Рис. Миссъ.

ГОРЯЧАЯ ПРИВЯЗАННОСТЬ.

„Подъ Эпаржемъ для того, чтобы артиллеристы не бѣжали, нѣмецкіе офицеры привязывали ихъ къ пулеметамъ.
У юнкера Шмидта Горячая кровь.
Сильнѣй динамита
Къ отчиізнѣ любовь.
Мощь русскихъ и бритта Его не страшитъ.
У юнкера Шмидта Душа — мелинитъ. Въ разгарѣ сраженья, Въ аду канонадъ
Онъ полнъ упоенья,
Какъ храбрый солдатъ.
Онъ любитъ безбрежно Отчизну свою,
Привязанный нѣжно Къ штыку и ружью,
Привязанный къ душкѣ, — Лошадкѣ гнѣдой,
И къ крупшвской пушкѣ, Какъ къ дѣвѣ младой.
У Шмидта-солдата Горячая кровь
И крѣпче каната
Къ отчизнѣ любовь. Лишь чуть «къ изготовкѣ» Ударитъ сигналъ, — Большія веревки Беретъ генералъ,
Увѣсисто скажетъ: — Ни шагу назадъ!
И крѣпко привяжетъ
Къ винтовкамъ солдатъ. — Тотъ смѣло обязанъ Сражаться въ бою,
Кто нѣжно привязанъ Къ коню и ружью!
Но шопоты злые
Ползутъ Въ Фатерландъ: «Веревки гнилыя
Прислалъ интендантъ» ...
Дрызгунова Сыновья.

ТО ДА НЕ ТО.

Нѣмецъ: — Мы, какъ римляне у своихъ императоровъ, требуемъ у нашего Вильгельма «хлѣба и зрѣлищъ!». — Ну, что же, получаете?
— Получаемъ. Только у насъ и хлѣбъ к.-к. и зрѣлища к.-к.! ..
потомки.
Много лѣтъ тому назадъ, выходя изъ дому, Пушкинъ вспомнилъ, что не захватилъ съ собой чистаго носового платка.
Вернувшись домой и, послѣ тщетныхъ поисковъ, не найдя этого платка, великій поэтъ оставилъ на столѣ за
писку. Такъ какъ Пушкинъ писалъ только стихами, то даже эта скромная записка была написана звучными строками автора «Евгенія Онѣгина»:
NN! Когда бъ ты приволокъ Мінѣ носовой одинъ платокъ! Тебѣ я благодаренъ буду И сей услуги не забуду.
NN, къ которому была обращена эта записка, платка не нашелъ, но сверху приписалъ и свою просьбу, тоже сти
хами, такъ какъ въ пушкинскій періодъ даже прозу всѣ писали стихами:
О Пушкинъ, друга пожалѣй
И оставь у прислуги семь рублей.
Въ теченіе двухъ дней, пока бумажка валялась на столѣ, на ней появлялись новыя и новыя фразы.
— Былъ у тебя. Поѣдемъ завтра къ Д. Ладно? —- писало на ней какое-то незнакомое лицо.
— Хорошая тема, — набросалъ на уголкѣ самъ Пушкинъ. — Грозный. Опричники. Лѣсъ. Большой монологъ. Народъ. Музыка.
— Былъ я. Приду завтра, — писало другое незнакомое лицо.
На, обратной сторонѣ скучающій гость нарисовалъ козу. Бумажку вымелъ лакей. Потомъ поднялъ ее и вмѣстѣ съ другими бумажками отдалъ прислугѣ на растопку.
Коза, нарисованная опытной рукой, привлекла вниманіе простодушной женщины. Она взяла бумажку и положила ее къ другимъ бумажкамъ, такъ или иначе заслуживающимъ вниманія.
Судьба играетъ человѣкомъ. Кухарка вышла замужъ. Черезъ восемьдесятъ лѣтъ ея внукъ, ветеринаръ въ одной изъ глухихъ провинцій, разбирая архивъ бабушки, аккуратно сложенный покойницей въ коробкѣ изъ-подъ карамели, нашелъ бумажку, на краешкѣ которой стояла подпись геніальнаго поэта.
Черезъ двѣ недѣли ее вертѣли въ рукахъ два изслѣдователя Пушкина, которыхъ многіе осторожно звали лушкиніанцами. Это ремесло перешло имъ по наслѣдству; къ этой профессіи они пріучали и своихъ дѣтей обоего пола.
— По-моему — Пушкинъ, — увѣренно сказалъ одинъ изъ нихъ, прочитавъ бумажку, — и фамилія похожая: Пушкинъ, и годъ подходящій . ..
— Опять же по козѣ видно, — согласился другой, — кто, кромѣ автора «Полтавы», могъ такъ нарисовать это простое животное? ..
— Къ тому же этотъ ритмъ въ стихахъ:
Былъ у тебя. Поѣдемъ завтра къ Д. — Это, кажется, проза ...
— Это проза? Ну, знаете... Тутъ даже не поэтъ окончаніе припишетъ: сегодня я, а завтра ты въ бѣдѣ... Слышите?