Пан Пилсудский

«оеликий человек в Польше»—это не плоская шутка, это—заглавие, которым совершенно серьезно снабдил свою бро
Маршал Пилсудский.
шюру о Пнлсудском вождь польских меньшевиков, пан Дашинский.
Вполне понятно, что Пилсудский преисполнен на всю жизнь величайшего уважения к своей собственной персоне. Как «глава государ
ства» в независимой Польша, он приказал своим подчиненным поднести ему маршаль
ский жезл и назвал себя
с тех пор «первым маршалом Польщи». Он установил орден «за поенную доблесть» и первым образцом его украсил свою собственную грудь.
Это было сделано, как он
скромно об’яснил, с целью придать блеск новому ордену.
— Я—доблестный . воин, и принимаю этот орден в знак того, что он будет впредь означать доблестных воинов.
Военная доблесть первого маршала Польши, правда, немного потускнела на полпх Украины. Нельзя, даже при величайшем желании, утвер
ждать, что бегство Пилсудского из Киева в июне 1920 г. было победой, одержанной над большевиками.
Первый маршал спасает себя
тем, что он теперь создает
легенду: в тех битвах, где польская армия получила взбучку, он, маршал, как раз лично не руководил операциями. Где же он лично стоял во главе, там, само собой, польская армия побеждала.
Так он н пишет о себе:
«Победитель во всех сражениях, где он лично командовал,— Юзеф Пилсудский».
В торжественные моменты он вообщ: всего охотнее говорит о себе в третьем лице. За третьим же лицом единствен
ного числа следует—это известно по веем таблицам спряжений—первое лицо мно
жественного числа, форма, которая была присуща русским царям. На эту ступень
Пилсудский, впрочем, в данный момент только заносит ногу. Придет время, и он станет «мы».
Нельзя, впрочем, не упомцнуть с грустью о том, что «доблестный воин» ока
зался порядочным трусом, когда дело дошло до серьез
ной драки. В д - кабре 1922 г., поел, убийства президент?
Нарутовича нацис
папистами, был мо
мент, когда вопрсс о власти был для Пилсудского только вопросом о смел
сти. Он имел в ру
ках армию, солдаты были за него большая часть офи
.церов тоже, он мог еще рассчитывать на поддержку рабо
чих и крестьян. Но «великий человекструсил точно таким же образом, как он
струсил еще в январе 1919 г., когда он приказал социал-патриоту Морачевскому отказаться от власти и передать бразды правления буржуазии.
«Великий человек в Польше» удрал от битвы. Буржуазно-помещичья реакция, боявшаяся его, как опасного «де
мократа» и даже социалиста, вздохнула свободнее. У маршала отняли власть президента и выжили его с поста главно
командующего; он остался у разбитого корыта в своей пожертвованной ему усадьбе, в Сулейовке.
С тех пор много воды утекло, у нацио.та-лыюго героя усы поседели и меланхо
лично опустились. Клика его сторонников очень поредела, даже социалисты по большей части отошли от него, от чело
Теплые воспоминания о себе самом! До Пилсудского, кажется, никто еще До этого не додумался.
Пан Пилсудский у Петлюры (эпизод 1920 г.). Взят из кадра кино
картины «1920—1921 год», снятой ВУФКУ.
века, который не может мм дать даже даровдй казенной типографии—этим заведыпагот теперь другие.
Но хорошее мнение пана Пилсудского о себе осталось без изменений. Он не только гений, он также самый честный п благородный человек в Польше. Все, кто против него, просто предатели.
«У меня остались отвратительные воспоминания о бюсилии, трусости и пря
мо неимоверном количестве предательств в среде моей нация. Эти гнусности являлись постоянным фоном моей личной жизни во вр МЯ войны».
«Среди поляков распространена какая-то страсть к рабству и предательству».
У него остались только «теплые воспоминания о себе самом».
За последнее время бумаги маршала на политической бирже опять пошли в гору. Его вывезло долговременное отсут
ствие. Все правящие люди основательно осрамились, а Пилсудского так долго не было,что его постыдные провалы начинают забываться. Притом он успел подвергнуть пересмотру все свои политические принципы. Зачем вообще такому вели
кому человеку политическая программа? Демократизм, земля крестьянам, федерализм по отношению к угнетенным национальностям—зачем эти отрыжки прош
лого? В конце концов, при хорошем правителе государства всякий строй хорош.
Это прозрение к политической программе удивительно подняло шансы Пил
судского. Офицерская клика требует от него не программы, а хороших поместий и орденов. Буржуазию и помещиков от
пав от прежней программы приятно поражает. Монархисты уже прямо говорят: «У Пилсудского только окружение плохое, а сам он вполне реальный
и дельный человек, никаких утопий не разводит. Правда, у него неприятная мания ве
личия, своим врагам он мстит до десятого поколения, вызывает то и дело ненужные скан
далы. Но ведь лучше его кандидата в диктаторы не найти. А далек ли тот момент, когда такой кандидат будет необходим?»
«Первый маршал Польши»,— надо ему отдать справедливость — не торопит событий. Он придерживается заветов по
литической трусости, ждет, пока позовут, а пока что вколачивает в мозги своих современников мысль о своем величин. Пожалуйста, признайте, что Пилсудский ве
ликий человек. От вас не требуется никаких политических заявлений, вы мо
жете быть, чем угодно: правым или левым, монархистом или республиканцем. Признайте, что Пилсудский великий человек, отдайте ему в руки армию.
«Великий человек в Польше» лезет к власти. Пролетариату и крестьянству не поздоровится, когда буржуазия за
кричит Пилсудскому: «Иди, спасай»! Но вот кому всего менее поздоровится, так это самому «первому маршалу». Ведь ему в самом деле осталась способность только к интригам и безудержному хвастов
ству. А дли того, чтобы вывести Польшу из болота финансовой и политической катастрофы, этот багаж, опасаемся, окажется недостаточным.
Л. Домский.
Пилсудский (первый слева) в кругу польских генералов: Конаржевского (х). Желиговского (XX) и Скерского (XXX).