въ самоваръ окурки не бросай и, если будешь ѣсть крылышко цыпленка, — руки потомъ объ волосы не вытирай.
— О свои не буду. А объ твои готовъ хоть сейчасъ.
Переругиваясь, эти странные друзья принялись за свой туалетъ.
Подходцевъ, видимо, немного конфузился своего новаго положенія. Въ передней встрѣтилъ Клинкова преувеличенно шумно.
— А-а! ! КлиниЩе-голенище... Здравствуй, старый мотъ! Давно пора ... А гдѣ же Г ромовъ? — Онъ тамъ... на площадкѣ. — Почему?
— Стѣсняется, что ли. Капризничаетъ. Не хочетъ идти.
Подходцевъ выглянулъ изъ передней и увидѣлъ Громова, съ громаднымъ интересомъ и вниманіемъ читавшаго дверную доску, на которой было ровнымъ счетомъ написано три слова.
Затративъ на чтеніе время, достаточное для просмотра газетной передовицы средняго размѣра, Громовъ обернулся и увидѣлъ Подходцева.
—• Чего жъ ты остановился тутъ, на площадкѣ, чудакъ?! — Я сейчасъ. Отдохну только тутъ .немного ... Почитаю.
— Иди, иди. Нечего тамъ. Вотъ, господа, позвольте васъ познакомить съ моей женой: Наталья Ильинишна.
Клинковъ прищелкнулъ лихо каблукомъ и стремительно клюнулъ краснымъ носомъ узкую душистую ручку. Г ромовъ томно поднесъ другую ручку къ губамъ и съ нѣкоторой натугой проворчалъ:
— Хорошенькая у васъ квартирка ...
— Оселъ, — толкнулъ его тихонько въ бокъ Клинковъ. — Мы же еще въ передней. Перешли въ гостиную.
— А дѣйствительно прекрасная квартирка, — воскликнулъ Громовъ съ преувеличеннымъ восторгомъ. —< И много, скажите, платите? !
— Сто десять.
■—. Съ дровами?
Подходцевъ не удержался.
-— До вашего прихода квартира была безъ дровъ; теперь — съ дровами.
— А была, ты говоришь, безъ дровъ? — спросилъ Клинковъ. — Можно подумать, что ты никогда не бываешь дома...
—> Пойдемте пить чай, — сказала хозяйка, выглядывая изъ столовой.
—- Не откажусь, пожалуй, — поклонился Клинковъ. — Чай полезное зелье.
— Что ты говоришь! ■—• ахнулъ Подходцевъ. —■ Неужели это правда? Откуда ты это взялъ? Неужели самъ придумалъ? Навѣрное, кто-нибудь сообщилъ?
— Ну, покажи же намъ свою квартиру, — подтолкнулъ Клинковъ Подходцева. — Я думаю, изнываешь отъ желанія похвастаться благополучіемъ...
—Да что жъ вамъ показывать ... Вотъ это столовая. — И вѣрно. Столовая. Все въ аккуратѣ. А гдѣ гарусный пѣтухъ, который на чайникъ нахлобучиваютъ? — Пѣтуха нѣтъ.
— Упущеніе. А гардиіночки славныя. Прямо сердце радуется. И салфеточки вышитыя.
—• Ты, кажется, грозилъ мнѣ, что будешь въ нихъ сморкаться ...
Клинковъ вспыхнулъ и отвернулся отъ Натальи Ильинишны.
—і Не выдумывай, Подходцевъ.
— Да уіжъ ладно. Это вотъ мой кабинетъ.
Громовъ похлопалъ ладонью по
спинкѣ кресла:
< Кожа?
—• Она самая.
—• Здорово лущено. А чернильницато! Когда я помру — поставь ее надъ моей могилой. Совсѣмъ, какъ памят
никъ. А книгъ-то, книгъ-тю! Каждая небось съ переплетомъ рубля по три ...
— И всѣ десять заплатишь, — подхватилъ Клинковъ съ непроницаемымъ выраженіемъ лица.
— А коверъ-то! Фу-ты, ну-ты...
Отъ яркаго ли свѣта или отъ чего другого, но тѣни на скулахъ Громова сдѣлались рѣзче и обозначились двумя тем
ными впадинами. И голосъ, несмотря на наружный восторгъ, изрѣдка вздрагивалъ и срывался.
— Ты похудѣлъ, Громовъ, — мягко замѣтилъ Подходцевъ. — Какъ дѣла?
— Дѣла? Замѣчательны. Денегъ такъ много, что мы стали вести съ Клинковымъ грѣшный образъ жизни, что, какъ извѣстно, ведетъ къ похудѣнію. Перешли въ гостиную.
е—* Это вотъ гостиная, — отрекомендовалъ Подходцевъ.
■—• Какъ ты не спутаешься, *—< удивился Клинковъ. — Каждую комнату узнаешь сразу.
Наталья Ильинишна окинула хозяйскимъ взглядомъ преддиванный столикъ и удивленно спросила: — А куда же задѣвался альбомъ?
Подходцевъ смутился.
>— Да я его ... тово ... положилъ на этажерку.
—■ Съ чего это тебѣ вздумалось? Всегда лежалъ на столѣ, а ты вдругъ ...
И безжалостная жена извлекла откуда-то и положила на столъ пухлый плюшевый альбомъ, точно такого вида, какъ описывалъ его ядовитый Клинковъ передъ женитьбой Подходцева.
Чтобы замаскировать смущеніе, Подходцевъ отвернулся отъ стола.
•—• А вотъ, господа, рояль.
Громовъ добросовѣстно осмотрѣлъ и рояль, приблизивъ глаза къ самой полированной крышкѣ, будто бы онъ разсматривалъ не рояль, а маленькое диковинное насѣкомое ...
— А теперь къ столу, господа, къ столу!
Было все ... Сверкающій самоваръ. Бутылка коньяку. Бутылка бѣлаго вина. Графинчикъ рому. Свѣжая икра. Семга. Ветчина. Сардины. Холодныя телячьи котлетки. Сверкающая бѣлизной посуда. Чудесно вымытыя салфетки. Около икры — лопаточка! Около сардинъ — другая! Около семги двузубая фигурная вилочка!
Подходцевъ не зналъ куда дѣвать глаза. А Клинковъ сидѣлъ, ѣлъ за троихъ и жегъ Подходцева горячимъ взглядомъ.
Послѣ третьей рюмки Громовъ вдругъ застучалъ ножомъ по тарелкѣ. Бѣдняга сдѣлалъ это машинально, просто по привычкѣ къ ресторану, гдѣ такимъ образомъ подзывается офиціантъ для перемѣны тарелокъ или для чего другого.
Но тутъ же опомнился и съ ужасомъ поглядѣлъ на хозяевъ.
—і Браво, — не понялъ его Подходцевъ. —- Громовъ хочетъ сказать рѣчь. Говори, дружище, не бойся. Это все-таки былъ выходъ.
>—■ Господа! — началъ Громовъ, запинаясь. — Русская пословица говоритъ: «Одна голова не бѣдна, а если и бѣдна, то одна»... Гм! то-есть .не то! я хотѣлъ сказать другое. Впрочемъ... Зачѣмъ слова, господа? Главное — поступки! Гм!...
И совершилъ поступокъ: сѣлъ и обжегъ себѣ губы чаемъ.
Домой возвращались угрюмые.
— Насколько я понялъ твой стукъ ножомъ по тарелкѣ, — сердито сказалъ Клинковъ, — ты просто звалъ офиціанта?
— Понимаешь... Я совсѣмъ машинально. Привычка...
•— Знаешь, чего я боялся?
— Ну? —. робко взглянулъ на него измученными глазами Громовъ.
— Что ты, когда поужинаемъ, вдругъ застучишь по тарелкѣ и скажешь: «Человѣкъ, счетъ!»
— Ты психологъ.
Оба остановились, подняли лица къ лунному небу, и Клинковъ сказалъ тихо:
— Нѣтъ ... Намъ съ тобой въ приличныхъ доміаіхъ нельзя бывать.
Громовъ серьезно добавилъ:
— Кто знаетъ. Можетъ быть, въ этомъ тоже наше счастье.
—і Аминь.
Аркадій Аверченко.