редь желающих попасть в зал заседания.
Узкими переходами и гулкими лестничками проходим мы к галлерее гостей;
расписка в книге посетителей, и чинный лакей в торжественном фраке впускает нас в зал.
Обширный зал заседаний палаты депутатов производит солидное деловое
впечатление; нет импозантной роскоши палаты лордов, нет золоченого коро
левского трона, и на месте его стоит кресло скипера. Потолок и стены укра
шены резным дубом, свет проникает через пестрые стрельчатые окна и через сте
клянный потолок. Просторные широкие скамьи депутатов обтянуты темно-зеле
ным сафьяном; такого же цвета ковер на полу.
Не в пример рядовым заседаниям зал переполнен, все скамьи тесно заняты и много депутатов стоит в проходах. Гал
лерея почетных гостей и все места для публики переполнены до отказа. Чув
ствуется, что «русскому вопросу» страна уделяет серьезное внимание.
Галлерея гостей как раз против кресла спикера; по правую от него сторону амфитеатром расходятся правительствен
ные скамьи, по левую—оппозиция. Перед спикером, спиною к нему и лицом к залу,
сидят писцы, в седых завитых париках и черных шелковых мантиях, на столе—скипетр-жезл—эмблема власти представителей народа.
Перед нами внизу, как на арене, вся внать английского парламента: вот, отвалившись на спинку скамьи и сосредото
ченно поглаживая лоб, сидит премьерминистр мистер Болдуин. Рядом с ним в традиционной визитке и светлых гетрах,—министр иностранных дел сэр ОЬтин Чемберлен. Привычным движе
нием вдвигает он в глазную впадину знаменитый монокль.
Когда-то такой же монокль украшал правый глаз его знаменитого отца—ми
стера Джозефа Чемберлена или, как его «опросту звали, Джо Чемберлена.
Высокий, с продолговатым лицом и решительным подбородком, в блестящем цилиндре на седеющей голове, сидит ря
дом с лидером партии знаменитый сын знаменитого отца — столп английской иностранной политики. По мере выступления ораторов Чемберлен делает бы
стрые отметки и перелистывает об’емистые документы, разбросанные перед ним па столе.
Рядом с Чемберленом министр финансов—Уинстон Черчилль—не производит импозантного впечатления; лишь по вре
менам обменивается он замечаниями со своим высоким соседом и с Болдуином. Далее идут министры, которые отвечать сегодня не будут, но все они в сборе. Правительство в полном боевом порядке.
Ллойд-Джордж сидит в углу; старику непривычно не лидерствовать, а сейчас он ни правительство, ни лидер оппозиции.
Через стол, напротив Чемберлена, на левой скамье сидит глава оппозиции пар
ламента, бывший премьер в рабочем правительстве — мистер Рамзей Макдо
нальд. Шапка седых волос, как у Ллойд Джорджа, решительные, казалось бы, глаза, но жестикуляция слабая, расплыв
чатая, нет Toil решимости, того блестя
щего напора, которые столь характерны для другой шапки волос. Саклатвалла сидит к галлерео спиной; поэтому этого единственного члена парламента—коммуниста мы не видим.
Дебаты открываются. После ярых нападок Локера-Лемпсона на страну Со
ветов и бесцветной речи Понсонби,—• блестящую, полную сарказма, речь произносит Ллойд Джордж. «Гнусный выкидыш»—прозвище это останется за «голубой книгой» опубликованных прави
тельством коммунистических документов. Выбрав несколько слабых мест, Ллойд Джордж всласть потешился над пра
вительством и, опорочив этот его козырь, перешел к разбору положения.
После выступления ряда ораторов нападки на правительство суммирует лидер оппозиции Макдональд.
Альберту Инкпин.
Главному секретарю КП Великобритании.
Дорогой товарищ!
Благодарю вас за ваше письмо от 10 с. м., которое я получил как раз но своем возвра
щении и Лондон, по, к сожалению, я не могу поишь необходимости ни в мерих, принятых организационным бюро, ни в тоне вашего обращения.
Я не знал, что «товарищ Арнот вошел со мной в небрежное, неправильное соглашение», ибо я получил инструкции о временной пере
мене моих занятий от надлежащих инстанций, как Аркоса, так и Делегации.
Не понимаю также, какое отношение к делу имеет моп связь с колониальным Бюро, коль скоро время и условия моей работы ни н чем не меняются на срок временной перемены моих занятий. Что касается моего «знакомства» с
планом специальной работы для меня, который якобы, подвергается «обсуждению», то я не получал от британской партии никакого со
общения, ни письменного, ни устного, которое могло бы дать мне понять о чем-нибудь подобном *).
В заключение я могу лишь выразить надежду, что, предпринимая шаги к запрещению оказания моей помощи Отделу приискания работы, организационное бюро руководствова
лось исключительно желанием, как можно лучше использовать работу членов партии, а отнюдь не намерением подорвать ее авторитет,
ибо н лично отказываюсь понять, какую польву принесло перемещение, вызванное его действием.
С братским приветом С. П. Детт!»
По поводу этого письма, торгпредство СССР в Англии опубликовало раз яснение, указав, что оно, разумеется, не может нести ответственности за тот факт, что отдельные сотрудники его являются членами компартии.
Большого впечатления речь не производит, хотя есть меткие замечания, спокойный анализ.
На очереди ответ правительства, речь министра иностранных дел и, хотя реше
ние наперед известно, ждать сюрпризов нельзя, однако, зал наэлектризованно молчит, когда с министерской скамьи порывисто поднимается высокая фигура Чемберлена.
*) Последующие строки являются восстановлением заключительного абзаца, зачеркнутого в тексте.
Спокойно и уверенно, с жестом оратора, привыкшего говорить в высоких учреждениях, излагает Чемберлен точку зрения правительства.
Рядом выводов, вольного разбора советской конституции, даже путем ссылок на произведения Короленки и других, Чемберлен пытается доказать обвинение, взводимое им на правительство Советов, и приходит к выводу, что «особых симпатий правительство его величества пи
тать к правительству Советов оснований не имеет».
Таким образом, первый вопрос, поставленный оратором, считается доказанным.
Переходя ко второму вопросу, Чемберлен оглядывается на современное состоя
ние Англии, на тяжелые экономические и финансовые неурядицы в Европе, и спрашивает, имеет ли смысл при таких обстоятельствах расторжение существую
щего соглашения и не внесет ли оно рознь в отношения, и без того неустойчивые.
Оратор считает, что разрывом сношений возможность проникновения пропаганды
в Англию не будет ни в коем случае устранена, а,следовательно, цель не будет достигнута; между тем, как внутреннему положению Англии, как равно и Европы, сможет быть нанесен опасный удар.
Казалось, заседание закончено—время без десяти четыре, но тут разыгрывается инцидент, подробности которого можно было уяснить только по сообщениям гавет, так как в зале заседания стоял такой невероятный шум, почтенные джентель
мены так кричали, шумели, стучали, что разобрать что-либо было совершенно невозможно.
Оказывается, что спор разгорелся вследствие того, что после речи Чембер
лена слово было предоставлено оратору правительственной же партии, между тем, как член оппозиции Джонс требо
вал, чтобы но вопросу о помощи рабочим и, особенно, шахтерам был выслушан представитель горнорабочих. На этой почве между спикером и Джонсом завязались словопрения, в которых деятельное участие принимало все почтенное собрание. Три раза спикер мистер Хоп старался восстановить порядок, однако,
тщетно он вставал, безнадежно выжидал конца шума, опять садился и, наконец,
без семи минут в четыре часа покинул председательское место; палата вслед за спикером немедленно поднялась, и историческое заседание кончилось.
Мы устремились к выходу, и те же лестнички и переходы приводят нас в круглый зал, соединяющий палату депутатов с палатой лордов. Жены, знакомые дамы ожидают щегольских «народ
ных представителей»; умным, спокойным взглядом смотрят на волнующуюся толпу мраморные.глаза великого старика Гладстона.
Опять зал святого Стефана, опять Вестминстер Холл; пронеслась шикарная
толпа, и роскошные автомобили развозят членов господствующей партии по домам, по загородным виллам и по ресторанам.
Дебаты закончены, парламент замер, и через боковой вход тяжелыми мерными шагами входит партия рабочих. Где-то требуется ремонт, что-то не совсем в по
рядке. Гулко раздается под вековыми сводами стук тяжелых обитых гвоздями каблуков; синие блузы, мешки с инстру
ментами, засаленные кепи производят странное впечатление после безукоризненных визиток, лакированых башмаков и лоснящихся цилиндров представителей правящей партии.
Не есть ли это та смена, в невозможности появления которой так уверенно распинался сегодня сор Чемберлен?
И если это смена,—то когда?
А. Венев.
Почти письмо Зиновьева. Документ №23 из «Голубой книги», особенно взволновавший «твердолобых».
Письмо от 15 июля 1925 г. за подписью С. П. Детта, адресованное Альберту Инкпин, главному секретарю Великобританской коммунистической партии. Найдено в доме 16 Кинг- Стрит, Ковент-Гарден, В. II. 2.
«15-го июля 1925 г.
Узкими переходами и гулкими лестничками проходим мы к галлерее гостей;
расписка в книге посетителей, и чинный лакей в торжественном фраке впускает нас в зал.
Обширный зал заседаний палаты депутатов производит солидное деловое
впечатление; нет импозантной роскоши палаты лордов, нет золоченого коро
левского трона, и на месте его стоит кресло скипера. Потолок и стены укра
шены резным дубом, свет проникает через пестрые стрельчатые окна и через сте
клянный потолок. Просторные широкие скамьи депутатов обтянуты темно-зеле
ным сафьяном; такого же цвета ковер на полу.
Не в пример рядовым заседаниям зал переполнен, все скамьи тесно заняты и много депутатов стоит в проходах. Гал
лерея почетных гостей и все места для публики переполнены до отказа. Чув
ствуется, что «русскому вопросу» страна уделяет серьезное внимание.
Галлерея гостей как раз против кресла спикера; по правую от него сторону амфитеатром расходятся правительствен
ные скамьи, по левую—оппозиция. Перед спикером, спиною к нему и лицом к залу,
сидят писцы, в седых завитых париках и черных шелковых мантиях, на столе—скипетр-жезл—эмблема власти представителей народа.
Перед нами внизу, как на арене, вся внать английского парламента: вот, отвалившись на спинку скамьи и сосредото
ченно поглаживая лоб, сидит премьерминистр мистер Болдуин. Рядом с ним в традиционной визитке и светлых гетрах,—министр иностранных дел сэр ОЬтин Чемберлен. Привычным движе
нием вдвигает он в глазную впадину знаменитый монокль.
Когда-то такой же монокль украшал правый глаз его знаменитого отца—ми
стера Джозефа Чемберлена или, как его «опросту звали, Джо Чемберлена.
Высокий, с продолговатым лицом и решительным подбородком, в блестящем цилиндре на седеющей голове, сидит ря
дом с лидером партии знаменитый сын знаменитого отца — столп английской иностранной политики. По мере выступления ораторов Чемберлен делает бы
стрые отметки и перелистывает об’емистые документы, разбросанные перед ним па столе.
Рядом с Чемберленом министр финансов—Уинстон Черчилль—не производит импозантного впечатления; лишь по вре
менам обменивается он замечаниями со своим высоким соседом и с Болдуином. Далее идут министры, которые отвечать сегодня не будут, но все они в сборе. Правительство в полном боевом порядке.
Ллойд-Джордж сидит в углу; старику непривычно не лидерствовать, а сейчас он ни правительство, ни лидер оппозиции.
Через стол, напротив Чемберлена, на левой скамье сидит глава оппозиции пар
ламента, бывший премьер в рабочем правительстве — мистер Рамзей Макдо
нальд. Шапка седых волос, как у Ллойд Джорджа, решительные, казалось бы, глаза, но жестикуляция слабая, расплыв
чатая, нет Toil решимости, того блестя
щего напора, которые столь характерны для другой шапки волос. Саклатвалла сидит к галлерео спиной; поэтому этого единственного члена парламента—коммуниста мы не видим.
Дебаты открываются. После ярых нападок Локера-Лемпсона на страну Со
ветов и бесцветной речи Понсонби,—• блестящую, полную сарказма, речь произносит Ллойд Джордж. «Гнусный выкидыш»—прозвище это останется за «голубой книгой» опубликованных прави
тельством коммунистических документов. Выбрав несколько слабых мест, Ллойд Джордж всласть потешился над пра
вительством и, опорочив этот его козырь, перешел к разбору положения.
После выступления ряда ораторов нападки на правительство суммирует лидер оппозиции Макдональд.
Альберту Инкпин.
Главному секретарю КП Великобритании.
Дорогой товарищ!
Благодарю вас за ваше письмо от 10 с. м., которое я получил как раз но своем возвра
щении и Лондон, по, к сожалению, я не могу поишь необходимости ни в мерих, принятых организационным бюро, ни в тоне вашего обращения.
Я не знал, что «товарищ Арнот вошел со мной в небрежное, неправильное соглашение», ибо я получил инструкции о временной пере
мене моих занятий от надлежащих инстанций, как Аркоса, так и Делегации.
Не понимаю также, какое отношение к делу имеет моп связь с колониальным Бюро, коль скоро время и условия моей работы ни н чем не меняются на срок временной перемены моих занятий. Что касается моего «знакомства» с
планом специальной работы для меня, который якобы, подвергается «обсуждению», то я не получал от британской партии никакого со
общения, ни письменного, ни устного, которое могло бы дать мне понять о чем-нибудь подобном *).
В заключение я могу лишь выразить надежду, что, предпринимая шаги к запрещению оказания моей помощи Отделу приискания работы, организационное бюро руководствова
лось исключительно желанием, как можно лучше использовать работу членов партии, а отнюдь не намерением подорвать ее авторитет,
ибо н лично отказываюсь понять, какую польву принесло перемещение, вызванное его действием.
С братским приветом С. П. Детт!»
По поводу этого письма, торгпредство СССР в Англии опубликовало раз яснение, указав, что оно, разумеется, не может нести ответственности за тот факт, что отдельные сотрудники его являются членами компартии.
Большого впечатления речь не производит, хотя есть меткие замечания, спокойный анализ.
На очереди ответ правительства, речь министра иностранных дел и, хотя реше
ние наперед известно, ждать сюрпризов нельзя, однако, зал наэлектризованно молчит, когда с министерской скамьи порывисто поднимается высокая фигура Чемберлена.
*) Последующие строки являются восстановлением заключительного абзаца, зачеркнутого в тексте.
Спокойно и уверенно, с жестом оратора, привыкшего говорить в высоких учреждениях, излагает Чемберлен точку зрения правительства.
Рядом выводов, вольного разбора советской конституции, даже путем ссылок на произведения Короленки и других, Чемберлен пытается доказать обвинение, взводимое им на правительство Советов, и приходит к выводу, что «особых симпатий правительство его величества пи
тать к правительству Советов оснований не имеет».
Таким образом, первый вопрос, поставленный оратором, считается доказанным.
Переходя ко второму вопросу, Чемберлен оглядывается на современное состоя
ние Англии, на тяжелые экономические и финансовые неурядицы в Европе, и спрашивает, имеет ли смысл при таких обстоятельствах расторжение существую
щего соглашения и не внесет ли оно рознь в отношения, и без того неустойчивые.
Оратор считает, что разрывом сношений возможность проникновения пропаганды
в Англию не будет ни в коем случае устранена, а,следовательно, цель не будет достигнута; между тем, как внутреннему положению Англии, как равно и Европы, сможет быть нанесен опасный удар.
Казалось, заседание закончено—время без десяти четыре, но тут разыгрывается инцидент, подробности которого можно было уяснить только по сообщениям гавет, так как в зале заседания стоял такой невероятный шум, почтенные джентель
мены так кричали, шумели, стучали, что разобрать что-либо было совершенно невозможно.
Оказывается, что спор разгорелся вследствие того, что после речи Чембер
лена слово было предоставлено оратору правительственной же партии, между тем, как член оппозиции Джонс требо
вал, чтобы но вопросу о помощи рабочим и, особенно, шахтерам был выслушан представитель горнорабочих. На этой почве между спикером и Джонсом завязались словопрения, в которых деятельное участие принимало все почтенное собрание. Три раза спикер мистер Хоп старался восстановить порядок, однако,
тщетно он вставал, безнадежно выжидал конца шума, опять садился и, наконец,
без семи минут в четыре часа покинул председательское место; палата вслед за спикером немедленно поднялась, и историческое заседание кончилось.
Мы устремились к выходу, и те же лестнички и переходы приводят нас в круглый зал, соединяющий палату депутатов с палатой лордов. Жены, знакомые дамы ожидают щегольских «народ
ных представителей»; умным, спокойным взглядом смотрят на волнующуюся толпу мраморные.глаза великого старика Гладстона.
Опять зал святого Стефана, опять Вестминстер Холл; пронеслась шикарная
толпа, и роскошные автомобили развозят членов господствующей партии по домам, по загородным виллам и по ресторанам.
Дебаты закончены, парламент замер, и через боковой вход тяжелыми мерными шагами входит партия рабочих. Где-то требуется ремонт, что-то не совсем в по
рядке. Гулко раздается под вековыми сводами стук тяжелых обитых гвоздями каблуков; синие блузы, мешки с инстру
ментами, засаленные кепи производят странное впечатление после безукоризненных визиток, лакированых башмаков и лоснящихся цилиндров представителей правящей партии.
Не есть ли это та смена, в невозможности появления которой так уверенно распинался сегодня сор Чемберлен?
И если это смена,—то когда?
А. Венев.
Почти письмо Зиновьева. Документ №23 из «Голубой книги», особенно взволновавший «твердолобых».
Письмо от 15 июля 1925 г. за подписью С. П. Детта, адресованное Альберту Инкпин, главному секретарю Великобританской коммунистической партии. Найдено в доме 16 Кинг- Стрит, Ковент-Гарден, В. II. 2.
«15-го июля 1925 г.