кій павильонъ на изукрашенныхъ столбахъ 75 и развертываетъ позади широкій пейзажъ съ озеромъ, городами и горами. И все же, какъ ни затѣйливо и ни изящно все это, и оно лишено души, убѣдительности. Святые на первомъ планѣ точно позируютъ для «церемоніи», при чемъ кажется, что имъ дѣла нѣтъ до сущности событія, въ которомъ они принимаютъ столь многознаменательное участіе.
Шедевромъ Гирландайо и одной изъ высшихъ точекъ «вступительнагоперіода «золотого вѣка» считается знаменитая роспись капеллы за алта
ремъ (сого) въ церкви доминиканцевъ Santa Maria Novella. Заключая въ 1485 году контрактъ съ заказчиками этой работы, съ членами знатной семьи Торнабуони, братья Гирландайо обязывались представить: «фигуры, зданія, лагери, города, горы, холмы, долины, воды, камни, одежды, животныхъ, птицъ, звѣрей всевозможныхъ породъ», и одинъ этотъ дѣловой пара
графъ договора стоитъ пространной характеристики какъ творцовъ-художни
ковъ, такъ и всего того времени. Какъ становится понятнымъ послѣ этого взрывъ Савонароллы — эта послѣдняя судорога умирающаго средневѣковья, Эта послѣдняя, уже почти безнадежная попытка повернуть общество снова къ спасенію въ церкви! Самыя церкви стали теперь уже какими-то пристани
щами мірской суеты. Какъ заказчикамъ, такъ и художникамъ было важно, чтобы въ такомъ общедоступномъ мѣстѣ, какъ церковь, все говорило о рос
кошной, славной жизни, о богатствѣ и великолѣпіи. Читая теперь этотъ контрактъ, невольно представляешь себѣ, какъ обѣ стороны, подписывая его, должны были обмѣниваться улыбками, радуясь въ ожиданіи того, что воз
никнетъ на Стѣнахъ знаменитаго храма въ назиданіе потомству и въ вѣчную о себѣ славу.
Если бы все, что дошло до насъ отъ XV вѣка, пропало, исчезла бы вся литература, все искусство, всѣ архивные документы, но остались бы однѣ Эти фрески въ церкви Santa Maria Novella, то уже изъ нихъ мы могли бы вполнѣ ознакомиться съ тѣмъ временемъ, —: по крайней мѣрѣ, съ тѣмъ, какъ выглядѣло то время. Мы увидѣли бы и типы улицъ, и типы храмовъ, и типы комнатъ Флоренціи 1490-хъ годовъ, Флоренціи Гирландайо. Правда, душа этихъ дней, рыдающая въ твореніи Боттичелли, умиляющаяся въ тво
реніи Перуджино, осталась бы для насъ неразгаданной. Мы поняли бы, почему Лоренцо могъ быть названъ Великолѣпнымъ, почему постройка дворца аристо
крата Строцци представлялась дѣломъ, въ которомъ были заинтересованы всѣ граждане Флоренціи, мы вообразили бы себѣ тѣ пиры и турниры, тѣ комедіи и балы, которые служили, наравнѣ съ пышными службами, развлеченіемъ для изображенныхъ Гирландайо, статныхъ, одѣтыхъ въ парчу дамъ и для важныхъ, облаченныхъ въ пурпуръ патриціевъ. Но мы не поняли бы почему
75 Перуджино любитъ тоже эти павильоны, по у него они имѣютъ не характеръ какой-то «са
довой затѣи», какъ у Гирлапдайо, а скорѣе какого-то «временнаго» храма пли часовни.