Кадр из фильмы „Каин и Артем“. Режиссер Петров-Бытов
хист, но он не мирится ни с какой мерзостью, и в том числе с мерзостью, которая называется пресмыкательством, рабством, подхалимством, стремлением выйти в «жизнь» на спине или за спиною другого.
В условиях Шиханы именно это — закономерный путь борьбы одиночку забракованного человека», в настоящую жизнь.
Как же толкует этот своеобразный путь в жизнь режиссер и сценарист Петров-Бытов?
Он прежде всего отказывается от той художественной простоты и естественности, какою проникнут рассказ. Он хочет представить «все, как в кино». Рассказ даже не служит основною темою, которую художник кино раскрывает
специфическими средствами искусства — кино, а только фоном, на котором развертывается новое содержание, никакого отношения не имеющее к первичному литературному произведе
нию. Худшие кинематографические традиции берут здесь верх. Шихана— богатейший мате
риал для того, чтобы широко применять эти традиции.
Рынок! Рыба — живая, соленая и копченая. Мясо — горячее сердце, печенка. Детские иг
рушки, воздушные шары. Сколько материала, вещей, для того чтобы обыграть их в кинемато
графе! И режиссер с жадностью набрасывается на этот материал.
Задыхающаяся рыба, на десятки метров показываемая режиссером, долженствующая, очевидно, изображать удушье живого в среде торгашества и грязи, — другого смыслового зна
чения, кроме того, что «рыба задыхается без воды», не выражает. Между тем, люди с их «жизнью» потонули в море вещей, рыбы, мяса и игрушек. Режиссер попытался увязать своих
героев с этими вещами. Но эта связь получилась механическая, надуманная — «как в кино».
Так, если Артем в рассказе задел ногою, почти нечаянно?-жаровню с горячим сердцем, стоящую у него на дороге, то в картине потре
бовалась целая туша мяса, которую невозможно сдвинуть на тачке. Артем с легкостью пе
рекидывает тачку с тушей, расчищая себе путь. Если женщины — фигуры, эпизодические в рассказе, то в картине потребовалось ввести специально женщину, враждующую с извергом-мужем— кулаком, женщину, которая зады
хается от этой «жизни» так же, как рыба без воды, женщину, которая от любви идет в монастырь и затем топится.
Если в рассказе Артем дерется «на кулачках» с шихаиовским силачом, «фе раз выхо
дившим победителем из борьбы с атлетамициркистами», то в картине потребовалось тягаться на канатах — кто кого стянет с церковной крыши. Для пущего страха режиссер под
кладывает Артему вместо сена (чтобы мягче упасть) борону, кверху зубьями. Любимая женщина пытается борону перевернуть вниз зубь
ями. Но ее муж — страшный кулак, старик и ревнивец — останавливает жену. Артем видит неизбежность своей гибели (зубья очень остры) и стаскивает толстого мясника с церковной крыши. Совсем — «как в кино»....
Наконец потребовалось Каина сделать пролетарием. Каин оказался не мелочным продав, цом, заедаемым крупными торговцами, банди
тами, мародерами, порождаемыми Шиханой, а сапожником. Здесь режиссер во имя «идеологии» пожертвовал даже «выгодными» для обы
грывания в кино вещами, которые должен был бы продавать Каин, и вооружил его железной «лапой», на которой сапожник должен был чинить обувь обитателей Шиханы.
Но Каин оказался не только пролетариемсапожником, но и сознательным пролетарием, связанным с революционным студенчеством, читающим Лассаля, оказавшего влияние на Артема.
Каин спасает физическую и Духовную жизнь Артема. Артем, конечно, должен быть благода
рен Каину. И вот время отплатить за добро добром наступило по всем правилам кинематографа.
Группа бандитов избивших в све время Артема, издевается над евреем, заставляя Каина танцовать до отупения, до одури. Каин тан
цует, — какое широкое поле для творчества кинематографического режиссера, какие воз
можности монтажа! Танец длится на сотню метров. Зритель кричит — «довольно»! Но нужно же — «как в кино». Каин падает изйемож