Обстоятельством, сопутствующим этому процессу, является возникновение малопо-малу новых настроений, временами ярко выказывающихся и вытесняющих преж
нее, цельное, оптимистическое (бодрое) мироощущение, отразившееся с особенной яркостью в „Снегурочке*1. Эти новые настроения начинают сказываться в „Моцарте и Сальери** (1898 год) и с особенною силою проявляются в „Кощее Бессмертном
и „Золотом петушке**. Определить их вкратце можно, как холодно-недобрые и пессимистические (унылые). Отголоски этого чувствуются и в „Летописи : „мысль о том, не пора ли кончить свое композиторское поприще, преследовавшая меня со времени окончания „Сказания о Китеже , не оставляла меня и здесь *) (19Об год).
Первая из его общественно-политических опер „Кощей буквально насыщена зловещей музыкой, и музыке светлой и радостной, характеризующей наступление
царства весны, отведено каких-нибудь пять минут. Не менее замечателен в этом отношении и „Золотой петушок —„трагическая сказка , по выражению И. Глебова. Совпадение личных настроений автора с тяжелыми переживаниями лучшей части тогдашней интеллигенции вряд ли может быть объяснено случайностью. Как раз эти настроения проявляются с особенною силою в его операх, имеющих определенно выраженный характер символов общественно политических настроений.
В‘ фактуре „Сказания не трудно заметить влияние всех указанных выше особенностей в развитии творчества P.-К., становящихся понятными только в свете социологического объяснения. Так, лирический элемент, выраженный партией Февронии, хотя и значителен, но тем не менее подавлен элементами: эпическим—татары,
Малый и Большой Китеж—и драматическим — партией Гришки Кутерьмы, пьяницы и предателя. Со стороны формальной особено примечательно, что в партии Февронии нет сколько-нибудь закругленных №№, что вытекает из некоторой лириче
ской бедности мелодических попевок, лежащих в основе ее партии. Но зато недоб
рый, даже злобный элемент музыки, составляющий партию Кутерьмы, весьма рельефен по сравнению с Февронией.
Можно отметить и не соответственно большую роль, отведенную изображению истории Китежа, т. - е. эпическому моменту. Невидимый град и вся его история имеют здесь чисто символическое значение, как мы уже старались показать это выше. Но доминирование эпического элемента в творчестве P.-К. в этот период его жизни невольно заставляет рисовать черезчур реально Китеж: отголоски совре
менности, в виде слишком реального (с точки зрения общей концепции сюжета) набега „не реальных татар во 2-м действии, вплетаются слишком наглядно в сим
волику; этой же символике очень мешает наглядность истории исчезновения вели
кого Китежа, разворачивающаяся в 3-м действии. Отсюда же понятным становится и недоразумение, возникающее у зрителей и слушателей—впечатление от „Сказания , как религиозно-мистического представления; на самом же деле оно обусловлено перевесом историко-эпического элемента, развивающего церковное сказание, по существу дела здесь второстепенного.
Таким образом приходится констатировать наличие в этой опере как будто некоторой формальной неслажености, но эта неслаженость психически обусловлена и, при наличии большого и яркого мастерства, всем этим художе
ственно и оправдана. Художник, живущий заодно со своим временем, приемлющий то, что двигает жизнь вперед и отворачивающийся тогда, когда ее толкают назад, со всею силою своего таланта и мастерства, запечатлевающий этот разлад в своих творениях,—вот что нам ценно. Поэтому и „Сказание , являющееся выражением острого идеологического напряжения, разлада лучшей части интеллигенции с реакционными тенденциями своего времени, мастерски запечатленного в звуковых образах, есть крупный памятник искусства. Однако, этот ценный памятник прошлого.
1) „Летопись , стр. 340.
нее, цельное, оптимистическое (бодрое) мироощущение, отразившееся с особенной яркостью в „Снегурочке*1. Эти новые настроения начинают сказываться в „Моцарте и Сальери** (1898 год) и с особенною силою проявляются в „Кощее Бессмертном
и „Золотом петушке**. Определить их вкратце можно, как холодно-недобрые и пессимистические (унылые). Отголоски этого чувствуются и в „Летописи : „мысль о том, не пора ли кончить свое композиторское поприще, преследовавшая меня со времени окончания „Сказания о Китеже , не оставляла меня и здесь *) (19Об год).
Первая из его общественно-политических опер „Кощей буквально насыщена зловещей музыкой, и музыке светлой и радостной, характеризующей наступление
царства весны, отведено каких-нибудь пять минут. Не менее замечателен в этом отношении и „Золотой петушок —„трагическая сказка , по выражению И. Глебова. Совпадение личных настроений автора с тяжелыми переживаниями лучшей части тогдашней интеллигенции вряд ли может быть объяснено случайностью. Как раз эти настроения проявляются с особенною силою в его операх, имеющих определенно выраженный характер символов общественно политических настроений.
В‘ фактуре „Сказания не трудно заметить влияние всех указанных выше особенностей в развитии творчества P.-К., становящихся понятными только в свете социологического объяснения. Так, лирический элемент, выраженный партией Февронии, хотя и значителен, но тем не менее подавлен элементами: эпическим—татары,
Малый и Большой Китеж—и драматическим — партией Гришки Кутерьмы, пьяницы и предателя. Со стороны формальной особено примечательно, что в партии Февронии нет сколько-нибудь закругленных №№, что вытекает из некоторой лириче
ской бедности мелодических попевок, лежащих в основе ее партии. Но зато недоб
рый, даже злобный элемент музыки, составляющий партию Кутерьмы, весьма рельефен по сравнению с Февронией.
Можно отметить и не соответственно большую роль, отведенную изображению истории Китежа, т. - е. эпическому моменту. Невидимый град и вся его история имеют здесь чисто символическое значение, как мы уже старались показать это выше. Но доминирование эпического элемента в творчестве P.-К. в этот период его жизни невольно заставляет рисовать черезчур реально Китеж: отголоски совре
менности, в виде слишком реального (с точки зрения общей концепции сюжета) набега „не реальных татар во 2-м действии, вплетаются слишком наглядно в сим
волику; этой же символике очень мешает наглядность истории исчезновения вели
кого Китежа, разворачивающаяся в 3-м действии. Отсюда же понятным становится и недоразумение, возникающее у зрителей и слушателей—впечатление от „Сказания , как религиозно-мистического представления; на самом же деле оно обусловлено перевесом историко-эпического элемента, развивающего церковное сказание, по существу дела здесь второстепенного.
Таким образом приходится констатировать наличие в этой опере как будто некоторой формальной неслажености, но эта неслаженость психически обусловлена и, при наличии большого и яркого мастерства, всем этим художе
ственно и оправдана. Художник, живущий заодно со своим временем, приемлющий то, что двигает жизнь вперед и отворачивающийся тогда, когда ее толкают назад, со всею силою своего таланта и мастерства, запечатлевающий этот разлад в своих творениях,—вот что нам ценно. Поэтому и „Сказание , являющееся выражением острого идеологического напряжения, разлада лучшей части интеллигенции с реакционными тенденциями своего времени, мастерски запечатленного в звуковых образах, есть крупный памятник искусства. Однако, этот ценный памятник прошлого.
1) „Летопись , стр. 340.