ПРИШВИН ДРУГ

ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ В. Я. ШИШКОВА встречаются и в «Прохиндее», и в отдель- ных эпизодах больших вещей.   Я гляжу вперед, к анатолийским бере- гам: вдали, култыхаясь меж валов, блуж- дает одинокая в белых парусах фелюга. А мне грезится, что это бродяга идет таежным сугробам, какой-нибудь варлак, убивец, Ванька Конокрад» («Отец Мала- рий»). Сибиряки, народ своеобразный, кряжи- стый и красочный, определили мир героев Шишкова, придали выразительную силу его языку, сообщили зоркость его взгляду ху- дожника, В. Шишков зорко видел природу

Мих.

В ТОМАШЕВСКиИ

НАШ

Литературный путь Вячеслава Яковлеви- ча Шишкова своеобразен и необычен. Он пришел в литературу в возрасте сорока лет, имея за плечами двадцатилетний трудовой опыт. И в своих первых вещах он показал себя уже вполне сложившимся, зрелым писателем, с твердым знанием жизни и характерным глазомером Этот глазомер В. Я. Шишков выработал на опыте жизни, странствуя по рекам и дорогам Сибири и Якутии, работая по изысканию шоссейных и водных путей, Изыскательская работа - хорошая школа для писателя, Она ставит человека лицом к лицу с природой и воспитывает в нем острую наблюдательность, наблюдатель- ность не мечтательную, а деловую, хозяй- ственную. Эта работа сталкивает с разны- ми людьми, всякого покроя и всякой ухватки, и заставляет вглядываться в л- дей деловито и хозяйственно расценивать их.

Писатель начинает писать, как ребенок ходить начинает. Страшно и радостно бы- вает смотреть, как ребенок поднимется и вдруг пойдет, ручки вперед- как это ра- достно! И страшно, потому чтонепременно через несколько шагов он упадёт. Так было лет без чего-то сорок, я, пи- сатель, как ребенок, заковылял… Страшно вспомнить себя, а о других думаешь кек о счастливцах; о себе думаешь, как о ре- бенке, а о другом, как о ласточке: пте- нец-ласточка просто бросается вниз из гнезда и летит. Среди группы вместе со мной начинав- ших писателей ближе всех к птенцу ла- А. H. Толстой, но, конечно, и это нам только казалось. Мы все сходились в комнатке одного писате- ля, влюбленного в древний русский стиль. Это было время, когда декаденты, выстав- ляя свой заморский товер надиво всем (чем чуднее, тем лучше), наконец-то опа- мятовались, и многих потянуло на травку. Но трудно было выйти на травку заво- роженному древней прелестью нашему пи- сателю, Мы собирались у него, учились, а, выйдя от него, глядели открытыми глаза- в текущую жизнь Это время было для одних концом, для других началом, победой нового стиля. О своем же родном русском нарояе нельзя стало писать стилем гражданской поэзии народничества. Вот таким народным писа- ми телем, минуя народничество, и был Вяче- слав Шишков. Люди, его знавшие, многое могут ска- пря- зать о таком замечательном человеке, мом, честном, и скромном, как Вяче- лом, талантливом слав Шишков. Я не могу назвать ни одного писателя после Горького, кто мог бы сорадоваться кой степень и так по-детски чисто, как Шешков Мы только тогда откроем всего челове. ка, если найдем и покажем его самую главную заветную черту И вот сейчас я проглядываю через десятки лет. Я вижу комнатку где мы тосла давно читали друг другу свои начальные труды. Я вижу простое, приятное лицо Шишкова, мало- помалу расцветающее, если кто-нибудь читает свое удавшееся произведение. Ви- жу всех, кто тут был. Вот один слушает в тревоге за себя самого: ему страшно исчезнуть в охватывающем его чувстве, он, слушая, борется сам за себя. Но вот сила таланта покоряет его, и он со всеми вместе тоже трепещет от радости жизни. Меня удивляет, что В. Я, Шишков, как мне представляется, этой естественной борьбы за себя не испытывал, Он родился в сорочке, счастливым человеком, пропу- стив необходимый для всех пернод писа- тельского эгоизма, чтобы прямо, без раз- думья, самой жизни сорадоваться. У А. Толстого в Детском селе мы мно- го раз слушали его чтение «Петра» по мере того, как он писался, а после чтения в кабинете выходили к большому столу и сами читали: кто чем богат, тем и рад. Читал и Шишков, всегда сдержанно, как будто и богат, но не рад. Зато уж как услышит хорошее что-нибудь от другого, тут он не сдерживается, тут ему можно: только тут он по-настоящему рад. Да и что далеко ходить! Совсем недав- но, кажется, чуть ли не в январе этого года, один писатель читал у Шишкова за столом при мне свою новую не напечатан- ную еще повесть. Чтение было долгое, часа два мы слушали, и я смотрел на Шишкова, как он за эти часы расцветал и молодел. Мне кажется теперь, после того, как я видел в гробу его измененное, ставшее молодым лицо, что он и тогда еще во время чтения начинал молодеть. Это было так недавно! Я тогда не мог еще знать, что это он так умирал, и стра- дая, и молодея, Но я тогда понял харак- терную черту Шишкова, как писателя,- радость жизни радозании. Просится на язык ловек! его юмор; этот юмор есть ее высшей человеческой форме со- сказать: хороший че- - Хороший человек, - возразят мне,- все мы хороши Нет! Он был писатель, ты скажи, какой он был писатель? … Шишков, … отвечаю, очень хоро- ший народный писатель Я это утверждаю, но в моем понимании тот мой хороший че- ловек, о ком я думаю, всегда много-много выше, чем даже очень хороший писатель, и прекрасный нравственный облик являет- ся основанием подлинного писательства. Во Франции все французское слово со- бралось в Париж: в нем можно было ра- доваться, никуда не выезжая. Декаденты хотели Петербург сделать Парижем, но русский человек Шишков сердцем знал, где таятся сокровища род- ной земли. И вот отчего расцвел он, как со- писатель, и был признан, как писатель гражданин, в советское время. Наш друг был хороший писатель, хоро- ший гражданин и по-моему, самое глав- ное, он был хороший человек, наш друг, Вячеслав Яковлевич Шишков.

Десять лет тому назад Вяч. Шишков пришел к большой исторической теме -- Емельян Пугачев. Это итогозое произве- дение, Тема его судьба народа в мину, ты роковые - органически родилась из самой сущности творчества Шишкова. Пи- сатель погрузился в исторические разы- скания, в изучение документов эпохи.

и умел заметить в ней такое, что не сразу Интуиция художника органически допол- исторических видит невооруженный глаз, что доступно только поэту и изыскателю, привык- шему глазомером расценивать рельеф месr. ности и присматриваться ко всем ее бугор- кам и овражкам Ведь для дорожного изы- скателя каждый овражек - это будущий мостик, каждый бугорок - поворот доро- ги, земляные работы, каждый овраг -- геологический разрез почвы, а все это предмет хозяйственного наблюдения, мыс- ленного подсчета. Глаз предугадывает то, что промерит пикетаж и нивелировка. Так научился В. Шишков читать пейзаж, И в его изображении пейзаж не бывает плос- ким, не слагается из хаотической суммы поэтических впечатлений Это рельефный нила и оживила данные источников. Рамки исторического романа не стеснили творческой индивидуальности художника. Вяч. Шишков менее чем кто- либо способен был подчиняться готовым формулам традиционного жанра, Историче- ская хроника не напоминает ни вальтер- скоттовских, ни иных схем исторических романов. Когда говорят об историческом повест- вовании Шишкова, незольно употребляют слово «эпопея». Эта эпичность повествова- ния, присущая всему творчеству Шишкова в целом, особенно ясна в развертывании исторической темы. Здесь в едином пове- ствовании соединены самые разнообразные картины русской жизни от казачьих ста- ниц до дворцовых покоев Царского Села и Петербурга. В романизированную био- графию героя эпически вплетены эпизоды, характеризующие многоликую русскую жизнь. Если до сих пор Шишков был ве- рен теме современной, то теперь он на- блюдает игру народных сил, но уже в обстановке. Но эта обстановка крестьянского движе- ния, как она ни далека, не оторвана от нас. Связь между прошлым и настоящим Шишков постоянно ощущал. **



очерков Г. Скребицкого Г. Никольского. Автор опи- островах Кандалакшского из скал залива, спра-

выходит книга заповедник на одной

родина» рисунками художника

B Детгизе в серии «Наша

«На заповедных островах» с СССР гагачий сывает крупнейший в залива, На снимках: слева гагачья стая на ва- рысь, попавшая в расставленный капкан. 

С опытом наблюдения, с большой тру- довой дисциплиной В. Я. Шишков вошел в литературу. И здесь сразу определилась его манера, его оригинальность, его писа- тельский характер. Он шел от произведения к произведе-

Б. БРАЙНИНАюности и дружбе В книжке М. Прилежаевой ницы» показаны оветские дети войны, Это девочки седьмого одной из московских школ, Сни не мывают фантастического орденa досов», не ловят шпионов, не цистерн с горючим в тылу врага, ствуют в партизанских отрядах. только учатся. Можно занимательно построить сюжет, о чрезвычайных же читатель оста- можно рассказать о заставить сострадать против выдумки и рассказать о подвигах, происшествиях, и все нется холодным, А самом обычном, и и волноваться, Мы не «Наташа пала в темноте ступеньки и, почти плача, бес- смысленные слова. - А я знаю, что ничего не случилось, Спорим, что ничего не случилось. Женя и бабушка выходили из школы. Бабушка, маленькая, сухая, сгорбленная, бережно вела Женю под руку. И Женя была такая же ггорбленная, как бабуш. ка. Захлопнулась дверь. Наташа верчулась в класс увидела яркий свет, географиче- скую карту на стене, женины книги, раз- бросанные в беспорядке, и замахала рука- ми, как будто можно было отмахнуться от беды, которая уже пришла. Потом она села на парту и заплакала, вытирая ку- лаками слезы. Дарья Леонидовна собрала недочитан- мые письма и сказала: … Теперь у Жени осталась только ба- бушка и мы». В этой сцене подчеркнута великая, жиз- неутверждающая сила советского коллек- тива. Женино горе - горе всех девочек, «У нас горе какое, … сказала Наташа, … у нае жениного отца убили». Это все та же Наташа, которая в су- мерках у железной печурки, глядя на при- тихших подруг, фантазировала, что они уже не семиклассницы, а потерпевшие кораблекрушение, сидят у костра на чу жой, неизвестной землe. Наташе хочется оградить подруг от опасности, принять на себя все испытания, сразиться с любым врагом, только бы девочки спокойно спа- ли у костра. И это не только в мечтах, она и на деле постоянно заботится о под- ругах. Щедра в дружбе эта советская девочка. Достоинство книги, ее главный смысл- в изображении школьного коллектива, крепкого, верного, где расцветают лучшие качества характера советского человека. «Семиклассницы» - первая повесть о школе в дни войны. В ней есть изяны. Ее портит налет дидактизма, особенно в изображении учительницы Дарьи Леони- довны и в сцене посещения девочками военного госпиталя, Трафаретны образы Мани - усердницы, первой ученицы Ва- ли Кесаревой, учительницы французского языка, формально относящейся к своим обязанностям. И все же «Семиклассницы» - книга правдивая, согретая любовью к детям. 



нию, открывая все новые и новые сторо- характеристический пейзаж: «Поздняя пора.  ны своего большого дарования, по суще- ству единого на всех своих этапах, «Тай- га» и «Ватага», «Пейпус-озеро» и «Угрюм-  река», а рядом с ними - «Шутейные рассказы» и как завершение всего «Пу- гачев» - вот основные вехи его творче- ского пути, Как ни различны все эти произведения, они вместе составляют единую эпопею, рисующую жизнь нашего народа, нашей страны. **i Очень часто о литературе говорят тер- искусства: «Кар-  тина», «широкое полотно», «сочная кисть», «яркие краски». Очень часто -- это тради- ционные, неощутимые, стертые метафоры. Но по отношению к Шишкову эти мета- форы оживают и наполняются содеркани- ем. В его творчестве сильно живописное, изобразительное начало. Его вещи дейст- вительно картинны и его собрацие сочине- ний действительно можно сравнить C картинной галлереей, всестороние раскры- вающей единую тему. Гема Шишкова - Россия, которую он исходил во всех направлениях, русский на- род, вне которого он себя не представлял. Но основная его любовь - родная ему Сибирь с ее таежными тропами. Сидя в Сухуми на берегу Черного моря и прислу- шиваясь к гулу волн, он мыслью перено- сился в совсем другую обстановку: «Здесь тепло, здесь в декабре лето, в саду цветут розы, дозревают мандарины, набирают цвет древовидные камыши. Но моя мысль по каким-то неведомым путям дереносится в любимую Сибирь, в тайгу. И вижу я: это не в море злятся волны, а гудит вершинами тайга, такая же безбреж- ная, такая же таинственная, как море.  Кой-где снегу подбросило, запорошил снег балки, впадины, застрял меж кочек, лишь на угоринах чисто: ветерок обдувает…» «Желтые глины и красноцветные песчани- ки, словно обрезанные бритвой на подсту- пающих к воде высоких берегах, покры- ты наверху темным лесом пихт и елей. Вот яровой берег отодвинулся в синеющую даль, на смену - широкая долина, обрам- ленная кудрявым тальником…» Но природа Шишкова никогда не бывает пустой, Она населена людьми и нераздель- но связана с жизнью людей, Так же вни- мательно, как и к природе, B. Шишков приглядывается и к людям. Та же красоч- ность и в изображении человека, как и в изображении природы. И красочность эта не ради изобилия цветов: ее смысл в ха- рактеристичности, в отчетливости и вы- пуклости изображаемого. Характерен уже самый язык Шишкова. Его привычная сибирская речь пестрит ти- лиными, меткими словами, Эти слова твер- до прикреплены к вещам. Они не поража- ют нас странностью, они заставляют нас видеть вещи Колоритен и язык герсев Шишкова, Своеобразный, сгущенный, узор- чатый, колючий. Нельзя не узнать Шиш- кова по его языку, по интонации его речи. Мир героев Шишкова образен, В этом мире нет внешней краси- вости. Судьба героев его не развивается по системе благополучной законсмерно- сти. Их моральный облик отнюдь не со- ревнуется с их физическими силами, Рез- кие контрасты светлого и мрачного, ра- достного и страшного так жеприсущими- ру изображаемых им людей, как и карти- нам природы в его изображении присущи контрасты севера и юга, суровой пустыни и сказочного Беловодья («Алые сугробы»). Ход действия у Шишкова нервен, при- хотлив. Герои не рассажены по преднаме- ренным местам. Они в движении, они творят свою судьбу, и судьба эта не пря- молинейна. Быть может, потому-то Вяче- слав Шишков никогда не скучен. Не при- бегая к средствам развлекательной зани- тельности, он умеет увлекать Его вещи мательн ощутимы, крепки. Кто раз прочел «Угрюм-реку», тот уже не забудет эту вещь, хотя бы из па- мяти и стерлись отдельные извилины в сложном рисунке сюжетного развития. Нельзя назвать сюжеты Шишкова опти- мистическими, Но совершенно независимо от того, что в его произведениях сплошь и рядом изображаются и болезненные и фантастические повороты действия, -- все это подчинено основному тону, царящему в его вещах духу здоровых традиций рус- ского реалистического романа: духу прав- дивости, бодрости, народности. Особое место в художественном мире Шишкова занимает его юмор, В нем есть тоже что-то таежное, первобытное, сгу- щенное, телесное, Это смехнародной сказ. ки, смех открытый, бесхитростный… «Шу- тейные рассказы» надо читать с голоса, перед массовой аудиторией, взаимно зара- жающей смехом. И недаром «Спектакль в селе Огрызове» - один из классических образцов русской юмористической литера- туры, всеми читаемый и всеми любимый. Эти же черты открытого народного юмора 



занимательности, но книга только этим жить не может, она жива прежде всего подлинно- правдой людских отношений, стью человеческих характеров.

Первая часть романа закончена была до войны В конце ее стоит пометка «г Пуш- кин». Город Пушкин-Царское Село - ме- сто исторических воспоминаний; в нем жи- ва память екатерининских времен, эпохи, изображенной в эпопее В. Шишкова, Судь- ба первого издания была особенной, Книга вышла из печати к самому началу войны, и почти весь тираж ее остался в Ленин- граде. Эту книгу среди других ленинград- ских книг, вышедших в первые дни вой- ны, можно было видеть на книжных при- лавках во время осады города, и люшьне- многие экземпляры ее успели попасть за пределы Ленинграда, «на большуюземлю», B. Я. Шишков вскоре должен был оста- вить г. Пушкин и переселиться в Ленин- он упорно работал над вторым томом про- изведения. В эти же дни в высшей степени проя- вилась основная черта характера В. Шиш- кова- писателя и человека- его органи- ческая связь с историческими судьбами своей страны, его неуклонная верность своему времени и своему народу. Он умел найти силы, чтобы выполнить свой долг писателя в обстановке войны в осажден- ном городе. Он писал на оборонные темы, он выступал по радио, читал в военной аудитории. Весной 1942 г. он проделал трудный Ленинграда в Мо- путь из осажденного Ле скву. Здесь он продолжал и закончил вгорую часть романа. С этим произведением он сжился. Темы, связанные с пугачевским движением стали его родными темами. В последний год он сосредоточил все силы на работе над третьей, последней частью. Эта работа одушевляла его и всего охот- нее он беседовал о том или ином эпизоде романа, об исторических событиях, о геро- ях, созданных его воображением, но еще в не получивших места в осуществленной части романа. *4

дочкой, живущую разыскать брата, писем, И самое важное: как сделаться по- хожей на Зою, чтобы класс седьмой «А» стал «по-настоящему зоиным классом». Ведь Зоя была такая же, как они, она каждый день приходила в школу, и ее вызывали к доске, «все было так обых- новенно, но в школе она научилась лю- бить жизнь и родину». Вот что жило, бурлило в седьмом «А», в этих самых обыкновенных девочках, ко- торым нравилось секретничать и смеяться, которые ссорились из-за пустяков и мири лись, и снова ссорились, которые стихали от окриков и боялись плохих отметок. Война коснулась каждого члена ма- ленького школьного коллектива. Отец Жени Спивак - капитан. Он пишет своей дочери передовы позиций «Многое в жизни (после войны. - Б. Б.) будет за- висеть от вае. Многое будет зависеть от того, чему научитесь сейчас, сидя за школьными партами, Не забывайте девоч- мы воюем эту жиэнь» Отец Таси Добросклоновой … подполковник, имя ко- торого упомянуто в приказе Сталина. Мать Наташи Тихоновой на оборонном заво- де, сестра - в военном госпитале. Дочь любимой учительницы … в плену у нем- цев, Учитель математики лишился на вой- не ноги. Запоминаются Наташа Тихонова и Женя Спивак. Они совсем разные, эти девочки- Одна стремительная, восторженная, другая очень углубленная, сосредоточенная. Но обе они строгие к правде, обе знают, что «верность - самое главное в жизни». Их сразу потянуло друг к другу, но им еще неясно, почему они хотят дружить «Ты думаешь, я из-за сочинения хочу с тобой дружить? -- спросила Женя. - Со- всем не из-за этого, только еще не знаю, из-за чего…» Верные психологические штрихи раз- бросаны по всей книге, ими создается ри- сунок характера, трогательный и милый образ советской девочки. В книге Прилежаевой нет обязательного счастливого конца, который как бы за- кругляет, приводит к одному благополуч- ному знаменателю все волнения, сомнения и горести. У Жени Спивак на фронте гибнет отец, который был для нее всем. Трогательна сцена, где девочки узнают о гибели капитана Спивака. 





6.1. 1sUCMAAEB 

Смерть прервала его работу. Тем не ме-  ведения нее уже все основные черты произведен определились. Даже в неоконченном виде роман уже представляется как стройное художественное создание, замыкающее творческий путь большого писателя. Оставаясь верным великой традиции русской классической прозы, Шишков сригинален, своеобразен и самобытен, Его невозможно не узнать уже с первых строк любого его произведения Традиция не подавила его индивидуальности, Средя старшего поколения советских писателей Шишков по праву занимает свое почетное место, Это место завоевано им прочно и навсегда - место выдающегося русского писателя, талант которого высоко оценен народом, близок ему.



Обложка и заставка к книге В. Ко- стылева «Морская быль» работы ху- дожника С. Пожарского (Военмориз- дат).

Иллюстрация художника И. Брюлина к книге М. Прилежаевой «Семикласс- ницы» (Детгиз).

м. Прилежаева. «Семиклассницы»; Детгиз: 1944 г.

го числа только четыре книжки посвяще-остановиться на «процессе исследователь- ны творцам русской науки и техники, Ме- жду тем в жизни нашей молодежи удель- ный вес науки и техники занимает пропор- большее место, и удельный вес этот возрастает ото дня ко дню. Грандиозные задачи, стоящие перед нашим народным хозяйством, требуют от каждого работника творческого отношения к труду, изобретательности, рационализа- торского уменья, политехнических знаний. А ведь художественные биографии созда- телей науки и техники и призваны воспи- тывать эти качества. Неслучайно все четыре книжки написа- ны писателями, давно работающими в науч- но-художественной литературе: это свиде- тельствует об устойчивости связи между писателями и жанром, Два выпуска по- священы великим русским инженерам Н. Е. Жуковскому и Д. К. Чернову. Это первая попытка познакомить читателя с их жизнью и трудами, Обе книжки написаны Л. Гумилевским. Небольшая -- всего в 35 страничек - ском является большой удачей автора строго в пределах научной точности, автор сумел чисто художественными средствами хо стижениями, четко обрисовать самый тип его исследовательского ума, дать его жи- вой, запоминающийся образ. Несмотря на овои малые размеры, книжка смело мо- жет быть причислена к наиболее удачным произведениям нашего научно-биографиче- ской работы» великого ученого, но словно каким-то порывом его всякий раз снова относит к тем или иным фактам биографии Тимирязева, В результате резкая диспро- порция в распределении материала, отсут- ствие цельного, слитного образа. В книжке А. Югова о И. П. Павлове подробно и рельефно описаны детство, отрочество, юность великого физиолога и вдруг: «в 1897 году Павлов проснулся всемирно известным: вышла его зна- менитая книга «Лекции о работе глав- ных пищеварительных желез». А Павлову было в это время уже 48 лет! Где же предпосылки этой «всемирной известно- сти»? Когда и как преодолевал Павлов - в недрах науки - «сопротитление материа- ла и традиции»? Далее, поражает нестройность, нечет- кость данной автором общей концепции павловского учения и соотношения ее от- дельных звеньев, и какая-то необязатель- ность выводимых автором следствий. Всё 2 идетать сама по себе интересна, но шую «композицию», Более удалась автору личная характеристика ученого правда она актов, шроко известниых, добную биографию за пределы художест- венного жанра, решающим признаком кото- рого является именно единство и слитность образа, Ведь для художественной биогра- фии обязательны те же законы, что уста- новлены для всякого художественного про-

этого жанра, заслуживших признание ветекого читателя и положительные отзывы компетентных ученых. 

оуооотреот буотао 1. A М. Горькому, основоположнику новой, советской школы научно-просветительной литературы, принадлежит и наиболее глу- бокая и точная формулировка ее методов и задач: «В нашей литературе, -- писал Горь- кий, -- не должно быть резкого различия между хуложественной и научно-популяр- ной книгой, Как этого добиться? Как сде- лать просветительную книгу действенной и эмоциональной? Прежде всего - и еще раз! -- наша книга о достижениях науки и техники должна давать не только конеч- ные результаты человеческой мысли иопы- та, но вводить читателя в самый процесс изследовательской работы, показывая по- степенно преодоление трудностей и пои- ски верного метода. Науку и технику на- до изображать не как склад готовых от- крытий и изобретений, а как арену борь бы, где конкретный, живой человек прео- диции». В соответствии с этой формулировкой Горький призывал ученых, писателей- дожников емерному учистию в со звались на призыв Горького и на власт- ное требование времени, отмеченного небы- валым подемом массового научного и тех нического творчества в нашей стране, Писатель, по мысли Горького, работая над темами научно-просветительными, не дол- жен был, разумеется, ни в малейшей мере поступиться ни своей творческой ин- дивилуальностью, ни требованиями искус- Так возник новый, специфический жанр советской литературы - научно-художест- венный. 2. переживаниям и жизненной судьбе вы- Як. РЫКАЧЕВ мышленного или исторического персонажа. В этом и заключена сила эмоционально- го, заражающего воздействия наиболее до- ходчивого жанра нашей просветительной литературы - научно-художественного. этом и предпосылка работы писателя научно-художественной литературе. Там где живет, творит, «преодолевает сопротивле- ние материала и традиции» живой человек, всегда есть и тема, и материал для искус- ства. Научно-художественный жанр не только не уводит писателя из области в искусства,- он вовлекает в искусство но- вый, нейсчерпаемый, увлекательный мате- риал. Из всех жанров научно-художественной литературы жанр художественной биогра- сродни искусству. Воспитательное значение этого жанра выходит далеко за пределы хотя бы и самой доходчивой популяриза- изнаий, Именно в форме художествен ской работы», сообщить массам читате лей высокий общественный пафос научно- го творчества, создать художественными средствами образ большой притягательной силы, Развитию этого жанра нашей научно- художественной литературы благоприятст- вует то обстоятельство, что переход к не- му из «собственно художественной» лите- ратуры для писателя мало ощутим: как правило, писатели, создающие художест- венные биографии творцов науки, легко переходят в обе стороны границу, отделяю- щую «собственно художественную» лите- ратуру от литературы научно-художествен- ной. 3. о жественным биографиям своей первой мыс-5. лью о вступлении на путь науки. Значительное число книг серии «Жизнь замечательных людей» написано писателя- ми. Среди биографий творцов науки и тех- ники выделяются: книга С. Голубова Иване Ползунове; две книги Л. Гумилев- ского - о Дизеле и о создателе совре- менной турбины, шведском инженере Лава- ле; сборная книга «Мастера кепостной России», посвященная замечательным тех- никам-самоучкам; В. Шкловского--о Мар- ко Поло; В. Сафонова - об Александре Гумбольдте; С. Штрайха -о Софье Ко- валевской и ряд других. Иные из этих книг, представляющие со- бой нередко первый полный свод данных о творцах науки, умело сочетают художест- венные достоинства с серьезным исследо- вательским значением. 4.

Серьезнейшим изяном серии «Жизнь за- мечательных людей» является крайне ску- пое количество книг, посвященных творцам нашей отечественной науки и техники. Среди книг серии нет, к примеру био- графии великого русского ученого В. П. Петрова, основателя современной электро … химки: А. С. Полова … основоположника современного радио; создателя металлур- гической науки Д. К. Чернова; гениального В. О. Ковалевского, положившего начало эволюционной палеантологии о трудах ко- торого восторженно отзывался Дарвин; нет биографий наших великих математиков Лобачевского, Чебышева, Ляпунова, Чап- лыгина; нет, наконец, сколько-нибудь пол- ной биографии великого инженера Н. Жуковского, этого, по слову Ленина, «от- ца русской авиации». Е.   ния и завоевать для искусства,атемсамым цов нашей науки и техники, многие из ко- торых известны доселе лишь в кругу спе… неалистол? Многие знают, например летие опередил науку высказав еще в по- ру аракчееыщины мысль о возможности до- бывать азот из воздуха посредством силь ного электрического разряда? Такой разряд тогда еще нельзя было получить, и Кара- зин хотел заставить служить этой цели молнию… Кто знает о замечательных рус- ских техниках Майевском и Гадолине, ко- торые в XIX веке первые в мире положи- ли начало новой артиллерийской технике? Весь этот материал, почти нетронутый, представляет исключительный интерес для нашей научно-художественной литературы, которая способна не только ознакомить чи- тателя с научным творчеством многих за- мечательных русских нсследователей, но и вызвать средствами искусства из незаслу- женного забвения их живой человеческий образ. 6.

ртй нического мышления котрощесе тех трудно поддается «поэтизации», художест- венному, образному воссозланию. Но в той рияЖизнь заженательных люлейь сти и специфичности заключенного в них «технического» материала, воздействуют на читателя теми же средствами и с той же силой, что и «собственно художественная» литература. Вот, к примеру, характерная цитата из книги Л. Гумилевского. «Именно то, что внутренние полости ци- линдров опытных двигателей, назначенных работать на порошкообразном угле, быстро засмаливались и работа поршней делалась невозможной, - именно это непреоборимое обстоятельство стало одной из начальных причин душевной трагедии изобретателя» Не правда ли, это звучит непривычно? Со словами «душенная трагедия» связано представление о трагедии воли, ревности, совести. Но засорение полостей цилиндра! между тем, в контексте книги эта «тех- ническая» трагедия человека захватывает читателя не менее, чем любая «общечело- веческая» трагедия. Читатель живет в ду- А шевном мире изобретателя, идет по следу его ищущей мысли от начала и до конца его пути и оставляет книгу с чувством острого сожаления: так захватывающе ув- лекательно жилось ему в мире техники, оживленной и одухотворенной искусством! Конечно, отнюдь не все художественные биографии творцов науки и техники,

ского жанра. По своему построению она иллюстрирует то новое. что привнесла советская школа научно-просветительной изведения, Живой человек - а следова- тельно, и образ его в литературе - «неде- лим», литературы и что выражено в лаконичной и блестящей формулировке Горького. Биография великого русского металло- графа Д. К. Чернова менее удалась авто- ру, Хотя она достигает поставленной цели, но достоинства ее гораздо менее вырази- тельны, и, следовательно, эмоциональное воздействие ее на читателя окажется ме- нее сильным. Короче: если дать молодому читателю ознакомиться с этими двумя ху- дожественными биографиями, его скорее потянет в область гидравлики и аэродина- фин. Обе последние книжки, - повторяю, в разной мере - ближе к биографическо- му очерку, чем к художественной Сейчас, когда мы, несомненно, находим- ся накануне возрождения и роста жанра художественной биографии, мы должны по- высить критерии оценки выходящих книг. Чтобы эти оценки не были произвольными, «вкусовыми», мы должны озаботиться раз- работкой теории жанра научно-художест- венной биографии, равно как и теории на- учно-художественной

Широчайшая демократизация науки, ак- тивное бовлечение максимального числа людей в научное творчество - вот прин- цип, положенный в основание советской школы научно-просветительной литературы. Именно это и определило приемы по- строения нашей научно-художественной книги: она делает читателя соучастником работы ученого, вводит в мир его твор- ческой жизни, подобно тому, как «собет- венно-художественный» жанр рассказ, повесть, роман--приобщает его к душевным Литературная газета 2 № 12

Привлекая писателей в область научно- художественной литературы, Горький в первую очередь имел в виду их участие в создании художественных биографий Труд- но переоценить значение созданной по инициативе Горького общирной серии книг под общим наименованием «Жизнь замечательных людей», В книгах этих, из- данных крупными тиражами, заключен весьма большой воспитательный и обще- культурный материал. Война приостановила издание этой серии, но и сейчае киги эти читаются нарасхват в колхозных, за- водских, школьных и городских библиоте- ках, Не один молодой ученый, изобрета- тель, инженер, техник обязан этим худо- 

мики, чем в область металлографии. A именно таков и должен быть критерий литературы вообще. Мы обладаем для этого достаточно значи- тельным - и в количественном, и в каче- научно-ху- А между тем начало ственном отношении -- фондом дожественных произведений, после Горького, положившего оценки научно-художественной книги… Недостатком книжки В. Сафонова, даю- щей яркий, в широком охвате, человече- ский образ ученого и гражданина- Тими- рязева, является смутная, как бы скорого- воркой характеристика его научного мын- ления, Автор охотнее рассказываето внеш- них обстоятельствах признания ученых за- слуг Тимирязева, чем о самой сущности общем разви- тии науки. Автор неоднократно пытается но- вой советской школе научно-просветитель- ной литературы, а также ее научно-худо- жественной ветви, в этой области ровно ничего не сделано. Это может явиться в дальнейшем серь- езным тормозом в художественной сти, ее биографического развитии нашей научно- литературы и, в частно- жанра.

Два года назад издательство «Молодая гвардия», как бы в порядке преемственно- сти, серия «Жизнь замечательных лю- дей» выходила в том же издательстве, приступило к изданию небольших брошюр под общим нзименованием «Великие люди русского народа». Условия времени не по-

со- зволили сразу же придать этому начина зданные писателями, стоят на должном нию большой размах, но было существен- уровне, Но и при строгом отборе наша по уже самое возобновление традиции. научно-художественная насчитать немалое число литература может До сего времени из печати вышли 22 хороших книг книжки этой серии. К сожалению, из это-