Мы не наблюдаем смеха у животных. Вероятно и у человека юн появился тогда, когда раз
вивалась до известного уровня социальна жизнь. Смех—это сложный процесс, требующий кон
центрированного аппарата мышления, очень большой системы реакций. Он может быть толь
ко на той ступени соешггельной жизни, которая вообще развивается толькочв обществе.
Бергсон говорит, что первоначально смех имел характер социальной самоохраны, социальной дисциплины. Это в известной степени возможная гипотеза. Правда, Бергсон исходит из дру
гого представления о самом процессе смеха: он обращает внимание на то, что при смехе обна
жаются зубы, говорит, что улыбка есть то же движение губ, которое есть и у собаки, и у
кошки, тогда оки грозят друг другу. Казалось бы, угроза и веселое чувство смешного—антиподы, но очень возможно, что смех на известной ступени развития человеческого общества имел значение угрозы. Смеялись вероятно Над чужа
ком и .над чудаком. Бели чужак приходил вооруженным,—с ним нужно было биться, тут уж не до смеха, а если юн заблудился, и пришел один без оружия, тогда человек мог над ним смеяться и очень жестоко. Этот жестокий смех
в переводе на слова может быть так истолковал: «Ты не походишь на то, чем должен быть че
ловек, но это ие вменяется тебе в такую вину, чтобы ,мы должны были тебя истребить. Поэтому хотя ты и взоэошювш нас, ты не заслуживаешь серьезной реакции, н мы над тобой только смеемся».
Это «только омоемся» имеет большое значение. Ты смешон—это значит, что ты деградирован,
аначиг, я не удостаиваю тебя даже серьезной критики.
Вот приблизительная схема чувства по отношению к чужаку. Это чувство имеет очень важ
ное значение. Стремление поддержать пафос свозго группового самосознания—это то, что застав
ляло людей говорить о себе: славяне, православные, а цро чужака—немцы, басурмане : и т. д. Это чувство разделения между своим и чужим чрезвычайно общественно важно и когда • раз
виваются классы, такие же чувства появляются у представителей разных классов* причем, смех низших классов над высшими носит - сложив
характер (об этим ниже),, а высшим классам, Kbторые сознают свой пафос-чдистанциго, очень легко смеяться. над крестьянином, «мужланом», «подлым человеком». В «Зерцале благопристойности» было сказано, .что•: над простыми холопа
ми и лгоддыми людьми нужно смеяться, чтобы не Ешасть в соблазн и на стать чем-нибудь похожим на них. Сознание передового дворянства
Артист В. Маслацов в фильме „Полешко .Режиссер А. Медведкин. Операт. М. Владимирский
при Петре Великом было направлено на то, чтобы еще больше усугубить классовую разницу между чело,веком, который понаторел европейского ложу, и между «подлым», «азиатским», «варварским» человеком.
Примеров такого- классового смеха над одеждой, манерами, языком нижестоящего человека можно привести много*—так смеялась над бур
жуазией аристократия и т. д. Много примеров этого смеха ,и в искусстве.
В классовом обществе смех даференцируется: может быть примиряющим я может быть боевым, жестоким.
К* я уже сказал, человек, смеясь, рисует объект своего смеха несерьезным—следовательно деградирует, унижает его и вызывает в нем болезненное чувство.
Поэтому бить человека смехом—очень рациональное !средство. Этим можно его не только сконфузить, но и обезоружить, и когда говорят, что смех убизает, то это в значительной мере правильно.
В особенности страшен смех как социальное орудие, если он получает движение не сверху
вяиз, а снизу вверх. Когда дворянин смеется над своим лакеем, то униженный, привыкший стра дать от рабства человек редко чувствует себя
деградированным. Чувство деградированнветп- и бессильной злобы получается у него только тат■да, когда, просыоается чувство собственного достоинства. Это уже начало революции, хотя еще
-и бессильной. Когда смех идет сверху вниз, этим только-пополняется общая картина угнетения. Но
шт, например, рост, самосознания буржуазии поднимается до стремления бороться против дво
рянства и духовенства!. (Когда Вольтер вызвал на дуэль какого-то граф-гика, тот отколотил Вольтера палкой, и ото было символом того, с каким пренебрежением аристократия относилась к самым бле
вивалась до известного уровня социальна жизнь. Смех—это сложный процесс, требующий кон
центрированного аппарата мышления, очень большой системы реакций. Он может быть толь
ко на той ступени соешггельной жизни, которая вообще развивается толькочв обществе.
Бергсон говорит, что первоначально смех имел характер социальной самоохраны, социальной дисциплины. Это в известной степени возможная гипотеза. Правда, Бергсон исходит из дру
гого представления о самом процессе смеха: он обращает внимание на то, что при смехе обна
жаются зубы, говорит, что улыбка есть то же движение губ, которое есть и у собаки, и у
кошки, тогда оки грозят друг другу. Казалось бы, угроза и веселое чувство смешного—антиподы, но очень возможно, что смех на известной ступени развития человеческого общества имел значение угрозы. Смеялись вероятно Над чужа
ком и .над чудаком. Бели чужак приходил вооруженным,—с ним нужно было биться, тут уж не до смеха, а если юн заблудился, и пришел один без оружия, тогда человек мог над ним смеяться и очень жестоко. Этот жестокий смех
в переводе на слова может быть так истолковал: «Ты не походишь на то, чем должен быть че
ловек, но это ие вменяется тебе в такую вину, чтобы ,мы должны были тебя истребить. Поэтому хотя ты и взоэошювш нас, ты не заслуживаешь серьезной реакции, н мы над тобой только смеемся».
Это «только омоемся» имеет большое значение. Ты смешон—это значит, что ты деградирован,
аначиг, я не удостаиваю тебя даже серьезной критики.
Вот приблизительная схема чувства по отношению к чужаку. Это чувство имеет очень важ
ное значение. Стремление поддержать пафос свозго группового самосознания—это то, что застав
ляло людей говорить о себе: славяне, православные, а цро чужака—немцы, басурмане : и т. д. Это чувство разделения между своим и чужим чрезвычайно общественно важно и когда • раз
виваются классы, такие же чувства появляются у представителей разных классов* причем, смех низших классов над высшими носит - сложив
характер (об этим ниже),, а высшим классам, Kbторые сознают свой пафос-чдистанциго, очень легко смеяться. над крестьянином, «мужланом», «подлым человеком». В «Зерцале благопристойности» было сказано, .что•: над простыми холопа
ми и лгоддыми людьми нужно смеяться, чтобы не Ешасть в соблазн и на стать чем-нибудь похожим на них. Сознание передового дворянства
Артист В. Маслацов в фильме „Полешко .Режиссер А. Медведкин. Операт. М. Владимирский
при Петре Великом было направлено на то, чтобы еще больше усугубить классовую разницу между чело,веком, который понаторел европейского ложу, и между «подлым», «азиатским», «варварским» человеком.
Примеров такого- классового смеха над одеждой, манерами, языком нижестоящего человека можно привести много*—так смеялась над бур
жуазией аристократия и т. д. Много примеров этого смеха ,и в искусстве.
В классовом обществе смех даференцируется: может быть примиряющим я может быть боевым, жестоким.
К* я уже сказал, человек, смеясь, рисует объект своего смеха несерьезным—следовательно деградирует, унижает его и вызывает в нем болезненное чувство.
Поэтому бить человека смехом—очень рациональное !средство. Этим можно его не только сконфузить, но и обезоружить, и когда говорят, что смех убизает, то это в значительной мере правильно.
В особенности страшен смех как социальное орудие, если он получает движение не сверху
вяиз, а снизу вверх. Когда дворянин смеется над своим лакеем, то униженный, привыкший стра дать от рабства человек редко чувствует себя
деградированным. Чувство деградированнветп- и бессильной злобы получается у него только тат■да, когда, просыоается чувство собственного достоинства. Это уже начало революции, хотя еще
-и бессильной. Когда смех идет сверху вниз, этим только-пополняется общая картина угнетения. Но
шт, например, рост, самосознания буржуазии поднимается до стремления бороться против дво
рянства и духовенства!. (Когда Вольтер вызвал на дуэль какого-то граф-гика, тот отколотил Вольтера палкой, и ото было символом того, с каким пренебрежением аристократия относилась к самым бле