Юни сковали революцию»... А тем болёё сковали они драматургию. Тщетны были все попытки Рома
на Роллана возродить на территории буржуазного Па
рижа (или буржуазной Женевы) подлинный народный театр, который бы напоминал о страстях Французской революции 1789 года.
Только однажды Роману Роллану показалось, что нечто зашевелилось, что какие-то страсти стали раздирать зрительный зал. Он написал пьесу Волки из на
меченного им цикла «Театр революции». Пьеса Волки посвящена разложению армии конвента 1794 года. Но эта пьеса, будучи поставленной, была всеми совер
шенно справедливо воспринята как отклик на дело Дрейфуса. В полках, где на материале армейского быта французской революции Роман Роллан ставит «вневременный» вопрос: национальная честь или спра
ведливость, —- он в блестящем красочном и картинном символе концентрирует дело Дрейфуса. Представле
ние пьесы в театре «Творчество» 18 мая 1898 года превратилось в ничем не сдерживаемую сплошную по
литическую демонстрацию \ Золя, Пикар, Пегю — защитники Дрейфуса, посетившие премьеру, в течение трех часов были зрителями символизации своего дела, своих настроений.
Но даже успех Волков в буржуазном мире (Волки шли с большим успехом в мюнхенском Камерном теат
ре в немецком переводе Вильгельма Герцога, продолжают итти в Чехословакии и Японии) все же свиде
тельствует об его ограниченности. Страстные слова, которые произносили герои пьесы Роллана, не встречали соответствующей акустики. Эти слова произносятся словно в подушку. Даже упомянутое сенса
ционное представление пьесы Волки во Франции в
1898 году, когда у всех на устах горело имя Дрейфу
са, не вызывало того бурного отклика, о котором вправе был мечтать автор этой чрезвычайно талантливой пьесы.
Что же касается других драм Романа Роллана, то они встречали отклик, значительно меньший того, которого они заслуживали. Они не имели частых и повторных представлений. Когда пьеса 14 июля была по
ставлена в Женеве 21 марта 1902 года, она была встречена почти всеобщим молчанием. Тщетны были надежды создать «народный театр» в буржуазном обществе.
Но пьеса Волки, как и другие пьесы из цикла «Театр революции», наглядно свидетельствовала о той задаче, какую возлагал Ромэн Роллан на историческую тематику.
Чем и как привлекала Романа Роллана история? Роллан был ученым историком (окончив Нормальную шко
лу по наиболее трудному, историческому, отделению, он в 1889 году получил очень ценимое во Франции и
отнюдь не легко достающееся звание а§гё2ё (ГЫзйнге). Но в своих пьесах он отнюдь не придерживался под
линного исторического колорита. Его интересует не восстановление тех или иных деталей минувших эпох, а постановка больших и серьезных проблем, волнующих современность.
Нет, не для того, чтобы восстанавливать историческую правду, писал свои пьесы Ромэн Роллан.
«Я искал больше правды моральной, чем правды анекдотической, — писал Ромэн Роллан в 1901 году в предисловии к своей пьесе.—Для картины бури на море вовсе не нужно выписывать
каждую волну, надо изобразить взбаломученное море. Добросовестная передача частностей име
ет при этом гораздо меньше значения, чем
стремление передать дух, правду целого. Есть что-то лживое, что-то оскорбительно-мелочное в несоразмерном преобладании факта, анекдота, всей этой пыли истории, над духом событий. Воскресить силы былого, восстановить движу
щиеся события или побуждения, а не услаждать мелочное любопытство нескольких любителей холодной миниатюрой, больше занимающейся модой героев, чем их душой. Вновь зажечь в людях героизм и веру народную от пламени костра республиканской эпопеи, чтобы дело, оборванное в 1794 году, было подхвачено и до
ведено до конца народом более зрелым, более сознательным, — таков наш идеал».
1 Личные воспоминания Романа Роллана об атом спектакле были напечатаны в Л(г 9 «Театра и драматургии» за прошлый год (стр. 7 — 10).—Примечание редакции.
Ромен Роллан „Взятие Бастилии . МХТ;И. Жан-Поль Марат—арт. В. Подгорный
«Работая над своими драмами, я по возможности старался освободить действие от пут всякой романтической интриги, лишь загроможда
ющей его и умаляющей. Я старался осветить те политические и общественные задачи, ради ко
торых человечество ожесточенно борется вот уже столетие».
Ромэн Роллан неоднократно вспоминал слова Шиллера о слабых эпохах, которые ищут для себя образцов героизма в прошлом.
Будучи квалифицированным историком, он не только не стал рабом своей специальности, но, напротив,
часто менял историческую перспективу, лишь бы ярче и сильнее служить задачам современности. Свои исторические пьесы он рассматривал как нечто озониру
ющее душную и вялую атмосферу театра упадочных и пресыщенных буржуа.
«Долой усложненную психологию, тонкие насмешки, темные символизмы, искусство салона и алькова» — восклицает Ромэн Роллан.
«История может научить выйти за пределы своей собственной личности, чтобы читать в чу
жой душе. В прошлом находишь самого себя.
В смеси одинаковых характеров и различных черт с недостатками и пороками, которых можно избегнуть. Но именно в то время, как история показывает изменяющееся, она учит существеннее познавать прочное».
«Нечто обидное заключается для разума в том, какое неподобающее место заняли анекдот, привходящий факт, пылинки истории за счет живой души. Сила прошлого должна быть разбужена, надлежит закалить волю к действию».
В этот период драматургия Ромэна Роллана служит той же цели, что и его «биографии героев».
«Раздвинем границы времени. Оживим поколения героев... Без величия характера не может быть великого человека, даже великого худож
ника или человека действия. Остаются только пустые идолы...» (Предисловие к «Жизни Бетховена».)
Ромэн Роллан в своих пьесах (цикл «Трагедии веры», равно как и цикл «Театр революции») задавался все той же целью: раздвинуть границы времени, чтобы воспитать в зрителе и в читателе большие характеры.
Вот почему не следует искать в его пьесах отражения тех или иных исторических событий. С этой точ
ки зрения пьесы Ромэна Роллана могут показаться или весьма неудовлетворительными, и даже предосудительными, особенно это касается драм из цикла «Те
атр революции». Образы деятелей Французской рево
люции, в частности Робеспьера и Марата, кажутся нам искаженными. Наряду с этим ощущается чрезмерная идеализация жирондистов и опорачивание мон
на Роллана возродить на территории буржуазного Па
рижа (или буржуазной Женевы) подлинный народный театр, который бы напоминал о страстях Французской революции 1789 года.
Только однажды Роману Роллану показалось, что нечто зашевелилось, что какие-то страсти стали раздирать зрительный зал. Он написал пьесу Волки из на
меченного им цикла «Театр революции». Пьеса Волки посвящена разложению армии конвента 1794 года. Но эта пьеса, будучи поставленной, была всеми совер
шенно справедливо воспринята как отклик на дело Дрейфуса. В полках, где на материале армейского быта французской революции Роман Роллан ставит «вневременный» вопрос: национальная честь или спра
ведливость, —- он в блестящем красочном и картинном символе концентрирует дело Дрейфуса. Представле
ние пьесы в театре «Творчество» 18 мая 1898 года превратилось в ничем не сдерживаемую сплошную по
литическую демонстрацию \ Золя, Пикар, Пегю — защитники Дрейфуса, посетившие премьеру, в течение трех часов были зрителями символизации своего дела, своих настроений.
Но даже успех Волков в буржуазном мире (Волки шли с большим успехом в мюнхенском Камерном теат
ре в немецком переводе Вильгельма Герцога, продолжают итти в Чехословакии и Японии) все же свиде
тельствует об его ограниченности. Страстные слова, которые произносили герои пьесы Роллана, не встречали соответствующей акустики. Эти слова произносятся словно в подушку. Даже упомянутое сенса
ционное представление пьесы Волки во Франции в
1898 году, когда у всех на устах горело имя Дрейфу
са, не вызывало того бурного отклика, о котором вправе был мечтать автор этой чрезвычайно талантливой пьесы.
Что же касается других драм Романа Роллана, то они встречали отклик, значительно меньший того, которого они заслуживали. Они не имели частых и повторных представлений. Когда пьеса 14 июля была по
ставлена в Женеве 21 марта 1902 года, она была встречена почти всеобщим молчанием. Тщетны были надежды создать «народный театр» в буржуазном обществе.
Но пьеса Волки, как и другие пьесы из цикла «Театр революции», наглядно свидетельствовала о той задаче, какую возлагал Ромэн Роллан на историческую тематику.
Чем и как привлекала Романа Роллана история? Роллан был ученым историком (окончив Нормальную шко
лу по наиболее трудному, историческому, отделению, он в 1889 году получил очень ценимое во Франции и
отнюдь не легко достающееся звание а§гё2ё (ГЫзйнге). Но в своих пьесах он отнюдь не придерживался под
линного исторического колорита. Его интересует не восстановление тех или иных деталей минувших эпох, а постановка больших и серьезных проблем, волнующих современность.
Нет, не для того, чтобы восстанавливать историческую правду, писал свои пьесы Ромэн Роллан.
«Я искал больше правды моральной, чем правды анекдотической, — писал Ромэн Роллан в 1901 году в предисловии к своей пьесе.—Для картины бури на море вовсе не нужно выписывать
каждую волну, надо изобразить взбаломученное море. Добросовестная передача частностей име
ет при этом гораздо меньше значения, чем
стремление передать дух, правду целого. Есть что-то лживое, что-то оскорбительно-мелочное в несоразмерном преобладании факта, анекдота, всей этой пыли истории, над духом событий. Воскресить силы былого, восстановить движу
щиеся события или побуждения, а не услаждать мелочное любопытство нескольких любителей холодной миниатюрой, больше занимающейся модой героев, чем их душой. Вновь зажечь в людях героизм и веру народную от пламени костра республиканской эпопеи, чтобы дело, оборванное в 1794 году, было подхвачено и до
ведено до конца народом более зрелым, более сознательным, — таков наш идеал».
1 Личные воспоминания Романа Роллана об атом спектакле были напечатаны в Л(г 9 «Театра и драматургии» за прошлый год (стр. 7 — 10).—Примечание редакции.
Ромен Роллан „Взятие Бастилии . МХТ;И. Жан-Поль Марат—арт. В. Подгорный
«Работая над своими драмами, я по возможности старался освободить действие от пут всякой романтической интриги, лишь загроможда
ющей его и умаляющей. Я старался осветить те политические и общественные задачи, ради ко
торых человечество ожесточенно борется вот уже столетие».
Ромэн Роллан неоднократно вспоминал слова Шиллера о слабых эпохах, которые ищут для себя образцов героизма в прошлом.
Будучи квалифицированным историком, он не только не стал рабом своей специальности, но, напротив,
часто менял историческую перспективу, лишь бы ярче и сильнее служить задачам современности. Свои исторические пьесы он рассматривал как нечто озониру
ющее душную и вялую атмосферу театра упадочных и пресыщенных буржуа.
«Долой усложненную психологию, тонкие насмешки, темные символизмы, искусство салона и алькова» — восклицает Ромэн Роллан.
«История может научить выйти за пределы своей собственной личности, чтобы читать в чу
жой душе. В прошлом находишь самого себя.
В смеси одинаковых характеров и различных черт с недостатками и пороками, которых можно избегнуть. Но именно в то время, как история показывает изменяющееся, она учит существеннее познавать прочное».
«Нечто обидное заключается для разума в том, какое неподобающее место заняли анекдот, привходящий факт, пылинки истории за счет живой души. Сила прошлого должна быть разбужена, надлежит закалить волю к действию».
В этот период драматургия Ромэна Роллана служит той же цели, что и его «биографии героев».
«Раздвинем границы времени. Оживим поколения героев... Без величия характера не может быть великого человека, даже великого худож
ника или человека действия. Остаются только пустые идолы...» (Предисловие к «Жизни Бетховена».)
Ромэн Роллан в своих пьесах (цикл «Трагедии веры», равно как и цикл «Театр революции») задавался все той же целью: раздвинуть границы времени, чтобы воспитать в зрителе и в читателе большие характеры.
Вот почему не следует искать в его пьесах отражения тех или иных исторических событий. С этой точ
ки зрения пьесы Ромэна Роллана могут показаться или весьма неудовлетворительными, и даже предосудительными, особенно это касается драм из цикла «Те
атр революции». Образы деятелей Французской рево
люции, в частности Робеспьера и Марата, кажутся нам искаженными. Наряду с этим ощущается чрезмерная идеализация жирондистов и опорачивание мон