Франчабиджо. Исторія Давида и Варсавіи. Дрезденская галлерея.
мастерами его связываетъ присущая ему черта женственности и тяготѣніе къ «германизму». Судьба Понтормо, впрочемъ, какъ и судьба Сарто, чревычайно характерна для флорентійскаго искусства. Вначалѣ онъ романтикъ и совершенно отдается увлеченію Дюреромъ и нидерландцами. Вазари при всемъ поклоненіи Понтормо не скрываетъ своего негодованія на это «отступничество» мастера отъ коренныхъ итальянскихъ идеаловъ. Затѣмъ въ впечатли
тельномъ художникѣ совершается крупный переломъ, и вторая половина его творчества находится вся «во власти» Микель Анджело. Лучшее, что остается отъ Понтормо, это его превосходные, мастерски стилизованные портреты, его изумительные рисунки и, наконецъ, его картины болѣе или менѣе декоративнаго характера, среди которыхъ нѣсколько «кассоннаго» типа — все произве
денія перваго періода его творчества. Напротивъ того, въ творчествѣ второго періода онъ не выходитъ за предѣлы того, что въ слѣдующей стадіи исторіи искусства станетъ производить «академическая посредственность». Сообразно съ этимъ, въ картинахъ перваго періода мы найдемъ у Понтормо
немало чарующихъ сценаріевъ, среди которыхъ онъ въ нѣсколько сбивчивомъ порядкѣ и въ странной диспропорціональности размѣщаетъ свои гибкія «пританцовывающія» фигуры. Здѣсь и попадаются наиболѣе замѣтныя его заимство
ванія, которыя онъ облекаетъ въ новую, полную ритмичности форму. Характерна при этомъ его наклонность въ архитектурѣ, къ какимъ-то неправдо
мастерами его связываетъ присущая ему черта женственности и тяготѣніе къ «германизму». Судьба Понтормо, впрочемъ, какъ и судьба Сарто, чревычайно характерна для флорентійскаго искусства. Вначалѣ онъ романтикъ и совершенно отдается увлеченію Дюреромъ и нидерландцами. Вазари при всемъ поклоненіи Понтормо не скрываетъ своего негодованія на это «отступничество» мастера отъ коренныхъ итальянскихъ идеаловъ. Затѣмъ въ впечатли
тельномъ художникѣ совершается крупный переломъ, и вторая половина его творчества находится вся «во власти» Микель Анджело. Лучшее, что остается отъ Понтормо, это его превосходные, мастерски стилизованные портреты, его изумительные рисунки и, наконецъ, его картины болѣе или менѣе декоративнаго характера, среди которыхъ нѣсколько «кассоннаго» типа — все произве
денія перваго періода его творчества. Напротивъ того, въ творчествѣ второго періода онъ не выходитъ за предѣлы того, что въ слѣдующей стадіи исторіи искусства станетъ производить «академическая посредственность». Сообразно съ этимъ, въ картинахъ перваго періода мы найдемъ у Понтормо
немало чарующихъ сценаріевъ, среди которыхъ онъ въ нѣсколько сбивчивомъ порядкѣ и въ странной диспропорціональности размѣщаетъ свои гибкія «пританцовывающія» фигуры. Здѣсь и попадаются наиболѣе замѣтныя его заимство
ванія, которыя онъ облекаетъ въ новую, полную ритмичности форму. Характерна при этомъ его наклонность въ архитектурѣ, къ какимъ-то неправдо