. пожалуй, выиграл, ибо, как уже
: веннее
Иллюстрации художника Бор. Ефимова к книге «Веселые рассказы» {Воениздат).
М. ГЕЛЬФАНД
Олдкннадцатую книжку «Знамени» мож-
но отнести к числу интересных Kak по
разнообразию материала, так и по. досто-
инствам отдельных вещей. Если неё счи-
тать стихов, все ‘другие разделы доволь-
но полно представлены в рецензируемой
книжке: Интересно задуманная повесть
Георгия Березко «Командир дивизии»,
начало принадлежащего австралийцу
`Джеймсу лдриджу романа «Морской
орел» — в отделе художественной прозы;
очерк Василия Гроссмана «Треблинский ад»
и статья А. Волкова «Англо-американско-
германская война в воздухе» — в отделе
публицистики; статьи Л. Тимофеева, И.
Гринберга, Я. Суханова — в разделе кри-
тики, — все это как будто сулит обозре-
вателю богатый выбор тем и вопросов.
Между тем, по существу, только о двух
вещах в номере можно и надо говорить
более подробно. Я имею в виду повесть Ге-
оргия Березко и «Треблинский ад» Василия
Гроссмана.
Е. Златова в свое время отметила (см.
«Лит. газету» от 23/ т. г.} такие досто-
инства Георгия Березко, как наблюдатель-
кость, как умение строить вещь. К этому
можно присоединить еще и точный, не ли-!
шенный изящества язык, манеру сжато и!
четко формулировать мысль и пр.
Что касается общего замысла, то здесь
Г. Березко принадлежит, пожалуй, и не-
который приоритет: вся повесть задумана
какгапофеоз” торжествующей -_ полководче-
ской коли. -Герой повестя, командир’ диви-
зни Богданов потому и одолевает против-
ника В тяжелом наступательном бою, что
мотучая воля к победе ни на минуту не
изменяет ему и помогает восторжество-
вать Над такими трудностями и помехами,
которые могли бы оказаться рокозыми дия
военачальника с меньшей духовной закал-!
Kou, .
Г. Березко. трактует это обстоятельство
не только жак факт личной м служебной
биографии полковника Богданова, но и как
некую тнпическую черту, доминирующую в
характеристике военачальника, да Ч В00б-
ще. солдата советской школы, советской
формации. Описывая явления, Г. `Березко
предпринимает одновременно и попытку
проанализировать его, связать зто © ©6-
шим характером происходящей великой
борьбы, - добраться до общенаролных ис:
токоз. духовной мощи и несгибаемой воли
героя; ;
Надо сказать, что < собственно анали-
тической частью задачи аетор спфавился
лучше, чем < ‘изобразительной, Там, ‘где
OH выступает от собственного имени; об’
поступки H* состояние героев, де-
лится ‹ читателем своими наблюдениями
и мыслями, там его речь становится
нанболее интересной и поучительной.
К сожалению, эти бесспорные сами по
себе интеллектуальные достоинства не’ да-
ют Г. Березко полной’ власти кад читатз-
лем. Повесть в целом не. захватывает: для
этого ей недостаёт. того подлинного и в
данном ‚случае совершенно необходимого
драматизма, вне которого вообще немыс-
лима тема героической, победоносной, ‘дрэ-
бящей все препятствия воли. Вопреки мне-
нию Е. Златовой, как раз характеры дей-
стзующих лиц меньше всего удались ав-
тору. Разумеется, повесть об’емом в пять
листов — не роман и ме пятиактная драма.
Но даже в этих ограниченных рамках ге-
рои Березко могли и должны были бы ве-
сти более полное, самостоятельное и не-
зависимое существование.
’Я иодчеркиваю слово «независимое» по-
тому, что на деле все ‘персонажи повести
находятся в плену у авторского силлогиз-
ACHHET
`ма, Г. Березко ни на мннуту не остазляет
своих героев одних. Он не. позволяет ни-
кому из них, — от командира дивизии до
рядового солдата, — пошевелиться, немед-
ленно же и до конца не раз’яснив значе-
ния, смысла, необходимости того или WHO-
ito слова или ‘жеста. Этой манере соответ-
ствует и расстановка действующих лиг
за каждым закреплено определенное ам-
плуа, каждому придана строго очерченная
функция, и выходить за пределы ее герою
. воэбраняется. Полковник Богданов — во-
плошенная. до конца осознавшая себя во-
ля к победе, Героическая девушка Шура
Беляева — воплощение того же качества,
но в менее сознательном, более наивном,
непосредственном инстинктивном выраже-
нии. Подполковник Веснин, начштаба дн-
визии — воля, ослабленная привычкой К
`Майор
{
рассудочному теоретизированию.
Белозуб — воля, «временно подавленная
боевой неудачей, но затем оживающая под
воздействием другой’ более сильной воли.
Майор Столетов — показательный образец
разлагающего влияния рутины на волю и
личность командира и. Т..д, ит, п.
За собой автор оставил роль резонера и
прятом с довольно заметным... режиссер-
ским уклоном; Сам Г. Березко от. этого,
говорн-
лось, в его лице мы имеем дело с инте-
ресным собеседником, но герои повести
от этого безусловно теряют, они неё в си-
лах тягаться CO значительностью автор-
ской речи, их образы бледнеют, принима-
ют условные очертания.
Вообще, чем ближе к концу. тем явст-
проступает условный, чересчур
теоретичный и вместе с тем ‚чрезмерно WH-
сценирозанный характер всей вещи. Слиш-
ком все здесь слаженно, пригнано, пригла»
жено, симметрично, слишком явно зсе,
вплоть до мельчайших ‘деталей, предусмо-
трено И рассчитано. чтобы можно было го-
ворить о повести Г; Березко, как © лол-
новесном ‚ реалистическом произведении.
Это болыше ‘похоже’ на беллетризован-
ный комментарий к трудам военных клас-
сиков (хотя бы к некоторым рассуждени-
ям того же Клаузевица в первой части
знаменитой книги), либо же ‘на описанце
некоей военно-философской игры, темой ко-
торой язляется «воля полководца в насту-
пательном бою» Чрезмерное › пристрастие
автора к световым и цветовым эффектам,
склонность его к злоупотреблению приема-
ми киносценарной прозы лишь усугубляют
общее впечатление.
Г. Березко постазил себе задачей пока-
зать. ценой какого труда, какого напря-
жения всех физических и духовных сил
добывают: солдаты и военачальники совет»
ского народа победу в бою. Удалось. ли
это 3 такой мере, чтобы читатель дейст-
вительно пережил вместе с героями пове-
сти напряжение и страсть суровой борьбы?
Думается, что нет, Вопреки oor ee
«Знамя». ки. 11-8, 1944 re
‚ рявшаяся среди густых лесов,
болот в 60 с лишним. километрах
—
$х®>
автора, невозможно отрешиться от впечат-
лення, что в повести. полковник Богданов:
одерживает легкую победу, и в этом зпе-
чатлении повинны, конечно, художествен-
ные принципы Березко.и в первую оче-
редь тот способ, каким он вообще рисует
войну. Право же, это чересчур ‚красивая,
чересчур эффектная, . чересчур фееричная и
в то же время до крайности упорядочен-
ная война, зойна без случайностей или,
что то же самое, — война с запланнрован-
ными случайностями. Даже смерть здесь.
выглядит условно; даже когда Шура Беля-
ева во имя Родины бросается на дуло нз-
мецкого пулемета, — ждешь, что вот-вот
явится «посредник» с повязкой на рукаве и
скажет; «Бы убитых»...
Г. Березко, конечно. знает, — и теоре-
тически и, видимо, по личному опыту, —
что такое наша зойна. Но созданному им
образу нехватает той решающей, той выс-
шей достоверности, которая только и поз-
воляет говорить о торжестве художника
над задачей н материалом. В
‘en °
SF)
В очерке Василия Гроссмана «Треблин-
ский ад» — всего двадцать три страницы,
но они стоят целой книги, С самого нача-
ла войны мы много читали о немецких
зверствах, но, оказывается, мы еще не зна-
ли, на что способен фашизм в союзе с на-
следственными историческими пороками
немецкого национального характера.
Мы еще ничего нё знали о Треблинке.
До 1942 гола Треблинкой называлась
маленькая железнодорожная станция, заге-
песков и
к во-
стоку от Варшавы.
Здесь, в районе ‚этой станции, под пок:
posoM глубочайшей тайны была создана
летом 1942 года по личному приказу Гит-
лера гигантская, организованная на основе
поточных метолов современного крупно-
промышленного произзодства фабрика смер-
ти — главная плаха СС, всемирная пла-
XA, по сильному ‘и точному выражению
Василия Гроссмана,
Плаха-конзейер функционировала с сере-
дины июня 1942 по конец июня 1943 года,
и за эти тринадцать месяцев приставлен-
ные к плахе сверхпалачи умертвчли по са-
мым скромным подсчетам около трех мил-
лионов человек обоего пола, всех возра-
стов и положений, в подавляющем боль-
шинстве евреев, ‘частично поляков и
цыган.
Три миллиона человеческих жизней! По-
чти полозина всего населения Швеции nan
Португалии, на двести тысяч больше, чем
в Норвегии, почти два Сальвадора, три
Албании, больше трех Парагваев!
Нормальное человеческое воображение
не в силах представить себе. как это BO3-
можно з течение всего каких-нибудь 13
месяцев задушить и сжечь это необозри-
мое множество абсолютно безоружных и
HH в чем. не’ повинных людей.
Но, помимо масштабов, треблинская пла-
ха отличалась от других ‘лагерей смерти—
Освенцима, Сабибура, Майданека — ещен
совершенно особенной, чудовищной, ни <
чем ни в какое. сравнение не идущей кон-
центрацией зверства. Три миллиона лю-
дей, мужчин, женщин, стариков и детей,
были убиты здесь не только в рекордно
короткий срок, но и сравнительчо на ни-
чтожном пространстве: вся территория ла-
геря занимала примерно 45—50 га, т. е. не
больше 0,5 кз. километра (Гроссман. при-.
водит точную цифру — 780 мх 600 м).
В Освенциме, Майданеке, Сабибуре и,
вероятно, десятках и сотнях других лаге-
рей обреченные на смерть люди ждали
своей очёреди. Треблинка была плахой и
только члахой — в самом точном и пол-
ном значении этого слова. Здесь умерщз-
ляли сразу по прибытии в лагерь. Вся
«процедура» занимала самое большее не-
сколько часов. В дальнейшем ученые нем-
цы из гиммлеровского ведомства сумели
сжать этот срок до минимума, и тогда треб-
линский конвейер заработал полным ходом,
Жертвы Треблинки почти до самого
конца не знали о том; какая участь их
ждет. Они ехали сюда, конечно, не по
собственному желанию’ Но их до послед-
ней минуты бесстыдно и жестоко обманы-
вали относительно истинной цели этого пе-
ремещения; им сулили работу, землю, вы-
езд в нейтральные страны и множество
других вещей, способных как-то успокоить
и обнадежить миллионы людей, мучитель-
но и медленно агонизирозвавших во мраке
и духоте гетто. }
Многие. вероятно, большинство, верили,
хотели верить этим посулам: нормальная
человеческая психика не может без конца
отравляться неизвестностью и трезогой, —
надежда необходима ей, как свежий воз-
дух организму. И только в последние мн-
нуты, когда совершенно неожиданно перед
многотысячной толпой обреченных людей
разверзалась ненасытная пасть гигантской
душегубки, — только тогда, должно быть,
до сознания‘ всех жерть с силой настояще-
го взрыва доходило внезапно понимание
полной и абсолютной безнадежности их
положения. : ;
Представив себе, что такое эта треб-
линская пытка безнадежностью, мы с осо-
бенной силой поймем и ощутим на этот
р%з, какой беспримерный, не имеющий. се-
бе ‘равных в ‘истории подвиг. совершают
нашг народ и наша армия, избавляя челове-
чество.. от бесконечного ‚продолжения треб-
линского ада. В очерке Гроссмана это —
ведущая мысль; ‘он ‘облекает ее в прос-
тые;но’полные “значения и силы слова, и
она озаряет ‘для нас эти мрачные страни-
цы, как идея торжествующего добра.
`В! газетной статье можно лишь очень
приблизительно и бледно передать впечат-
ление, оставляемое очерком Василия Грос-
смана. Немалое значение имеют, конечно,
самые факты, летшие в основу докумен-
_ По страницам журнала
та; но еще болыше значения имеют лич-
ность, талант и. отнощение писателя к
своей задаче. В первую: очередь поражает
его человеческое мужество и самооблада:
ние. Можно себе представить, чего долж-
но было стоить советскому писателю Ва-
силию Гроссману самое изученне, а затем
и изложение таких фактов, Но это. не-
обходимо; мир обязан знать всю ‚правду,
и советский писатель зыполняет свой
долг, ни от чего не отворачизаясь, не поо-
ходя мимо самых страшных, самых. невы-
носнмых подробностей. В. Гроссман гово-
PET об этом:
«Долг. писателя
рассказать страшную
правду, гражданский долг читателя узнать
ее. Всякий, кто отвернется, кто закроет
глаза и пройдет мимо, оскорбит память по-
гибших. Всякий, кто не узнает всей`праз-
ды, так никогда и не поймет, с каким вра-
ную борьбу наша великая, наша святая
Красная Армия» (стр. 138).
Нельзя спокойно слышать и читать ©
Треблинке; но писать о ней с полным са-
должно. Так и поступает Гроссман, и это
позволяет ему зсе время оставаться на
почве фактов, позволяет ему быть точным
и последовательным вплоть до научности,
придает его рассказу убийственную не-
опровержимость обвинительного акта или
судебной экспертизы, И в этом дорого
стоящем спокойствии, в этой неумолимой,
кровью сердца завоеванной ясности — ку-
да больше настоящего чувства, настояще-
го гнева, настоящей воли к возмездию,
нежели в иных патетических вскриках и
вибрациях голоса, за которыми скрывает-
ся порой малодушная правдобоязнь,
привычный трафарет ко всему привыкше-
го пера.
Когда писатель изучает н описывает та-
кое явление, как Треблинка, ему прихо-
дится быть и следователем, и техником, и
статистиком, и физиологом, и химиком, и
даже танатологом. Но во всех этих случа-
ях он обязан оставаться художником. Речь
идет не только об умении свести огром-
ную массу подробностей, человеческих и
нечеловеческих, чудовищных и трогатель-
ных, в одну цельную, поражающую ум и
сердце картину. Речь идет о неизмеримо
более важном. Физическая гибель безоруж:
ного, нисв чем не повинного человека,
варварски учерщеляемого подлым и BCe-
сильным ‘врагом, — вобще отталкивающее,
безнраветвенное зрелище, и настоящие
художники — не любители острых сенса’
ций — по мере возможности избегают
здесь слишком подробных описаний. Одна-
ко есть случаи, когда уклонение еще до-
лее безнравственно. Это очень трудная и
неблагодарная задача; здесь можно власть
в отзратительный натуралистический гинь-
оль, оскорбляющий память жертв ` и: нраз-
ственное чувство живущих. Включил. же,
например, «Огонек» в свое описание Треб-
линки. такую, < позволения сказать, «де-
таль»: «Мешанина ног и голов, грудей и
бедер». Гроссман ни на: минуту не позволя-
ет читателю забыть O человеке. Для гит-
леровских скотов Треблинка, Майданек,
Сабибур и другие `лагери смертн` были, ес-
тественно, лишь гигантскими. усовершен-
`ствованными бойнями «особого назначения».
Для Гроссмана и для нас, его’ чита-
телей, это величайшая трагедия миллионов
мыслящих и чувствующих человеческих
существ, безбрежный и бездонный океай
страдания. В кромешном мраке Треблинки
советский писатель, ученик Горького, всю-
ду ищет и находит человека. Властной
рукой он ведет нас по кругам невыду-
манного ада и всюду показывает нам че-
ловека, умирающего в страшных мучени-
ях, но не сдающегося, гордого своим. че-
ловеческим, званием, и даже борющегося
человека. ее.
Да, борющегося\ . :
2 августа 1943 г. смертники из команды
«обслуживания» подняли восстание, каза-
лось бы, самое безумное из всех безумных
восстаний в истории. Но, вероятно, сама
‘богиня правой мести пришла на помошь
восставшим, и их предприятие увенчалось
успехом. Они, в конце концов, почти все
до одного пали в неравной борьбе, но ‘они
умерли, как свободные люди,
Гроссман не называет имен героев 2 ав-
густа. Он упоминает только, что зв Сабн-
бурском лагере аналогичное восстание бы-
ло организовано политруком, ростовчанн-
ном Сашко. Русский большевик! — раззе
есть в этом что-нибудь неожиданное или
‘удивительное. Хвала и бессмертие этим.
людям!
Гроссман заканчивает свой очерк торже-
ственным и простым призывом.
«Ужасны такие зойны, Kak нынешияя.
Огромна пролитая немцами невинная
кровь. Но сегодня мало говорить об от-
ветственности Германии за то, что произо-
шло. Сегодня нужко говорить об ответст-
венности всех народов и каждого граж-
данина мира за будущее.
Каждый человек сегодня обязан перед
своей созестью, перед своим сыном и сво-
‘ей матерью, перед Родиной и перед чело-
вечеством во всю силу своей души и сво-
его ума ответить на вопрос: что родило
ризм, не воскрес нигде, ни по, эту, ни по
ту сторону океана, никогда, во веки ве-
ков...» ‘
<..Мы должны помнить, что фашисты
вынесут из этой войны не только горечь
поражения, но и сладостные воспоминания
о легкости массового убийства. +
Об этом сурово и каждодневно должны
помнить все, кому дороги честь, свобода,
жизнь зсех народов, всего человечества».
С тех пор, как написаны эти строки, во-
ля великих народов, выразившая себя 8
Крымских решениях, произнесла свое вла-
стное слово: чудовише` будет испепелено
до конца и прах его развеян пою ветру.
ЕТС
‘120 ЛЕТ 60 ДНЯ РОЖДЕНИЯ НАЮМА НАСЫРИ
Отделением литературы, и языка Акаде-
мий наук СССР и Академии педагогиче-
ских наук РСФСР, совместно с Татарским
научно-исследовательским институтом язы-
ка, литературы и истории и Казанским
государственным университетом 26 марта
была проведена научная сессия; посвя-
щенная 120-летию со дня рождения круп-
нейшего ученого; писателя и педагога Каю-
ма Насыри (1825—1945).
Академик С. П. Обнорский в вступи-
тельном слове говорил об общеполитиче-
ском значении деятельности Каюма На-
сыри. ь
Доклады члена-корреспонлента Акаде-
мии наук Н. Дмитриева, Р.
М. Бакеева и М. Гайнуллина раскрыли
деятельность Каюма Насыри как филоло-
га, педагога и литературоведа. Он первый
собрал и научно обработал фольклор ка-
занских татар песни, загадки, ‘послови-
цы, поговорки, создал первую научную
грамматику и словарь татарского языка.
Деятельность Каюма Насыри не 021:
лась бесследной. Крупнейшие демократн-
>
>
ческие татарские писатели начала ^х во
ка — Тукай, Гафури, Камал—прод‹
традиции Каюма Насыри. р
р
гом, с каким чудовищем‘ вступила в смерт-
мообладанием и твердой рукой можно и.
либо.
расизм, что нужно, чтобы нацизм, гитле- .
Хакимовой,
а, ей
Б. ДАЙРЕДЖИЕВ
Записки”
партизана
Книга П. Игнатова, командира парти:
занского отряда имени братьев Игнатовых,
деиствовавшего на Кубани, — один из
наиболее интересных документов эпохи!
Великой отечественной войны.
Отряд имени братьев Игнатовых выра-
ботал. свой специфический профиль лея-
тельности. Игнатовцы ‘взяли на себя наи-
более опасную, трудную, требующую
огромных технических знаний и настоящей
большевистской закалки область борьбы
на немецких коммуникациях. В организо-
ванном ими‘в горах партизанском минно-
диверсионном вузе они обучили своему.
высокому искусству лучших людей из со-
седних отрядов. Отряд изобрел десятки
новых систем автоматических мин, кото-
рые поражали врага самым неожнданным
образом на-смерть и ставили втупик не-
мецких конструкторов и гестаповцев. Си-
‚ла знаний, идейная и нравственная школа,
которую прошли игнатовцы, живое ощу-
щение традиций русской большевизтской.
интеллигенции удесятеряли их снлу.
За ‘четверть ‘столетия ‹ небольшим
многие семьи пролетарских революционе-
Ров выделили по два поколения социали-
стической интеллигенции. Семья Игнато-
вых — ярчайший пример этого порядка.
Нодпольщик-большевик рабочий Петр
Карпович Игнатов стал за годы советской
‚сыновья ^— рабочие-интеллигенты во вто-
ром. поколении и большевики во втором
поколении. В этой преемственности поко-
лений — одна. из причин непобедимости со-
ветской власти. Для Игнатовых нет жиз-
ни, вне тех традиций, которые привели
к торжеству социализма в России. Смрад
фашистских идей, немецкое владычество,
господство завоевателей над мирными
народами людям этого типа страшнее и
мучительнее смерти. Только «осознав это,
можно понять ту легкость и готовность,
с которой эти люди уходят в горы на
неслыханные лишения, на муки ежеми-
нутного страха за жизнь близких, на не-
‚ прерывную игру со смертью.
День за днем рассказывает автор исто-
рию борьбы отряда с немецкими OKKY-
пантами, и перед глазами читателя BO
всей своей духовной красоте возникает
власти инженером и директором вуза. Его
Александр AIM
red]
> ты i
Над серой вершиной. ветер. свищет,
Птица-орлица * пищу. ищет. вы
На склонах терн — торчат корневища.
Дуб нал бездной
Стоит, как железный.
На вершине воздух чище, ©
Гуще кусты,
Ярче цветы,
Небо синей,
Роса холодней.
С вершины видней.
На вершине клятва верней.
Давай поклянемся, мой друг.
Взгляни, какая земля большая,
Родная, — не видно Конца и края!
Лицом повернемся на юг.
Перед тобой хребет снеговой
Клекот над головой.
С юга вершина освещена.
Пусть будет клятва верна:
Солнце для юга, ®
Мы друг для друга.
Пусть будет, как солнечная сторона,
Наша любовь ясна, .
Такая же светлая и молодая,
Как Роднина, —
без конца, без края,
Клянись! ]
ah
Поворотись на север.
Там за степями льны и клевер,
Ольховые роши, ,
Сосновые чащи,
Начала рек широких, журчаших, .
Там васильки и разрыв-трава.
В логах токуют тетерева.
Там Москва —
Всему голова.
Там Вологда, где мы с тобой родились,
`°Где жить учились.
За домом у тына
Не виноград — рябина.
Среди вековых лесов — заводы,
Глядятся трубы в озерные воды.
А дальше тайга,
Зыбуны по пояс, . i
И льды, и снега —
Полюс.
Не забывай о Родине,
образ непокоримого русского нарола и
его замечательной интеллигенции Для
игнатовцев характерна дерзкая отвага,
подвиг, нанесение врагу чувствительного
и меткого удара на-смерть, как говорил
старший сын Игнатова Евгений. Беспри-
мерна отвага братьев игнатовиев в откры-
тых стычках с немцами. Мы видим много
раз, как и Евгений и Геннадий, став во
весь рост, швыряют гранаты в мчащийся
танк или автомобиль с немецкими авто-
матчиками, с гранатами в руках и поги-
бают лва этих национальных героя. В
дневнике 10 октября 1942”года Игнатов
записывает: «Ребята мои погибли, писать
не могу». После всего того, что мы успе-
ваем узнать о братьях гнатовых, эти
ия заставляют холодеть душу. Да,
такие могли воспитаться толькс в Совет-
ской стране. Личная трагедия отца и мате-
ри Игнатовых отражена в книге скупо и
строго. is
Книга Игнатова mo заключенному в ней:
фактическому материалу — человеческий
документ большой, влохновляющей силы.
Она раскрывает секрет непобедимости со-
ветских людей. Этот секрет — в неукроти-
MOM революпионном темпераменте и’ вы-
з сокой идейной закалке.
AX
Несколько слов о литературной обра-
ботке книги. Таким свидетельским пока-
аниям,-как. записки. . Игнатова. Горький.
° придавал огромное значение. `Попытки
{
литературного редактора «украсить», бел:
летризовать простые, безыскусные и
сильные именно этой своей правдивостью и
безыскусностью записи Игнатова при-
вели в ряде мест к претенциозности и ли-
тературщине.. Однако книга Игнатова чи-
тается © огромным. интересом, . возбуждас-
человека:
И. Игнатов. `Записки партизана,
«Молодая
твардия», 1944, ; $
>) днотомнин
‘Аполлона Григорьева
слитиздат готовит к изданию олнотом-
НИК его избранных произведений {50 пе-
чатных листов): `В сборник вошло свыше
#30 коитичёских статей А. Григорьеза =. 0.
Пушкине, Тургенезе. Л Толетом. Некоз-
‘Сове, Шевченко, статьи о русской литера-
Type, He
me «Москвитянии». Большой
представляет. статья об Островском
прещенная царской цензурой,
Однотомник подготовил к печати доктор
филологических нзук проф. В. Спиридо-
нов.
ИСТОРИЯ АЗЕР
Материалы по истории ‘литературы азер-
байдлжанского народа до сих пор нело-
статочно изучены и систематизированы.
Отдельные статьи и исследования o Hu-
зами, Физули, Мирза - Фатали Ахундове,
Джалиле Мамедкули Заде, Вагифе и дру-
гих еще ве могли лать более или менее
цельной картины общего процесса pas-
вития нашей литературы.
Новый труд азербайджанских литерату-
роведов («История азербайджанской ли-
тературы», краткий очерк), недавно вы-
шелший из печати, — первый шаг в’ этом
направлении. Главное ‘достоинство очерка
в том; что в нем дано последовательное
изложение наиболее характерных явлений
нашей литературы с древнейших времен
до наших дней.
Первая глава (автор М. Рафили) посвя-
шена мидяйским легендам, в ней ясно и
коротко рассказывается о содержании от-
дельных произведений, созданных древ-
нейшими предками азербайджанцев. Очень
интересны научно обоснованные доказа-
тельства автора относительно пПроисхож-
дения «Авестых». }
«Азербайджанская литература, — пишет
Рафили, — еще в мидийский период была
связана ¢ развитием мировой культуры.
С одной стороны, чувствовалась ее связь
с вавилонско-ассирийской культурой, с
другой — ее близость к античной, грече-
ской литературе».
Одна из глав «Истории» посвящена па-
мятникам азербайджанского героического
эпоса — «Китаби-Деде-Коркуд», который
именно ‘теперь. в дни борьбы советского
нарола со злейшим врагом человечества—
фашизмом, приобретает назидательное зна-
чение. Гамид Араслы умело анализирует
важнейшие поэмы эпоса «Китаби-Деде-
\Коркуд». Он делает правильные выволы
отнозительно времени и социальных ус-
ловий создания этого крупного произве-
дения. ,
Центральное место в первом. томе уде-
лено двум великим поэтам Азербайджана“
Низами (ХП век) и Физули (ХУТ век).
Арасль “ласт “богатый материал, es
f ere ke р 7 @?s
: смерти выдающегося русского ‘крити-
интерес
-Издяние азербайджанского Филиала Акаде-
‘en паук ОООР‚Баку, 1943—44
Se
мым самим материалом, записями бывалого
ка. Алоллона Григорьеза, Всвязи. с этим .
‚ напечатанные в свое время в журна-
< Заз].
‘зодчества, архитектуры и т. п. Повиди-
О нашем роде —
О сильном. честном, прямом народе.
Не забывай:
Твоя судьба — нехоженный край.
Люби в лесах родниковую воду.
Не забывай:
Жить с народом — служить народу.
Клянись!
Восток сам
Повернулсея к нам
Восхолом ранним,
Хвойным дыханьем,
Оленьими сопками,
Верблюжьими тропками,
Путями великими,
Песками топкими,
Трущобами дикими,
Необозримый, неиссякаемый,
Ветрами солеными овеваемый,
Издревле богатый
Ззерем рогатым,
Пухом и мехом,
Кедровым орехом.
Лучами в тумане
Весело, молодо
Сверкнули грани
Горного золота,
Стоит наша Родина—сколько
И света, и воздуха! = <=
Нету в мире р
Другой земли такой великой,
Другой семьи такой многоликой.
Война началась — за нашей спиною
Сибирь поднялась живою стеною,
Полнялся Урал из-за облачной сини,
Всей мощью своей подпирая Россию.
шири,
‚В былое взгляни: если трудно было,
- Мы миром вставали, н’солние всходило.
Врагов на копье и меч принимая,
— Народ стоял против орд Мамая.
`, Тевтонские рыцари, шляхтичи, шведы
В прошлом году исполнилось 80 лет со’ ^
строк),
Мехти ГУСЕЙН
°
дений. Автора можно лишь упрекнуть в
чрезмерном увлечении анализом самих
произведений и в недостаточном . показе
идейной и художественной эволюции
поэтов. Кроме того, обязанность истори-
ка литературы заключается в том, чтобы
определить место и роль поэта в жизни
народа, раскрыть социальные пружины,
идет о ‹вязи между отдельными перио-
тературой и другими сторонами жизни,
авторы ограничиваются беглыми замечания-
ми © развитии культуры, в частности, —
что наши
MOMY, это происходит оттого,
историки пока еше‘ очень ‘мало сделали.
в области изучения ‘историй азербайджан-
‘ского народа и его культуры. :
В «Истории азербайджанской литерату-
ры» нужно было дать ответ еще и на та-
кой важный вопрос: какие причины + за-
ставляли Низами писать на чужом язы-
ке, когда наш народ — еще задолго до
Низами — создавал на своем родном язы-
ке бессмертные поэтические произведе-
ния? Сам Низами-в начале своей поэмы
«Лейли и Меджнун» не напрасно жалует-
ся на Ширваншаха, который предложил
ему «украсить» поэму. «фарсилской фа-
той», ибо «тюркский язык ему неприли-
чен»: В
Прочел я... кровь мне бросилась в лицо,
Так значит, в ухе рабекое кольцо!..
— восклицает Низами.
Правильно об’ясняя связи Низами с
эпосом, раскрывая философские. идеи ero
произведений, Араслы почему-то совер-
шенно не показывает, в какой связи на-
ходятся творческие мотивы Низами © об-
щим развитием‘ нашей литературы преды-
дущих периодов. «Золотой век» азербайд-
жанской ‘культуры, век Хагани и Низами,
— не случайность в истории азербайд-
жанского народа,
В главе о Низами иногда встречаются
— —— Фо
`Гоелитиздат сдалов печать сборник лирических’. стихов Низами
щий Een пониманию их произве-`
которые двигают литературу. Когда речь
дами в развитии литературы, между ли-
ЯТВА
«Человек — это звучит гордо!» М. Горький.
Бежалит@т нас, забыв про победы.
-И пестрые полчища Наполеона
Склонили пред нами свои знамена.
Всегда наша правда торжествовала,
Как солнце с востока `всегда` вставало.
Нас в братстве много
И мы едины,
Не сменим дороги,
Не склоним спины.
Входи же хоть каплей в громалу ~
И 2 oe Тиз потока, oy
Песчинкой, снежинкой в вихри’ ‘> }
г с. востока,
Лучом. в сиянье, - ` ME YT
Искрою в ‘пламя, Но
Строкою в песню; РНЕ ни.
Узором в знамя. - НЕ
Пусть солнце. братства
/Несет народу i
И радости жизни -
И; свет- и: свободу; :
Ему: поклонись! ;
Пред ним поклянись! --.
На. запад повернись. о.
Держава труда — держава Советов! —
Богаче нашей Родины. нету. о
Не знаю на свете. лугов цветистей, _ .
Лесов необ’ятней, полей. плодородней, i
Плотин величавей, гудков голосистей,
Народа пытливей и благородней. _
С кремлевских вершин открываются дали,
Каких другие державы не знали. “” {
Но видишь бескрайность дорог и’ пашен? о
Там кровью политы земли наши, ^^
Там взорваны станции,
Насыпи срыты, ^
Сады сожжены,
Города разбиты.
Пришла кровавая ‘смерть ‘от заката
С рогами на темной каске солдата,
В дыму столкнулась со сталью сталь...
До крика каждую травку жаль.
Мы в дом чужой с кистенем не ходили, .
Добру учились, ‘ : те 1
Добру учили. “ : oe
А если смерть пришла oT Sakata, ~
Знакомо и нам ‘ремесло солдата.
Когда это было, чтобы Россия
Насилье и гнет чужеземный сносила?! &
В боях наша сила зрела‘и крепла,
Заря встает из крови и пепла.
Где были вчера пустыри_и руины,
Как в сказке, опять дома вырастают,
По всей Белоруси, по всей Украине,
Земля зацвела, города оживают.
Опять на запад ведут все дороги,
К Берлину; Дойдем до вражьей берлоги!
Дойдем! Отомстим за горе, за слезы,
За наши заводы, :
За наши березы. .
Накажем врага. От костров сохрани
Культуру, которую миру дали
Москва и Афины, — aS
Париж и Рнм, 2 aes
Которую мы от рожденья. чтим; -—
Мы ныне совестью мира ‘стали.
эн
Нам с тобою долго жить,
Много любить,
Ло смерти дружить, ь
Много видеть. сделать много —
‚У нас с тобой большая дорога.
Советская Родина нас вскормила’
И в нас ее правда, размах и сила.
Не забывай о горной вершине,
О неоглядной шири. :
Не забывай и грома раскаты -
И медленный, долгий под’ем:
Тёрн рос по всему каменистому скату,—
Мы шли тернистым путем.
Неси с собою клекот орлиный,
Держи мою руку. в дорогах длинных. —
Любовь нам дана не на смерть, на жизнь.
Ни в чем Е =.
Никогда В
Не сходи с вершины,
Клянись! ,
Вершина Бештау.
©
оке 4000 +
многие из которых до сих пор на. русский язык. не переводились. Редак-
торы сборника — Е. Бертельс и К. Липскеров. Сборник богато
художником Л. Бруни. На снимках — иллюстрации к стихам Низами, .
иллюстрирован —”
Е
БАЙДЖАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
неточные формулировки. неверные ‘утверж.
дения. Каждый образ, созданный Низами,
автор рассматривает изолированно. Между
тем; `Хозров, например, проходит у Низами
долгий” и сложный ° путь перерождения.
под благородным влиянием любви Шири:
С последними главами I toma, пони
щенными народному эпосу и реалистиф.
ской поэзии’ Видади и Вагифа, отлиъы
справился литературовед Тахмасиб. ‘5’
Второй том «Истории» охватывает эпо*
ху, начиная с великого драматурга и npe
светителя М. Ахундова и кончая хх
шим современником Джафаром Джабарлы.”!
Авторы этого тома, Касум-Заде, Mup
Джалал и М. Ариф, стремились раскрыть
особенности ‘азербайлжанского реализма,
проследить взаимоотношения азербайлжан-
ских и русских нисателей ХХ и ХХ вв.
Яркая фигура М. Ахундова выделяется
среди писателей этого периола. =
Особо надо отметить главы, посвящен-
ные Джалилу Мамедкули:Заде (Молла
Насреддину) и Джафару Джабарлы.
М. `Ариф и Мир Джалал не ‘ограничива-
ются идейно-политическим” анализом про-
изведений, большюе внимание ойи уделяют
оценке художественных’ особенностей ни-
сателей. : tate
Несколько слов о Нелочетах «Истории».
В некоторых главах авторы «Истории
азербайджанской литературы», высказав
ту или иную мысль, не полкрепляют ее
фактами. Так, например: «в. диване Авха-
ди мы видим его, как. поэта-моралиста
пантеиста» (стр. 127). Это утверждение,
возможно, и правильно, ‘но следовало
подтверлить его фактами. Мли на 159 и
168 страницах приводится перечень уче:
ных и.поэтов ХУ—ХУГ веков. Имена ux
известны очень немногим читателям, а.ае-:
Toph «Истории» не дают даже коротких
сведений об, этих ученых ‚и поэтах. _
«История : азербайджанской литературы»
— результат дружной. коллективной ра-
боты наших азербайджанских ученых, Этот
труд. является серьезным вкладом в со-
ветскую науку. zai
Литературная газета
№ 14
Вы