Рис. Евг. Манделъберга.

ПОД МОСКВОЙ

Рассказ Веры Инбер.
Дачный поезд, выйдя из Москвы по Ярославской дороге, остановится сначала на 6-й версте, прямо перед цветником белой железнодорожной больницы. Больные в халатах, сидя на скамейке или прогуливаясь по дорожке, будут глядеть на локомотив ласковыми и строгими глазами, совершенно такими же, как раненые красноармейцы во время войны смо
трели на лоша
дей. Поезд, свистнув, пой
дет дальше и останов ится вторично в Ло
си н о о с т ровской, после чего уже окончательно и бесповоротно нач
нет уходить все дальше и даль
ше, к веселой реке Клязьме, к настоящим лесам и возду
ху. Но в Лосин о о стровской он остановится. Остановимся и мы. Лосиноостр о-в с кая, это — ни пава,
ни ворона, ни город, ни деревня. Это— фабричный йригород. Поэтому там ясно, как нигде, можно наблюдать людей, которые от деревни отстали, а к городу не при
стали, и которые, пребывая в этом тягостном промежуточном состоянии,
с особенной легкостью теряют душевные заклепки, иначе говоря, впадают в хулиганство.
Летом в одной из газет была помещена сухая пятистрочная заметка о том, что,
в виду усилившегося хулиганства под Мо
сквой постановлено усилить наряды милиции. Так, например, в Томилине,вместо одного милицио
нера, будет два, в
Малаховке, вместо
двух—четыре, на Клязьме то же самое, и т. д. Были перечислены все дачные места, но Лосиноостровская выделялась из них тем, что, вместо одного милиционера, туда было их назначено десять.
Таким образом, эта подмосковная, где п давнопрошедшие годы водились и охранялись лоси для царских охот, сдела
лась теперь своего рода хулиганским заповедником, для охоты в котором понадобилось десять охотников...
... многоэтажность, поистине изумительная...
... А за мостом, в уютной ложбине, стайка детей играет в «хулиганов»...
самого здорового и сильного, и ведет его в милицию или везет на извозчике. А пой
манный, сидя рядом с ним, тут же лупит его по чем зря, а не то кусает. Самое юное поколение, в возрасте от пяти до десяти лет, наше будущее, наша смена, засунув пальцы в рот, наблюдает сцены боя и расправы и учится на ошибках старших.
— Он его в глаз вдарил, — говорит сопливый мальчонка, подтягивая шта
ны,—а надо было промеж глаз. Тогда на оба ничего не видать, а потом колен
кой вот сюда, — и он показывает под ложечку,
— А у нас, тоненько замечает девочка, бритоголовая, как мальчик, только в юбке,—а у нас, когда Петька, .брат,
... опрокидывают корзину яблок...
Сцепившись руками, по пяти в ряд, идут по мосту парни.
приходит, так он, кого ни встретит, всегда сначала в ухо, а потом уже промеж глаз.
Проходя переулком, вы неминуемо заполучите в лицо огрызок яблока или картофель, пущенный столь меткой рукой, что невольно приходит в голову мысль: «А что если бы у этого молодчика с таким прекрасным глазомером, вместо яблока, был револьвер!..». Впрочем, бывает и так. На окраине огром
ного леса, того самого, где некогда водились лоси, в воскресенье, лежит на трав
ке веселая компания. Сняли пиджаки, разложили воблу (не ту ли?), рядом водочка. А еще рядом, так, между прочим
брошенная как бы невзначай, лежит фин
ка, сверкая под солнцем острым лезвием. Попробуйте, как спокойно прогуливаться в таком соседстве.
Правую и левую сторону Лосиноостровской соединяет большой мост. Он висит над железнодорожными путями, и, стоя на нем в час заката, невыразимо
... самой крупной воблой избивают по лицу
всякого...
2.
В Лосиноостровской непосредственно к станции примыкает не слишком широкая улица, которая в то же время и ры
нок, и бульвар. Здесь и кооперативы, и пивные, и папиросные и с ’естные ларьки.
Здесь нанимают нескладных негородских извозчиков на правую сторону за мост. Здесь можнр наблюдать, как меняется тон и поведение извозчика в зависимости
от количества пассажиров. Пока поезда нет, он (тон) сильно понижен и уступчив. Рубль есть цифра, которой можно оперировать. Но стоит раздаться вдали паро
возному гудку со стороны Москвы, как он (тон) становится заносчив и груб, а рубль удваивается и утраивается. Разбитные молодые люди, в изоби
лии гуляющие неподалеку, ор
наментируют ва
ши переговоры образцами народного слово
творчества. Кто говорит, что мы не дожили до не
боскребов? Здесь с необычайной легкостью доби
вается многоэтажность, поистине, изумительная.
В ларьках, в зависимости от
сезона, продают то ягоды, то яблоки. Конфеты запрятаны подальше, как товар дорогой и деликатный. Тут же, отливая грязным перламутром, висит гирлянда вобл.—Почем вобдочка, воблочка-то по
чем?—спрашивает мутноглазый паренек в расстегнутой косоворотке. Продавец от
вечает, а сам глядит в оба: опыт у него
большой. Но не до
глядишь за всем. И пока другой дачного вида покупатель при
торговывает лимон и
топотом ругает власть, которая лимоны—и те не может
обеспечить стране, мутноглазый с силой дергает мочальную веревочку, и воблы летят в густую пыль.
— Гражданин, что же вы это? Я сейчас милиционера позову. Эй, милиционер!— Но милиционер, тогда еще в количе
стве одного человека, занят другим делом: уводит с перрона вдрызг пьяного чело
века, лезущего с руганью на девушку. Пока суд да дело, товарищи расхристан
ного паренька опрокидывают в ларьке
еще корзину яблок и самой крупной во-, блой избивают по лицу всякого, кто хочет подступиться к ним. Пыль от немощеной земли стоит над всем этим. Сидя в пивной, длинобородый дядя, тоже, видать, моло
дец не из последних, дает через окно советы молодому поколению.
— В морду его, а теперь заходи справа. Так его, тэк-с. По зубам, по зубам, по зубам, Эй, ребятки, бери, глаза в руки.
— Ребята, оглянувшись и видя, что общественное мнение соорганизовало про
тив них ударную группу из запыхавшегося милиционера, представителя ГПУ и нескольких добровольцев, обращаются в бегство. Но если, наоборот, их сторона сильнее, они сами нападают. Бывает так: изловил милиционер зачинщика, обычно