Картины послѣдняго періода творчества Сарто отличаются тѣми же чертами: единственнымъ по совершенству мастерствомъ и пустотой,-—и, пожалуй,
эти черты теперь достигаютъ своего предѣльнаго выраженія. Вазари очень настаиваетъ на пластичности всѣхъ этихъ картинъ, онъ не устаетъ указы
вать на то, что фигуры и архитектура лѣпятся, выступаютъ, производятъ полное впечатлѣніе иллюзорности. Если бы это было такъ, то Сарто хотя бы въ этой области проявилъ подлинную мощь. Но на самомъ дѣлѣ и это спе


ціальное выраженіе мощи отсутствуетъ въ твореніи Сарто, хотя несомнѣнно,


что въ смыслѣ свѣтотѣни, мягкости переходовъ, окутанности предметовъ атмосферой — картины Сарто означаютъ шагъ дальше даже но отношенію къ великому изслѣдователю свѣтотѣни — Леонардо. При всемъ своемъ совершенствѣ, ни одна картина Сарто не говоритъ громко, ни одна не производитъ впечатлѣнія увѣренности, убѣжденія, силы. Всюду вкрадчивый шопотъ и какая - то увертливо - лукавая ласка.
На сравненіе съ Леонардо наводитъ знаменитый шедевръ Сарто — фреска «Тайная вечеря» въ монастырѣ Санъ-Сальви близъ Флоренціи (1525 года). Внѣ всякаго сомнѣнія, Сарто пожелалъ здѣсь тягаться съ миланскимъ «Сепасоіо» — картину Винчи онъ могъ видѣть на своемъ пути во Францію. Но какъ въ этой картинѣ характерно для «упадочника» хотя бы одно то, что онъ отступаетъ отъ новой формулы Леонардо и возвращается къ болѣе архаи
ческимъ пріемамъ Андреа дель Касганьо и Гирландайо, прижавшихъ группу дѣйствующихъ лицъ къ стѣнѣ покоя, въ которомъ происходитъ трапеза. И Сарто дѣлаетъ это вовсе не для того, чтобы яснѣе передать дѣйствіе, и не для того, чтобы сосредоточить вниманіе. Его актеры и недостаточно внуши
тельны для этого. Для него весь смыслъ картины въ ея декоративномъ эффектѣ. Онъ открываетъ въ стѣнѣ надъ головами Христа и апостоловъ три окна, притягивающихъ своей изумительной иллюзорностью глазъ зрителя, а святость настроенія онъ окончательно нарушаетъ выглядывающими изъ нихъ фигурами прислужниковъ, прелестные силуэты которыхъ выдѣляются на фонѣ вечерѣющаго неба. Видно, его лично увлекало только это совершенно второстепенное мѣсто въ картинѣ, и надо отдать справедливость Сарто, что никому еще до него не удавалось такъ прекрасно выдержать чисто - оптическій эффектъ. Даже Веронезе, Веласкезъ и Тіеноло нашли бы чему поучиться на этомъ произведеніи ихъ предшественника.