МОЙ ДВОЙНИК

Дорогой читатель: я не слишком часто беспокою тебя, а потому позволь мне хоть раз поведать тебе мою горькую повесть. Тем более, что жена моя настаивает на том, что мой долг покаяться, почему я обзавелся двойником, и как последний со мной разделался.
По профессии я преподаватель литературы (вернее, я был таковым) в нашей семинарии, в богоспасаемом городке Нагвадавике. Это чудесный городок и, если добавить к тому множество симпатичных и добропорядочных студентов нашей школы, то получится жизнь, которой человек не может быть не недоволен.
Но увы, как мало знаем мы о том, что готовит нам будущее! В обязанности ва
шего покорного слуги входило не только быть другом и доверенным сотни домов
в городке, но также снабжать население передовыми мыслями, возглавлять мест
ную благотворительность, читать лекции (отнюдь не входившие в‘число моих обя
занностей по контракту), и так далее, и так далее. Я уже не говорю о сотнях других мелких функций, возложенных на меня общиной и заключавшихся фактически в том, чтобы автоматически поднимать руку на десятках заседаний, ни
сколько не интересуясь тем, что ставится на голосование и какую сторону вопроса ты защищаешь.
По прошествии одного года, я обнаружил, что живу двойной жизнью: первой была моя жизнь в связи с семинарией и научными трудами—эту я любил безмер
но, вторая—общество, до которого мне не было ровно никакого дела, но, тем не ме
нее, оно отнимало у меня все мое время на пустые, никому ненужные дела.
Чувствуя, что начинаю терять разум от этой двойной жизни, я сперва занялся
изучением книги доктора Вигана «О двойственности человеческого мозга» в на
дежде, что мне удастся вытренировать одну часть головы для моих посторонних функций, а другую—для истинных обя
занностей человека. В этом мне служили поддержкой слова друга моего Ричарда Гриноу, который уверял, что, изучая ста
тую Франклина, он заметил, что одна сторона лица этого великого человека носила философски-задумчивое выражение,
между тем как правая сторона лукаво усмехалась. Если не верите, то посмотри
те сами на эту бронзовую статую и вы убедитесь в правдивости моих слов и сами будете повторять их потомству.
Но философия доктора Вигана не принесла мне никакой пользы, и вот тогда уж я ухватился за совет жены и стал подыскивать себе двойника.
Мне чертовски повезло. Мы как-то находились близ курорта Стаффорд,.и од
нажды, проезжая мимо рабочего дома имени Монсона, мы с женой заглянули туда, и—я нашел нужного мне человека!
Правда, он давно уж не брился, он не носил очков, а его синий нанковый ко
стюм был здорово изношен, но я сразу заметил, что он точь в точь моего роста, что у него черные волосы, как и у меня, что он сутулится при ходьбе, как и я,
что у него крупные руки, совсем, как у меня и, о, счастье: над правым глазом шел глубокий рубец,—след от игры в мяч, и точь в точь, как у меня! Жребий был брошен.
Я поговорил с одним из инспекторов богадельни, и дело быстро решилось. Я узнал, что моего двойника зовут Де
нис Ший, что он безобидный, добрый малый, бродяга по натуре, и женат на немой, которая стирала здесь белье. Не мешкая ни минуты, я нанял сразу и его и его жену. А потом мы с Полли отправились в столицу нашего штата и обрати
лись к судье с просьбой переменить имя Дениса Ший на Фредерик Ингам; мы об’яснили ему, что некий эксцентричный джентльмен хочет усыновить вышеназванного Дениса, и судья был в полной уве
ренности, что лицу, о котором идет речь, не больше тринадцати лет от роду. Одним
словом, в моем доме водворились: новая прачка—немая и мой двойник мистер Фредерик Ингам, имевший такое же право теперь на это имя, как и я сам.
И хохотали же мы на следующий день, когда я подстригал ему бороду и волосы так, как ношу их я, и учил его моей манере снимать и одевать очки. Но, конеч
но, для него я приобрел очки с простыми стеклами, ибо у бедняги было чудесное зрение. А затем я принялся обучать его речам. Но это было не так просто, ибо сей муж, чрезвычайно добродушный по природе, был в то же время в некоторой степени тяжел, так сказать, на под’ем, и учить его чему-либо было также легко,
как вырвать коренные зубы у слона. Но все же он к концу недели усвоил сле
дующие четыре формулы и произносил их почти, как я.
1. Благодарю вас, очень хорошо. А как вы?
‘2. Я счастлив, что вам это понравилось. 3. Об этом столько уж говорилось, что, право, я больше не хочу отнимать ваше время.
И наконец, № 4: в общем, я во всем согласен. с предыдущим оратором.
Вначале меня пугала было мысль, что я вынужден буду много потратить на его
гардероб, но потом я подумал, что когда он будет уходить, то мне придется (вернее, я буду иметь счастливую возможность) оставаться дома, и наоборот; и по
верьте, что за этот счастливый период меня редко можно было видеть на тех высокоторжественных заседаниях, кото
рые требуют, чтобы вы напялили на себя черный фрак и высокий воротник с белым галстуком, чтобы лучше жариться в собственном соку.
В течение того года, что Денис заменял меня, у меня ушло на портного меньше, чем когдо-либо в моей жизни. Ему было строго на-строго наказано не показываться в комнатах, окна которых выходили на улицу. Будучи человеком от при
роды добродушным, Денис еще зоботился о дровах для всего дома, вставал рано утром, затапливал печи, потом снова ло
жился спать. Позавтракав, он приходил ко мне за приказаниями, при чем в таких случаях он снимал очки, надевал нанковые панталоны и повязывал красный пла
ток вокруг головы. Если случалось, что чужой человек настигал нас в это время, то он ни в коем случае не мог догадаться, что Денис имеет что-либо общее с моей личностью. После того, как я отдавал ему распоряжения на день, я больше уже не видел его. Но когда он уходил из дому, я забирался со своей работой в одну из комнат в глубине дома.
Я начал с того, что послал его на заседание просветительного общества, роль которого заключалась лишь в том, чтобы существовать. Правление этого общества состоит из семидесяти четырех членов, при чем для кворума необходимо шестьдесят семь человек! Нужно ли мне говорить вам, что я тоже был членом правле
ния. До моего знакомства с Денисом уже состоялись четыре заседания,—чтобы
быть точным, мы просиживали четыре часа, а затем расходились за отсутствием кворума. На первое заседание явилось одиннадцать человек; на второе, после трех красноречивых приглашений — два
дцать семь; на третье, когда я и мой друг Окмоти сами отправились разыскивать
правленцев, набралось шестьдесят человек. Но и тогда мы ничего не смогли сде
лать без недостававших семи и, просидев зря четыре часа, мы снова разошлись с тяжелым сердцем. -Но представьте себе, что на пятом заседании, на которое явился Денис, оказалось шестьдесят шесть чело
век, а он шестьдесят седьмой, и надо бы вам слышать, каким громом аплодисментов его встретили!
Он прибыл, можно сказать, в последнюю минуту, ибо секретарь чуть ли не силком удерживал двух членов, которые просили
разрешения удалиться. Еле успел Денис войти, как заседание было открыто, необходимые дополнения к уставу прове
дены, никто и не подумал задерживать его разговором; памятуя мои наставления, он голосовал с меньшинством, и в скором времени вернулся ко мне с отчетом, причем выразил удивление: как мало мудрости- нужно, чтобы управлять большими делами. Правда, он встретил не
скольких из моих хороших знакомых на
улице и не раскланялся с ними, но он был без очков, и всем было известно, что я чрезвычайно близорук.
После этого случая я без боязни стал посылать его и на все такие высокоторжественные собрания, где Денис имел возможность обедать за меня. Он честно от
сиживал все положенные сроки и так же честно голосовал с меньшинством. Раньше меня часто упрекали в том, что я избегаю бывать в обществе, но теперь я значи
тельно выиграл в смысле общественного престижа. «Ингам славный малый»,— стали поговаривать в городке. «Ингам повсюду бывает, немного говорит и де
лает все, как полагается». «Ингам пере
стал быть таким неаккуратным, как раньше». «Ингам перестал так много болтать, как встарь». И так далее, и так далее, и так далее.
Особенно важную услугу оказал нам Денис своим участием в заседаниях Перевозной Компании города Нагвадавик. Дело в том, что моя жена унаследовала от своего отца некоторое количе
ство акций вышеназванной компании. Это предприятие ноходилось лишь в начальной стадии развития и обещало «со
временен» стать доходной статьей. Но закон нашего штата не позволял держа
телям акций передоверять свои голоса, а потому моя жена перевела акции на мое имя, и я должен был регулярно четыре раза в год являться на эти бесполезные, никому ненужные заседания Перевоз
ной Компании, никого не перевозившей. Но Денис, которого я отправил на очередное заседание, вернулся чрезвычайно до
вольный. Там (рассказывал он) чудесные кресла, великолепные виски и кто-то катал его по городу в своем экипаже. Правда, в первый раз он испытал сильную тревогу, когда ему пришлось прое
хаться на пароме, но в скором времени он убедился, что это вовсе не так опасно.
Одним словом, все шло гладко, и у меня не разу не случилось неприятностей. Де
нису эта роль была вполне по нутру, ибо,
будучи беспечным ирландцем, он ничего лучшего и не желал.
В течение тех двенадцати месяцев, что у меня был двойник, я жил полной, дея
тельной жизнью! У меня оставалось время и для любви, и для тяжелой работы, и для крепкого сна, и много, много, много дру
гого. А в это время Денис сидел вместо меня на всех скучнейших митингах, на всех лекциях, на которые нам присылали билеты, на всех концертах с благотвори
тельной целью, одним словом, везде,
где человеческая глупость выбрасывает высокопарные лозунги, вроде: наша семья, наш город, наша страна, и так
Рассказ Эдуарда Эверетта Гэйл.