чувственную конкретность, «непосредственность» изображаемого.
Если в настоящее время художник, в какой бы области он ни работал, вздумал бы прямо фотографически ото
бражать то, что в жизни происходит, тогда он стал бы на позицию первобытнбго человека, тогда как все общественные отношения теперь в корне изменились. Нужно проникнуть вглубь, прон
зить внешнюю кору явлений, дойти до их действительной сущности, постичь законы их движения и взаимной связи, — это сможет сделать только художник материалист и диалектик.
Тов. Пиотровский тоже ратует за художника материалиста и диалектика. Но к сожалению, он подходит к вопросу, как формалист, начиная с некоей «диалектической киноформы», которая про
тивопоставляется им приемам «наивного реализма», — а не с вопроса об отноше
нии художника к действительности. Сейчас многими, в том числе и т. Пиотровским проповедуется, что рапповцы сто
ят, якобы, за наивный реализм. Но это неверно. Это совершенно неверно. Рапповцы в своем творчестве вовсе не хотят плыть по поверхности явлений. Наоборот,— рапповцы хстят сорвать, разоблачить поверхность явлений для того, чтобы вскрыть их внутреннюю сущность, их действительную закономерность. Но это дело нелегкое и нель
зя сказать, чтобы мы здесь далеко ушли. Однако, кое-что мы сделали.
Тов. Пиотровский пишет:
«... Натурализм «Таньки-трактирщицы», бытовой психологизм Московского художестйенного театра и его последователей в драматургии и в театре, психо
логический роман в различных своих трансформациях в литературе, от Фаде
ева до Леонова. Через весь этот фронт проходит один и тот же генеральный ряд признаков. «Учеба» у традиций буржуазного искусства, т.-е. пленения идеа
листическими традициями культурного наследия классового врага, иллюстра
тивность, бытоотображательсгво и, как
следствие, форма не емкая, догматическая, неспособная вме
стить социальные задания эпохи. И тут неважны качественные различия в «художест
венности», отделяющие «Таньку-трактирщицу», серую и заурядную, от глубокомысленных романов Ф а д1 е е в(а. Су
щественен принципиальный признак». («Жизнь искусства» № 41 за 1929 г. стр. 3).
Тов. Пиотровский не понял самого основного, что дело не в тех или иных формальных приемах, которые могут
быть юбщими на поверхностный взгляд и у «Таньки-трактирщицы», и у Художественного театра, и у Фадеева, и у Леонова, а дело в методах подхода к действительности, которые в «Танькеграктирщице» и в «Разгроме» Фадеева глубоко-принципиально и в корне раз
личны. Авторы «Таньки-трактирщицывидят только пену, щепки, мусор, плы
вущие по поверхности потока. Фадеев в меру своих слабых сил старается
вскрыть самый поток и его основные движущие силы. В какой мере это ему удается — это другой вопрос. Но т. Пиотровского ведь интересует не «художественность», а «принципиальные признаки».
Если бы Фадеев шел по пути «Таньки-трактирщицы», он дал бы в «Разгроме» командира отряда волосатым стихийным мужиком, каких давали не маЛо и до него и каких не мало было на поверхности партизанского движения на самом деле. Однако Фадеев выбрал нехарактерного на первый взгляд для пар
тизанского движения хилого еврея Ле
винсона и старался через него показать, что сущность партизанского движения не в том, что отрядами руководят воло
сатые стихийные мужики, а в том, что партизанское движение—часть
всей нашей пролетарской революции, руководимой большевиками-революцио
Пъяный отец возвращается домой.(„Мать ,
реж. В. Пудовкин)