кующимъ; а, при неудачѣ, спрыгнуть съ запяточекъ и пойти стороною, съ лицомъ равнодушнымъ или даже негодующимъ; какъ обстоятельства укажутъ.
Суббота 17 іюня была, положительно, днемъ ожиданія свѣтопреставленія. Люди такъ были увѣрены, что ихъ завтра будутъ рѣзать, что даже обижались, когда слышали отъ спокойныхъ и опытныхъ:
— Да плюньте вы на эти бабкины сны!
— Что вы, батюшка! Какъ „плюньте“?! На этакое плевать—проплюешься, слюней не хватитъ! Развѣ не слышите, какъ орутъ;
— Истребляйте враговъ-супостатовъ, Паразитовъ трудящихся массъ...
— Ну, что же? Очень чистоплотное желаніе... Вычесаться отъ паразитовъ никогда не лишнее,—особенно, какъ время теперь жаркое, потное, грязное...
— Да, да! кабы они объ этомъ! А то вѣдь:
Бей, дави ихъ, злодѣевъ проклятыхъ...
— Ну?
— Это они про насъ...
— Охота же вамъ считать себя „злодѣемъ проклятымъ“!..
— Да, не почтешь тутъ, какъ тебѣ, съ утра до вечера, трубятъ въ уши:
— Попили нашей кровушки!.. „Моимъ потомъ жирѣешь, обжора!“
— Брр! Неужели вы такое... кушаете? — Смѣйтесь, смѣйтесь!
И бѣ вечеръ, и бѣ утро. И, какъ водится, утро оказалось вечера мудренѣе.
День былъ чудесный, и взволнованные буржуи негодовали:
— Везетъ же этимъ большевикамъ! Даже погода ихъ боится и слушается: жара спала для ихъ демонстраціи!
Но погода оказалась коварною предательницею — въ очевидномъ союзѣ съ Временнымъ Правительствомъ. Зама
нила—и удавила. Холодная, но ярко солнечная, она сіяла, всѣмъ насмѣшливымъ ликомъ своимъ предлагая:
— Ну, товарищи, ужъ если вы, въ такую погоду, міровой революціи не начнете и Керенскаго не свергнете, то въ сорокаградусный жаръ либо дождь проливной- лучше и не пробовать!...
— Говорили: на тройкѣ поѣдемъ, а, между тѣмъ, пѣшкомъ пошли!—горевалъ когда то Аркашка Счастливцевъ.
— Говорили: міровая революція будетъ, а вышла... „привычка къ праздной и порочной жизни“!
Ходили разные народы. Носили разныя знамена. На знаменахъ бѣлѣли разныя надписи. Включительно до:
— Рѣжь буржуевъ!
И:
— Долой союзниковъ!
Народъ изобильно стоялъ на заплеванныхъ сѣмячками тротуарахъ; задніе переплевывали сѣмячки черезъ головы и плечи переднихъ, съ тротуаровъ на мостовую, всѣ читали плакаты равнодушными очами и, когда плакатъ ругался ужъ очень свирѣпо, равнодушно же отзывались:
— Ишь!
Оживленіе вызвалъ, кажется, только одинъ плакатъ: — Долой десять буржуйныхъ министровъ-грабителей!
Тутъ толпа неожиданно заволновалась и на головы
большевиковъ посыпались нелестныя увѣренія, будто они не дѣти человѣческія, но происходятъ по прямой линіи отъ того загадочнаго существа, о которомъ Александръ Дюма когда то писалъ, что:
— En Bussie il у а une éspece du chien qui s’appelle scbaka!..
Изумленный энергіей выраженій, я подумалъ:
— Ого! Какъ народъ за временное правительство то! Горой! А еще говорятъ, будто оно не популярно!
Но сейчасъ же оказалось, что народная энергія выражаетъ не столько любовь къ временному правительству,
сколько неожиданное знаніе народомъ ариѳметики. Народъ сосчиталъ, что, даже съ ушедшимъ А. И. Коноваловымъ, буржуйныхъ министровъ было въ временномъ правительствѣ только., девять!
Къ обруганію сихъ девяти, хотя бы и грабителями, толпы оставались равнодушны. Народъ безмолвствовалъ.
— Буржуи такъ буржуи! Грабители такъ грабители! Мели, Емеля, твоя недѣля! отъ слова не стаиетсяі
Но—десятый то кто же?
— Товарищи! граждане! Да вѣдь это они... Керенскаго къ буржуямъ пристегнули! Въ Керенскаго мѣтятъ! Керенскаго грабителемъ обзываютъ!
Ну, и зашумѣло сине море, разгулялся грозный валъ... Если бы большевики были грамотны, полезно было бы напомнить имъ „Лагерь Валленштейна“;.
Батька! солдатъ ты, пожалуй, ругай, Но оскорблять не моги полководца...
Буржуа могутъ быть только счастливы перечисленіемъ А. Ф, Керенскаго въ ихъ сонмище, но товарищи большевики... Вотъ ужъ во истину:
— Глупому сыну не въ помощь богатство.
Такъ въ воскресенье 18 Іюня на улицахъ Петрограда, къ удовольствію кайзера Вильгельма, товарища Гримма и другихъ аггеловъ, демонстрировались русская глупость, ту
пость, безхарактерность, легкомысліе, безотцовщина, безотечественность.
Было бы отъ чего въ отчаяніе придти, но—въ то же самое воскресенье 18 іюня—на юго западномъ фронтѣ раз
вивалась другая русская демонстрація, отъ которой кайзеръ, Гриммъ, Бетманъ Гольвегъ и прочіе аггелы запѣли совсѣмъ на иней гласъ. Ибо демонстрировала она русскій здравый смыслъ, боевую мощь и волю, рѣшимость, выдержку, дисциплину, любовь къ родинѣ, вѣру въ отечество . Все, что слагаетъ честь народа. Все, чѣмъ нація, въ дни самоза щиты, можетъ быть горда.
И была эта демонстрація, продиктованная товарищами Керенскимъ и Брусиловымъ, столь выразительна, что това
рищи нѣмцы тоже немедленно стали демонстрировать.. свои спины.
Товарищи Анна Коллонтай и Анжелика Балабанова, горько оплакавъ несчастія оныхъ дружественныхъ и союз
ныхъ имъ спинъ, требуютъ экспропріаціи для нихъ леей арники и свинцовой примочки, какая найдется въ русскихъ аптекахъ.
Александръ Амфитеатровъ. Рис. Тэдди.
— Свово убрали, даромъ что о двухъ головахъ былъ, такъ съ тобою то, одноголовый чертъ, справимся!
— Дядя Митрій, должно, на безоружную манифестацію отправился...
— Почему ты такъ думаешь?
— А онъ винтовку съ собой прихватилъ.
Суббота 17 іюня была, положительно, днемъ ожиданія свѣтопреставленія. Люди такъ были увѣрены, что ихъ завтра будутъ рѣзать, что даже обижались, когда слышали отъ спокойныхъ и опытныхъ:
— Да плюньте вы на эти бабкины сны!
— Что вы, батюшка! Какъ „плюньте“?! На этакое плевать—проплюешься, слюней не хватитъ! Развѣ не слышите, какъ орутъ;
— Истребляйте враговъ-супостатовъ, Паразитовъ трудящихся массъ...
— Ну, что же? Очень чистоплотное желаніе... Вычесаться отъ паразитовъ никогда не лишнее,—особенно, какъ время теперь жаркое, потное, грязное...
— Да, да! кабы они объ этомъ! А то вѣдь:
Бей, дави ихъ, злодѣевъ проклятыхъ...
— Ну?
— Это они про насъ...
— Охота же вамъ считать себя „злодѣемъ проклятымъ“!..
— Да, не почтешь тутъ, какъ тебѣ, съ утра до вечера, трубятъ въ уши:
— Попили нашей кровушки!.. „Моимъ потомъ жирѣешь, обжора!“
— Брр! Неужели вы такое... кушаете? — Смѣйтесь, смѣйтесь!
И бѣ вечеръ, и бѣ утро. И, какъ водится, утро оказалось вечера мудренѣе.
День былъ чудесный, и взволнованные буржуи негодовали:
— Везетъ же этимъ большевикамъ! Даже погода ихъ боится и слушается: жара спала для ихъ демонстраціи!
Но погода оказалась коварною предательницею — въ очевидномъ союзѣ съ Временнымъ Правительствомъ. Зама
нила—и удавила. Холодная, но ярко солнечная, она сіяла, всѣмъ насмѣшливымъ ликомъ своимъ предлагая:
— Ну, товарищи, ужъ если вы, въ такую погоду, міровой революціи не начнете и Керенскаго не свергнете, то въ сорокаградусный жаръ либо дождь проливной- лучше и не пробовать!...
— Говорили: на тройкѣ поѣдемъ, а, между тѣмъ, пѣшкомъ пошли!—горевалъ когда то Аркашка Счастливцевъ.
— Говорили: міровая революція будетъ, а вышла... „привычка къ праздной и порочной жизни“!
Ходили разные народы. Носили разныя знамена. На знаменахъ бѣлѣли разныя надписи. Включительно до:
— Рѣжь буржуевъ!
И:
— Долой союзниковъ!
Народъ изобильно стоялъ на заплеванныхъ сѣмячками тротуарахъ; задніе переплевывали сѣмячки черезъ головы и плечи переднихъ, съ тротуаровъ на мостовую, всѣ читали плакаты равнодушными очами и, когда плакатъ ругался ужъ очень свирѣпо, равнодушно же отзывались:
— Ишь!
Оживленіе вызвалъ, кажется, только одинъ плакатъ: — Долой десять буржуйныхъ министровъ-грабителей!
Тутъ толпа неожиданно заволновалась и на головы
большевиковъ посыпались нелестныя увѣренія, будто они не дѣти человѣческія, но происходятъ по прямой линіи отъ того загадочнаго существа, о которомъ Александръ Дюма когда то писалъ, что:
— En Bussie il у а une éspece du chien qui s’appelle scbaka!..
Изумленный энергіей выраженій, я подумалъ:
— Ого! Какъ народъ за временное правительство то! Горой! А еще говорятъ, будто оно не популярно!
Но сейчасъ же оказалось, что народная энергія выражаетъ не столько любовь къ временному правительству,
сколько неожиданное знаніе народомъ ариѳметики. Народъ сосчиталъ, что, даже съ ушедшимъ А. И. Коноваловымъ, буржуйныхъ министровъ было въ временномъ правительствѣ только., девять!
Къ обруганію сихъ девяти, хотя бы и грабителями, толпы оставались равнодушны. Народъ безмолвствовалъ.
— Буржуи такъ буржуи! Грабители такъ грабители! Мели, Емеля, твоя недѣля! отъ слова не стаиетсяі
Но—десятый то кто же?
— Товарищи! граждане! Да вѣдь это они... Керенскаго къ буржуямъ пристегнули! Въ Керенскаго мѣтятъ! Керенскаго грабителемъ обзываютъ!
Ну, и зашумѣло сине море, разгулялся грозный валъ... Если бы большевики были грамотны, полезно было бы напомнить имъ „Лагерь Валленштейна“;.
Батька! солдатъ ты, пожалуй, ругай, Но оскорблять не моги полководца...
Буржуа могутъ быть только счастливы перечисленіемъ А. Ф, Керенскаго въ ихъ сонмище, но товарищи большевики... Вотъ ужъ во истину:
— Глупому сыну не въ помощь богатство.
Такъ въ воскресенье 18 Іюня на улицахъ Петрограда, къ удовольствію кайзера Вильгельма, товарища Гримма и другихъ аггеловъ, демонстрировались русская глупость, ту
пость, безхарактерность, легкомысліе, безотцовщина, безотечественность.
Было бы отъ чего въ отчаяніе придти, но—въ то же самое воскресенье 18 іюня—на юго западномъ фронтѣ раз
вивалась другая русская демонстрація, отъ которой кайзеръ, Гриммъ, Бетманъ Гольвегъ и прочіе аггелы запѣли совсѣмъ на иней гласъ. Ибо демонстрировала она русскій здравый смыслъ, боевую мощь и волю, рѣшимость, выдержку, дисциплину, любовь къ родинѣ, вѣру въ отечество . Все, что слагаетъ честь народа. Все, чѣмъ нація, въ дни самоза щиты, можетъ быть горда.
И была эта демонстрація, продиктованная товарищами Керенскимъ и Брусиловымъ, столь выразительна, что това
рищи нѣмцы тоже немедленно стали демонстрировать.. свои спины.
Товарищи Анна Коллонтай и Анжелика Балабанова, горько оплакавъ несчастія оныхъ дружественныхъ и союз
ныхъ имъ спинъ, требуютъ экспропріаціи для нихъ леей арники и свинцовой примочки, какая найдется въ русскихъ аптекахъ.
Александръ Амфитеатровъ. Рис. Тэдди.
— Свово убрали, даромъ что о двухъ головахъ былъ, такъ съ тобою то, одноголовый чертъ, справимся!
NATURE MORTE.
— Дядя Митрій, должно, на безоружную манифестацію отправился...
— Почему ты такъ думаешь?
— А онъ винтовку съ собой прихватилъ.