„Дуэль Л. Н. Толстого с И. С. Тургеневым

По новонайденным документам.
Из немалого количества работ о Толстом и Тургеневе некоторые сводились к выискиваниям „литературно-психологи
ческих параллелей (см. работу Португалова в Орловском сборнике „Тургоновиада“); другие исследователи занимались выяснением противоположности миросозер
цании Тургенева и Толстого (см. работу Неводомского в „Современном Мире ), и до сих пор почти никто из исследователей по удосужился поставить вопроса об исто
рии личных взаимоотношений Толстого и Тургенева (единственная попытка в этом роде была сделана г роф. Скворцовым).
Прежде всего, следует просмотреть штампованное положение о том, что до момен
та их ссоры Тургенев с Толстым были „большими искренними друзьями . Конечно, это не так. И излишне, доверяя ран
ним письмам Тургенева к разным лицам— Дружинину, Миницкому, Аксаковым, где И. С. пишет о благоприятном впечатлении, произведенном на него произведениями Толстого, а позже и самим Толстым, исследователи но замечают здесь простых любезностей, которые щедро расточает Тургенев, зная, что они попадут к Толстому.
Со своей стороны Толстой был не менее любезен. Еще будучи незнаком с Турге
невым, он посвящает ему „Рубку леса , именно по этому случаю Тургенев написал ему первое письмо 9 октября 1855 г., в котором он пожелал Л. Н. скорейшего возвращения с фронта и выразил надежду что личное их знакомство окажется не
бесполезным для обоих сторон. И через полтора месяца—23 ноября 1855 г.—они познакомились. Прошел год.
„Мне остается протянуть вам руку через „овраг , который уже давно превра
тился в едва заметную щель, да и о ней упоминать не будем,—она этого но стоит ,— старается убедить Тургенев Толстого в письме от 8 декабря 1856 г. Но, тем не менее, еще за дво недели до этого, в письме от 16 ноября, Тургенев чисто
сердечно признавался Толстому: „Многое меня в вас коробит , а дальше успокаи
вающе писал: „Авось, из этого совремонем выйдет все хорошее .
К концу того же года отпосится интереснейшее письмо Тургенева к Толстому, ужо во многом уясняющее сущность их расхождений: „Кроме собственных, так называемых литературных интересов, - я в этом убедился,—у нас мало точек сопри
косновения; вся ваша жизнь стремится в будущее, моя—вся построена на прошед
шем. Итти мне за вами невозможно, вам за мной также нельзя... Я могу уверить вас, что никогда не думал, что вы злы, никогда но подозревал в вас литературной зависти. Я в вас (извините за выра
жение) предполагал много бестолкового, но никогда ничего дурного; вы сами слиш
ком проницательны, чтобы не знать, что если кому-нибудь из пас двух приходится завидовать другому, то уж наверное нс мне .
В следующем 1857 году Тургенев окон
чательно убедился, что „с Толстым я всетаки не могу сблизиться окончательно: слишком мы врозь глядим (в письмо к журналисту Колбасииу от 8 марта 1857 г.). А через месяц И. С. снова пишот о Тол
стом: „...странный он человек. Я таких не встрочал, и совсем ого не понимаю. Смесь поэта, кальвиниста, фанатика, барича,— что-то напоминающее Руссо, но честнее Руссо—высоко нравственное и в то же время несимпатичное существо .
Прошло три года. В переписке каждого из них с друзьями можно найти немало ценных признаний. „С Толстым мы бесе
довали мирно и расстались дружелюбно. Кажется, недоразумений между нами быть не может, потому что мы друг друга понимаом ясно, и понимаем, что тесно сой
тись нам невозможно. Мы из разной глины слеплены . Через несколько же дней об этом самом свидании Тургенев написал Анненкову: „Толстой был у меня недели
две тому назад, но мы с ним не ладим— хоть ты что!
Так продолжалось до весны 1861 г., когда они вместе оказались в имении поэта Фота—в деревне Степановке. Здесь и произошла между ними та знаменитая ссора, которая раз едипила их на многие годы.
И. А. Гончаров, И.С. Тургенев и Л. II. Толстой (сюит). Воспроизводится со старинного дагеротипа ]850 г., хранящегося в Пушкинском Доме при Академии Наук
СССР.
Вот как это описынает в своих воспоминаниях А. А. Фет.
„Утром, в наше обыкновенное время, то-есть в 8 часов, гости вышли в столо
вую, в которой жома моя занимала верхний конец стола за самоваром, а я в ожи
дании кофея поместился на другом конце. Тургонен сел по правую руку хозяйки, а Толстой—по левую. Зная важность, которую в это время Тургенев придавал вос
питанию своей дочери, жена моя спросила его, доволен ли он своей английской гувернанткой. Тургенев стал изливаться в похвалах гувернантке и, между прочим, рассказал, что гувернантка с английской пункту
альностью просила Тургенева определить сумму, которою дочь его может располагать для благотворительных целей. „Те
перь, сказал Тургенев, англичанка требует, чтобы дочь моя забирала иа руки худую оде
жду бедняков и, собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности .
—- А это вы считаете хорошим? — спросил Толстой.
— Конечно; это сближает благотворительницу с насущной нуждой.
— А я считаю, что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену!
— Я вас прошу этого не говорить! — воскликнул Тургенев с раздувающимися ноздрями.
— Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден? — отвечал Толстой.
Не успел я вскрикнуть Тургеневу „перестаньте , как, бледный от злобы, он сказал: „Так я вас заставлю молчать оскор
блением! С этим словом он вскочил из-за
стола и, схватившись руками за голову, взволнованно зашагал в другую комнату
Через секунду он вернулся к нам и ска
зал, обращаясь к жене моей: „Ради бога извините мой безобразный поступок, в ко
тором я глубоко раскаиваюсь . С этими словами он ушел.
Поняв полную невозможность двум бывшим приятелям оставаться вместо, я рас
порядился, чтобы Тургеневу запрягли его коляску, а графа обещал доставить до половины дороги к вольному ямщику Фе
доту, воспроизведенному впоследствии Тургеневым.
От‘ехав станцию, Толстой попал в деревню Новоселки, где находилось имение его приятеля — П. М. Борисова. Отсюда он послал слугу в Никольское (имение Тотстых! за пистолетами и пулями, а за
тем написал Тургеневу письмо. Вот текст этой записки; подлинник найден в части архива Тургенева, поступившей в Рукописное Отделение Пушкинского Дома при Академии Наук СССР):
„Надеюсь, что ваша совесть вам уж сказала, как вы не правы передо мной, осо
бен ю п глазах Фета и его жены. Поэтому напишите мне такое письмо, которое бы я мог послать Фетам. Ежели же вы находите, что требование мое несправедливо,
то известите меня. Я буду ждать в Вогуслове.
Л. Толстой
Не дождавшись ответа на это письмо, Толстой послал Тургеневу второе, в ко
тором довольно резко писал, что не желает стреляться пошлым образом, т.-е. чтобы два литератора приехали с третьим литератором с пистолетами и дуэль бы кон
чилась шампанским, а желает стреляться по-настоящему, и просит Тургенева приехать в Богуслов к опушке лоса с ружья
ми (подлинник этого письма но сохранился).
Получив первую записку Толстого 27 мая вечором, Тургенев тотчас же написал следующее:
„В ответ на ваше письмо я могу повторить только то, что я сам своей обязанностью почел об явить вам у, Фета. Увле
ченный I чувством невольной неприязни, в причины которой теперь входить не место, я оскорбил вас без всякого положительного повода с вашей стороны и по
просил 1 у вас извинения. Происшедшее сегодня поутру доказало ясно, что всякие попытки сближения между такими проти
воположными натурами, каковы ваша и моя, не могут повести ни к чему хоро
шему, а потому тем охотнее исполняю мой долг перед вами, что настоящее письмо
есть, вероятно, последнее проявление каких бы то ни было отношений между нами. От души желаю, чтобы оно вас удовлетворило, и заранее об являю согласие на упо
требление, которое вам заблагорассудится сделать из него .
Получив это письмо, Толстой написал об этом Фоту.
Получив второе письмо Толстого, Тургенев ответил в духе своего первого письма.
Толстой же прислал Фоту следующую
записку: