Puc. H. Радлова.— Продаете вы ее?
— Что вы! Какъ же я могу продать ... Опа мнѣ въ хозяйствѣ нужна.
— Простите, — съ уваженіемъ склонился передо мной господинъ песочнаго цвѣта. — У васъ кожевенный заводъ?
—- Три.
— Очень пріятно. Почемъ у васъ пудъ выдѣланной, для подметокъ?
— Пятьсотъ рублей.
Господинъ испуганно запищалъ, какъ резиновая игрушечная свинья, изъ іюоторой выпустили воздухъ, и въ смятеніи уползъ куда-то.
Если онъ былъ сбитъ съ толку и растерянъ, то и я былъ сбитъ съ толку и растерянъ не менѣе его. Я ничего не понималъ.
Третьяго господина, подошедшаго ко мнѣ, обуревало лихорадочное любопытство узнать, интересуюсь ли я ксероформомъ.
—- Нѣтъ, — нервно отвѣтилъ я и иронически добавилъ: — А вы подковами интересуетесь?
Онъ ни капельки не обидѣлся и не удивился.
— Помилуйте! Съ руками оторву. Сколько у васъ круговъ?
—- Сорокъ тысячъ.
— Чудесно. А почемъ? — По тысячѣ сто. — За тысячу?
— Конечно. А то за что же? — Сбросьте по три сотни. — Не могу.
— Ну по двѣ съ половиной. Ей Богу, иначе нѣтъ смысла. — Что жъ дѣлать, — холодно пожалъ я плечами. — Кстати... (спокойно, «о сгорая тайнымъ любопытствомъ, спросилъ я) Для чего вамъ такая уйма подковъ?
— То есть какъ для чего? Для военнаго вѣдомства.
Краешекъ завѣсы приподнялся передо мной. Проглянуло ясное небо.
— Вотъ оно что! Сѣрной кислотой интересуетесь? — Интересуюсь. И кофе интересуюсь. — А азбестомъ?
— Конечно. Бензиномъ ... тоже... — И сливочнымъ масломъ?
— Особенно. Но сейчасъ я много далъ бы за нефтяные остатки.
— Серьезно, много дали бы?! У меня есть. — Что вы говорите! Гдѣ?
— Дома. Собственно, это скорѣй керосиновые остатки. Лампа, знаете ли, на кухнѣ горитъ, ну оно и оста...
— Чортъ знаетъ, что такое! — вскипѣлъ мой собесѣдникъ. — Съ нимъ о дѣлѣ говоришь, а онъ шутитъ! Мнѣ слишкомъ дорого время, чтобы ...
— Да чортъ васъ возьми! Кто къ кому подошелъ: я къ вамъ, или вы ко мнѣ?! Кто къ кому обратился съ разгово
ромъ?. . Я къ вамъ или вы ко мнѣ?! Чортъ васъ разберетъ, что вамъ нужно. Для чего мнѣ ксероформъ? Для чего дубильная кислота? У меня все есть, что мнѣ нужно, а изли
шекъ я вамъ могу предложить!! Кофе вы интересуетесь? Масломъ вы интересуетесь? Пожалуйста — вотъ оно! Ъшьте! Бензинъ вамъ нуженъ? У меня есть дома ровно столько, сколько вамъ нужно, чтобы вывести пятна на вашемъ костюмѣ!!
Тонъ его сдѣлался мягче.
— Вы, очевидно, первый разъ здѣсь, вотъ вамъ и странно. Серьезно вы мнѣ кофе предлагали или шутя? — Серьезно. Садитесь.
*
Мы пили уже по второму стакану кофе, и я съ грустью чувствовалъ, что никогда вѣкъ не скакалъ такъ рѣзво и никогда мнѣ больше не угнаться за нимъ.
Какіе-то люди подходили къ моему новому знакомому и вели самые непонятные разговоры.
—* Вы хотите сверлильные, фрезерные? — Нѣтъ, я даю. — Почемъ?
— Три тысячи шестьсотъ, франко Ревель. — Вагоны ваши?
— Даю вамъ хоть сто вагоновъ. Кстати: беру трехдюймовое желѣзо...
— Лондономъ интересуетесь?
— Благодарю васъ. Могу самъ вамъ дать Лондона
сколько угодно.
— Ну, а насчетъ нѣмца что прописано?
— Да вотъ тутъ сказано (читаетъ): — „рептиліи нейтральныхъ державъ координируютъ свои инсинуаціи съ бутадами газетной клаки, наэлектризованной фальшфейерами тевтонскихъ оффиціозныхъ фанфаронадъ .
Слушатель (глубокомысленно): — Такъ-съ. Круто, значитъ, ему, надо полагать.
— Есть, — отвѣтилъ я немного удивленный выбранной имъ темой разговора при столь поверхностномъ знакомствѣ со мной.
— Продаете?
— Нѣтъ, зачѣмъ же, — съ достоинствомъ отвѣтилъ я. — Мнѣ самому нужны.
— Жаль. А то бы дѣло сдѣлали. Термометры вамъ нужны?
— Какіе термометры?
— Обыкновенные, лазаретные.
Тутъ я вспомнилъ, что у меня дома не было ни одного термометра. «Заболѣешь еще, — подумалъ я, — нечѣмъ и температуру смѣрить».
Это соображеніе заставило меня отвѣтить съ полной откровенностью: — Нужны.
— Сколько?
— Что сколько?
— Термометровъ. Предупреждаю, что много у меня нѣтъ. Могу предложить 120 гроссовъ.
— Господи Іисусе! На что мнѣ столько! При саімой тяжелой болѣзни я обойдусь однимъ.
Онъ въ ужасѣ поглядѣлъ на меня, отшатнулся и поспѣшно отошелъ къ самому дальнему столику.
Другой господинъ, толстый, упитанный, въ песочнаго цвѣта костюмѣ, подошелъ ко мнѣ въ ту же минуту. При
близилъ ко мнѣ отверстый тяжело дышащій ротъ и вполголоса спросилъ:
— Свинцовыми бѣлилами интересуетесь?
— Нѣтъ, — провѣривъ себя мысленно и не колеблясь, отвѣчалъ я.
— Дубильную кислоту имѣете?
Мнѣ надоѣли его безсмысленные вопросы и приставанія; чтобы отдѣлаться отъ его предложеній, я рѣшилъ прихвастнуть:
— Имѣю. — Много?
— Сто пудовъ, — тупо уставившись въ стаканъ съ кофеемъ, буркунулъ я. — Беру.
— Какъ такъ берете?
— Что вы! Какъ же я могу продать ... Опа мнѣ въ хозяйствѣ нужна.
— Простите, — съ уваженіемъ склонился передо мной господинъ песочнаго цвѣта. — У васъ кожевенный заводъ?
—- Три.
— Очень пріятно. Почемъ у васъ пудъ выдѣланной, для подметокъ?
— Пятьсотъ рублей.
Господинъ испуганно запищалъ, какъ резиновая игрушечная свинья, изъ іюоторой выпустили воздухъ, и въ смятеніи уползъ куда-то.
Если онъ былъ сбитъ съ толку и растерянъ, то и я былъ сбитъ съ толку и растерянъ не менѣе его. Я ничего не понималъ.
Третьяго господина, подошедшаго ко мнѣ, обуревало лихорадочное любопытство узнать, интересуюсь ли я ксероформомъ.
—- Нѣтъ, — нервно отвѣтилъ я и иронически добавилъ: — А вы подковами интересуетесь?
Онъ ни капельки не обидѣлся и не удивился.
— Помилуйте! Съ руками оторву. Сколько у васъ круговъ?
—- Сорокъ тысячъ.
— Чудесно. А почемъ? — По тысячѣ сто. — За тысячу?
— Конечно. А то за что же? — Сбросьте по три сотни. — Не могу.
— Ну по двѣ съ половиной. Ей Богу, иначе нѣтъ смысла. — Что жъ дѣлать, — холодно пожалъ я плечами. — Кстати... (спокойно, «о сгорая тайнымъ любопытствомъ, спросилъ я) Для чего вамъ такая уйма подковъ?
— То есть какъ для чего? Для военнаго вѣдомства.
Краешекъ завѣсы приподнялся передо мной. Проглянуло ясное небо.
— Вотъ оно что! Сѣрной кислотой интересуетесь? — Интересуюсь. И кофе интересуюсь. — А азбестомъ?
— Конечно. Бензиномъ ... тоже... — И сливочнымъ масломъ?
— Особенно. Но сейчасъ я много далъ бы за нефтяные остатки.
— Серьезно, много дали бы?! У меня есть. — Что вы говорите! Гдѣ?
— Дома. Собственно, это скорѣй керосиновые остатки. Лампа, знаете ли, на кухнѣ горитъ, ну оно и оста...
— Чортъ знаетъ, что такое! — вскипѣлъ мой собесѣдникъ. — Съ нимъ о дѣлѣ говоришь, а онъ шутитъ! Мнѣ слишкомъ дорого время, чтобы ...
— Да чортъ васъ возьми! Кто къ кому подошелъ: я къ вамъ, или вы ко мнѣ?! Кто къ кому обратился съ разгово
ромъ?. . Я къ вамъ или вы ко мнѣ?! Чортъ васъ разберетъ, что вамъ нужно. Для чего мнѣ ксероформъ? Для чего дубильная кислота? У меня все есть, что мнѣ нужно, а изли
шекъ я вамъ могу предложить!! Кофе вы интересуетесь? Масломъ вы интересуетесь? Пожалуйста — вотъ оно! Ъшьте! Бензинъ вамъ нуженъ? У меня есть дома ровно столько, сколько вамъ нужно, чтобы вывести пятна на вашемъ костюмѣ!!
Тонъ его сдѣлался мягче.
— Вы, очевидно, первый разъ здѣсь, вотъ вамъ и странно. Серьезно вы мнѣ кофе предлагали или шутя? — Серьезно. Садитесь.
*
Мы пили уже по второму стакану кофе, и я съ грустью чувствовалъ, что никогда вѣкъ не скакалъ такъ рѣзво и никогда мнѣ больше не угнаться за нимъ.
Какіе-то люди подходили къ моему новому знакомому и вели самые непонятные разговоры.
—* Вы хотите сверлильные, фрезерные? — Нѣтъ, я даю. — Почемъ?
— Три тысячи шестьсотъ, франко Ревель. — Вагоны ваши?
— Даю вамъ хоть сто вагоновъ. Кстати: беру трехдюймовое желѣзо...
— Лондономъ интересуетесь?
— Благодарю васъ. Могу самъ вамъ дать Лондона
сколько угодно.
ВЪ ГЛУБОКОМЪ ТЫЛУ.
— Ну, а насчетъ нѣмца что прописано?
— Да вотъ тутъ сказано (читаетъ): — „рептиліи нейтральныхъ державъ координируютъ свои инсинуаціи съ бутадами газетной клаки, наэлектризованной фальшфейерами тевтонскихъ оффиціозныхъ фанфаронадъ .
Слушатель (глубокомысленно): — Такъ-съ. Круто, значитъ, ему, надо полагать.
— Есть, — отвѣтилъ я немного удивленный выбранной имъ темой разговора при столь поверхностномъ знакомствѣ со мной.
— Продаете?
— Нѣтъ, зачѣмъ же, — съ достоинствомъ отвѣтилъ я. — Мнѣ самому нужны.
— Жаль. А то бы дѣло сдѣлали. Термометры вамъ нужны?
— Какіе термометры?
— Обыкновенные, лазаретные.
Тутъ я вспомнилъ, что у меня дома не было ни одного термометра. «Заболѣешь еще, — подумалъ я, — нечѣмъ и температуру смѣрить».
Это соображеніе заставило меня отвѣтить съ полной откровенностью: — Нужны.
— Сколько?
— Что сколько?
— Термометровъ. Предупреждаю, что много у меня нѣтъ. Могу предложить 120 гроссовъ.
— Господи Іисусе! На что мнѣ столько! При саімой тяжелой болѣзни я обойдусь однимъ.
Онъ въ ужасѣ поглядѣлъ на меня, отшатнулся и поспѣшно отошелъ къ самому дальнему столику.
Другой господинъ, толстый, упитанный, въ песочнаго цвѣта костюмѣ, подошелъ ко мнѣ въ ту же минуту. При
близилъ ко мнѣ отверстый тяжело дышащій ротъ и вполголоса спросилъ:
— Свинцовыми бѣлилами интересуетесь?
— Нѣтъ, — провѣривъ себя мысленно и не колеблясь, отвѣчалъ я.
— Дубильную кислоту имѣете?
Мнѣ надоѣли его безсмысленные вопросы и приставанія; чтобы отдѣлаться отъ его предложеній, я рѣшилъ прихвастнуть:
— Имѣю. — Много?
— Сто пудовъ, — тупо уставившись въ стаканъ съ кофеемъ, буркунулъ я. — Беру.
— Какъ такъ берете?