И тут же пояснили, что знают один пик в горах, где лежат громадные самородки. Надо сказать, что весь американ
ский воздух насыщен такими легендами о невероятных богатствах, которые под
ногами валяются, надо только знать— где.
Сделали все приготовления, казалось бы, очень основательно. Прежде всего списались с Вашингтоном, откуда затребо
вали самые подробные карты всего штата Колорадо, а особенно этой Мертвой до
лины, которая являла собой песчаную пустыню на 900 миль в поперечнике, изрезанную местами скалистыми горами.
При запросе об ’яснили цель свою.
Из Вашингтона очень быстро прислали все затребованное: самую подробную кар
ту Мертвой долины, где были обозначены все малейшие ручейки и колдобины, в
которых скапливалась зимняя вода от редко выпадающего снега.
Итти туда можно было только зимой, так как летом все эти водные пункты начисто пересыхали. И надо было брать с собой громадный запас воды. А мы шли налегке, в чем потом немало раскаивались.
Как бы то ни было, а поход был решен. Мы доехали до города Сан-Диего по же
лезной дороге. Здесь купили двух мулов для вьюков, запасы бобов, особой муки для путешественников, которая всходит без дрожжей, чтобы печь из нее лепешки, копченого сала, инструменты и оружие.
Все это частью погрузили на мулов, частью на себя, и двинулись в путь.
До Мертвой долины надо было дойти еще миль 120 в сторону, где уже никаких путей сообщения не было Здесь начи
налась «индейская черта оседлости» — целый ряд индейских поселков, где эти прежние краснокожие хозяева Америки живут очень бедно, напоминая наших цыган. Особенно их женщины, оде
тые в кричащие, пестрые ткани, смуглые, черноволосые, сильно напоминают наших цыганок.
По местным законам, в «черте индейской оседлости» запрещается ночевать без разрешения, а особенно строго запрещается проносить им «огненную воду»— виски, так как, испробовав этой огнен
ной воды, индейцы немедленно забывают американскую культуру и выражают желание снять скальпы со своих теперешних культуртрегеров.
Но, конечно, никто здесь этих законов не соблюдает, так как надзор слаб, а индейцы очень довольны, когда к ним явятся «бледнолицые братья».
Надо сказать, что от тех картинных диких индейцев, которых мы видим на
иллюстрациях, в натуре осталось очень немного. По крайней мере в том племени (не помню теперь его наименования).среди которого шел наш путь к Мертвой до
лине, все больше попадались индейцы в американских пиджаках, брюках и каскетках.
Ночевали мы в их домишках на настоящих кроватях и ели за обыкновенным столом — ничего экзотического.
Все, конечно, говорят по-английски, хотя и ломаным языком.
Когда дошли мы до последнего селения перед «йеликой Мертвой долиной» и пере
ночевали последний раз в хижине, наш хозяин, глядя на нас непроницаемо, как вообще всегда смотрят индейцы, на прощание сказал кратко:
— Мертвая долина—это путь смерти. Действительно, это была настоящая «мертвая долина»—пески, пески и пески кругом на сотню миль. И единственное растение—громадные кактусы, колючие и частые, которые изорвали нам скоро и обувь, и одежду.
В одном эти кактусы нам все же принесли пользу: мы разрубали топорами их круглые стволы, и наши мулы здесь и пили и ели. Пили сок и ели мясистое волокно громадных круглых стволов кактуса.
Сухим кактусом мы разводили костры, чтобы варить пищу и согреваться на ноч
легах. Стоял январь, одеты мы были легко. И по ночам сильно зябли.
На первом же привале, к утру, ожидал нас сюрприз: мулы убежали.
Шли мы по компасу по тридцать миль в день с остановкой раз на обед. Значит, надо искать мулов не иначе, как на по
следней остановке: не побегут же они, сломя голову, в Мертвую долину. Мул— животное умное (не то, что иной человек,
собравшийся искать золото в Мертвой долине). Один из наших товарищей, самый длинноногий, зашагал назад 30 миль и, действительно, нашел наших мулов, мирно жующих сено в конюшне нашей последней ночевки.
Тронулись дальше.
В Мертвой долине живут только койоты—американские волки, ростом поменьше нашего, но злобности достаточной.
Они так и шли за нами в две полосы по бокам, подстерегая нас, как добычу. Когда они слишком близко к нам под
ходили и мулы пугались, Вамелкин стрелял в них из штуцера. Это был отличный стрелок и бил без промаха.
Это была очень тяжелая путина. И только наше железное здоровье позволило нам все вынести. Днем было време
нами жарко, хотя стоял январь, но по ночам мы сильно зябли, так как не догадались захватить с собой теплых одеял.
Приходилось на каждой ночевке вырывать глубокую яму в песке, расклады
вать на дне ее костер, варить сначала пищу, а потом ложиться в эту же горячую яму.
Мулов мы, со времени их бегства, на ночь привязывали к своей ноге, чтобы они не убежали. Однажды ночью мулы, испугавшись близко подошедших к ним койотов, полезли к нам в яму и свалили ь прямо нам на головы. И Турову так отдавили ноги, что пришлось сделать невольный привал на не
сколько дней. Отошли мы уже на 15 дней хода по 30 миль в день, значит, сделали уже 450 миль—половину пути.
Приблизительно в этом пункте нам нужно было по компасу свернуть на северо-восток к скалистым горам, где пред
полагались золотые самородки. Но именно здесь взяло нас сомнение: зачем мы идем? И что мы, трое «гобо», без капи
тала, лишь со своими одними руками, может сделать!?.
В лучшем случае толы%> изыскания...
Двинулись по компасу к горам. Чем ближе мы подходили к горам, тем еще пустыннее и мертвее становилась долина. Под конец и кактусы исчезли. И койоты от нас отстали.
И остался один голый зыбучий песок, который валами длинными и причудливыми нагромождался по пути нашего следования, временами совершенно преграждая наш путь.
Как ни тяжело было наше путешествие, но в одном мы были обеспечены: удиви
тельно верна оказалась американская карта; за все время долгого пути мы ни разу не ошиблись, руководствуясь этой картой. В ней с необыкновенной точностью были отмечены все, даже мельчайшие источники воды. И по этим пунк
там мы до сих пор шли по пустыне, как у себя в комнате.
Но сюрпризы стерегли нас впереди... На первой же стоянке уже совсем близ
ко от гор, почти у их подошвы, вода была обозначена на карте в одной пещере у скалистого отрога...
Нашли скалистый отрог. И вдвоем с Туровым отправились за водой в отмеченную на карте пещеру.
Гуров весело прыгнул в пещеру... И еще веселее выскочил оттуда бледный, как смерть...
А из пещеры раздался грозный рей, раскатами потрясший эхо гор. Львы заняли воду раньше нас...
Никогда раньше не приходилось мне видеть, чтобы человек мог так стремительно бежать, как бежал от львов Туров... Как пуля, летел!
Я не мог за ним поспеть и спрятался за первый же песчаный бугор, вынул револьвер.
Навстречу уже бежал наш знаменитый стрелок Вамелкин со своим штуцером. И залег рядом со мной.
Из пещеры вышел лев. Это был зверь меньше ростом африканского льва, но все же грозный. Цвет его шерсти почти сливался с песчаником пещеры.
Лев издал сильное рычание. И легко вскочил на соседний отрог скалы, резко выделяясь теперь на фоне темно-синего горизонта.
В эту же секунду грянул выстрел,, зверь слетел со скалы и пропал. Вамел
кин ранил его штуцерной пулей смертельно. Через некоторое время, мы, по
дойдя с большими предосторожностями
к этому месту, по длинному кровавому следу нашли труп.
А Туров гонялся по пустыне за мулами—они в панике бросились бежать назад. Еле-еле поймали их.
С такими приключениями мы вступили в негостеприимные горы, где должны были найти золотые самородки.
Но на третий день, уже на рассвете, мы услышали недалекий грохот, характерный звук взрыва.
Туров закричал:
— Это рвут динамитом!.. Кто-то там есть....
И, как безумный, рванулся вперед, на звук грохота. Мы двинулись за ним и вскоре наткнулись на компанию ме
ксиканцев, золотоискателей. Они разбили лагерь в горах и занимались теперь подрывом одной скалы.
Встретили нас сурово и сразу же задали вопрос ребром: — Зачем пришли?
Я посмотрел на них. Их было пятеро. Нас трое. Но мексиканцы народ жидкий, а эти были и вовсе слабоваты; видно, пустыня их достаточно измотала.
Ответил им насмешливо:
— Полюбоваться видами пришли сюда. Не успели они мне ответить, как прибежал Туров и завопил по-русски:
-— Вот подлецы! Ведь они мою скалу рвут!..
Точно эту скалу в пустыне Колорадо он получил в наследство от своего папаши-— предводителя дворянства Тамбовской губернии...
Меня, признаться, разобрал смех, а Туров принялся ругаться с мексикан
цами, которые в свою очередь крыли его самыми отборными исконно-мексиканскими словечками.
Но псе это было ни к чему. Золота кругом было действительно немало, но все в камне, жилами, а золотого песку вовсе не было.
И не попользовались этими самородками ни мы, ни мексиканцы. Наша проба впоследствии дала хороший процент золота: на тонну 15 долларов.
Но надо было везти эти камни на ближайшую фабрику, а «ближайшая» от
стояла от места ломок миль на ,300. Вот и довези.
Так и кончилось наше искание золота в Мертвой пустыне Колорадо в ничью. Шли еще 15 дней, пока дошли до ближайшей станции громоздкой железнодорожной линии Санта-Фи. Здесь про
дали станционному сторожу мулов и весовое снаряжение, побрились, переоделись и сели в вагон.
Мои компанионы потом все-таки этого дела не бросили и опять принялись искать и чего-то, кажется, добились.
А мне эта история уже надоела. Да и деньги подошли к концу. Надо было искать новой работы.
И я двинулся дальше...
Г. Ананьев.
ский воздух насыщен такими легендами о невероятных богатствах, которые под
ногами валяются, надо только знать— где.
Сделали все приготовления, казалось бы, очень основательно. Прежде всего списались с Вашингтоном, откуда затребо
вали самые подробные карты всего штата Колорадо, а особенно этой Мертвой до
лины, которая являла собой песчаную пустыню на 900 миль в поперечнике, изрезанную местами скалистыми горами.
При запросе об ’яснили цель свою.
Из Вашингтона очень быстро прислали все затребованное: самую подробную кар
ту Мертвой долины, где были обозначены все малейшие ручейки и колдобины, в
которых скапливалась зимняя вода от редко выпадающего снега.
Итти туда можно было только зимой, так как летом все эти водные пункты начисто пересыхали. И надо было брать с собой громадный запас воды. А мы шли налегке, в чем потом немало раскаивались.
Как бы то ни было, а поход был решен. Мы доехали до города Сан-Диего по же
лезной дороге. Здесь купили двух мулов для вьюков, запасы бобов, особой муки для путешественников, которая всходит без дрожжей, чтобы печь из нее лепешки, копченого сала, инструменты и оружие.
Все это частью погрузили на мулов, частью на себя, и двинулись в путь.
До Мертвой долины надо было дойти еще миль 120 в сторону, где уже никаких путей сообщения не было Здесь начи
налась «индейская черта оседлости» — целый ряд индейских поселков, где эти прежние краснокожие хозяева Америки живут очень бедно, напоминая наших цыган. Особенно их женщины, оде
тые в кричащие, пестрые ткани, смуглые, черноволосые, сильно напоминают наших цыганок.
По местным законам, в «черте индейской оседлости» запрещается ночевать без разрешения, а особенно строго запрещается проносить им «огненную воду»— виски, так как, испробовав этой огнен
ной воды, индейцы немедленно забывают американскую культуру и выражают желание снять скальпы со своих теперешних культуртрегеров.
Но, конечно, никто здесь этих законов не соблюдает, так как надзор слаб, а индейцы очень довольны, когда к ним явятся «бледнолицые братья».
Надо сказать, что от тех картинных диких индейцев, которых мы видим на
иллюстрациях, в натуре осталось очень немного. По крайней мере в том племени (не помню теперь его наименования).среди которого шел наш путь к Мертвой до
лине, все больше попадались индейцы в американских пиджаках, брюках и каскетках.
Ночевали мы в их домишках на настоящих кроватях и ели за обыкновенным столом — ничего экзотического.
Все, конечно, говорят по-английски, хотя и ломаным языком.
Когда дошли мы до последнего селения перед «йеликой Мертвой долиной» и пере
ночевали последний раз в хижине, наш хозяин, глядя на нас непроницаемо, как вообще всегда смотрят индейцы, на прощание сказал кратко:
— Мертвая долина—это путь смерти. Действительно, это была настоящая «мертвая долина»—пески, пески и пески кругом на сотню миль. И единственное растение—громадные кактусы, колючие и частые, которые изорвали нам скоро и обувь, и одежду.
В одном эти кактусы нам все же принесли пользу: мы разрубали топорами их круглые стволы, и наши мулы здесь и пили и ели. Пили сок и ели мясистое волокно громадных круглых стволов кактуса.
Сухим кактусом мы разводили костры, чтобы варить пищу и согреваться на ноч
легах. Стоял январь, одеты мы были легко. И по ночам сильно зябли.
На первом же привале, к утру, ожидал нас сюрприз: мулы убежали.
Шли мы по компасу по тридцать миль в день с остановкой раз на обед. Значит, надо искать мулов не иначе, как на по
следней остановке: не побегут же они, сломя голову, в Мертвую долину. Мул— животное умное (не то, что иной человек,
собравшийся искать золото в Мертвой долине). Один из наших товарищей, самый длинноногий, зашагал назад 30 миль и, действительно, нашел наших мулов, мирно жующих сено в конюшне нашей последней ночевки.
Тронулись дальше.
В Мертвой долине живут только койоты—американские волки, ростом поменьше нашего, но злобности достаточной.
Они так и шли за нами в две полосы по бокам, подстерегая нас, как добычу. Когда они слишком близко к нам под
ходили и мулы пугались, Вамелкин стрелял в них из штуцера. Это был отличный стрелок и бил без промаха.
Это была очень тяжелая путина. И только наше железное здоровье позволило нам все вынести. Днем было време
нами жарко, хотя стоял январь, но по ночам мы сильно зябли, так как не догадались захватить с собой теплых одеял.
Приходилось на каждой ночевке вырывать глубокую яму в песке, расклады
вать на дне ее костер, варить сначала пищу, а потом ложиться в эту же горячую яму.
Мулов мы, со времени их бегства, на ночь привязывали к своей ноге, чтобы они не убежали. Однажды ночью мулы, испугавшись близко подошедших к ним койотов, полезли к нам в яму и свалили ь прямо нам на головы. И Турову так отдавили ноги, что пришлось сделать невольный привал на не
сколько дней. Отошли мы уже на 15 дней хода по 30 миль в день, значит, сделали уже 450 миль—половину пути.
Приблизительно в этом пункте нам нужно было по компасу свернуть на северо-восток к скалистым горам, где пред
полагались золотые самородки. Но именно здесь взяло нас сомнение: зачем мы идем? И что мы, трое «гобо», без капи
тала, лишь со своими одними руками, может сделать!?.
В лучшем случае толы%> изыскания...
Двинулись по компасу к горам. Чем ближе мы подходили к горам, тем еще пустыннее и мертвее становилась долина. Под конец и кактусы исчезли. И койоты от нас отстали.
И остался один голый зыбучий песок, который валами длинными и причудливыми нагромождался по пути нашего следования, временами совершенно преграждая наш путь.
Как ни тяжело было наше путешествие, но в одном мы были обеспечены: удиви
тельно верна оказалась американская карта; за все время долгого пути мы ни разу не ошиблись, руководствуясь этой картой. В ней с необыкновенной точностью были отмечены все, даже мельчайшие источники воды. И по этим пунк
там мы до сих пор шли по пустыне, как у себя в комнате.
Но сюрпризы стерегли нас впереди... На первой же стоянке уже совсем близ
ко от гор, почти у их подошвы, вода была обозначена на карте в одной пещере у скалистого отрога...
Нашли скалистый отрог. И вдвоем с Туровым отправились за водой в отмеченную на карте пещеру.
Гуров весело прыгнул в пещеру... И еще веселее выскочил оттуда бледный, как смерть...
А из пещеры раздался грозный рей, раскатами потрясший эхо гор. Львы заняли воду раньше нас...
Никогда раньше не приходилось мне видеть, чтобы человек мог так стремительно бежать, как бежал от львов Туров... Как пуля, летел!
Я не мог за ним поспеть и спрятался за первый же песчаный бугор, вынул револьвер.
Навстречу уже бежал наш знаменитый стрелок Вамелкин со своим штуцером. И залег рядом со мной.
Из пещеры вышел лев. Это был зверь меньше ростом африканского льва, но все же грозный. Цвет его шерсти почти сливался с песчаником пещеры.
Лев издал сильное рычание. И легко вскочил на соседний отрог скалы, резко выделяясь теперь на фоне темно-синего горизонта.
В эту же секунду грянул выстрел,, зверь слетел со скалы и пропал. Вамел
кин ранил его штуцерной пулей смертельно. Через некоторое время, мы, по
дойдя с большими предосторожностями
к этому месту, по длинному кровавому следу нашли труп.
А Туров гонялся по пустыне за мулами—они в панике бросились бежать назад. Еле-еле поймали их.
С такими приключениями мы вступили в негостеприимные горы, где должны были найти золотые самородки.
Но на третий день, уже на рассвете, мы услышали недалекий грохот, характерный звук взрыва.
Туров закричал:
— Это рвут динамитом!.. Кто-то там есть....
И, как безумный, рванулся вперед, на звук грохота. Мы двинулись за ним и вскоре наткнулись на компанию ме
ксиканцев, золотоискателей. Они разбили лагерь в горах и занимались теперь подрывом одной скалы.
Встретили нас сурово и сразу же задали вопрос ребром: — Зачем пришли?
Я посмотрел на них. Их было пятеро. Нас трое. Но мексиканцы народ жидкий, а эти были и вовсе слабоваты; видно, пустыня их достаточно измотала.
Ответил им насмешливо:
— Полюбоваться видами пришли сюда. Не успели они мне ответить, как прибежал Туров и завопил по-русски:
-— Вот подлецы! Ведь они мою скалу рвут!..
Точно эту скалу в пустыне Колорадо он получил в наследство от своего папаши-— предводителя дворянства Тамбовской губернии...
Меня, признаться, разобрал смех, а Туров принялся ругаться с мексикан
цами, которые в свою очередь крыли его самыми отборными исконно-мексиканскими словечками.
Но псе это было ни к чему. Золота кругом было действительно немало, но все в камне, жилами, а золотого песку вовсе не было.
И не попользовались этими самородками ни мы, ни мексиканцы. Наша проба впоследствии дала хороший процент золота: на тонну 15 долларов.
Но надо было везти эти камни на ближайшую фабрику, а «ближайшая» от
стояла от места ломок миль на ,300. Вот и довези.
Так и кончилось наше искание золота в Мертвой пустыне Колорадо в ничью. Шли еще 15 дней, пока дошли до ближайшей станции громоздкой железнодорожной линии Санта-Фи. Здесь про
дали станционному сторожу мулов и весовое снаряжение, побрились, переоделись и сели в вагон.
Мои компанионы потом все-таки этого дела не бросили и опять принялись искать и чего-то, кажется, добились.
А мне эта история уже надоела. Да и деньги подошли к концу. Надо было искать новой работы.
И я двинулся дальше...
Г. Ананьев.