеѣ получишь.
Для хрестоматіи 1915 г. собралъ
Встрѣшникъ.
Отъ редакціи.
Въ № 34 „Нов. Сатирикона , въ статьѣ А. Бухова „Стукъ въ стѣну’ изъ-за недосмотра корректора перепутанъ смыслъ первой строки...
Напечатано: ,Когда въ Петроградъ прибыли первыя партіи бѣженскихъ (?) бѣженцевъ ... Надлежитъ: „Когда въ Лондонъ прибыли первыя партіи бельгійскихъ бѣженцевъ ...
ПИСЬМО КЪ САМОМУ СЕБҌ.
Милостивый Государь,
Г. Редакторъ „Новаго Сатирикона !
Просматривая провинціальныя газеты, я наткнулся въ газ. „Дальній Востокъ на такую замѣтку:
„Въ началѣ войны, кажется, въ „Сатириконѣ г. Аверченко напечаталъ фельетонъ о томъ, какъ Вильгельмъ во
зилъ за собой художника, на обязанности котораго лежала зарисовка всѣхъ нѣмецкихъ побѣдъ.
Но побѣдъ не было, а художникъ рисовалъ съ натуры. Поэтому въ одинъ прекрасный день Вильгельму была представлена картина, на которой были изображены нѣмцы, бѣгущіе отъ преслѣдованія французскихъ кирасиръ.
Обидно стало Вильгельму за нѣмцевъ. Но онъ вышелъ изъ положенія.
Разрѣзалъ картину пополамъ и переставилъ половины такъ, что французы оказались впереди, а нѣмцы сзади. Получилась грандіозная картина:
Грозно поднявъ шашки, съ одушевленно побѣдными лицами скачутъ французы, спасаясь отъ преслѣдующихъ ихъ нѣмцевъ. Преслѣдователи бѣгутъ, бросая оружіе и трусливо прикрывая головы руками.
Такъ была „состряпана“ побѣда. Этй — фельетонъ. А вотъ — жизнь:
Въ номерѣ 3775 (10 іюля 1915 г.) французскаго журнала „ІІІивігаііоп“ помѣщены параллельные рисунки.
Первый рисунокъ, сдѣланный итальянскимъ художникомъ Матаніа и помѣщенный 16 января въ журналѣ „ТІіе 8рНеге“, изображаетъ „Преслѣдованіе русской кавалеріей разбитыхъ у Ужока австрійцевъ 1.
Тотъ же самый рисунокъ помѣщаетъ вѣнскій „ ІИизігіегіе Ееііи陸, снабжая его надписью: „Бѣгство русской арміи .
Для того, чтобы сдѣлать бѣгущихъ австрійцевъ похожими на русскихъ, нѣмецкій журналъ поступилъ очень просто: всѣ австрійскія кепи передѣланы въ довольно-таки фантастическія русскія фуражки и къ бритымъ физіономіямъ придѣланы звѣрскія бороды.
Все остальное оставлено, какъ было.
И бѣгутъ на рисункѣ „русскіе“ въ австрійскихъ шинеляхъ и снаряженіи.
Другой рисунокъ, взятый изъ „111и8Ігаііоп“, изображавшій „германскую пѣхоту подъ разстрѣломъ артиллеріи во Фландріи , превращенъ нѣмецкимъ журналомъ въ „разстрѣлъ русской пѣхоты въ Галиціи .
Превращенъ тѣмъ же способомъ: фуражки и бороды . Милостивый Государь, Г. Редакторъ!
Сообщая Вамъ вышеизложенное, имѣю честь довести до Вашего свѣдѣнія, что я больше юмористическихъ фельетоновъ изъ нѣмецкой жизни въ Вашъ уважаемый журналъ писать не буду. Потому что — получается возмутительная вещь: я тружусь, выдумываю тему, а нѣмцы потомъ берутъ ее цѣликомъ и проводятъ въ жизнь. Не желаю я этого.
Пребываю съ истиннымъ къ Вамъ уваженіемъ и неизмѣнной любовью и симпатіей
Аркадій Аверченко.