п. павленко ПОЭЗИЯ И ЖИЗНЬ  Поэт Эффенди Капиев написал книгу о живом поэте, не назвав имени своего ге- роя, Читатель, однако, сразу угадывает его, и предисловие автора, являющееся, как всякое предисловие, попыткой оправ- дать задуманное, нисколько не обманы- вает читательского чутья. «Автор ставил перед собой дерзкую за- дачу показать через поэта прозу жизни, ее течение и бу- ичный колорит»,- гово- рит Капиев, а читатель находит в его кни- ге как раз противоположное показ через прову жизни, е течение н будначный колорит личностн поэта, и именно это-то он и признает за своевольную и дерзкую задачу и именно под этим углом зрения с живою благодарностью прочтет пове- ствование, чувствуя, что прав был автор сказав: «бывает довольно и капли, чтобы ощу- тить в ней соленый привкус моря». Эффенди Капиев был фигу- рой чрезвычайно своеобразной в русской советской литерату- ре. Горец, он писал по-русски. Русский по своей культуре он был весь во власти древней горской поэзии, и его литера- турный вкус, не пренебрегав- ндалем, не ший Байроном и Стендале чуждавшийся старой иранской поэзии, но выросший и окреп- ший на русском стихе от Пушкина до наших дней, всегда склонялся к вол- шебной чистоте устной народной песни- горской песни. Обложка ли пущенной ским дательством. куда-то вдаль, к фольклору, к тому, что многим казалось доживающим последние сроки и уж, во не выходящим из грениц, может нй забвение обреченной экзотики, На этом своем поэтическом пути он встретил жи- вого поэта огромной силы, Это был Су- лейман Стальский. Таким, вероятно, меч- тал стать сам Капнев или такого мечтал он создать своим воображением художни- ка. Жизнь опередила Капнева, Вообража- емый поэт существовал реально, Стих мо- гучей силы в теле упрямца-подвижника уже многие годы властвовал в горах. чатого, и быть может, поэтическим на- следником всего того, что могло опреде- литься в результате двойных усилий. Как иногда случается в поэзии, тем бо- лее, в берущей начало от устной ведомый мог опередить ведущего- из них двоих младший обладал тем, что отсутствовало у старшего,- уменьем владеть русским стихом, и оттого был ближе к печатному станк Имя же Стальского в те годы почти не пересекало границ Дагестана, Стихи его за пределами родины знавали лишь редкие сотни профессионалов. Эффенди Капиев был сам поэтом, В по- исках самого себя он нашел другого, уже сформировавшегося и властного поэта с большою жизнью. И Капиев с самоотвер- женностью истинного поэта склонился пе- ред находкой, Он стал первым переводчи- ком Стальского на русский язык, Голос удреца из аула Ашага-Сталь, в котором не бывали в то время многие из дагестан- ских литераторов, воображавших себя но- ваторами и чуть ли не зачинателями лите- ратуры, пронесся над всей страной и по- корил всех. Оказалось, что в глубине Да- гестана живет великий поэт, которого не- доставало всем нам. Человеком, который осчастливил нас Стальским, был Капиев. Мне и по сю пору его переводы кажутся лучшими, но даже не в этом дело, Нет смысла утверждать что уже никогда и никто не сумеет нам передать стихи ве- ликого Сулеймана с большею силой и по- этическим тактом, чем это сделал Капиев, Важно не забывать другого обстоятель- ства, что Капиев был первым и что в те годы, когда он знакомил нас со Сталь- ским, не было никого сильнее, чем он, да и не могло быть. Капиев переводил Сталь- ского, как он переводил бы самого себя. Он вносил в переводы дух той поэтиче- ской и культурной широты которая была свойственна ему самому, но сохранил и ту своеобычность поэзии, которая была при- суща одному Стальскому, хотя оказыва- лась не чуждой и поэтической натуре Ка- пиева. Будь Стальский счастливой, но случайной встречей, Капиев ограничил- ся бы ролью его переводчика. Так Бунин переведя «Гайавату», продол- жал свой, далекий от Лонгфелло путь ис- каний, никогда впоследствии не испытав на себе влняния со стороны этого столь сильного, но в общем случайного «попут- чика». Поэзия Капиева всадала в море, которое сначала не имело имени Потом он узнал, что это море- Стальский, и этому морю, в котором растворилась его собственная судьба, он отдал всю жизнь. Так определилась его проза, и книга «Поэт» тоже родом из аула Ашага-Сталь, и кажется, что она не произведение од- ного, а запись, летопись, сказание многих, лишь бережно собранное одним. Герой книги не назван, но не будем делать вид, Стальский, гу к бы от этого, «Поэт», вы- Ставрополь- книгонз- Книга записей о Поэт что мы не узнаем его, Это- Наличие имени свело бы кни- мемуарам, и она едва ли выиграла Э. Капиева «Поэт» выросла изв Сулеймане Стальском, но так как старец этот давно жил в душе автора записей в каче- стве поэтического образа, то, оставив в стороне строго очерченные границы биогра- фии, Капиев попробовал напи- сать, каким он мыслит себе образ поэта нашего времени, И в этом-то заключается своевольность дерзкой попыт- ка его. Описывая очарова- тельного сельского старика, устно сочиняющего стихи, припоминая, довоображая и по-своему многое транспочи- руя из того, что он знал из реальной жизнле Капиев создал вдохновенный портрет поэта эпохи. Разве это не Стальский, не Джамбул, даже не Маяков- ский, не Горький? Здесь нто, то от всех и больше всего … от времени.

ПО СТРАНИЦАМ АЛЬМАНАХОВ л. скорино владимировСибирские огни  тый, скромная девочка-подросток, пришед- шая в его бригаду, терпеливо сносящая весь задорный «фасон» избалованного уда- чейпарня и постепенно берущая над ним верх на произзодстве, все это рассказа- но с дружеской полуулыбкой, и персона- жи иной раз оживают, как милые ребята, которых мы часто видим, хорошо знаем,- самоуверенные, задорные, упрямые, воспи- танные нашей Родиной, полноправные уча. стники победы, Неясно, почему рассказ называется «По-сибирски»? В конце рас- сказа юный бригадир говорит героине: «Ты убийственная девушка, Маша!… бьешь наповал…- По-сибирски, - скромно ответила Маша и застенчиво высвободила свою руку». вчил мать будто бы все изображенное в рас- сказе автор считает чисто «сибирским» ялением. Редакции «Сибирских огней» следует бытьвнимательней ко всему тому, что может быть понято «провинциальная ограниченность». Рассказ С. Сартакова «Денка Худоно- гова» мог бы быть неплохой бытовой за- рисовкой, если бы ему не вредила некото- рая наивная претенциозность. Речь идет молодой женщине, жене фронтовика, домашней хозяйке, пошедшей работать на производство под влиянием беседы с ди- ректором завода, на котором работал ее муж. Директор сумел обяснить ей, что ее работа на заводе явится помощью мужу- фронтовику Она идет работать на завод из любви к мужу. Затем она работает, в трудных условиях, на ле- соснвые, а но возращении с этой работы и ее мужа, Рассказчику кажется нелов- ким высказать своей приятельнице похва лу за ееработу, но при прощании онасама «напрашивается» на похвалу; «-А я ду- мала, говорит она,-что вы меня за сплав все-таки похвалите». Тысячи девушек и женщин самоотверженно работали и рабо- тают в дни Отечественной войны в труд- ных условиях, и из рассказа о Денке Ху- доноговой мы не узнаем ничего такого, о 

Утерянная ,,живинка  лону, нигде на на ноту от шаблона не отступая, Об этом говорит весьма убели- тельно хотя бы описание фашистов, хо- эяйничающих в доме Ганны: «Они хвата- ли мясо прямо руками, потом ели смета- ну, веснущатый закусывал соленым огур- цом, а черный рвал зубами кусок розо- вого сала и мотал головой… Подняв гли- няный кувшан с огуречным рассолом, он, обливаясь, выпил и швырнул кувшин о камень», Затем «они загалдели, плюясь, перекрикивая друг друга». Г. Бояджиев на страницах «Уральского современника» выступает в роли нозеллиста Рассказы его обединены общим заголовком- «Зеленый грузовик» и повествуют о приключениях фронтовой бригады актеров. Взаимоотношения героев Бояджиева оп- ределяются каким-то повальным взаимо- умилением. Это состояние у персонажей рассказов возникает с чисто маниловской легкостью как по серьезным поводам, так и по пустякам. Умиляются целой палатой раненые, когда один из артистов обучает некоего Зырянова, по рассказу героя Со- ветского Союза, в главное… заядлого ниста, тяжело переживающего потерю пальнов на руже, нарать на бажне вдзоем; палата ликовала, а Зырянов теперь  рый что ются артисты летчику Черевичному, кото- «поднялся в воздух, бился с фаши- стами… и вот сейчас аплодирует тому в слове «обороноспособность» семь «о». Умиляются бойцы и командиры и тому, что герон Бояджиева нарушают эле- проодвнто омыста гать, что герон спрячутся в укрытия,или канавке, или уж на худой конец лягут на землю. Не тут-то было! Обявив: «Мы актеры, и наше место на сцене», все они скопом зачем-то лезут на «холмик» под самые бомбы, Это вызывает не осужде- ние, а приступ восторга у боевого комшс- сара. Умиляются не только герои, но главное, сам автор и это - самое печальное. Отдел поэзия в альманахе производит менная тема обретает известную конкрет- ность. Чувства, переживания нашего со- временника, участника Великой отечест- венной войны, сражающегося на фронте и в тылу, привлекают внимание свердлов- ских поэтов. Лучшие стиха принадлежат перу поэта- фронтовика Владислава Занадворова, по- гибшего в боях под Сталинградом. Лирический герой Занадворова- один из тех, кто под Сталинградом «стояли насмерть!» Поэт рассказывает о буднях войны, но ронобудни эти величественны, Внутренний мир героической советской женщины, несущей великие тяготы войны в тылу, рисуют Б. Дижур и А. Кузнецова Тыловой теме, теме оборонного труда. ны стихи Н. Куштума, Л. Младко и Конст, Мурзиди. Но эти произведения никьк нельзя признать удачными Они шаблонны по содержанию и языку, вних нет настоящей лирической взволнованно- сти, Особенно серьезный упрек приходит- ся адресовать К. Мурзиди, поэту одарен- ному, которому непростительно высту. пать с подобными стихами, Единственной поэтичной вещью из опубликованного им цикла являетсяястихотворение «Ураль ское солнце». За окнами цеха, где идет плавка ста- ли, разгорается молодая заря, встает ве- сеннее солнце, А в цеху подобно солнцу подымается ввысь в тяжелых ковшах пла- менеющая сталь. Ее, как зарю победы, воспевает поэт. Здесь есть лирический образ, поэтическая мысль, отсутствующие в других вещах Мурзиди. Тыловая тема разрешается у К. Мур- зиди с необычайной легкостью и непри- нужденностью, Автор щеголяет игривым тоном Вот как представляет К. Мурзиди связь тыла и фронта: «Упрямо немцы наступали, Воронеж брали в полукруг, А Мишка делал семь деталей, нажал и сде- лал десять штук», («Мишкипы детали»). Цифры заслоняют все живое в этом сти- хотворении, В «Поэме о любви» мотив «нажал… и сделал» осложнен любовной историей, понять суть которой не пред- ставляется возможным. О героях этой поэмы лучше всего сказать словами са- мого автора: «Герои чувствами согреты, но все же вскользь очерчены, И даже внешне их портреты так и остались неяс- ны». Остается добавить, что критика и пуб- лацистика в альманахе почти целиком посвящены прошлому Урала. Давая об- стоятельные статьи о творчестве Мамина- Сибиряка, о пребывании Короленко на Урале и т. д., «Уральский современник» обходит вниманием современников, Ха- рактерно также, что если в № 8 альма- наха имелся отдел «Кнажный Сверд- ловск», где рецензировались, хотя и не- полно, книги, выходившие в годы войны, то в № 9 этот отдел исчез и сменился отделом «Из истории Урала». Вывод сам напрашивается: «Уральский современник» не оправдывает своего име- ни. Он потерял свою основную тему тему сегодняшнего Урала. В этом причи- на его убогости и явного одряхления, Нет здесь поэтической «живинки», то-есть чувства нового, без чего немыслимо под- линное зскусство.



в. Среди альманахов, вышедших за время Отечественной войны, № 4 «Сибирских ог- ней» выделяется правильно найденным общим тоном, наличием редакторской воли, верного устремления, Это, ден- ствительно, сибирский советский аль- манах, а не просто альманах, выходящий Сибири, В № 4 напечатано несколько интересных, самостоятельных, со следами несомненной исследовательской работы, очерков о прошлом и настоящем Сибири Очерки эти проникнуты духом подлин- но советского патриютизма. Это особен- но относится к «Городу на Оби» С. Ко- жевникова, посвященному истории молодо- го, прекрасного города Новосибирска, Очерк правилен тем, что он не изолирует истории Новосибирска, рассматривает ее связи с общей историей России, с ростом реводюционного движения русского рабо чего класса, Очерк хорош тем, что в нем есть подланная поэзия любви к родному созетскому городу. Интересны очерки С. Маркова «Люди Тихого океана», рассказывающие о силь- ных и смелых русских людях, отважных мореходах, открывателях, пион нако на большой исследовательской работе автора, Содержателен очерк И. Араличева «Бараба», о скотоводческих колхозах отметить, что очерки в «Сибир- о

открывается чудесными сказами П. Бажо- ва, В них писатель показывает горный Урал - край сказочной красоты - и ри- сует поэтические образы умных, смелых русских мастеров В героях П. Бажова воплощен беспокойный дух вечных иска- ний, новаторства. Сказ «Живинка в деле» повествует о молодом мастере Тимохе, какой захотел всем ремеслам обучиться, в каждом деле «за вершанку подержаться», Осуществил Тимоха свою мечту, но ду- шевного спокойствия не нашел; приобре- тенное им мастерство было ремесленным, а не творческим. Понял это мастер, ког- да попал к углежогу деду Нефеду, Ма- стерство Нефеда жило, развивалось. Нау- Нефед и Тимоху не «книзу глядеть на то, что сделано», а «кверху- как луч- ше делать надо», научил в каждом деле аскать его живую душу, «живинку», что «впереди мастерства бежит и человека за собой тянет», И открылось Тимохе, что нет предела смелым нсканиям, творческой выдумке человека-мастера. Альманах «Уральский современик»   Но что такое творческая смелость? Не безудержный ли это полет фантазии? Нет, отвечает Бажов в сказе «Чугун- ная бабушка» это прежде всего вер- пость правле жизнн, это чувство новего, из каслинских мастеров художественного литья, невмоготу стало отливать то «пар- ня с крылышками на пятках», то разных там «Еркулесов да Лукавонов» и захоте- лось «простое показать». Мастер вылепил свою соседку, бабку Анисью за пряжей, великую пожено в ловными фигурами «Еркулесов да Лука- вонов». Вот этого-то чувства нового, этой-то «живинки», о необходимости которой для некусства столь поэтически говорят сказы П. Бажова, мы не находим в произведени- ях большинства участников альманаха «Уральский современник». В альманахе нет крупных прозаических вещей, которые показывали бы сегоднящний Урал. Герон- подвиги знаменитых уральских мастеров- изобретателей, новаторов - все, чем сла- вен советский Урал, не нашли отражения и в рассказах, заполняющих страницы альманаха. Новеллисты «Уральского со- времениика» вместо того, чтобы познать поэтически раскрыть новые явления ре- альной жизни, предпочитают бежать в об ласть лчтератуоных условностей. За ис- ключением покойного А. Савчука, фронто- вика, чьи рассказы представляют обработ- ку записей из дневника, все остальные авторы пишут о том, чего они по-настоя- щему не знают. Сидя в глубоком тылу, они повествуют о фронтовой жизня, о бы- те люлей в немецкой неволе, представ- и себе все это чисто умозрительно нымитературными персонажами вместо живых людей. Престарелый профессор в рукопашной схватке убивает трех молодых здоровых вооруженных немцев, предварительно от- няв у одного из них автомат (О. Иванен- ко, «Жазнь»). Как происходит это чудо? Автор дает ценное разяснение: профес- сор «стрелял, стрелял, ничего не пон мая, не помня себя». Но читатель справедляво не веит в этот подвиг, За ним не чув- ствуется реального, живого человека. и В основе рассказа Ю. Хазановича «Ха- та» лежит сюжетная схема, традици- онная для новеллистики первого го- да войны: колхозница из-за новой хаты остается при немцах, а затем сжи- гает хату вместе с фашистами. Взяв ста- рую схему, автор не потрудился внести в нее хоть что-нибудь новое, свое, Он сконструировал рассказ по готовому шаб- 

За поэтическими новеллами, из которых, не Приятно ских огнях» не шаблонны, далеки от стан- дарта пов дарта поверхностных или декламационных рассуждении, «сдобренных» несколькими фактами: нет, это вполие литературные, грамотные вещи, показывающие, что авто- ры относятся к очерку, ка к труду ие тателя материалом. Просто, содержатель- но написаны заметки А. Коптелова под общим названием «Расставание» посвящен- ные молодым сибирским поэтам-фронтови- кам, павшим в боях за родину. Юбилей А. П. Чехова «Сибирские огни» отметили, напечатав дельную статью C. Кожевникова «Сибирская страница в рабочих, колхозников, интеллигенции. Вид- но, что авторы «Сибирских огней» умеют неследовать жизнь, видно также, что у редакции есть характер, воля: пусть же это будет использовано для создания об- разов героических тружеников нашей стра- ны, новаторов и патриотов. зя Мы начали нашу рецензию с отдела очерков «Сибирских огней» потому, что в нем больше поэзии, чем в отделах поэзин и художественной прозы. Исключение представляют немногие вещи, из них пре- романа покойного Павла Кучияка, хорошо переведенные Аполлинарней Кучияк А. Коптеловым. Мы встречаемся здесь с той тайной поэтической простоты и чи стоты, которая так поражает нас в луч- ших произведениях народного этоса Не не подчеркнуть литераторского умен А. Коптелова, сумевшего написать очень сжатое и очень содержательное предисло- вне к переводам из Кучияка. «Сибирских огней», посвященная современности, представлена тремя рас- сказами. Рассказ Глеба Пушкарева «Боль- шое слово» страдает манерностью, искус- ственностью в стилизации «сказа», - под- ражанием когда-то «модной» и давно уже ставшен арханческой для советской лите- ратуры форме, Прекрасный жизненный ма- териал нашей действительности, - массовое однако, все, надо признать, одинаково хороши и законченны, встает сложная, ум. но и остро поставленная проблема един- ства жизни и поэзии и органической сли- янности поэта с жизнью. На буколических примерах колхозной действит с ито наманых, рисуется поэт-работник, поэт-труженик, участник общего дела, его певец, его ходатай и защитник, поэт-ор- ганизатор жиэни, поэт-вождь, стихами строящий человеческие души. Композиционная сторона книги чрезвы- чанно своеобразна, Это собрание малень- ких жанровых этюдов, коротких притчей, тат или «Шехеразада».  Капиев не изменил фольклору даже в выборе композиции своей книги, Он вы- брал именно ту манеру, которая сложи- лась в итоге многовекового устного рас- сказывания, когда рассказчик и является подлинным автором материала, может быть, созданного не им самим, но это не имеет значения. Рассказчик раскладывает мозаику темы не всегда одинаково, но каждый раз исходя из учета своей аудитории и той идеи, которая в данный момент обединяет его с аудиторией. Притчи связаны с идеей не внешне, не сюжетно, а внутренне, порядок их можно менять, общее впечатление создается не последовательностью, а его внутренним, эмоциональным рисунком. Огромное значение будет иметь книга Эффенду Капиеза при изучении личности Сулеймана Стальского, хотя, повторяем, сам автор не настаивал в предисловии, чтобы его работа воспринималась биогра- фически точно. Это не биография, а легенды о Сулейма-Проза не, но легенды, очень близкие к правде, даже и в том возможном случае, когда они выдуманы.Это- поэтическое пособие для понимания поэта, и таким оно надолго останется в читательской памяти. Книга притчей «Поэт» являлась той смелой заявкой на собственный голос в искусстве, которая открывала молодому





№ 4 «Сибирских огней» открывается рассказом Александра Мисюрева «Дедова сабля», Рассказ привлекает внимание но- визной материала из ясторического прош- лого Сибири: авторповествует о грубостии издевательствах над казаками немецких чч- новников на царской службе в царствова- ние Петра III. Недостаток рассказа визве. стной упрощенной «прямолинейности» за. мола некоторой смодерцизации» про- илого и опяттаки стилизации «сказа», которая придает рассказу оттенок и ис- кусственности, и примитивизма, И вместе с тем, есть в рассказе нечто живое и прав- дивое. Историческому прошлому Сибири посвя- щена и поэма Игнатия Рождественского «Стража Мангазеи»- о борьбе русского правительства с проникновением немцев в Сибирь. Эпиграфом к поэме служит отры- вок из соответствующего царского указь 1619 олоевописность колорит времени и места, Но ей придает унылость интонационное однообразие, не- оправданное введение старинных речевых оборотов, смешанных с сугубо современ- ными, вредит поэме также некоторая «мо- дернизация» чувств и мыслей наших дале- ких предков, слишком «сознательный» и ясный государственно-патриотический ра- зум у героини поэмы, жены одного из стрельцов, чей подвиг в борьбе с немца- ми изображает автор. Стихи, напечатанные в № 4, не радуют, за исключением отдельных строк, может быть, отдельных строф.



поэту Эффенди Капиеву многообещающую патриотическое движение колхозного кре- стьянства, жертвующего свои сбсрежения для усиления военной техники, - испорчен арочитой «литературной» наивностью наро слащавостью в передаче мыслей и чувств героя рассказа, старика-колхозника, жерт- вующего сто тысяч рублей в фонд оборо- ны. Стилизованная наивность героя рас- сказа доходит до того, что он так к при. меру, рассуждает: «Николай писал: техни- ки мало, Неужто, Иван Лукьяныч, не най- дем мы этой самой техники? Да пусть го- сударство с нас все возьмет. Отдадим, только пусть технику эту покупает Раз- ве мы пожалеем. Как думаешь, найдем технику?» Это представление о государстве, «по- купающем» технику словно в каком-то ма- газине, разумеется, придумано автором и представляет собою, так сказать, «чистей- шей литературщины чистейший образец»: любому нашемуколхознику, разумеется, хо- рошо известно, что военная техника не по- купается ни в каких магазинах, и не «ищется» где-то. Быть может, появление в «Сибирских огнях» очерков о том, как и какими людьми производится эта тех- на предприятиях Сибири, была бы по- лезна и Глебу Пушкареву вместе с его «стилизованным» выдуманным старичком. Пушкарев, несомненно, может хорошо ра- ботать и посадил себя на диэту худосочной «литературщины». Рассказ А. Брайко «По-сибирски» яв- ляется единственным напечатанным в «Си- бирских огнях», произведением, посвящен- ным жизни большого завода в дни войны. Это- правдивая, не лишенная юмора и теплоты зарисовка жизни и быта совсем юной молодежи, впервые пришедшей K станкам. Молодой парень, знаменитый, ис- кусный токарь, самолюбивый и франтова- дорогу. Поэт-горец, прославленный переводчик Стальского, сформировался и как инте- ресный русский прозаик, пишущий о своем нсконном на языке, чужом по крови, но единственно родном по культуре. Это явление ново и богато возможно- стями. Оно - порождение советского строя и той ленинско-сталинской дружбы народов, которая создает нам новые реаль- ные возможности выражения нашего един- ства и глубочайшего духовного братства. Эффенди Капиев был пионером в этой новой для всех нас области. Его поэти- ческие средства только приобретали зре- лую силу, В дни Отечественной войны Капиев, даже будучи больным, рабэтает в красноармейской газете на Северном Кав- казе, Ему суждено было создать отлич- ные книги. Он был еще весь впереди. И не только по-человечески, но и более того, профессионально жаль, что так ра- но ушел от нас талантливый и энергичный писатель, на долю которого выпало рас- крыть нам тот неизвестный мир устных литератур, из недр которых встали такие гиганты, как Сулейман и Джамбул. 

иНечто свежее и ощутимо-искреннее мелькает в стихах Елизаветы Стюарт, Василия Федорова, Владимира Вихлянцева, но именно «мелькает», а не оседает плот- но и весомо, как подлинно поэтический образ.



«Уральский современник». альманах Свердловского отделения Союза совет- ских писателей, №№ 8 и 9. 1944.



ИСТОРИЯ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ лому романтизму (Эдгар По, Готорн, Мельвиль). публицистам и 40-х гг. (Эмерсон, Торо и др.) и, наконец, писателям, связанным с общественным движением против рабства (Уиттер, Би- чер-Стоу). Тому предпослана общая ввод- ная глава, говорящая о характерных чер- 1ях развития американской культуры. Ав- торы - старшие научные сотрудники ин- ститута А. Елистратова, Т. Сильман и А. Старцев. Институт мировой литературы им. A. М. Горького Академии наук СССР подготовил к печати первый том «Исто- рии американской литературы». Книга на- чинается с обзора литературы ранних пу- ританских поселений в XVII веке и закан- чивается серединой XIX века. Важнейшие главы посвящены литературе американ- (Франклин, Джеффер- сон и др.), раннему американскому роман- тизму (Вашингтон Ирвинг, Купер), зре- 

Форсирование Дуная у Будалешта.

ГАПОШКИН, (Студия им, Грекова).

Художник В.

Советский писатель в  Понятно волнение, с каким Константин Симонов вступил на югославскую землю. Помимо достаточно острых и возбуждаю- щих впечатлений военного писателя-кор- респондента, попавшего в необычную об- становку партизанской войны, необычным также было сознание, что находишься на незнакомой славянской земле, что встре чаешь людей, с которыми состоишь в род- стве, но которых впервые видишь. В этой незнакомой среде Симонов преж- де всего искал и находил свое родное, близкое, русское. Оно было в самой при- роде Южной Сербии, в полях чужих и как будто своих.

В сербской дереввне Симонов, слушая тяжный напев старинных песен, вспоми- нал о Пушкине, о глубоком интересе ве- ликого русского поэтак песням запалных славян. В небольшом городке Прокупле он стоял перед памятником войны 1914 го- да: «Большой бронзовый орел на серой гранитной пирамиде, а рядом, каким-то чудом сложенный за один день из наспех обтесанных серых камней, высился второй памятник; двум русским танкистам - ка- питану Седельникову и старшине Шору, погибшим за освобождение этого города. Памятники стояли почти рядом, и брон- зовый орел на большом памятнике как бы принимал могилу этих погибших здесь русских людей под свои распростертые крылья». На митинге в Нише, только что осво- божденном, Симонов вспоминал о братской могиле русских солдат, погибших в 1877 году в боях за свободу Балкан, Вспоми- нал, с каким волнением расспрашивал его в Софии митрополит Стефанo Киеве, в котором он когда-то учился: «Ну, как у вас там в Киеве? Что с Крещатиком? Не- ужели, правда, его взорвали немцы?» И тут же в памяти Симонова вставал сын одного из видных вождей югославского освободительного движения,- он потерял руку в боях под Москвой, О многом мог вспомнить советский русский писатель, находясь в Югославии. Если не забираться далеко в глубь общей память о славном Кирилло-мефодиевском братстве, основанном почти сто лет назад Костомаровым и Кулишем,- они пропа- гандировали культурное сближение сла- вянских народов и внушили великому украинскому поэту Тарасу Шевченко вдох- новенные строки о братстве славян. Встает в памяти светлый образ чудес- ного русского писателя Всеволода Гарши- на. С винтовкой в руках он пошел осво- бождать братские народы на Балканах и был ранен в бою. Глеб Успенский сопро- вождал в 1877 году русских доброволь- цев, как корреспондент передового жур- нала. Русская советская литература обладает благородными традициями в сближении славянских народов, Лермонтов сделал

про-серба Вулича героем своей повести. Тур- генев избрал болгарского патриота Ин- сарова, чтобы воплотить черты мужества, решительности, нравственной красоты. «Югославская тетрадь» Симонова знамена- тельна. Он первый советский русский писатель, посетивший Югославию во вре- мя войны, Его небольшая книжка проник- нута теплым братским чувством славян- ского родства, Она говорит о высоких задачах, которые стоят перед советской литературой, Знакомство, завязавшееся в общих боях за Родину, должно быть за- креплено общей культурной работой. Интересны и значительны те страницы в книжке Симонова, где показана нара- стающая дружба между сербскими и бол- гарскими патриотами, Это -- новая поло- са в истории Балкан, Враги славянства прилагали все усилия к тому, чтобы пе- рессорить между собой славянские наро- ды, Это удавалось в течение ряда деся- тилетий. Наладить дружбу было трудно. Но она налаживается теперь под прямым влиянием Красной Армии и советского народа. Симонов присутствовал на встре- чах сербских и болгарских офицеров. Не- которые были знакомы и раньше. Они уже воевали вместе в общих рядах интер- национальных частей в Испании, Этот за- мечательный факт дал Симонову материал для простой и трогательной новеллы. В «Югославской тетради» собраны кор- респонденции-очерки Симонова и неболь- убедился в том, какое место русский на- род, его литература, его борьба за неза- висимость занимают в жизни родственных славянских народов. Имя Сталина извест- но в самых глухих селах Югославии. Красную Армию любят там, как свою. Освободив славянские народы на Балка- нах от немецко-фашистских захватчиков, от вековых угнетателей славянства, Крас- ная Армия заложила основы сближения, дружбы, братства славян на началах пол- ного равенства в отношениях, взаимного уважения, взаимного понимания. Литературная газета 3

то там, то здесь в строфах мелькали зна- комые слова: Сталин, Россия, Тито, побе. батальоны, И, тем не менее весь строй песен уходил в глубокую древность. Мно- говековая история угнетаемого, но гордого народа звучала в них… Теперь запевалами были партизаны. Они пели одну за другой песни, родившиеся в эту войну, - простые, прозрачные, иног- да наивные. И нам, русским, находившимся в эту минуту далеко от дома, становилось тепло на сердце оттого, что почти в каж- дой песне упоминалась далекая Россия. В песнях то рассказывалось о том, как русские храбрецы разбили швабов у Ста- линграда, то о том, как русские скоро придут и помогут югославам, то просто в припевах упоминались имена наших пол- ководцев». Так нарастало, оформлялось в душе Си- монова чувство родства с этой страной, с этим народом, о которых он, конечно, знал и раньше, по книгам, но связь с ко- торыми он лишь теперь почувствовал с новой силой. И он гордился тем, что русских знают, любят в Югославии, тепло встречают, привечают, как родных. Симонов встретился с народным героем Тито. Превосходный литературно-художе- ственный портрет, сделанный Симоновым, известен читателям наших газет. Тито знает Россию. «В 1915 году, раненный на а поле боя, недалеко от города Ардатова. один год». Может быть, он еще жив до сих пор, этот старик,- отдавшись воспоми- наниям, неожиданно говорит маршал, Вы спрашивали о моей юности, Она кон- чилась именно там недалеко от Ардатова. Именно там мне исполнился двадцать

Югослав СВИИда, по два года ждавшие нас за вражеской чертой». Но не только русские черты встречал Симонов в природе, в быту, в языке юго- славского народа. Он всюду встречал рус- -ских людей, Он узнал в партизанской сербской дивизии, что «уже несколько ме- сяцев делят с партизанами все тяготы и испытания двое русских добровольцев хирург Синодов и медсестра Лиза Кирья- нова…» Симонов познакомился с ними. «Синодов - такой типичный русский врач по всему своему внешнему виду, что его даже странно было видеть в югославской форме, и краснощекая медеестра с милым курносым девичьим лицом». Советский боец, выписавшийся из гос- питаля, отстал от своей части, Дооняя ее, пристал к сербскому партизанскому отряду, У Симонова, как офицера, красно- армеец проснт разрешения временно вое- вать в рядах партизан. « Разрешите, товарищ подполковник, я пока с партизанами пойду, - настаивал боец. - Мы с ними друг друга очень хорошо понимаем. А вперед пойдем, так и до своих частей доберусь. Аг Что было ему ответить? - Хорошо, - сказал я». из югославских корпусов, высокий усатый полковник, «сильным и мягким тенором затянут с каким-то особенно милым ак- Страна моя, Москва моя, самая любимая, Когда он кончил, все ему долго апло- дировали. потом хором запели старую солдат-

Д. ЗАСЛАВСКИЙ

кие по сию пору носят и у нас в дерев- нях, особенно на севере». Язык сначала показался чужим, непо- нятным, хотя и есть в нем родные звуки. Вскоре оказалось, что и язык близкий, - его нетрудно понять, им легко овладеть. «С непривычки трудно в первые дни уловить смысл близкой нам и все же не сразу понятной сербской речи, Но когда читаешь глазами, то нет нужды в пере- водчике, чтобы понять простые надписи над сельскими могилами, «Михаил Петрович жил 27 годин, умер яко ратник в 1913 году». Этот, очевидно, был солдатом еще в балканскую войну. А вот и другой крест: «Петр Жавкович жил 31 год, умер яко ратник в 1914 го- ду». Это уже та, прошлая война с нем- цами». Совместными силами части Красной Ар- мин, югославские войска, болгарские от- ряды, партизаны освободили от немцев Ниш. Ночью Симонов вышел на улицу. «Партизанский патруль остановился у ворот одного дома. из патрульных. И только теперь я заметил рядом с со- бой двух сидевших на скамесчке старух. -Смотрим, - сказала одна из них. Поднялась, дотронулась обеими руками мон! до шинели партизана и сказала со счаст- ливой слезой в голосе: - Сладкие вы И прозвучало это совсем по-бабьи, по- русски, как где-нибудь в день встречи наших войск в разоренной Вязьме или спаленном Смоленске. А другая старуха сказала сурово, с упреком показав на развалины, тянувшнеся вдоль всей улицы: -Долго же вы не приходили,ох долго! И это восклицание свова напомнило 

«За деревней нам открылся вид на окаймленные горами, широкие, уже опу- стевшие поля со срезанными стеблями ку- курузы и полосками сжатой пшеницы, Не- большое стадо коров тихо позванивая ко- локольчиками, нагнув морды, двигалось по еще зеленому лугу, и пастушонок, с длинной плетью и в надвинутой на самые шел глаза большой сзади В этой мирной, чем-то немножко печаль- ной, картине было тихое русское очарова- ние, и только громоздившиеся кругом го- ры заставляли вспомнить, что это хотя и родная славянская, но все-таки далекая земля». Это «русское очаро чарование» владеет Симо- новым на а всем протяжении его очерков. Оно сливается с очарованием от югослав- ских партизан, от замечательных югослав- ских деятелей-патриотов, от югославских женщин. Внимательно и любовно вгляды- вается Симонов в быт сербского народа и всюду находит общие с русским наро- дом черты, На югославских партизанах «суконное английское обмундирование впе- ремежку с домоткаными рыжими кресть- янскими армяками, такими же точно, ка- «Югославская Москва,

скую песню, у нас давно забытую: Эй, комроты Даешь пулеметы, Даешь батарей, Чтоб было веселей! Русские люди, узнавшие сербов, сербы, знакомые с русским народом, - о них с любовью рассказывает Симонов в своих очерках, Он внимательно наблюдает то новое что рождается в огне Отечествен ной ойны. ских людей, вов. с Отечественной для совет- Отечественной для югосла- этой новизной славянского брат- ства воскресают воспоминания о прошлом,   Пели лихо, с присвистом, по-солдатски». С увлечением слушал Симонов старин- ные сербские песни в деревне у костров. «Старинные песни перемежались с новыми,

Константин Симонов. тетрадь», «Советский писатель», 1945.