решается так: Кончаловский, несомненно, крепче в композиционном строении своих полотен и даже в фактуре их, но в чисто живописном смысле Фальк и подлиннее, и органичнее его. Как бы то не было, на сей раз „Мир Искусства спасается, главным образом, Фальком. Есть отклонения и у него; поя
вляются вдруг диссонирующие, кричащие цветовыми пятнами полотна; однако они случайны, хотя и заставляют насторожиться. В общем же, такие вещи, как „Красная мебель , „Дама с вуалью ,—лучшее, что есть на выставке.
Все это говорит, что „Бубновый Валет , как бы он себя ни именовал, скоро будет опять жить полновесно и в старших, и в младших своих худож
никах, (между прочим я забыл упомянуть Рождественского, у которого заметно тоже упорство работы и посвежение). Этому можно только радоваться, ибо, не в пример „Союзу , для мастеров „Бубнового Валета есть еще место и дело в живом искусстве.
Абрам Эфрос.
В. В. Розанов, как историк искусства и коллекционер.
Широкая читательская масса знает Розанова, главным образом, в качестве публициста, много работавшего в распространенных газетах. Избранный круг читателей ценит Розанова преимущественно в качестве философа, глу
бокого и своеобразного мыслителя, а также тонкого литературного критика и несравненного стилиста. С этой стороны им не раз занимались собратья по перу, много о нем писали и со временем напишут еще больше.
Однако, никто почему-то не останавливал своего внимании на Розанове, как историке искусства, художественном критике и коллекционере, а он и в этом отношении интересен не менее, чем в других.
Разумеется, его нельзя считать присяжным летописцем художественной жизни.
В Розанове не было ничего „монументального и „академического . „Система и „план были ему чужды. Сомнительно даже, чтобы он основательно изучал искусство. Но он был в высшей степени „человеком искусства , т--е.
зорким и чутким ценителем прекрасного и талантливого. Недостаток эрудиции с избытком пополнялся в нем огромным, пытливым, напряженным и проница
тельным умом, умением проникать в душу вещей и событий. Розанов был эстетом в самом лучшем смысле этого слова. Он не раз касался эстетических проблем, обнаруживая необычайное чутье и какую-то почти фанатическую преданность красоте. Он тяготел к красоте, светлой и свободной, одухотворенной и осмысленной.
вляются вдруг диссонирующие, кричащие цветовыми пятнами полотна; однако они случайны, хотя и заставляют насторожиться. В общем же, такие вещи, как „Красная мебель , „Дама с вуалью ,—лучшее, что есть на выставке.
Все это говорит, что „Бубновый Валет , как бы он себя ни именовал, скоро будет опять жить полновесно и в старших, и в младших своих худож
никах, (между прочим я забыл упомянуть Рождественского, у которого заметно тоже упорство работы и посвежение). Этому можно только радоваться, ибо, не в пример „Союзу , для мастеров „Бубнового Валета есть еще место и дело в живом искусстве.
Абрам Эфрос.
В. В. Розанов, как историк искусства и коллекционер.
Широкая читательская масса знает Розанова, главным образом, в качестве публициста, много работавшего в распространенных газетах. Избранный круг читателей ценит Розанова преимущественно в качестве философа, глу
бокого и своеобразного мыслителя, а также тонкого литературного критика и несравненного стилиста. С этой стороны им не раз занимались собратья по перу, много о нем писали и со временем напишут еще больше.
Однако, никто почему-то не останавливал своего внимании на Розанове, как историке искусства, художественном критике и коллекционере, а он и в этом отношении интересен не менее, чем в других.
Разумеется, его нельзя считать присяжным летописцем художественной жизни.
В Розанове не было ничего „монументального и „академического . „Система и „план были ему чужды. Сомнительно даже, чтобы он основательно изучал искусство. Но он был в высшей степени „человеком искусства , т--е.
зорким и чутким ценителем прекрасного и талантливого. Недостаток эрудиции с избытком пополнялся в нем огромным, пытливым, напряженным и проница
тельным умом, умением проникать в душу вещей и событий. Розанов был эстетом в самом лучшем смысле этого слова. Он не раз касался эстетических проблем, обнаруживая необычайное чутье и какую-то почти фанатическую преданность красоте. Он тяготел к красоте, светлой и свободной, одухотворенной и осмысленной.