_ набирают цвет древовидные камыши.
ЗИ вижу я: это нев мо злятся волны, а
>
в томлшески! ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ В. Я. ШИШКОВА
Литературный путь Вячеслава Яковле
ча Шиикова своеобразен и необычен. Он
-пришел в литературу в возрасте сорока
лет, имея. за плечами двадцатилетний
трудовой опыт. И в своих первых‘ вещах
он показал себя уже вполне сложиешимся,
зрелым писателем, < твердым знанием
жизни и характерным глазомером.
` Этот глазомер В. Я. Шишков выработал
на опыте жизни, странствуя по рекам
.и порогам Сибири и Якутии, работая по
изысканию шоссейных и водных ‘путей,
Изыскательская работа -— хорошая школа
для писателя. Она ставит человека лицом
к лицу с природой и воспитывает в нем
бструю наблюдательноств, ’ наблюдатель-
ность не мечтательную, а ‘деловую, хозяй-
ственную. Эта работа сталкивает < разны-
ми людьми, всякого покроя и. всякой
ухватки, и заставляет вглядываться в. лю-
дей деловито и хозяйственно расценивать
их.
С опытом наблюдения, с большой тру-
дозой дисциплиной В. Я. Шишков вошел в
литературу. И злзсь сразу опрелелилась,
его манера, его ориганальность, его писа-
тельский характер. к
Он шел от произведения к произведе-
ны своего большюго дарозания, по суще-
ству единого на всех квоих этапах. «Тай:
ras и «Ватага», «Пейпус-озеро» и «Угр!ом-
река», а рядом с ними — «ПТутейные.
рассказы» и как завершение всего «Пу:
гачев» — вот основные вехи его творче-
ского пути. Как ни различны все эти.
произведения они’ вместе составляют
единую эпопею, рисующую жизнь нашего
народа, нашей страны.
i :
Очень часто о литературе говорят тер-
минами изобразительного искусства: «Кар-
тина», «широкое полотно», «сочная кисть»,
«яркие краски». Очень часто — это тради-
ционные, неощутнмые, стертые метафоры.
На по отношенаю к Шишкову этн мета-
форы оживают и наполняются. содео”жачи-
ем. В его творчестве сильно живописное,
изобразительное начало. Ето вещи дейст-
вительно картинны и сго собрание сочине-
ний действительно можно сравнить с
картинной галлереей, зсесторонне раскры-
вающей единую тему.
Тема Шишкова — Россия, которую он
исходил во всех направлениях, русский на-
род, вне которого он себя не представлял.
Но основная его любовь — родная ему
Сибирь с ее таежными тропами. Сидя в
Сухуми на берегу Черного моря и прислу-
‘шиваясь к гулу волн, он мыслью перено-
сился в совсем другую обстановку:
«Злесь тепло, здесь в декабре лето, в
саду цветут розы, дозревают мандарины,
Но
моя’ мысль по каким-то ‘неведомым путям
Пгереносится в любимую Сибирь, в тайгу.
гулит вершинами тайга, такая же безбреж-
ная, такая же таинственная, как море:
$х®х>®
Обложка и заставка к книге В. Ко-
стылева «Морская быль» работы ху-.
дожника С. Пожарского (Военмориз-
дат).
т.
А_М. Горькому, основоположнику новой,
советской школы научно-просветительной
литературы, принадлежит и наиболее глу-
бокая и точная формулировка ее методов. и
залач:
«В нашей литературе, — писал Горь-
кий, — не должно быть резкого различия
межлу художественной и научно-популяр-
ной книгой. Как этого добиться? Как ‹де-
лать просветительную книгу. действенной и
эмоциональной? Прежде всего — и еще
раз! — наша книга о достижениях науки и
техники должна давать не только конеч-
ные результаты человеческой мысли и опы-
та, но вводить читателя в самый процесс
-иоследовательской работы, показывая по-
степенно преололение трудностей ио пои-
ски верного метода. Науку и технику на-
до изображать не как склад готовых от-
крытий и изобретений, а как арену борь
бы, где конкретный, живой человек прео-
болевает сопротивление материала и тра-
диции». я
В соответствии с этой формулировкой
Горький призывал Ученых, писателей-
художников к всемерному участию в CO3-
лании советской научно-просветительной
литературы. Писатели < увлечением ото-
звались на призыв Горького и на власт-
ное требование времени, отмеченного небы-
валым под’емом массового научного ни тех-
нического творчества в нашей стране,
Писатель, по мысли Горького, работая над
тёмами научно-просветительными, не дол-
жен был, разумеется, ни в малейшей
мере поступиться ни своей творческой ин-
дизидуальностью, ни требованиями искус-
стга-
Так возник новый, специфический жанр
созетской литературы — научно-художест-
вённый.
2.
Широчайшая лемократизация науки, ак-
тивное вовлёчение максимального числа
люлей в научное творчество — вот ирин-
цип. положенный в основание советской
школы научно-просватительной литературы.
Именно это и опрелелило приемы — по-
строения нашей научно-хуложественной
книги: она делает читателя соучастником
работы ученого, вводит в мир его твор-
ческой жизни, подобно тому, как «собот-
венно`хуложественный» жанр, — рассказ,
повесть, роман--приобщает его к душевным
ранят иди ви ооо
Литературная газета
2 № 12
SR
a
aoe
поэтических впечатлений:
нию, открывая все новые и новые <горо` характеристический пейзаж: «Поздняя пора.
Но прирола Шишкова никогда не бывает.
Я гляжу вперед, к анатолийским 6epe-
там: вдали, култыхаясь меж валов, блуж*
дает одинокая в белых парусах фелюга.
А мне грезится, что это бродяга идет н^
таежным сугробам, какой-нибудь варлак,
убивец, Ванька Конокрад» («Отец Masa-
рей»). :
Сибиряки, народ своеобразный, кряжи-
стый и красочный, определили мир героев
Шишкова, придали выразителеную силу его
языку, сообщили зоркость его: взгляду `ХУ-
ложника. В. Шишков зорко видел природу
и умел заметить в.ней такое, что. не. сразу
видит невооруженный глаз, что доступно
только поэту и изыскателю, привык-
шему тлазомером оу a рельеф месть
вости и присматриваться ко всем @е бугор-
кам и овражкам. Ведь для дорожного изы-
скателя каждый овражек — это будущий
мостик, каждый бугорок — поворот доро-
ги, земляные работы, каждый овраг —
геологический разрез почвы, а все это
прелмет хозяйственного наблюдения, мыс-
ленного подсчета. Глаз предугалывает то,
что промерит пикетаж и нивелировка. Так
научился В. Шишков читать пейзаж. И в
его изображении пейзаж не бывает. плос-
ким, не слагается из хаотической. суммы
Это ‘рельефный
Кой-где снегу нолбросило, запорошил. снег
балки; впадины, застрял меж кочек, лишь
‘на’ угоринах. часто: ветерок облувает...»
«Желтые глины и красноцветные песчани-
ки. словно обрезанные ‘бритвой на полету-
пающих к“воде высоких берегах, ^ покры-
ты наверху темным. лесом пихт и елей. Вот
яровой берег отодвинулея в синеющую
даль, на смену — шнрокая долина, обрам-
нная кудрявым Ттальником...» :
>>
alc
ax
*
пустой. Она населена людьмая и нераздель-
но свазана с жизнью людей. Так же: вни-
мательно, как и к природе, В. Шишков
приглядывается и к людям. Та же красоч-
ность и в изображении человека, как и в
изображении природы. И красочность эта
не ради изобилия цветов: ее смысл в ха-
рактеристичности, в отчетливости и вы-
пуклости изображаемого.
Характерен уже самый язык о Шишкова.
Его привычная сибирская речь пестрит ти-
пичными, меткими словами. Эти слова твер-
до прикреплены к вещам. Они неё поража-
ют нас странностью, они заставляют нас
видеть вещи. Колоритен и язык герозв
Шишкова. Своеобразный, ‚ сгущенный, узор-
чатый, колючий. Нельзя не узнать Шиш-
кова по его языку, по интонации его
речи.
Мир героев Шишкова далеко не одно-
образен, В этом мире нет внешней краси-
вости. Судьба героев его не развивается
по системе благополучной — закономерно-
сти. Их моральный облик отнюдь не со-
ревнуется с их физическими силами. Рез-
кие контрасты светлого и мрачного, ра-
достного и страшного так же присущи мн”
ру изображаемых им людей, как и карти-
нам природы в его изображении присущи
контрасты севера и юга, суровой пустыни
‘и сказочного Беловодья («Алые сугробы»).
Хол действия у Шишкова нервен, при-
хотлив. Герои не рассажены по преднаме-
ренным местам. Они в движении, они
творят свою судьбу, и судьба эта не пря-
молинейна. Быть может, потому-то Вяче-
слав Шишков никогда не скучен. Не при-
бегая к средствам развлекательной зани-
мательности, он умеет увлекать. Его вещи,
ощутимы, крепки.
Кто pas прочел «Угрюм-реку», тот!
уже не забудет эту вешь, хотя бы из чей
мяти и стерлись’ отдельные извилины 8
сложном рисунке сюжетного’ развития.
Нельзя назвать сюжеты Шишкова опти-
мистическими. Но совершенно независимо
от того, что в его произведениях сплошь”
и рядом изображаются и болезненные и.
фантастические повороты действия, — все
это подчинено основному тону, те
{
в его вешах духу здоровых традиций рус-
ского реалистического романа: духу прав-
дивости, бодрости, народности..
Особое место в художественном мире
Шишкова занимает его юмор. В ‘нем есть
тоже что-то таежное, перзобытное, сгу-
щенное, телесное. Это смех народной сказ-
ки, смех открытый, ‘бесхитростный.... «Шу-
тейные рассказы» надо читать с голоса,
перед массовой аудиторией, взаимно зара-
жающей смехом. недаром «Спектакль в
селе Огрызове» — один из классических
образцов русской юмористической литера-.
туры, всеми читаемый и всеми любимый:
Эти же черты открытого народного юмора
1
°
Як. РЫКАЧЕВ
°
‚ переживаниям и жизненной судьбе вы-
мышленного или исторического персонажа.
В этом и заключена сила эмоционально-
го, заражающего воздействия наиболее до-
ходчивого жанра нашей просветительной
литературы — научно-художественного. В
этом и предпосылка работы писателя в
научно-хуложественной литературе. Там где
живет, творит, «преодолевает сопротивле-
ние материала и традиции» живой человек,
всегда есть и тема, и материал для искус-
ства. Научно-художественный жанр не
только не уводит писателя из области
искусства, — он вовлекает в искусство но-
вый, неисчерпаемый, увлекательный MaTe-
риал. :
Из всех жанров научно-хуложественной
литературы жанр художественной биогра-
фии творцов науки и техники наиболее
сродни искусству. Воспитательное значение
этого жанра выходит далеко за пределы
хотя бы и самой доходчивой популяриза-
ции знаний. Именно в форме художествен-
ной биографии естественнее всего ввестн
читателя «в самый процесс исследователь-
ской работы», сообщить массам читате-
лей высокий общественный пафос научно-
творчества, создать художественными
средствами образ большой притягательной
силы. Развитию этого жанра нашей научно-
хуложественной литературы благоприятст-
вует то обстоятельство, что переход. к не-
му из «собственно художественной» лите-
ратуры для писателя мало ошутим: как
правило, писатели, создающие художест-
венные биографии творцов науки, легко
переходят в обе стороны границу, отделяю-
щую «собственно художественную» лите-
ратуру от литературы научно-художествен-
ной.
Be
Привлекая писателей в область научно-
художественной литературы, Горький в
первую очерель имел в виду их участие в
созлании художественных биографий. Труд-
но переоценить значение созданной по
инициативе Горького обширной серии
книг под общим наименованием «Жизнь
замечательных людей». В книгах этих, из-
данных крупными ‚тиражами, заключен
весьма большой воспитательный и обше-
культурный матернал. Война приостановила
издание этой серии, но и сейчас книги
эти читаются нарасхват в колхозных, 38-
водских, школьных и городских библиоте-
ках. Не один молодой ученый, изобрета-
тель, инженер, техник обязан этим худо-
ксторической темы. Здесь в едином пове-
‘ствовании соединены самые разнообразные
‘картины русской жизни от казачьих ста-,
‘совершенно другой, далекой
встречаются и в «Прохиндее», и в отдель-
ных эпизодах больших вещей.
mel
Десять лет тому назад Вяч. Шишков
пришел к большой. исторической теме —
Емельян Пугачев. Это итогозое произве-
дение. Тема его судьба’ народа в мину-
ты роковые — органически родилась из
самой сущности творчества Шишкова. Пи-
сатель погрузился в ‘исторические разы-
скания, в изучение документов эпохи,
>
Eh Ka анически опол-
Интуиция. художни органиче д Рнец-льсточка просто
нила и оживила данные исторических
источников. Рамки исторического романа
не стеснили творческой индивидуальности
художника. Вяч. Шишков менее чем. кто-
либо «пособен’ был подчиняться . готовым
формулам традиционного жанра. Мсториче-
ская хроника не ‘напоминает ни” вальтер-
скоттовских, ни иных схем исторических
романов. : 5
Когда говорят об историческом повест-
вовании Шишкова, незольно употребляют
слово «эпопея». Эта эпичность повествова-
ния, присущая всему творчеству Шишкова
в целом, особенно ясна в развертывании,
ниц до дворцовых покоев Царского Села
и Петербурга. В романизированную био-
графню героя эпически вплетены эпизоды,
характеризующие многоликую русскую
жизнь. Если до сих пор Шишков был ве-
рен теме созременной, то теперь он на-,
блюдает игру народных сил, но уже в
обстановке.
Но эта обстановка крестьянского движе-
ния, как она ни далека, не оторвана от
нас. Связь между прошлым и настоящим
Шишков постоянно ощущал.
ss
Первая часть романа закончена была ‘до,
войны/ В конце &е стоит пометка «г. Пуш-
кин». Город Пулжин-Марское Село — ме-
сто исторических воспоминаний; в нем жи-
ва память екатерининских . времен, эпохи,
изображенной в эпопее В. Шишкова. Судь-
ба первого издания была особенной. Книга
вышла из печати к самому началу войны,
и почти весь тираж ее остался в Ленин-
граде. Эту книгу среди других ленинград-
ских книг, вышедших в первые дни BOH-
ны, можно было видеть на книжных при-
лавках во время осады города, и лишь не-
многие экземпляры ее успели попасть за
пределы Ленинграда, «на большую землю».
В. Я. Шишков вскоре должен был оста-
вить г. Пушкин и переселиться в Ленин-
град. Здесь в самые тяжелые дни осады
ших писателей бл
(чем чуднее,
г стало писать стилем гр
‚ народничества. В
НАШ. ДРУГ
Писатель мачинаёт писать, как пебенок
ходить начинает. Страшно и радостно бы:
вает смотреть, как ребенок поднимется и
вдруг пойдет, ручки вперед — как это ра-
достно! И страйно, потому что непременно
через несколько шагов он упадет. ;
Так былдбЛёт без чего-то сорок, я, пи*
сатель, как ребенок, заковылял... Страшно
вепомнить себя; ‘а`о других думаешь, кои
о счастливцах; о себе думаешь, как о ре
бенке, а о другом, как о ласточке: пте-
бросается вниз #3
гнезда и летит. :
Среди группы вместе со ‘мной начинав-
иже всех К птенцу ла-
“A, Н.`Толетой, но,
‘только Казалось. Мы
мнатке одного писате-
резний русский стиль,
Это было время, когда декаденты, выстав-
ляя свой заморский товер. надиво втем
тем лучше), наконец-то опа-
и многих потянуло на травку.
было выйти на травку заво-
ревней прелестью нашему пи-
обирались У него, учились, а,
сточки казался нам
конечно, и ‘это. ‘нам
все сходились в ко
ля, влюбленного в д
мятовались,
Но трудно
роженному д
сателю. Мы с
гвыйдя от него, глядели открытыми глаза-
ми в текущую жизнь.
Это время было для одних концом, для
других началом, победой нового стиля. О
своем же родном русском народе нельзя
‚аждланской поэзии
от таким народным писа-
‘телем, минуя народничество, и был Вяче-
слав Шишков 0
Люди, его знавише, ‘многое могут ска“
‘зать о таком замечательном человеке, пря-
мом, честном, умном, трудолюбивом, весе-
дом, талантливом и скромном, как Вяче-
слав Шишков ^_ 1 .
Я не могу назвать ни одного писателя
после Горьхого, кто мог бы сорадоватьс
удаче другого писателя в такой степени и
Так по-детски чисто, как Шимиков,
Мы только тогда откроем всего челове-
ка, если найдем и покажем его самую
главную заветную черту, М вот сейчас я
проглядываю через десятки лет. Я вижу
комнатку, где мы торла давно читали друг
другу свои начальные труды. Я вижу
простое, приятное лицо Шишкова, мало-
помалу. - расцветающее, если кто-нибудь
читает свое удавшееся произведение. Ви-
жу всех, кто тут был. Вот один слушает
в тревоге за себя самого: ему ° страшно
исчезнуть в охватывающем его чувстве,
lou, слушая, борется сам за себя. Но вот
сила таланта покоряет его, и он со всеми
вместе тоже трепещет от радости жизни.
Меня удивляет, что В. Я. Шишков, как
мне представляется, этой естественной
борьбы за себя не испытывал. Он родился
в сорочке, счастливым человеком, пропу-
стив необходимый для всех период писа-
лельского эгоизма, чтобы прямо, без раз-
думья, самой жизни сорадозаться.
он упорно работал над вторым томом прэ- ““y A Толстого в Детском селе мы мно-
изведения.
го раз слушали его чтение «Петра» по
В эти же дни в высшей степени проя- мере того; как он писался, а после чтения
вилась основная черта характера В. Шиш- в кабинете выходили к большому столу.
кова — писателя и человека — его органи-
ческая связь с историческими
своей страны, его неуклонная
и сами читали: кто чем богат, тем и рад.
судьбами Читал и Шишков, всегда сдержанно, как
верность будто и богат, но не рад. Зато уж как
своему времени и своему народу. Он Умел услышит хорошее что-нибудь от другого,
найти силы, чтобы выполнить свой долг
писателя в обстановке войны в осажден-
ном городе. Он писал на оборонные темы,
он выступал по радио, читал в военной
аудитории.
Весной 1942 г.
путь из осажденного’ Ленинграда в
скву.
Здесь он продолжал и закончил вторую
часть романа. С этим произведением он
сжился. Темы, связанные с пугачевским
движением, стали его родными темами. В
последний год ОН сосредоточил все силы
на работе над третьей, последней частью.
Эта работа одушевляла его и всего охот“
Hee On беседовал о том ‘или ином эпизоде.
романа, об исторических событиях, о repos,
ях, созданных его воображением, но еше
не получивших места в
части романа. -
iB aH
Смерть прервала его работу. Тем не ме-
нее уже все основные черты произведения
определились. Даже в неоконченном виде.
роман уже представляется как ` стройное
художественное создание, замыкающее
творческий путь большого писателя.
Оставаясь верным великой eet
русской классической прозы, АШиши
сригинален, своеобразен и самобытен.
Его невозможно не, узнать. уже. ‘с первых
строк любого его произзеления. Традиция
не подавила его индивидуальлости. Средя
‘старшего поколения советских писателей
Шишков по праву занимает свое. почетное
место. Это. место завоевано-им прочно’ и,
навсегда — место. выдающегося ‘русского
писателя, талант которого высоко оценей
народом, близок ему. ee
он проделал трудный
Мо-
жественным биографиям своей первой мыс-
лью о вступлении на путь науки.
Значительное число книг серии «Жизнь
замечательных людей» написано писателя-,
ми. Среди биографий творцов науки и тех-
ники выделяются: книга С. Голубова о
Иване Ползунове; две книги Л. Гумилев-
ского — о Дизеле и о создателе совре-
менной турбины, шеедском инженере Лава-
ле; сборная книга «Мастера к“епостной
России», посвященная замечательным тех»
никам-самоучкам; В. Шкловского-о Мар-
ко Поло; В. Сафонова — об Александре
Гумбольдте; С. Штрайха — о Софье Ко:
валевской и ряд других. .
Иные из этих книг, представляющие со-
творцах науки, умело сочетают художест-
венные достоинства с серьезным исследо-
вательским значением.
4.
На поверхностный взгляд процесс тех-
нического мышления как будто ‘наиболее
трудно поддается «поэтизации», художест-
BeHHOMY, образному воссозланию. Но’ в той
же серии «Жизнь замечательных людей»
можно назвать ряд созданных нашими пи-
сателями книг, которые, при всей сложно-
сти и специфичности заключенного в них
«технического» материала, воздействуют на
читателя теми же средствами и ‘с той же
силой, что и «собственно художественная»
литература. Вот, к примеру, характерная
цитата из книги Л. Гумилевского.
«Именно то, что внутренние полсети ци-
линдров опытных двигателей, назначенных
работать на порошкообразном угле, быстро
засмаливались и работа поршней делалась
невозможной, — именно это непреоборимое
обстоятельство стало одной из начальных
причин душевной трагедии изобретателя».
Не правда ли, это звучит непривычно?
Со словами «душевная трагедия» связано
представление о трагедии воли, ревности,
совести. Но засорение полостей цилиндра!
А между тем, в контексте книги эта «тех:
ническая» трагедия человека’ захватывает
читателя не менее, чем любая «общечело-
шевном мире изобретателя, идет по следу
его ищущей мысли от начала и до конца
его пути и оставляет квигу с чувством
острого сожаления; так захватывающе ув-
лекательно жилось ему в мире техники,
оживленной и олухотворенной искусством?!
Конечно, отнюдь не гсе художественные
биографии творцов пауки и техияки, ео”
зданные писателями, стоят на должном
уровне. Но и при строгом отборе наша
научно-художественная
насчитать немалое число хороших книг
осуществленной радозании.
`и прекрасный нравственный облик язляет-
бой нередко первый полный свод данных о’
веческая» трагедия. Читатель живет в AY 28
литература Moxe T
тут он не сдерживается, тут ему можно:
только тут он по-настоящему pai.
Да и что далеко ходить! Совсем недав-
но, кажется, чуть Ли не в январе этого
года, один писатель читал у Шишкова за
столом при мне свою новую не напечатан-
ную еще повесть, Чтение было долгое,
часа два мы слушали, и я смотрел Ha
Шишкова, как он за эти часы расцветал
и молодел. Мне кажется теперь, после
того, как я видел в гробу его измененное,
ставшее молодым лицо, что OH и тогда
еще во время чтения начинал молодеть.
Это было так недавно! Я тогда не мог
еще знать, что это он так умирал, и стра-
‘дая, и молодея, Но я тогда понял харак-
терную черту Шишкова,’ как писателя, —
го юмор; этот юмор есть радость жизни
‘в ее высшей человеческой форме — со-
Просится на язык сказать: хороший че-
ловек! :
— Xopoumit ueqosex, — BospasiT mMHe,—
все мы Хороши. Нет! Он был писатель, ты
скажи. какой оя был писатель?
— Шишков, — отвечаю, — очень хоро-
ший народный писатель; Я это утверждаю,
но в моем понимании тот мой хороший че-
ловек, о ком. я думаю, всегда много-много
вып:е, чем даже очень хороший писатель,
основанием ‘подлинного писательства.
Во Франции все французское слово со-
бралось в Париж: ‘в нем можно было ра-
доваться, никуда не выезжая.
Декаденты хотели Петербург сделать
Парижем, но русский человек Шишков
сердцем знал, где таятся сокровища род-
ной земли. И вот отчего расцвел он, как
писатель, и был признан, как пизатель-
гражданин, в советское время.
Наш друг был хороший писатель, хоро-
ший гражданин и По-моему, самое глав-
ное, он был хороший человек, наш друг,
Вячеслав Яковлевич Шишков.
cH
этого жанра, заслуживших признание
. 5.
Серьезнейшим. из яном серии «Жизнь за-
мечательных людей» являётся крайнё ску-
пое количество книг, посвященыых творцам
нашей отечественной науки и техники.
Среди книг серин нет, к примеру, био-
трафии великого русского ученого В. П.
Петрова, оснозателя современной электро-
химии; А. С. Попова “— основоположника
современного радио; создателя металлур-
гической науки Д. К. Чернова; гениального
В. О. Ковалевского, положившего начало
эволюционной палеантологии, о трудах ко-
торого восторженно отзывался Дарвин; нет
биографий наших великих математиков —
Лобачевского, Чебышева, Ляпунова, _Чап-
лыгана; нет, наконец, сколько-нибудь пол-
ной биографии великого инженера Н. Е.
Жуковского, этого, по слову Ленина, «от-
ца русской авиации».
Разве не почетна, не увлекательна для
нисателя задача—извлечь из мрака забзе-
ния и завоевать для искусства, а тем самым
и для советского народа, свершения твор-
HOB нашей, науки и техники, многие из ко-
торых известны доселе лишь в кругу спе-
циалистов? Многие ли знают, например, о
замечательном, русском ученом Василии На-
заровиче Каразине, который‘ на целое сто-
летие опередил науку. высказав еще в по-
ру аракчезыцины мысль о возможности до-
бывать азот из воздуха Посредством силь-
ного электрического разряда? Такой разряд
тогда еще нельзя было получить, и Кара-
зин хотел заставить ° служить этой цели
молнию... Кто знает о замечательных рус-
ских техниках Майевском и Гадолине, ко-
торые в ХХ веке первые в мире положи-.
ли начало новой артиллерийской технике?
Весь этот материал, почти нетронутый,
прелставляет исключительный интерес для
нашей научно-художественной литературы,
которая способна не только ознакомить чи-
тателя < научным творчеством многих за-
мечательных русских исследователей, но. и
вызвать средствами искусства из незаслу-
женного забвения их живой человеческий
образ. ‘
6,
Два года назал. издательство «Молодая
гвардия», как бы в порядке преемственно-
сти, — серия «Жизнь замечательных лю-
дей» выходила в том же издательстве, —
приступило к изданию небольших брошюр
под общим наименованием «Великие люди
русского народа». Условия времени не по-
SHON ©разу же придать этому начина-
‘нию большой размах, но было существен-
но уже самое возобновление традиции.
До сего времени из печати вышли 22
‚ книжки этой серим. К сожалению, из это-
}
{
{
rd
a igs
HeTca холодным.
«Наша’ родина»
ь 1
В Детгизе в серии
‘0
ожника Г, Никольского.
овах» с рисунками худ и
at ива СССР гагачий заповедник на а ae
аи. “На снимках: слева -— гагачья стая Ha одной = M3 5
ва — рысь, попавшая в расставленный капкан.
В книжке М. Прилежаевой «Семикласс-
ницы» показаны советские дети в и
войны. Это девочки сельмого класса “
одной из московских школ. Cn не выду-
мывают фантастического ордена «коман-
не взрывают
досов», не ловят шпионов,
инстерн с горючим в тылу врага, не уча-
ствуют в ‘партизанских отрядах. Они
только учатся.
Можно занимательно построить сюжет,
рассказать о подвигах, о чрезвычайных
происшествиях, и все же читатель оста-
А можно рассказать о
самом обычном, и заставать сострадать
н волеоваться Мы не против выдумки И
занимательности, но ‘книга только этим
жить не может, она жива прежде всего
правдой людских отношений, подлинно-
стью человеческих характеров.
Да, девочки только учатся. Но мы. ви
AMM их, чудесных советских детей, кото-
рых война приобщила к большой и серь-
езной жизни, видим их милые, озорные,
пытливые лица. Жизнь поставила перед
ними трудную задачу: «Как делать важ-
ное и Необыкновенное и такое, чтобы это
было не для себя?» Как помочь маме, KO-
торая так много работает, как стать круг-
пой отличниней, чтобы папа там, Ha
фронте, мог радоваться и торлиться своен
дочкой, как выручить милую подругу,
живущую в далеком колхозе, помочь ей
разыскать брата, от которого ‘давно нет
писем. И самое важное: как сделаться по*
хожей на Зою, чтобы класс седьмой «А»
стал «по-настояшему зоиным классом».
Ведь Зоя была такая же, как они, она
каждый день приходила в школу, и ее
вызывали к доске, «все было так обых-
новенно, но в школе она научилась лю-
бить жизнь и родину».
Вот что жило, бурлило в седьмом «А»,
в этих самых обыкновенных девочках, ко-
торым нравилось секретничать и смеяться,
которые ссорились из*за пустяков и мири-
лись, и снова ссорились, которые стихали
от окриков и боялись плохих отметок.
Война коснулась каждого члена ма-
ленького ‘школьного коллектива. Отец
Жени Спивак — капитан. Он пишет своей
‘дочери © передовых позиций: «Многое в
жизни (после войны. — Б. Б.) будет за-
висеть от в2с. Многое будет зависеть от
того, чему научитесь сейчас, сидя за
школьными партами. Не забывайте, девоч-
ки, мы воюем за эту жизнь». Отец Таси
Добросклоновой — подполковник, имя ко-
торого упомянуто в приказе Сталина. Мать
Наташи Тихоновой — на оборонном заво-
де, сестра — в военном госпитале. Дочь
любимой учительницы — в плену у нем-
цев. Учитель математики лишился на вой-
не ноги, ; .
Запоминаются Наташь Тихонова и Женя
Спивак. Они совсем разные, эти девочки.
Одна стремительная, восторженная, другая
очень углубленная, сосредоточенмая. Но
обе они строгие к правде, обе знают, что
«верность — самое главное в жизни».
Их сразу потянуло доуг к другу, но им
еще неясно, почему они Хотят дружить.
«Ты думаешь, я из-за сочинения хочу с
тобой дружить? — спросила Женя. — Со-
всем не из-за этого, только еще не знаю,
из-за чего...»
Верные психологические штрихи’ раз-
бросаны по всей книге, ими создается ри-
сунок характера, трогательный и милый
образ советской девочки.
В книге Прилежаевой нет обязательного
счастливого конца, который как бы за-
кругляет, приводит к юдному благополуч-
ному энаменателю все волнения, сомнения
и горести. У Жени Спивак на фронте
гибнет отец, который был для нее всем.
Трогательна сцена, где девочки узнают о
гибели капитана’ Спивака.
М. ПНрилежаева,
1944 г.
«Семиклассницы»;: Детгиз:
ны творцам русской науки и техники. Ме-
жду тем в жизни нашей молодежи удель-
ный вес науки и техники занимает пропор-
ционально неизмеримо большее место, и
удельный вес этот возрастает ото дня ко
дню. Грандиозные задачи, стоящие, перед
нашим народным хозяйством, требуют от
каждого работника творческого отноигения
к труду, изобретательности, рационализа-
торского уменья, политехнических знаний.
А ведь художественные биографии созда-
телей науки и техники и призваны воспи-
тывать эти качества.
Неслучайно все четыре книжки написа-
ны писателями, давно. работающими в науч-
но-художественной литературе: это свиде-
тельствует об устойчивости связи между
писателями и жанром, Два выпуска йо-
священы великим русским инженерам —
Н. Е. Жуковскому и Д. К; Чернову. Это
первая попытка познакомить читателя с их
жизнью ‘и трудами. Обе книжки написаны
Л. Гумилевским.
Небольшая —- всего в 35 странйчек —
брошюра Л. Гумилевского о Н. Е. Жуков-
ском является большой удачей автора и
лучшей из четырех книжек. Оставаясь
строго в пределах научной точности, автор
сумел чисто художественными ‘средствами’
передать читателю сложнейший ход мыш-
ления Жуковского, познакомить © его ‘ос-
новными научно-техническими идеями и до-
стижениями, четко обрисовать самый тия
его исследовательского ума, ‘дать его жи-
вой, запоминающийся образ. Несмотря на
свои малые размеры, книжка смело мо-
жет быть причислена к наиболее удачным
произведениям нашего научно-биографиче-
ского жанра. По свозму построению она
иллюстрирует то новое, что привнесла
советская школа научно-просветительной
литературы и что выражено в лаконичной
и блестящей формулировке Горького.
Биография великого русского металло-
графа Д. К. Чернова менее ‘удалась авто-
ру. Хотя ‘она достигает поставленной цели,
но достоинства ее гораздо менее вырази-
тельны, и, следовательно, ‘эмоциональное
воздействие ‘ее на читателя окажется ме-
нее сильным: Короче: если дать молодому
читателю ознакомиться с этими двумя ху-
дожественными биографиями, его скорее
потянет в область гидравлики и аъродина-
мики, чем в область металлографеи. A
именно таков и должен быть ° критерий
оценки научно-художественной книги...
Недостатком книжки В. Сафонова, даю-
щей яркий, в широком охвате, ‘человече-
ский образ ученого, и гражданина — Tuma.
рязева, является смутная, как бы скорого-
воркон, характеристика его Паучного мын-
ления. Автор охотнее рассказывает о внеш:
них обстоятельствах признания ученых за-
слуг Тимирязева, чем о самой _ сущности
го достижений и их месте в общ
ем разви-
тии науки, Автор неоднократно пытается
20°
s.spamuna () ЮНОСТИ И pyr
ков Г. Скребицкого
нига очер
Автор onu:
выходит К
0е
ша побежала за Женей: Она нау.
«Ната
: прыгала через три
пала в темноте перила,
ступеньки’ и, почти плача, повторяла бес.
смысленные слова.
А я знаю, ито ничего не случилось,
Сповим, что ничего не случилось.
„Женя и бабушка выходили из Школы,
Бабушка, Маленькая, сухая, сгорбленная,
бережно вела Женю под руку. И Женя
была такая же‘ ‘сгорбленная, как бабуш:
ка,
Захлопнулась дверь. Наташа вернулась
в класс, Увидела яркий свет, географиче:
скую карту на стене, женины книги, раз-
бросанные в беспорядке, и замахала рука-
ми, как будто можно было отмахнуться
от беды, которая уже пришла. Потом ona
села га парту и заплакала, вытирая ку-
лаками слезы.
Дарья’Леонидовна собрала недочитан-
ные’ письма ‘и сказала:
—_ Теперь’ у Жени. осталась только ба-
‘бушка и мы».
В этой сцене подчеркнута великая, жиз-
неутверждающая ‘сила’ советского коллек.
тива.
Женимо rope — горе всех девочек, «У
нас горе какое, -— сказала Наташа; —у
Hac жениного’ отца. убили».
Это все. та же Наташа, которая в су*
мерках у железной печурки, глядя на при-
тихших подруг, фантазировала, что они
уже не семиклассницы, а потерпевшие
кораблекрушение, сидят у Костра на чу.
жой, неизвестной земле. Наташе хочется
оградить подруг от опазности, принять на
себя все испытания, сразиться с любым
врагом, только бы девочки спокойно спа-
ли у костра. И это не только в мечтах,
она и на деле постоянно заботится о под:
ругах. Щедра в дружбе эта советская
девочка.
Достоийство книги, ее главный смысл—
в изображении сшкольного коллектива,
крепкого, верного, где расцветают лучшие
качества характера советского человека.
«Семиклассницы» -—= первая повесть 0
школе в дни войны. В ней есть из’яны,
Ее портит налет‘ дидактизма, особенно в
изображении учительницы Дарьи Леони-
довны и в сцене посещения девочками
военного госпиталя. Трафаретны образы
Мани — Усердницы, первой ученицы Ва:
ли Кесаревой, учительницы французского
языка, формально относящейся к своим
обязанностям, И все же «Семиклассницы»
согретая
— книга ‘правдивая, любовью к
детям.
Иллюстрация художника И. Брюлина
к книге М. Прилежаевой «Семикласс-
ницы» (Детгиз). tea fe
¢o- To числа только четыре книжки посвяще- остановиться на «процессе исследователь-
Занр научно-художеетвенной биографии сот”
ской работы» великого ученого, но словно
каким-то порывом его всякий раз снова
относит к тем или иным фактам биографии
Тимирязева. В результате—резкая диспро-
порция в распределении материала, отсут-
ствие цельного, слитного образа.
В кпижке А. Юговао И. П. —Павлове
подробно и рельефно описаны детство,
отрочество, юность великого физиолога -=
и вдруг: «в 1897 году Павлов проснулся
всемирно известным: вышла его (зна
менитая книга «Лекции о работе глав
ных пищеварительных желез». А Павлову
было в это время уже 48 лет! Где же
предпосылки этой «всемирной — известно-
сти»? Когда и как поеодолевал Павлов —
в недрах науки — «сопротивление материа-
ла и традиции»?
Далее, поражает нестройность, нечет-
кость данной автором общей концепции
павловского ‘учения и соотношения ее от-
дельных звеньев, и какая-то необязателье
ность выводимых автором следствий. Всё
это оставляет в читателе чувство досады.
Каждая деталь сама по себе интересна, Но
все вместе упорно. не складывается в 06:
щую «композицию». Более удалась автору
личная характеристика ученого, правда, она
сложена из фактов, широко известных,
Вообще говоря, самое деление на’ «лич
ность» и «научное мышление» выводит 10
добную биографию за пределы. художест-
венного жанра, решающим признаком кото
рого является именно единство и слитность
образа. Ведь для художественной биогра-
фии обязательны те же законы, что уста:
новлены для всякого художественного про-
изведения. Живой человек а следова-
тельно, и образ его в литературе — «неде-
Лим». Обе последние книжки, — повторяю,
в разной мере, — ближе к биографическо“
А чем к художественной биогра-
oe ne мы, несомненно, нахолим-
у возрождения и роста жанра
художественной биографии, мы должны по-
высить критерии ощенки выходящих книг.
Чтобы эти оценки не были п
ый роизвольными,
в ‚ мы должны озаботиться раз-
работкой теории жанра научно-художест-
венной биографии, равно как и леории на-
учно-художественной литературы вообше.
ры ооданлем для этого достаточно значи
т ым — и в количественном, и в каче-
eee отношении — фондом RayyHo:Xy-
кН и произведений. А между тем
ae Suen положившего начало но-
a ee и школе научно-просветитель-
в а также ее научно-худо-
: он. ветви, в этой области ровно
ничего не сделано.
Это может явиться в дальнейшем cep?
езным тормозом в развитии of науч
ое пы и нашей научно-
а тен итературы и, в частно-
‚ ее Оиографического жанра.
*
ty
Ки
=a
‘