Жить в Москве настолько тесно, что па каждый новый или хоти бы строящийся дом смотришь с вожделением. Предста! ляешь себе новые просторные комнаты, чистые стены, невьтщербленные полы. Все новое, чистое, свежее, где можно начать чистое, новое, свежее существование. Так, вероятно, чувствовали себя звери Зоопарка, когда их перевели на их новые квартиры.
Гагенбек первый устроил в Гамбурге Зоологический сад, в котором звери были не в клетках, а на свободе. Конечно, свобода эта только кажущаяся. Рвы, напол
ненные водой, проволочные сетки, искусственные скалы и ограды—преграждают доступ в прекрасный мир, на соблазнительные дорожки, где ходят взрослые я дети, где читают газеты и продают вафли, ио где появление полярного медведя или уссурийского тигра является мало желательным... Гагенбек в своей книге рас
сказывает, как его мучила мысль об уничтожении клеток, приводящих в отчаяние и животных, и посетителей. Хоть немного простора, хоть иллюзия свободы.
Надо сказать, что в новом отделении Зоопарка эти иллюзии очень велики. Обширное пространство, бывшее никчемным пустырем, превращено теперь в подобие заповедника. Открытие было в воскресенье. Тогда все было очень торжествен
но. Светило очаровательное осеннее солнце. Зверей перевели в пять часов утра.
Вероятно, они долго осматривались на новом месте. Медведи, удовлетворенно вздыхая, щупали лапой воду и убеждались, что она достаточно холодна, почти
так же, как у родимого полюса в теплый летний день. Разросшееся семейство лисиц, с пушистохвостым отцом во главе, обшарило всю свою территорию и въцашло полное удовлетворение. Уссурийские тигры, у дарпя хвостом по бедрам, подымали облако желтого песка, совсем как в пустыне. От их бархатных лап остава
лись бесчисленные воронки, так много раз они прошли взад и вперед. Наконец,
они легли, и мягкое северное солнце осветило черные полосы их шкур. Черная медведица с двумя детьми обнюхивала все углы, шлепнула медвежат за чрезмерное Л 10 б О II ЫТСТВО,—
все вместе легли отдыхать. Что касается всевозмож
ных гусей, «лебедей-шипуиои», «ле
бедей - кликунов», караваек, цапель таких и цапель эта
ких, то они, хоть и на старом месте б ы л и прекрасно устроены, ио здесь прямо захлебну
лись простором и нежпо-зелеиой ряской, покрывающей их пруд,
В тот день I! Зоопарке пребыва
ло свыше тридцати тысяч человек. Все было празднично, как и подобает в
день переезда па новую квартиру. Я пришла в буд- Н и Ч II Ы Й Д е II ь. Солнца не было.
Наоборот, с неба
сыпалась серая крупа, и ветер ввинчивался и ру
кава. Казалось, что в такой день п парке никого не будет. Но там бы
ли люди, было, как всегда, много детей, проходили экскурсии. И молодой руководи
те ль, рассказав все, что нужно, о птичьей экзотике, с особенным удонольствием обратил в II и м а II и е экскурсантов па
обыкновенного нашего аиста, который, не смущаясь фламинговой компанией, ел червяка и запивал его водицей... Прежде, чем пройти в новый Зоопарк, мы быстро пробежали старый. Многие отделения были пусты и выглядели, как дачи после
от’озда дачников. Обезьяны почти все сидели внутри, и только пара мартышек заботливо и грустно ела морковь. Двое беспризорных глядели на них пристально, и тоже заботливо и грустно. Словно и тех, и других беспокоила близкая зима. Пи
тон, задушив кролика и положив его рядом с собой, чтобы никто не отнял, через стекло рассматривал посетителей. Голова у него—как у гуся, только без клюва, а язык похож на тоненький, длинный якорь. Фламинго были еще на открытом воздухе, и розовые их ноги казались покрасневшими от холода, хотя та
кими они бывают всегда. Нам сказали, что их сегодня же переведут в зимнее помещенье,- где тепло, как в раю.
— А как же их переведут? Ловить сначала будут или как?
— О, нет. Их просто будут тихонько гнать ме*™ 1ак мы поступаем не только с птицами, но и с животными, и* Ример, с морскими львами.
с целью защитить древесную кору от когтей товарищей Топтыгиных. Так н стоят деревья, как коленчатые самоварные трубы.
В особом месте, на искусственной скале из камней, живут кондоры и тур. Если тигры и медведи отделены от публики рвом с водой, ко
торый и переплыть невозможно, то эти мрачные птицы имеют полную свободу. Правда, скала отгорожена внизу проволочной решеткой, но смешно думать, что это может по
мешать кондору лететь, куда ему вздумается. Очевидно, у птиц либо подрезаны крылья, либо придумано еще что-нибудь. Но при взгляде на
груду камней жутковато становится при мысли, что вдруг оттуда обру
шится крылатая глыба, снабженная несокрушимыми когтями. Кондоры мрачны. Не знаю, какой вид у них на воле, по здесь, в пределах Зоо
Гималайский медведь на «острове зверей».
Мне показалось это забавным. Так необычно ДоЛо м ГЛпДеть эта метла, подгоняющая толпу розовых птиц. Нано «день ПР0ШЛИ в повое отделение. Повторяю, был совсем будничиь>ос,гь’ Серый, холодный. И от этого звери были совсем дикие й как у себя дома. м ;1(1
На большом каменном острове с каждой стор°‘ ет ктонибудь другой. Больше всего—медведей. Нужно ’ Чт° на
открытом воздухе, на острове, будут жить толЫ- 1 звери, отнюдь не экзотические. Даню тигров сюда КЧТ только уссурийских, а не африканских.
Когда мы подошли, черный медведь был °че)Гсо тт *“)н’ сидя, плыл во рву и ловил то, что ему бросалй- ^ {Длению,
несмотря на надписи, в ров бросают всякую ч0лл1,«,лагшым образом, окурки. Черный медведь, стеная от У уп ’ Долго ловил носом скользкий огрызок папиросы, которМ* п «ал псе дальше. Наконец, медведь придержал его лапой 11 рот:
блюдо оказалось нес’едобным. Он оставил его й е погоню за красной гвоздикой, чрезвычайно декоративной рСТо °й ,10Де. Он поймал ее, вынес на камень и стал рвать Д® „ ’ 8а ле
пестком, как бы гадая: любит—не любит. ^хдеб °гбь,ло невкусно, и, в конце концов, он утешился корочко Д- >ель е медведи как раз при нас вышли на камни из »%л 10 о помещенья. Человек, стоящий вверху на скале, ,}келую
калитку особым приспособлением. II белый огр01 ,,Ио медведь, как разоренный человек, тряс железо, но безуей^ Волки
спали. Их бурая шкура совершенно сливалась с зе*’ще ц а,{ они лежат у себя в лесу, прислушиваясь к осени. Остр00 ,цд0м 1 Полне готов, и странно выглядят фартуки каменщиков с пушистыми шкурами. ш,ч
В жилищах почти всех зверей посажены Деуь„0 медведей лежит даже полуповаленный ствол, спс^1 ^ предна
значенный для лазанья и прочей медвежьей Фи!, ]рщь1 / Что
же касается живых деревьев, то они почти с ц.л, щ, лько верхушка свободна) запрятаны в род железной тр. ^ , “воженной внутри фанерой. Совершенно очевидно, что кидуМано
Фламинго на «болоте» новой территории Зоологического сада.
ное пространство, подошла близко к ограде и приблизила к проволочному отверстию большой и кроткий глаз. Быть может, ее страшила так быстро наступавшая осень и она искала сочувствия у человека... У выхода птицы спали: «лебедь-шипун», «лебедь-кликун», «огарь» и «белощекая казарка» свернулись у берега. Только ш большая серая уточка весело плыла по темной воде. Да беспризорные воробьи, ничего не боясь, летели навстречу вечеру.
Вера Инбер
парка, пожалуй, ни одно животное, ни одна птица не грустит столь грозно. Даже у тигров, даже у львов бывают минуты благодушия. Как-то мне довелось быть на кинос’емке. Лев не только был доволен, но, положительно, по
зировал. Он поворачивал величественную морду к аппарату и пышно хмурил брови. Проходила секунда, и складки его рта раздвигались, как театральный занавес: несомненно, это была улыбка. То, что я не ошиблась, доказал мне человек, работавший п Зоопарке. Указывая на одну симпа
тичную лисицу, он сказал:—Эту лисицу снимали много раз. Она снимается так охотно, что мы прозвали ее Мэри Пикфорд.—Теперь эта рыженькая быстроглазая Мэри Пик
форд блаженствует почти на свободе. Но кондоры никогда
не блаженствуют. Так и в этот день они сидели, закрывшись крыльями, как тучей, и только голая шея выглядывала из насупленных перьев.
Нобо потемнело. Ветер грозно засвистал по аллеям. Лань, имеющая в своем распоряжении громадное отгорожеи
Пруд с плавающей птицей.
Очерк Веры Инбер. Снимки А. Шайхета.
Тигры на своем островке.
Белый медведь в «Полярном море».
Гагенбек первый устроил в Гамбурге Зоологический сад, в котором звери были не в клетках, а на свободе. Конечно, свобода эта только кажущаяся. Рвы, напол
ненные водой, проволочные сетки, искусственные скалы и ограды—преграждают доступ в прекрасный мир, на соблазнительные дорожки, где ходят взрослые я дети, где читают газеты и продают вафли, ио где появление полярного медведя или уссурийского тигра является мало желательным... Гагенбек в своей книге рас
сказывает, как его мучила мысль об уничтожении клеток, приводящих в отчаяние и животных, и посетителей. Хоть немного простора, хоть иллюзия свободы.
Надо сказать, что в новом отделении Зоопарка эти иллюзии очень велики. Обширное пространство, бывшее никчемным пустырем, превращено теперь в подобие заповедника. Открытие было в воскресенье. Тогда все было очень торжествен
но. Светило очаровательное осеннее солнце. Зверей перевели в пять часов утра.
Вероятно, они долго осматривались на новом месте. Медведи, удовлетворенно вздыхая, щупали лапой воду и убеждались, что она достаточно холодна, почти
так же, как у родимого полюса в теплый летний день. Разросшееся семейство лисиц, с пушистохвостым отцом во главе, обшарило всю свою территорию и въцашло полное удовлетворение. Уссурийские тигры, у дарпя хвостом по бедрам, подымали облако желтого песка, совсем как в пустыне. От их бархатных лап остава
лись бесчисленные воронки, так много раз они прошли взад и вперед. Наконец,
они легли, и мягкое северное солнце осветило черные полосы их шкур. Черная медведица с двумя детьми обнюхивала все углы, шлепнула медвежат за чрезмерное Л 10 б О II ЫТСТВО,—
все вместе легли отдыхать. Что касается всевозмож
ных гусей, «лебедей-шипуиои», «ле
бедей - кликунов», караваек, цапель таких и цапель эта
ких, то они, хоть и на старом месте б ы л и прекрасно устроены, ио здесь прямо захлебну
лись простором и нежпо-зелеиой ряской, покрывающей их пруд,
В тот день I! Зоопарке пребыва
ло свыше тридцати тысяч человек. Все было празднично, как и подобает в
день переезда па новую квартиру. Я пришла в буд- Н и Ч II Ы Й Д е II ь. Солнца не было.
Наоборот, с неба
сыпалась серая крупа, и ветер ввинчивался и ру
кава. Казалось, что в такой день п парке никого не будет. Но там бы
ли люди, было, как всегда, много детей, проходили экскурсии. И молодой руководи
те ль, рассказав все, что нужно, о птичьей экзотике, с особенным удонольствием обратил в II и м а II и е экскурсантов па
обыкновенного нашего аиста, который, не смущаясь фламинговой компанией, ел червяка и запивал его водицей... Прежде, чем пройти в новый Зоопарк, мы быстро пробежали старый. Многие отделения были пусты и выглядели, как дачи после
от’озда дачников. Обезьяны почти все сидели внутри, и только пара мартышек заботливо и грустно ела морковь. Двое беспризорных глядели на них пристально, и тоже заботливо и грустно. Словно и тех, и других беспокоила близкая зима. Пи
тон, задушив кролика и положив его рядом с собой, чтобы никто не отнял, через стекло рассматривал посетителей. Голова у него—как у гуся, только без клюва, а язык похож на тоненький, длинный якорь. Фламинго были еще на открытом воздухе, и розовые их ноги казались покрасневшими от холода, хотя та
кими они бывают всегда. Нам сказали, что их сегодня же переведут в зимнее помещенье,- где тепло, как в раю.
— А как же их переведут? Ловить сначала будут или как?
— О, нет. Их просто будут тихонько гнать ме*™ 1ак мы поступаем не только с птицами, но и с животными, и* Ример, с морскими львами.
с целью защитить древесную кору от когтей товарищей Топтыгиных. Так н стоят деревья, как коленчатые самоварные трубы.
В особом месте, на искусственной скале из камней, живут кондоры и тур. Если тигры и медведи отделены от публики рвом с водой, ко
торый и переплыть невозможно, то эти мрачные птицы имеют полную свободу. Правда, скала отгорожена внизу проволочной решеткой, но смешно думать, что это может по
мешать кондору лететь, куда ему вздумается. Очевидно, у птиц либо подрезаны крылья, либо придумано еще что-нибудь. Но при взгляде на
груду камней жутковато становится при мысли, что вдруг оттуда обру
шится крылатая глыба, снабженная несокрушимыми когтями. Кондоры мрачны. Не знаю, какой вид у них на воле, по здесь, в пределах Зоо
Гималайский медведь на «острове зверей».
Мне показалось это забавным. Так необычно ДоЛо м ГЛпДеть эта метла, подгоняющая толпу розовых птиц. Нано «день ПР0ШЛИ в повое отделение. Повторяю, был совсем будничиь>ос,гь’ Серый, холодный. И от этого звери были совсем дикие й как у себя дома. м ;1(1
На большом каменном острове с каждой стор°‘ ет ктонибудь другой. Больше всего—медведей. Нужно ’ Чт° на
открытом воздухе, на острове, будут жить толЫ- 1 звери, отнюдь не экзотические. Даню тигров сюда КЧТ только уссурийских, а не африканских.
Когда мы подошли, черный медведь был °че)Гсо тт *“)н’ сидя, плыл во рву и ловил то, что ему бросалй- ^ {Длению,
несмотря на надписи, в ров бросают всякую ч0лл1,«,лагшым образом, окурки. Черный медведь, стеная от У уп ’ Долго ловил носом скользкий огрызок папиросы, которМ* п «ал псе дальше. Наконец, медведь придержал его лапой 11 рот:
блюдо оказалось нес’едобным. Он оставил его й е погоню за красной гвоздикой, чрезвычайно декоративной рСТо °й ,10Де. Он поймал ее, вынес на камень и стал рвать Д® „ ’ 8а ле
пестком, как бы гадая: любит—не любит. ^хдеб °гбь,ло невкусно, и, в конце концов, он утешился корочко Д- >ель е медведи как раз при нас вышли на камни из »%л 10 о помещенья. Человек, стоящий вверху на скале, ,}келую
калитку особым приспособлением. II белый огр01 ,,Ио медведь, как разоренный человек, тряс железо, но безуей^ Волки
спали. Их бурая шкура совершенно сливалась с зе*’ще ц а,{ они лежат у себя в лесу, прислушиваясь к осени. Остр00 ,цд0м 1 Полне готов, и странно выглядят фартуки каменщиков с пушистыми шкурами. ш,ч
В жилищах почти всех зверей посажены Деуь„0 медведей лежит даже полуповаленный ствол, спс^1 ^ предна
значенный для лазанья и прочей медвежьей Фи!, ]рщь1 / Что
же касается живых деревьев, то они почти с ц.л, щ, лько верхушка свободна) запрятаны в род железной тр. ^ , “воженной внутри фанерой. Совершенно очевидно, что кидуМано
Фламинго на «болоте» новой территории Зоологического сада.
ное пространство, подошла близко к ограде и приблизила к проволочному отверстию большой и кроткий глаз. Быть может, ее страшила так быстро наступавшая осень и она искала сочувствия у человека... У выхода птицы спали: «лебедь-шипун», «лебедь-кликун», «огарь» и «белощекая казарка» свернулись у берега. Только ш большая серая уточка весело плыла по темной воде. Да беспризорные воробьи, ничего не боясь, летели навстречу вечеру.
Вера Инбер
парка, пожалуй, ни одно животное, ни одна птица не грустит столь грозно. Даже у тигров, даже у львов бывают минуты благодушия. Как-то мне довелось быть на кинос’емке. Лев не только был доволен, но, положительно, по
зировал. Он поворачивал величественную морду к аппарату и пышно хмурил брови. Проходила секунда, и складки его рта раздвигались, как театральный занавес: несомненно, это была улыбка. То, что я не ошиблась, доказал мне человек, работавший п Зоопарке. Указывая на одну симпа
тичную лисицу, он сказал:—Эту лисицу снимали много раз. Она снимается так охотно, что мы прозвали ее Мэри Пикфорд.—Теперь эта рыженькая быстроглазая Мэри Пик
форд блаженствует почти на свободе. Но кондоры никогда
не блаженствуют. Так и в этот день они сидели, закрывшись крыльями, как тучей, и только голая шея выглядывала из насупленных перьев.
Нобо потемнело. Ветер грозно засвистал по аллеям. Лань, имеющая в своем распоряжении громадное отгорожеи
Пруд с плавающей птицей.
МЕДВЕЖЬЕ НОВОСЕЛЬЕ
Очерк Веры Инбер. Снимки А. Шайхета.
Тигры на своем островке.
Белый медведь в «Полярном море».