2. РАССКАЗ КОТА.
Рассказ Л. Никулина.
Рисунки Бор. Ефимова.
Среди важных изобретений и открытой, которыми обессмертил себя мой по
койный друг доктор Симов, был одни необыкновенный нрибор, называемый «переключатель мысли». Скоропостижная кончина Симова, трагическая гибель изобретателя от взрыва примуса, не дала ему вре мени зарегпстрі:ропать патент на это ивобретение. Мне, как ближайшему другу Симова, остается поделиться воспоминаниямн о замечательном опыте Симова, свидетелем которого п был в его лабораторіи! в Суконной переулке.
1. ПЕРЕКЛЮЧАТЕЛЬ МЫСЛИ.
— Зачем усложнять жиень?.. Зачем покидать город летом?.. Что может быть
Очаровательнее города летом?.. ІІоздшіе Северные сумерки, переходлщие в белую ночь... Теплый воядух, дыхание ості.іі лю
ших, ваіретых за ночь домор. Право, можно простить мелкие обиды: придирки управдома, настойчивость фининспектора, капризы месткома, служеб
ные неурядицы и обиды. Печер, досуг, тишина... Шорох шагоп на улице, обрывки смеха, іиопот и даже эта гармо
ника и кошачий внзг... Кстати о адшках...
Мой друг Симов запнулся, задумчиво поглядел вокрѵг себя. В хаосе ггріподных ремней, гроводов, колб и реторг он искал то, что заставило его прервать плавно льющуюся речь. Наконеп, он встал й, обдергивая чесучовый, кургузый пиджачок, выташил из-под стола < при
борами блюдце с молоком. Затем с і прошел в кухню, которая вместе с ч чпшом составляла дополнительную площадь жилья Симова, и шумно открыл дзерь на черный ход.
— Минуту,—сказал Симов из кухни.— Кстати, о кошках...
Самодовольно и не слитно*: громко мяукнѵв, в лабораторню Симова вошел кот. Обыкновенный, &рый, с белыми ла
пами и белым носом кот. Несколько тем
ная шерсть вокруг желтых топазопых глаз образовывала как бы полумаску и придавала коту интригующую, лукавую внешность.
— Прежде всего пейте,—вежливо скавал Симов коту, придвигая блюдце с мопоком.
І\от беззвучно мпутшул, мельном взглпяул на Симова и, не совсем тю р і.о п< реступая, прошел мимо блкідпя и лег на нол.
— Очень странно,-—сказал доктор Симов, поправлян очки. Затем он обратился ко мне:
— С некоторого гремени меня беспокопт крысы. Я не возражая, когда они разгружали меня от испорченных про
дукта в Но они ірызут приводные ремни, который являются орудинми производ
ства Но они грызут переплеты паучных трудоп Поэтому я признал на помощь вто прирученное существо...
Симов иропел указательный пальпем под подбородком у кога. Кот слабо- по
терся головой о 6J mut Симова и безввучно мнукнул.
— Очень странно,—сказал Симов,— вы равнодушны к ласкам, вы не пьете молока; что же случилось, мой уважаемый собеседшп;?...—и затем Симов по
вернулся ко мне.—Вы смеетесь, вас смешит—«уважаемый собеседшік»...
И тогда мой друг встал и взял со стола довольно сложный грибор. Сначала я принял его за подобие слухового прибора; резиновый шлем с проводами и металлическими пластинками и нечто в роде ременного браслета, к которому вели провода. Отдельный толстый провод был припреплен к верхушке шлема и заканчивался электрический штепсе
лей. Симов надел прибор на голову и, подняв, кота с пола, посадил его на колени.
— Друг мой,—сказал Симов, воткнув штепсель п одни из одиннадцати вклю
чателей на стене,-—друг мой... Есть ряд мелких оті рытий, которые мне удалось сделать. так сказать походя, мпмоходом...
Я сделал эти открытки только потому, что они так или иначе связывались с моей основной и сложнейшей работой. В частности, вот эта шутка.
Он щелкнул ногтей по шлему, надел его на голову и взялся за ременной браслет, к которому вели провода. Затем, погладив пота от хвоста к ш реносице, он осторожно надел ременной браслет
на голову пота и слегка затянул ремень так, чтобы браслет не сваливался. Кот лениво мнукнул и обхватил лапами руку Симова.
— ІІу, ну,-—продолжай Симов,—не будем чрезмерно скромными. Это мой друг, у меня нот тайн от него. Можете говорить, что вам взбредет в голову. Одну мину
ту...-—теперь Симов обращался ко мне,— опыт трабует пекоторою пояснення. Эту штуку я называю переключателей мысли. Нет никакого сомнения в том, что млекопитаюіцееся, которое сидит у меня на коленях,—мыслящее существо. У него нѳсьолько упрощенное мышление, но оно мыслит, оно здраво располагает своими мыслями, как всякое другое живое существо ...
Слегка наклонившись впгред, Симов смотрол мне прямо в глаза.
— При помощи этого прибора я переключаю мысли кота, т.-е. мой мозг деяается грнемником мыслей этого жи
вотною. Эго один из самых совершеннпйпгих способов передачи мыслей на расстопнии, не имеюіций ничего общего
с гипнозом или эстрадным шарлатанстном. Когда я включу ток, я перестану говорить, будет говорить не Симов, а кот.
Характерный треск повернутой кнопки. Лицо Симова было неподвижно. Не
подвижно лежал кот на коленнх Симона. Губы Симова как би непроизвольно раскрывались, и я услышал тихую, отчет
ликую речь. Слова складывались в фразы и предложешія, но ясно і окорило Другое существо. Бенино крутился дней электрическою счетчика в стеклянной щелке. И Симов говорил медленно и разделыю, как говорящий заводной автомат.
— Я помню себя почти тысяча солиц. У людей солнце называется днем. Но мы, коты, не замечаем ночи. Мы одинаково
видим днем и ночью и различаем гремя по теплому желтому кругу в н бе. Почти тыснчу раз появлялся и прятался і ругсоднце, и вы можете сч тать, что я живу около трех лет. Мы врнвыкасм к мосту, “ для вас ясно, что Я очень кривыя К КВ: р- •»■1-іре четыре в бельэтаже, где я оті рыл
глаза, чтобы видеть днем и ночью. У м< ня мягкая, удлиненная шерсть и пышный XBOC.T. Из этого гы можете судить, что я кот .хороші й породы. Можно сказать прямо—я сибирский кот. Я помню себя ко.тенком на коленнх у мягкой и круглой дамы. Я помню екольякий очень чистый пол, в котором я в первый раз увидел себя. Разные вещи на четырех ножках тоже отражались в нем. Затем стояли другие холодные плоские вещи, в которых я видел себя удивительно ясно. ГІотом я узнал, что это особою рода стекло,— оно называется зеркалом. Я жил очень недурно. У меня была подушка и ящпн с желтым песком. Ь роме круглой дамы, был длинный человек с шерстью на лице, который иногда наступая мне на хвост. По днем он был в других комнатах и назывался му ж. Я рос и толстел.
Однажды я попал на черную леотницу. Там было темно и страшно. Короткий человек, вдвое тоньше мужа, затопал на
меня и закричал: «Буржуйская кошка!» Я убежал домой, но меня все же тянуло на лестницѵ. Там были eine коты. От них пахло дымом и нес’едобными вещами. Так шли дни. Я вырос на коленях у мяг
кой дамы. Иногда меня показывали другич мужам и дамам, и онн говорили:
«Прямо, картинка!» Однажды толстая дама весь день мяукала. Лицо у дамы было moi рое; муж ходил но комнате, хлопая себя по ногам и тгр шерсть на лице. Она и муж говорили разные странные слова. Я хорошо запомнил такие
«н.іп», «процеее», «губсуд», «изолпцин». Затем все пошло навыьорот. Мужа С шерстью на лице увели двое в сапогах.
Мягкая дама взяла с собой небольшой ншик и тоже ушла. Пришло много людей
в сапогах и в галошах. Одни стучал молотком, читал бумагу, и говорил: «Кто больше?» Другие говорили вместе и врозь. Затем произошло ужасное. Равные вещи
Рассказ Л. Никулина.
Рисунки Бор. Ефимова.
Среди важных изобретений и открытой, которыми обессмертил себя мой по
койный друг доктор Симов, был одни необыкновенный нрибор, называемый «переключатель мысли». Скоропостижная кончина Симова, трагическая гибель изобретателя от взрыва примуса, не дала ему вре мени зарегпстрі:ропать патент на это ивобретение. Мне, как ближайшему другу Симова, остается поделиться воспоминаниямн о замечательном опыте Симова, свидетелем которого п был в его лабораторіи! в Суконной переулке.
1. ПЕРЕКЛЮЧАТЕЛЬ МЫСЛИ.
— Зачем усложнять жиень?.. Зачем покидать город летом?.. Что может быть
Очаровательнее города летом?.. ІІоздшіе Северные сумерки, переходлщие в белую ночь... Теплый воядух, дыхание ості.іі лю
ших, ваіретых за ночь домор. Право, можно простить мелкие обиды: придирки управдома, настойчивость фининспектора, капризы месткома, служеб
ные неурядицы и обиды. Печер, досуг, тишина... Шорох шагоп на улице, обрывки смеха, іиопот и даже эта гармо
ника и кошачий внзг... Кстати о адшках...
Мой друг Симов запнулся, задумчиво поглядел вокрѵг себя. В хаосе ггріподных ремней, гроводов, колб и реторг он искал то, что заставило его прервать плавно льющуюся речь. Наконеп, он встал й, обдергивая чесучовый, кургузый пиджачок, выташил из-под стола < при
борами блюдце с молоком. Затем с і прошел в кухню, которая вместе с ч чпшом составляла дополнительную площадь жилья Симова, и шумно открыл дзерь на черный ход.
— Минуту,—сказал Симов из кухни.— Кстати, о кошках...
Самодовольно и не слитно*: громко мяукнѵв, в лабораторню Симова вошел кот. Обыкновенный, &рый, с белыми ла
пами и белым носом кот. Несколько тем
ная шерсть вокруг желтых топазопых глаз образовывала как бы полумаску и придавала коту интригующую, лукавую внешность.
— Прежде всего пейте,—вежливо скавал Симов коту, придвигая блюдце с мопоком.
І\от беззвучно мпутшул, мельном взглпяул на Симова и, не совсем тю р і.о п< реступая, прошел мимо блкідпя и лег на нол.
— Очень странно,-—сказал доктор Симов, поправлян очки. Затем он обратился ко мне:
— С некоторого гремени меня беспокопт крысы. Я не возражая, когда они разгружали меня от испорченных про
дукта в Но они ірызут приводные ремни, который являются орудинми производ
ства Но они грызут переплеты паучных трудоп Поэтому я признал на помощь вто прирученное существо...
Симов иропел указательный пальпем под подбородком у кога. Кот слабо- по
терся головой о 6J mut Симова и безввучно мнукнул.
— Очень странно,—сказал Симов,— вы равнодушны к ласкам, вы не пьете молока; что же случилось, мой уважаемый собеседшп;?...—и затем Симов по
вернулся ко мне.—Вы смеетесь, вас смешит—«уважаемый собеседшік»...
И тогда мой друг встал и взял со стола довольно сложный грибор. Сначала я принял его за подобие слухового прибора; резиновый шлем с проводами и металлическими пластинками и нечто в роде ременного браслета, к которому вели провода. Отдельный толстый провод был припреплен к верхушке шлема и заканчивался электрический штепсе
лей. Симов надел прибор на голову и, подняв, кота с пола, посадил его на колени.
— Друг мой,—сказал Симов, воткнув штепсель п одни из одиннадцати вклю
чателей на стене,-—друг мой... Есть ряд мелких оті рытий, которые мне удалось сделать. так сказать походя, мпмоходом...
Я сделал эти открытки только потому, что они так или иначе связывались с моей основной и сложнейшей работой. В частности, вот эта шутка.
Он щелкнул ногтей по шлему, надел его на голову и взялся за ременной браслет, к которому вели провода. Затем, погладив пота от хвоста к ш реносице, он осторожно надел ременной браслет
на голову пота и слегка затянул ремень так, чтобы браслет не сваливался. Кот лениво мнукнул и обхватил лапами руку Симова.
— ІІу, ну,-—продолжай Симов,—не будем чрезмерно скромными. Это мой друг, у меня нот тайн от него. Можете говорить, что вам взбредет в голову. Одну мину
ту...-—теперь Симов обращался ко мне,— опыт трабует пекоторою пояснення. Эту штуку я называю переключателей мысли. Нет никакого сомнения в том, что млекопитаюіцееся, которое сидит у меня на коленях,—мыслящее существо. У него нѳсьолько упрощенное мышление, но оно мыслит, оно здраво располагает своими мыслями, как всякое другое живое существо ...
Слегка наклонившись впгред, Симов смотрол мне прямо в глаза.
— При помощи этого прибора я переключаю мысли кота, т.-е. мой мозг деяается грнемником мыслей этого жи
вотною. Эго один из самых совершеннпйпгих способов передачи мыслей на расстопнии, не имеюіций ничего общего
с гипнозом или эстрадным шарлатанстном. Когда я включу ток, я перестану говорить, будет говорить не Симов, а кот.
Характерный треск повернутой кнопки. Лицо Симова было неподвижно. Не
подвижно лежал кот на коленнх Симона. Губы Симова как би непроизвольно раскрывались, и я услышал тихую, отчет
ликую речь. Слова складывались в фразы и предложешія, но ясно і окорило Другое существо. Бенино крутился дней электрическою счетчика в стеклянной щелке. И Симов говорил медленно и разделыю, как говорящий заводной автомат.
— Я помню себя почти тысяча солиц. У людей солнце называется днем. Но мы, коты, не замечаем ночи. Мы одинаково
видим днем и ночью и различаем гремя по теплому желтому кругу в н бе. Почти тыснчу раз появлялся и прятался і ругсоднце, и вы можете сч тать, что я живу около трех лет. Мы врнвыкасм к мосту, “ для вас ясно, что Я очень кривыя К КВ: р- •»■1-іре четыре в бельэтаже, где я оті рыл
глаза, чтобы видеть днем и ночью. У м< ня мягкая, удлиненная шерсть и пышный XBOC.T. Из этого гы можете судить, что я кот .хороші й породы. Можно сказать прямо—я сибирский кот. Я помню себя ко.тенком на коленнх у мягкой и круглой дамы. Я помню екольякий очень чистый пол, в котором я в первый раз увидел себя. Разные вещи на четырех ножках тоже отражались в нем. Затем стояли другие холодные плоские вещи, в которых я видел себя удивительно ясно. ГІотом я узнал, что это особою рода стекло,— оно называется зеркалом. Я жил очень недурно. У меня была подушка и ящпн с желтым песком. Ь роме круглой дамы, был длинный человек с шерстью на лице, который иногда наступая мне на хвост. По днем он был в других комнатах и назывался му ж. Я рос и толстел.
Однажды я попал на черную леотницу. Там было темно и страшно. Короткий человек, вдвое тоньше мужа, затопал на
меня и закричал: «Буржуйская кошка!» Я убежал домой, но меня все же тянуло на лестницѵ. Там были eine коты. От них пахло дымом и нес’едобными вещами. Так шли дни. Я вырос на коленях у мяг
кой дамы. Иногда меня показывали другич мужам и дамам, и онн говорили:
«Прямо, картинка!» Однажды толстая дама весь день мяукала. Лицо у дамы было moi рое; муж ходил но комнате, хлопая себя по ногам и тгр шерсть на лице. Она и муж говорили разные странные слова. Я хорошо запомнил такие
«н.іп», «процеее», «губсуд», «изолпцин». Затем все пошло навыьорот. Мужа С шерстью на лице увели двое в сапогах.
Мягкая дама взяла с собой небольшой ншик и тоже ушла. Пришло много людей
в сапогах и в галошах. Одни стучал молотком, читал бумагу, и говорил: «Кто больше?» Другие говорили вместе и врозь. Затем произошло ужасное. Равные вещи