ВЪ ГОСТИННОЙ.

явленіе съ тѣмъ, что гостиница, въ которой я проживаю, переполнена германскими офицерами —съ нескрываемой ироніей сказалъ дипломатъ.
Радославовъ смутился и перешелъ на другую тему.
Такъ карманный воришка, руку котораго поймали въ чужомъ карманѣ, начинаетъ хныкать и увѣрять, что это чистѣйшее недоразумѣніе.
Крокодилова слеза.
Нѣкоторые мелкіе жулики вышеупомянутаго типа, представъ передъ мировымъ судьей и выслушавъ обвинительный приговоръ, вдругъ принимаютъ обиженный видъ и начинаютъ горько плакать.
Напримѣръ:
Бухарестская газета „Диминяца по поводу позиціи, занятой болгарами, говоритъ: .„Кажется, болгарскіе политики не даютъ себѣ яснаго отчета о положеніи вещей; они какъ будто не ожидали рѣшительныхъ шаговъ со стороны Россіи. Только этимъ и можно объ
яснить, что Радославовъ, читая врученный Саблеромъ ультиматумъ, заплакалъ. Обращаясь къ Саблеру, онъ сказалъ: „Никогда не ожидалъ, что Россія могла такъ поступить съ Болгаріей .
— Господинъ мировой судья! За что же! Во-первыхъ, я этого кошелька даже вовсе и не видалъ; во-вторыхъ, я его взялъ, когда онъ лежалъ на полу, а въ-третьихъ, я даже не знаю, какъ онъ у меня и въ карманѣ очутился!
Въ такихъ приблизительно выраженіяхъ составленъ болгарскій отвѣтъ на русскую ультимативную ноту...
Сноровка.
Оказывается, что не только австрійцы при бѣгствѣ бросаютъ оружіе и аммуницію; но и русскіе солдаты бросаютъ сапоги, чтобы „способнѣе было бѣжать .
Замѣчается только маленькая разница: австрійцы бросаютъ ружья, когда бѣгутъ отъ русскихъ, а наши солдаты бросаютъ сапоги, когда бѣгутъ за нѣмцами.
Въ бою у МОло дечно, преслѣдуя германскую кавалерію, наши солдаты сняла и побросали сапоги, чтобы легче было догонять.
И если германцы напишутъ, что русскіе бѣгутъ, почти раздѣтые и босикомъ, они будутъ, конечно, гірары, только — съ другой стороны.
Естественный подборъ.
Г. Ренниковъ въ „Нов. Времени продолжаетъ, какъ изъ пулемета, сыпать русскими нѣмцами.
Разсказываетъ онъ о встрѣченномъ имъ Соловьѣ-Разб й- никѣ, который велъ съ нимъ такой разговоръ:
— Будешь въ Кіевѣ, кланяйся тамъ губернскому совѣтнику Нандельштедту!
— Слушаю-съ, — отвѣтилъ я. — Еще кланяйся Медеру, фонъ-Циглеру, Блюму. — Слушаю-съ.
— Еще кланяйся кіевскому уѣздному исправнику Фаллеру! — Слушаю-съ.
— И его помощнику Плаксу! — Слушаю-съ.
— Еще кланяйся начальнику желѣзнодорожнаго почтоваго отдѣленія Рудольфу Карловичу Кнаке. И старшему почтовому чиновнику
Карлу Мейрину. И окружному инженеру барону Штейнгелю. И его
замѣстителю Гретеру. И старшему повѣрителю кіевской повѣрочной палаты мѣръ Готгарду Лудвигу... — Слушаю-съ
— Еще кланяйся старшему фабричному инспектору кіевской губерніи Штерну. Еще кланяйся его замѣстителю ІІІтенбергу. Еще кланяйся члену правленія экспортной палаты Карлу Фишману. И директору государственной сберегательной кассы Крейеру. И предсѣдателю департамента судебной палаты Вруну. И члену судебной па
латы Форегеру фонъ-Грейфену. И присяжному переводчику Ренигеру. И члену совѣта оіъ министерства финансовъ Тальберту...
Всѣ эти фамиліи по увѣренію Ренникова, нащелкалъ ему Соловей. Но умѣстнѣе было бы, если бы ихъ прокаркалъ черный воронъ — до того все это мрачно, грустно и зловѣще ...
Носъ — какъ слива, которая поспѣла И уже потрескалась на солнечномъ лучѣ. Когда оінъ вошелъ, то изъ Грига пѣла Барышня съ черной косой на плечѣ.
Стало обидно. Вотъ не кстати!
Мало здѣсь развѣ дамъ и мужчинъ? Забѣгали глазки — проворные тати
Связались улыбки изъ мелкихъ морщинъ.
Стулья да кресла ячейки-соты,
Гости напоминали ядовитыхъ осъ, А онъ, гадюка, вытащилъ ноты — Цѣлую пачку съ собой принесъ.
Сѣлъ на табуретъ, обитый кожей; Для рояля такіе спеціально есть.
Кто-то сказалъ: — «Съ этакой рожей Можетъ же человѣкъ на-люди лѣзть!». .
Пальцами ткнулъ въ клавиши-зубы, Туго нащупалъ нужный аккордъ,
Что-то вспоминая облизывалъ губы — Чего ему нужно — плѣшивый чортъ?
Совсѣмъ тюлень, .попавшій на сушу;
Взять бы да крикнуть: — «Лови, лови!» Ужъ не хочетъ ли онъ забраться въ душу Наивной пѣсенкой о своей любви?
Съ лицомъ безшлосьімъ, съ,уморительной плѣшкой; Такіе должно быть бываютъ скопцы.
Кто-то кому-то шепнулъ съ насмѣшкой: «Подарить бы ему для завивки щипцы-!,»
«Вотъ я, бѣдный моя принцесса! «Чѣмъ я побаловать тебя могу?
«Сегодня шелъ, какъ всегда изъ лѣса — «Цвѣты для принцессы собиралъ на лугу . . . «Облако плыло на бѣлый сѣверъ, «Жуки летали у бѣлыхъ березъ;
«Въ четыре листика найденный клеверъ —- «Смотри, я счастье тебѣ принесъ!
«Нечаянный подарокъ доброй феи ... «Прости, что. хотѣлъ для себя сберечь «Возьми, принцесса, тебѣ нужнѣе,
«А мцѣ позволь въ отдаленьи лечь!
«Вотъ я, бѣдный, мой другъ —взгляни же, «Вотъ я счастье тебѣ принесъ! ..
Гости головы склоняли все ниже,
Въ комнатѣ не осталось ядовитыхъ осъ...
Прислуга чай внесла на подносѣ, Но вернулась обратно, едва скользя — Сама догадалась, что успѣетъ послѣ,
Если плачутъ люди — мѣшать нельзя!
Валентинъ Горянскій.

ВОЛЧЬИ ягоды.

Двѣ „Волчьи ягоды о Гр. Распутинѣ и Еп. Варнавѣ не мсгли быть напеча
таны по независящимъ отъ редакціи обстоятельствамъ.

ЦВҌТЫ ОСЕННІЕ.

Русскимъ матерямъ. Это вы нашептали тѣ свѣтлыя сказки, Что творили Весну, окрыляя борцовъ,
Но была въ нихъ всегда, какъ въ участьѣ и въ ласкѣ, Затаенная грусть облетѣвшихъ цвѣтовъ ... И въ былые года, у разбитой скрижали, Въ ожиданьи утратъ, павши ницъ,
Вы искали исходъ безысходной печали У лампадъ потемнѣвшихъ божницъ ...
И теперь, когда слиты всѣ краски въ узорѣ, Когда жизнь обнажила всѣ язвы свои, За минувшее счастье, за новое горе,
Отдаю я вамъ грустныя пѣсни мои! ..
Сергѣй Михѣевъ
Съ поличнымъ.
Въ бесѣдѣ съ однимъ дипломатомъ болгарскій Радославовъ сталъ горячо убѣждать своего собесѣдника, что въ Болгаріи нѣтъ ни одного германскаго офицера. „Научите меня, какъ связать ваше за