А когда изуверская, фанатичная толпа «паломников» беспрепятственно затаптывает вспаханное колхозное поле, то:
— Гудам, я не могу работать...
Он ложится на землю. Соблазненные им другие ложатся и садятся рядом с ним.
Только маленькая группа коммуни
В оцеінарии разворачивается дальеейшая «работа» кулаков, и стоящий на краю гибели колхоз спасает лишь приехавшая из города рабочая бригада. И вот:
...Бригада рабочих, во главе с оживленный, радостный предсельсовета приближается к работающим коммунистам.
Работающие, увидев их, бросаются к ним навстречу.
Идущая бригада, — им навстречу бегут колхозники. Встреча.
Радостно предколхоза трясет руки бригадникам, целуется с ними.
На глазах радостные слезы.
ной толпой и кричат «ура».
В конце концов религиозный дурман раосеивается, но, даже не благодаря приезду рабо
чих, а лишь благодаря врачу, который выле
чил мальчика, не поддававшеюся «исцелениюимама. Таким образом и преодоление религии дается в сценарии, не как результат разоблачения классовых корней религии, встрытие ее роли агента кулацкой эксплоатации и т. п., а
как следствие вмешательства науки (медицины в лице врача). Побеждает религию, в сущности, не колхоз, а врач. (Это обесценивает, кста
ти, ооциальн уго значимость картины іи по линии антирелигиозной.)
Итак, мы видим на примере «Последнего имама» все те извращения, на которые мы указывали выше: 1) вместо наступления социализма на кулака — показано наступление ку
лака (в данном случае под религиозиьш флагом) на социализм; 2) кулак «заправляетдеревней, а советско-колхозный актив бездеятелен и беспомощен; 3) только прямая помощь приехавших городских рабочих и удач
ное «выступление» врача спасают колхоз от развала, к которому он чуть было не ириведен был кулачеством.
Такая картина перекашивает лицо советской деревни (в том числе и восточной). Воз
можно, конечно, что при налички десятое тысяч колхозов в СССР где-либо могли случиться события, подобные описанным в сце
нарии. Но ведь художественное и исторически-правдивое изображение должно стремиться обобщать факты, да
вать типическое, характерное, а не отражать чисто фотографически все, случайно попав
шее в поле зрения сценариста. Приходится удивляться, что авторы- сценария для художе
ственною показа современной деревни выбирают (или «сочиняют») такие «эпизоды», которые рисуют деревню в искаженной, выгодной для кулачества освещении.
Возымем еще насколько примероз. Вот —- «Чудоітв оріны й халат» Либретто — С. Мстиславского. Либретто забракованно СПФ Союзкино, но трест Востоккино санкционировал дальнейшую работу автора по этому либретто.
«Чудотворный халат», по мневию работников Востоккино и самого автора, должен быть советской комедией иля сатирой...
Но эта «советская комедия» построена на эффектных убийствах кулачьем двух коммунистов (одного из них обрасывает кулацкий сьга в пропасть со скалы, а другого «растаптывает» фанатичная толпа «мюридов»).
Колхоз в этом либретто (как, в сущности, в «Последнем имаме») является только «необходимостью фона», а на первой месте—-кула
ки и религия с их борьбой против советской власти. Кулаки организованы, они опять-таки ведут свою «массовую работу», опять-таки подготовляют «восстание», имеют свой склад оружия и пр., а коммунисты и колхозники маячат жалкими, слабенькими фигурками-одиночками.
Кулаки и духовенство — начало наступательное, активное, а коммунисты, комсомольцы, колхозники — сторона обороняющаяся, пассивная.
Победа над религиозным дурманом, опятьтаки как и в «Последнем имаме», показывается не в результате разоблачения коммуниста
ми іперед крестьянской массой (классово-враждебной сущности религии, а как торжество «науки» над суеверием: барометр правильно предюказал дождь, вожди «мюридов» со своими пророчествами о погоде оскандалились.
Таким образом и здесь автор подменил показ организованной борьбы коммунистов за массу «выступлением»... барометра.
Таким образом ге же перечисленные нами выше слабости мы обнаруживаем и в «Чудотворной халате».
Если в других спейариях появление городских рабочих обычно обеспечивает победу над кулаком в пользу бедняцко-середняцкой части деревни, то в сценарии Ермолинскаго
Стоят пахари. Один из них говорит председателю:
— Гудам, я не могу работать...
Он ложится на землю. Соблазненные им другие ложатся и садятся рядом с ним.
Только маленькая группа коммуни
стов снова принимается за работу.
В оцеінарии разворачивается дальеейшая «работа» кулаков, и стоящий на краю гибели колхоз спасает лишь приехавшая из города рабочая бригада. И вот:
...Бригада рабочих, во главе с оживленный, радостный предсельсовета приближается к работающим коммунистам.
Работающие, увидев их, бросаются к ним навстречу.
Идущая бригада, — им навстречу бегут колхозники. Встреча.
Радостно предколхоза трясет руки бригадникам, целуется с ними.
На глазах радостные слезы.
Радостные колхозники идут сметан
ной толпой и кричат «ура».
В конце концов религиозный дурман раосеивается, но, даже не благодаря приезду рабо
чих, а лишь благодаря врачу, который выле
чил мальчика, не поддававшеюся «исцелениюимама. Таким образом и преодоление религии дается в сценарии, не как результат разоблачения классовых корней религии, встрытие ее роли агента кулацкой эксплоатации и т. п., а
как следствие вмешательства науки (медицины в лице врача). Побеждает религию, в сущности, не колхоз, а врач. (Это обесценивает, кста
ти, ооциальн уго значимость картины іи по линии антирелигиозной.)
Итак, мы видим на примере «Последнего имама» все те извращения, на которые мы указывали выше: 1) вместо наступления социализма на кулака — показано наступление ку
лака (в данном случае под религиозиьш флагом) на социализм; 2) кулак «заправляетдеревней, а советско-колхозный актив бездеятелен и беспомощен; 3) только прямая помощь приехавших городских рабочих и удач
ное «выступление» врача спасают колхоз от развала, к которому он чуть было не ириведен был кулачеством.
Такая картина перекашивает лицо советской деревни (в том числе и восточной). Воз
можно, конечно, что при налички десятое тысяч колхозов в СССР где-либо могли случиться события, подобные описанным в сце
нарии. Но ведь художественное и исторически-правдивое изображение должно стремиться обобщать факты, да
вать типическое, характерное, а не отражать чисто фотографически все, случайно попав
шее в поле зрения сценариста. Приходится удивляться, что авторы- сценария для художе
ственною показа современной деревни выбирают (или «сочиняют») такие «эпизоды», которые рисуют деревню в искаженной, выгодной для кулачества освещении.
Возымем еще насколько примероз. Вот —- «Чудоітв оріны й халат» Либретто — С. Мстиславского. Либретто забракованно СПФ Союзкино, но трест Востоккино санкционировал дальнейшую работу автора по этому либретто.
«Чудотворный халат», по мневию работников Востоккино и самого автора, должен быть советской комедией иля сатирой...
Но эта «советская комедия» построена на эффектных убийствах кулачьем двух коммунистов (одного из них обрасывает кулацкий сьга в пропасть со скалы, а другого «растаптывает» фанатичная толпа «мюридов»).
Колхоз в этом либретто (как, в сущности, в «Последнем имаме») является только «необходимостью фона», а на первой месте—-кула
ки и религия с их борьбой против советской власти. Кулаки организованы, они опять-таки ведут свою «массовую работу», опять-таки подготовляют «восстание», имеют свой склад оружия и пр., а коммунисты и колхозники маячат жалкими, слабенькими фигурками-одиночками.
Кулаки и духовенство — начало наступательное, активное, а коммунисты, комсомольцы, колхозники — сторона обороняющаяся, пассивная.
Победа над религиозным дурманом, опятьтаки как и в «Последнем имаме», показывается не в результате разоблачения коммуниста
ми іперед крестьянской массой (классово-враждебной сущности религии, а как торжество «науки» над суеверием: барометр правильно предюказал дождь, вожди «мюридов» со своими пророчествами о погоде оскандалились.
Таким образом и здесь автор подменил показ организованной борьбы коммунистов за массу «выступлением»... барометра.
Таким образом ге же перечисленные нами выше слабости мы обнаруживаем и в «Чудотворной халате».
Если в других спейариях появление городских рабочих обычно обеспечивает победу над кулаком в пользу бедняцко-середняцкой части деревни, то в сценарии Ермолинскаго