повторилъ почти тѣ же слова, что говорили въ старой Руси. Именно, въ засѣданіи Главнаго управленія училищъ названный министръ указывалъ, что основная задача школы — это оберегать юношество отъ заразы «лжемудрыми умствованіями, вѣтротлѣнными мечтаніями, пухлою гордостью и пагубнымъ самолюбіемъ; науки, изощряющія умъ, не составятъ безъ вѣры и безъ нрав
ственности благоденствія народнаго... Сверхъ сего, науки полезны только тогда, когда, какъ соль, употребляются въ мѣру, смотря по состоянію людей и по надобности, какую всякое званіе въ нихъ имѣетъ... Обучать грамотѣ весь народъ или несоразмѣрное числу онаго количество людей, принесло бы болѣе вреда,
нежели пользы. Наставлять земледѣльческаго сына въ риторикѣ было бы пріуготовлять его быть худымъ и безполезнымъ или еще вреднымъ гражданиномъ »...
Этотъ взглядъ красною нитью проходилъ и черезъ все царствованіе императора Николая I. Въ рескриптѣ 1827 года, между прочимъ, указывалось, чтобы каждый, «не бывъ ниже своего состоянія, также не стремился чрезъ мѣру возвыситься».
Это указаніе относилось преимущественно къ народу, къ крѣпостнымъ крестьянамъ, обученіе дѣтей которыхъ признавалось прямо «вреднымъ», — « съ одной стороны », потому, что
«сіи молодые люди нерѣдко входятъ въ училища съ дурными навыками; съ другой стороны, отличнѣйшіе изъ нихъ по при
лежности и успѣхамъ пріучаются къ роду жизни, къ образу мыслей и понятіямъ, не соотвѣтствующимъ ихъ состоянію; неизбѣжныя тягости онаго для нихъ становятся несносны и отъ того они въ уныніи предаются пагубнымъ мечтаніямъ и низкимъ страстямъ ».
Съ воцареніемъ императора Александра II, при которомъ послѣдовало освобожденіе крестьянъ, введете земствъ и новаго суда, дѣло народнаго образованія поставлено было въ весьма благопріятныя условія и, казалось, не будетъ уже препятствій къ его быстрому и правильному ходу.
Но и эти надежды не оправдались.
Начиная со второй половины царствованія этого государя, старая Русь опять одержала побѣду. Главнымъ представителемъ темной старины явился К. П. Побѣдоносцевъ, который сначала былъ профессоромъ въ Московскомъ университетѣ, а съ 1880 г. назначенъ былъ оберъ-прокуроромъ Святѣйшаго Синода.
Онъ сталъ не только проповѣдывать то,- что проповѣдывалось и въ старой Руси, но и всѣми силами препятствовать
свѣтскому просвѣщенію народа. Онъ говорилъ, будто русскій народъ «чуетъ душою», что нельзя познать истину, а въ нее
ственности благоденствія народнаго... Сверхъ сего, науки полезны только тогда, когда, какъ соль, употребляются въ мѣру, смотря по состоянію людей и по надобности, какую всякое званіе въ нихъ имѣетъ... Обучать грамотѣ весь народъ или несоразмѣрное числу онаго количество людей, принесло бы болѣе вреда,
нежели пользы. Наставлять земледѣльческаго сына въ риторикѣ было бы пріуготовлять его быть худымъ и безполезнымъ или еще вреднымъ гражданиномъ »...
Этотъ взглядъ красною нитью проходилъ и черезъ все царствованіе императора Николая I. Въ рескриптѣ 1827 года, между прочимъ, указывалось, чтобы каждый, «не бывъ ниже своего состоянія, также не стремился чрезъ мѣру возвыситься».
Это указаніе относилось преимущественно къ народу, къ крѣпостнымъ крестьянамъ, обученіе дѣтей которыхъ признавалось прямо «вреднымъ», — « съ одной стороны », потому, что
«сіи молодые люди нерѣдко входятъ въ училища съ дурными навыками; съ другой стороны, отличнѣйшіе изъ нихъ по при
лежности и успѣхамъ пріучаются къ роду жизни, къ образу мыслей и понятіямъ, не соотвѣтствующимъ ихъ состоянію; неизбѣжныя тягости онаго для нихъ становятся несносны и отъ того они въ уныніи предаются пагубнымъ мечтаніямъ и низкимъ страстямъ ».
Съ воцареніемъ императора Александра II, при которомъ послѣдовало освобожденіе крестьянъ, введете земствъ и новаго суда, дѣло народнаго образованія поставлено было въ весьма благопріятныя условія и, казалось, не будетъ уже препятствій къ его быстрому и правильному ходу.
Но и эти надежды не оправдались.
Начиная со второй половины царствованія этого государя, старая Русь опять одержала побѣду. Главнымъ представителемъ темной старины явился К. П. Побѣдоносцевъ, который сначала былъ профессоромъ въ Московскомъ университетѣ, а съ 1880 г. назначенъ былъ оберъ-прокуроромъ Святѣйшаго Синода.
Онъ сталъ не только проповѣдывать то,- что проповѣдывалось и въ старой Руси, но и всѣми силами препятствовать
свѣтскому просвѣщенію народа. Онъ говорилъ, будто русскій народъ «чуетъ душою», что нельзя познать истину, а въ нее