ЗАМЕТКИ О ЖУРНАЛЕ ЗНАМЯ  № 2 Конечно, эти летящие кирпичи понадо- бились Николаевой как прямая параллель с теми тоннами бомб, которые грозили об- рушиться «к тебе на голову, любимый». Прием незамысловатый, Но и в этой не- ловкости, в этих почти пародийных стро- ках вы замечаете любовь близкую к одер- жимости. Именно оберегая свою любовь, покой своего чувства, Николаева отправ- ляется на фронг (Тут нужна оговорка: ли- рический герой этих стихов часто сливает- ся для нас с их автором; однажды сме- шав их, мы перестаем видеть их в отдель- ности), На войне Николаева остается все той же любящей женщиной, мало воспри- имчивой к тому, что прямо или косвенно нельзя связать с ее любовью. Даже B трагические дни боев у Волги окружаю- щие картины природы важны ей потому, что она представляет себе, как в будущие мирные дни она пройдет здесь с любимым. Эта трудная и требовательния любонь именно любви поэт обязан своим незау- вядным, деятельным существованием. Николаева искренна в выражении своей любви, она ее не прячет и не пытается истолковать каким-либо ложным образом. известную олжно быть, она понимает узость такой поэзии Но когда Николаева покидает стихию лирики, в которой чув- ствует себя так уверенно, она оказывается неподготовленной к чему-либо иному; в программных стихах «Мы не прежние» она делает попытку рушевного самоотчета. Этот опыт критической оценки заканчи- вается таким признанием: Это утренним трепетным светом, Чистотой нефальшивящих глаз, Начался героизм беззаветный, Беспощадность атак началась. Мысль гаснет здесь в пустоте, среди слов, усложненная как будто склеенных попарно (тре- петный свет, беззаветный героизм, беспо- щадность атак), слов, давно уже ставших ходовыми терминами поэзии. Это только и не всегда ясная публици- стика. Сфера Николаевой - чистая лирика. Здесь она нашла свое призвание, здесь определился ее образ войны, и в этом направлении, как нам кажется, должен развиваться ее талант. ким то сильным, если бы автор не заключил его словами: «такие, а может быть и не совсем такие мысли теснились в душе Олега». Реальное начало вторгается во второй, романтический план романа. Мысли Олега, общее, что в них выражено, его созна- сыновнего долга, принадлежат всем нам, Пример этот интересен потому, что показывает, как Фадеев - психолог и наблюдатель жизни и теперь во всех слу- чаях берет верх над романтиком. Анали- тическое преобладает в нем попрежнему. Таковы первые впечатления от нового романа Фадеева. Покуда напечатаны толь- ко десять глав «Молодой гвардии». Это небольшая часть всей книги. Впередиеще наши главные встречи с героями Красно- дона.  его стерянностью тельного нетерпимостью сильных в вится ми дость тлениям, интересов, с дерзкими замыслами и ра- перед сложностью самостоя- выбора, с наивным эгоизмом и к злу, c целомудрием чувств. Фадеев свободно вступает среду этих юношей и девушек, стано- как бы заодно с ними. И с героя- романа к нам возвращается с ее ненасытностью к впеча- живостью, отзывчивостью, скру- гом поэтических настроений, всем, чтотак дорого нам и неизбежно уходит с года- ми и что может вернуть только большое искусство. Война заполняет существование этих молодых людей, они живут для нее и только ею. Но как бы ни были они сосре- доточены в своих усилиях и погружены в заботы дня, жизнь с ее законами любви и роста, законами, всегда дружественными челбвеку, непрермано напоминаст не меняла своей счастливой походки» в этом мотиве, так часто звучащемврома- не не удивление и не робостьперед круго- воротом жизни и постоянством ее процес- сов, не скорбь о суетности человека а вера в то, что никакие потрясения не мо- гут сломить его волю, направленную к будущему. Война полностью определяет характер жизни, но не исчерпывает всего ее содержания, - остается еще множество таких ее проявлений, которые существуют как бы помимо войны и всем своим су- ществованием напоминают о том как она молоние стеснила, сузила естественное развитие человека. Любовь в «Молодой гвардии»- толь- ко еще зарождающаяся, готовая вот-вот разгореться большим пламенем, но покуда еще затаенная, еще себя целиком не об- наружившая, эта первая отроческая лю- бовь привлекает и чистотой своей и что очень важно - реальной чувственной си- лой, что и придает отношениям этих мо- лодых людей серьезное жизненное значе- ние, Любовь открывает им новые стороны существования и преображает даже при- роду, которая кажется чем-то небывало новым, созданным только вчера, Даже мысль о смерти она делает легкой, сво- бодной от ужаса. Когда Ваня Земнухов после об яснения с Клавой шел по улице, то «вдохновение, в душе его, теперь, как пламя, освещало необыкновенное лицо его, но не Клава чего невозможного для него…» Пожалуй, трудно сказать, что больше привлекает Фадеева - пробуждающнеся, неоформленные и таящие в себе всякие неожиданности чувства молодого человека или внутренние движения уже зрелой мысли. Да существует ли у Фадеева во- обще такое различие? Конечно, у юности свой мир, но и люди старшего поколения в романе сохраняют остроту и гибкость чувств. Их умудренность не ведет ни к равнодушию, ни к холоду созерцания. В большинстве случаев талантливые труже- ники, они обладают большой практиче- ской трезвостью и сердцем, чутким ко всякой неправде или полуправде. Верные своему долгу, они чувствуют себя удов- летворенными только тогда, когда сущест- вует полное согласие между их совестью и тем, как они поступают. Тому, кто хорошо знаком со стилем Фа- деева, «Молодая гвардия» принесет нема- ло неожиданностей. Рядом с его «толстов- скими» страницами он увидит нечто но- вое, высказанное, если уж пользоваться аналогиями, с гоголевской красочностью. В первых главах так патетически написан, например, монолог Олега Кошевого о доб- рых руках матери. Это восклицание, поч- ти молитва юноши, захватывает нас своим воодушевлением, Но впечатление от про- странного монолога Олега не было бы та-

A. МАЦКИН

Очередной номер «Знамени» вышел в свет в те дни, когда на улицах Берлина гли последние бои, Необходимо было из- вестное усилие, чтобы в разгаре этих за- ключительных событий войны вернуться к ее первым трудным месяцам, к ее пере- ломному периоду, к которому относятся и действие романа Фадеева, и стихи Сель- винского и отчасти Галины Николаевой, и публицистика генерала Галактиснова, в общем все чтозадает тон в журнале, Но, прочитав эту книгу «Знамени», мы оцени- ли ее значение, - вышедшая в дни побе- ды, она приоткрыла перед нами самые ее истоки. **

Еще трудно охватить общие контуры романа Фадеева. Он закончентолько вчер- не и весь еще в движении, в строительст- ве. Но уже теперь видна широта замысла «Молодой гвнодии» близостьжиным Это B основу «Молодой гвардии» взя- ты действительные события, что вымысел здесь стеснен до крайности и даже фа- милии почти всех героев сохранены вточ- ности. Портретность «Молодой гвардии» отнюдь не облегчила задачу писателя, Бо- лее того, она создала дополнительную трудность: ни в чем не нарушая правду фактов, ввести эти факты в русло книги. Сфера романа Фадеева необычайно ши- рока. События в «Молодой гвардии» про- исходят и в городских квартирах и на просторах Донецкой степи, ставшей те- атром войны; прерывая ход сюжета, ав- тор восстанавливает военно-оперативную обстановку тех месяцев и попутно зна- комит нас с организацией партизанского подполья; он размышляет о юностиилюб- ви и часто обращается к мотивам приро- ды. И, так развиваясь, роман захватывает все новые и новые стороны жизни, будто весь материальный мир, открытый челове- ку, хочет вместиться на его страницах. Щедрость писателя в подробностях, не- истощимость его наблюдений вызывают даже тревогу: не обременительно ли та- кое изобилие? Однакообстоятельность Фа- деева не от памятливости и зоркости гла за. Исследуя как бы самую основу явле- ний, он не расстается с ними, покуда не убедится, что он, да имы, его читатели, во всем основательно разобрались и уста зано. Щедрость писателя оказывается, в самом добром смысле, сознательной, Сво- его реальную среду. нзмеках и признаниях, разбросанных в днеьниках и письмах, в сразу сложившем- ся устном предании, писатель уловил чер- ты своих будущих героев. Впоследствии из этих набросков высту- пали живые лица, Как это произошло? Если мысленно сопоставить сохранившие- ся фотографии подпольщиков Краснодона с их изображением в романе, то сперва обнаружится безусловное портретное сход- ство, а потом станет ясно, какие важные изменения внесены писателем. Как будто те же лица, но в каждом из них выра- жение новой силы и уже недетской зре- лости, Все лучшее, что было в них, нашло свое гармоническое развитие. Мы знако- мимся с этими людьми сравнительно за- долго до свершения подвига. В их образе как будто нет ничего, что предвещало бы будущую судьбу, никакой напряженности или торжественности, а вместе с тем, если бы мы и не знали их реальнойбиографии, мы безусловно ожидали бы от этих моло- дых людей каких-то выдающихся поступ- ков в любой области труда или творчест- ва. амую основу их натуры составляют жажда деятельности, желание проявить себя, вмешаться в жизнь людей с тем, чтобы, как говорит Фадеев, «внести в нее что-то свое, более совершенное, быстро оборачивающееся, наполненное новым со- держанием». Сохраняя всю обычность по- ведения, все интересы возраста, во всех чертах представляя свое поколение, эти юноши и девушки, вне зависимости даже от уровня своего развития, удивительно отзывчивы к общественно-этическим воп- росам, причем понятие морали для них шире обычного, оно включает в себя и гражданские идеалы человека. Обыден- ность переходит у этой молодежи в вели- чие с такой естественностью, что трудно указать грань, которая их отделяет. «Молодая гвардия» - это не только хроника подвига краснодонцев. Роман Фа- деева касается всего уклада советской жизни с ее идеями и общественными тра- B дициями, самого духа современности. «Молодой гвардии» мы знакомимся не только с историей подвига, но и с его почвой и с той нравственной средой, в которой он происходил. Семнадцатилетние молодые люди, питом- цы школ и вузов, наши дети, как усвойли они принципы советского строя, те идеи, которые формировали наше сознание? Вот вопрос, который ставит роман Фадеева. Олег Кошевой и Уля Громова не силой инстинкта и подсознания приходят в пар- тизанское подполье; убежденные борцы, они отстаивают революционные завоева- народа. Партийная, коммунистическая традиция для нихболее, чем традиция, - это дело их жизни, ее смысл. Но как бы ни было велико бремя долга, оно не скра- дывает их возраста, не отягощает их чувств. Мир юности существует в романе во всей своей незыблемости, с пестротой

Шозоко и разнообрано представлое большой цикл лирики Галины Николаевой. Я не знаю, печаталась ли раньше Галина Николаева, но для литературной Москвы это имя новое. Тем ражнее почин журна- ла, так радушно предоставившего ей свои страницы: цикл Николаевой состоит из   19 стихотворений. Если исходить из оценки чисто эстети- ческой, может показаться, что здесь до- пущена некоторая неумеренность. Дейст- вительно, появись в журнале лишь из- бранные стихи Николаевой, эффект полу- чился бы куда более полный, А в опубли- судите. кованном цикле поэт весь без утайки, без предумышленности в подборе - читайте и Я том. В взгляд шлом, сама же в визны, вый, оно в думаю, что было бы неправильно назватьалину Николаеву молодым поэ- ее стихах уже установившийся на вещи, часгое раздумье о про некоторая уразновешенность, да и техника стиха, нсмотря на ее несо- вершенство, вполне отстоявшаяся, К тому мотивах ее творчества нет той но- которую всегда приносит с собой молодость. Николаева поэт талантли но талант ее уже определившийся нашедший свою форму, достигший уже своей степени зрелости. Вот почему, хотя появление ее в печати было внезапным, общем не принесло никаких неожи Возникшая в недрах войны поэзия Ни- колаевой связана с ее непосредственным законами, что война уггетает ее любовь, держит в непрерывном напряжении, «По- чернела не от раныя, сушитчернаятоска, да вот эти в клочья рваные фронтовые облака». Ее образ войны лишен какой бы то ни было романтизации. Поонимая то злое и трудное, что заключено в войне, Николаева вовсе не проповедует паци- физм. Сохраняя тон полной достоверно- сти, она находит в себе силы оценить величие подвига войны. Опыт войны расширил сферу лирической поэзиии, но, как чаще всего бывает в ли- рике, у Николаевой преобладает тема люб- ви, темы в общем однородные - тоска о любимом, страх за его жизнь, мечта о счастье. Это все та же вера в могущест- во любви, которая способна отвратить смерть. Лирика Николаевой по своемуна- строению более активна и не так молит- венно созерцательна, как многие сти- хи подобных циклов. Тревога поэта охва- тывает все. с чем ей приходится соприкасаться, даже окружающая ее при- рода, беспокойная и настороженная, - как бы участница ее тревоги. В некотерых случаях Ннколаева говорит о любви с та- ким увлечением, что допускает известную утрировку. Вот строки, которые передают ее чувство: если ты проходишь тротуаром. Где все другие ходят невредимы. То кирпичи со всех построек старых Летят к тебе (!) на голову (!), любимый. 

- Не надо, - сказал Недочет, же- стом останавливая Веру, - Не надо. Обойдемся. Рисунки художника Б. Дехтерева к роману 

Не сбавляя скорости, Денис направил Ф. Наседкина «Возвращение». («Молодая гвардия»). трактор поперек массива, стараясь преградить путь огню

Опасность обыденного Из блокнота писателя  сохранились. После работы, случалось, он играл во дворе в пятнашки. В окно смотрел на него его иждивенец -- дед. Но к при- знакам возраста мальчика прибавилось не- что новое, прекрасное. В теме этой интересны не только факты, а и то, что за фактами -- душевная дина- мика, как раз то, мимо чего мы проходим. Мне хочется противопоставить творческий метод двух талантливых и очень несхожих писателей: Константина Симонова--прозай- ка и Андрея Платоновас целью, которая станет ясной читателю в конце статьи. Интересная особенность у дарования К. Симонова. Его персонажи живут полной и богатой жизнью, пока бушуют события, идет бой. Стоит только Сабурову, герою по- вести «Дни и ночи», выпасть на короткое время из событий, очутившись в госпитале, как черты герояначинают расплываться, вре- мя обесцвечиваетсявялымстановится пове- почти не выводит своих персонажей из гу- щи событий. В повести, почти не переста- вая, идет бой. Это соответствует действи- тельности. Изображается Сталинград. Но должен ли сам писатель быть в такой же степени прикреплен к событиям, как герой? Читатель, прочитав «Дни и ночи», возмож- но, задумается о судьбе героев, о времени, изображенном так живо, но это будут ми- молетные размышления, вроде тех, какие рождаются у зрителя, когда онвыходит из кино, просмотрев правдивый, интересный, но не очень глубокий фильм, где события про- мелькнули слишком быстро. Вправе ли писатель переносить приемы киносценария в прозу? Не обеднит ли это литературу? Андрей Платонов разговаривает с чита- телями на своем особенном «платоновском» наречии, в котором слова подчиняются не традиционной и литературно условной ло- гике, а стоят в том свободном и неожидан- ном порядке, как если бы застенографиро- вали разговор деревенских старух. В рассказах Платонова нет окрашенного временем исторического человека, нашего современника,аесть голос рассказчика, не- сколь приглушенный усталый и печаль- ный этот немного однотонный голос рас- сказчика и связанная с ним мысль, тоже критики проходят Платонова. Платоновские герои -- это персонифици- рованная мысль. Я говорю мысль, потому чтоуПлатонова нет мыслей, аесть только одна неподвижная мысль, кочующая из рассказа в рассказ, переселяющаяся изче- ловека вчеловека, издерева в дерево (де- Бевья и даже мертвые предметы в расска- зах Платонова очеловечены, одушевлены и, в сущности, равноправны с пассивным, действующим, как во сне, человеком). Нам могут возразить, что герои в новых рассказах Платонова о войне действуют, борются, что они активны. Активность эта, разумеется, мнимая. Кто лозерит, что ста- рик Тишка мог своей палкой перебить в бою десяток немцев? Но будем справедливы к Андрею Плато- нову. Умная энергияи глубокий, проникно- венный лиризм проявляются у Платонова в описаниях русской природы. Теомин «вопи- саниях» никуда не годится. Платонов не описывает, а одушевляет В этом его не- обыкновенная сила, своеобразие, мастерство. Опасность обыденного угрожает многим из нас, в том числе и Симонову, потому что мы забываем, что своеобразным делают ге- роя не только его поступки, а творческая причина его поступков, которую нужно ис- кать в динамике душевной жизни героя. Опасность обыденного угрожает Андрею Платонову еще сильнее, хотя редко можно встретить более далекого от обыденности писателя, чем он. Опасность угрожает по- тому, что Платонов обрек своих героев на неподвижность, на внутреннюю ночь, все

Геннадий гор

У прохожего на Невском озабоченная по- ходка. Кондукторша у входа повторяет те же трамвайные слова, что говорила вчера. Как распознать в обыкновенных чертах на- ших современников то особенное, что не- обходимо запечатлеть, чтобы передать время и его неповторимость? Я встретил юношу, слегка прихрамываю- щего, ученика, как я узнал, девятого клас- са, возвращающегося из школы с потрепан- ными учебниками подмышкой. У него на вылинявшей военного образца гимнастерке есть нашивки, есть медаль, есть орден. Рассказывают, что мальчиком он ушел до- бровольцем на фронт, был тяжело ранен, а сейчас сидит на школьной парте. Что думает этот подросток, когда пере- листывает учебник географии, написанный, разумеется, не для тех, кто вымерил шага- ми всю землю от Волги до Одера? Как чувствует он и живет? Как сместилось в Некоторые наши рассказы и повести огорчают читателя поспешной односторон- ностью. Запечатлены внешние черты совре- менности, внутренние - рассказаны рас- судочно, приблизительно, намечены пунк- тиром. Писатель подчас забывает, что герой и современник, человек необыкновенной био- графии, не уникален. В таком городе, как Ленинград, почти каждый стоял рядом со смертью. Особенность нашего времени тако- ва: исключительное, казавшееся раньше не- возможным, стало бытом. Писателю, белле- тристике угрожает опасность - превратить исключительное и героичное в обыденное. Представим себе на минуту, что наш сов- ременник попал в 40-е годы прошлого века. Петербург. С выражением значительности на лицах идут чиновники, Значительность их мнимая. Ничего значительного им не предстоит. Гоголь изобразил застывшие черты их времени. Их окаменевшие души. Для художника в мире нет ничего незна- чительного. Каждое мгновение каждого своего романа Достоевский озарил, как молнией, такой страстью, окружил такой атмосферой и таким драматизмом, что пере- живания читателей как-то даже стыдно на- звать этим пассивным словом - чтение. в обстоятельства исключительные, какие могут быть раз в жизни, и то не в каж- дой. Но вспомним Ленинград 1942 года, Вре- мя до такой степени необычайно, что самый простой будничный процесс - доставка во- ды или дров стоит где-то рялом с по- ступками Амундсена и Седова. Даже самая простая прогулка по улице до булочной со- пряжена с близостью к смерти и близким знакомством с такими тайнами жизни, кото- рые открывались раньше только людям ге- ниальным, как Лев Толстой или Эдгар По. В литературе прошлого есть один очень интересный и важный прием. Автор пере- саживает своего героя из одной среды другую. Часто употреблял этот прием Марк Твэн. В «Принце и нищем» рассказывается о том, как поменялись местами два маль- чика. Принц стал нищим. Нищий - прин- цем. Твэн сделал это не для того, чтобы локазать быт нищих и королей, а чтобы перемешать пласты жизни, заставить вол- новаться читателя, словно не с героем, а самим читателем произошел этот прыжок из в с одного пласта жизни в другой. Едва ли сюжет, выбранный Марком Твэ- ном, был типичным для жизни. Конечно же, нет. Но в наше время сама действитель- ность переносит человека из одного пласта жизни в другой, На одном оборонном заво- де я познакомился с знатным бригадиром тов. С. Бригадиру было всего четырнадцать лет. Несколько месяцев тому назад он еще школьником-иждивенцем. Теперь он стал одним из лучших мастеров на своем

Толстой говорил, что поэт пишет для того, чтобы сказать людям новое слово. Конечно этотрудный критерий, и не толь- ко для начинающего поэта. Но думать об **1 ра над ним. Особого нина. Фадеева и лирикой Галины Николаевой. Тут помещены стихи Сельвинского, в ко- торых есть поза и преднамеренность, как часто бывает у этого большого поэта. Но грубые, сбивающиеся с ритма, как будто выбитые на камне строки «Керчи» - это поэзия, победившая ужас и поднявшаяся разбора заслуживают хорошие стихи П. Антокольского и М. Матусов- ского и еще не законченный роман А. Зо- «Знамя» продолжает ает печатать большую работу генерал-майора Галактионова «Стра- тегическая цель». Это первый в нашей об- щей печати большой труд, посвященный полководческому искусству Отечествен- ной войны, Галактионов подробно обясня- ет понятие стратегической цели и то, как сталинская стратегия обеспечила накболее выгодную расстановку сил в решающих боях с врагом. Содержателен критический отдел жур- нала. Роману Леонова «Взятие Великошум- ска» посвящена статья А. Лейтеса. Превос- ходно написана и сильна по логике статья ГурвичаМогила неизвест- ного солдата», Эта статья напоминает о простых и важных истинах… о человеч- только духом и солнцем, его природой…



«Илиаде» Гомера, выходящей в Гослитиздате в новом переводе В. Вересаева. заводе. Все детские признаки его возраста волнение Толстой показал, как трусливая похоть, жестокое неуважение к женщине скры вается под цветистой истерикой этихмис- тических излияний. По существу, поэт Ка- глин ничем не отличается от присяжного ловеренного Притыкина, поучающего же- ну: «Хоть бы обольстила кого-нибудь, В женщине игра важна, изломы». Притыкин и Кашиндве разновидности декаданса: одна нашла свое выражение в мистико-натуралистической эротике «нео- реалистов», другая в мистико-символи- стической эротике символистов, Но соци- альный эквивалент их одинаков, и Толстой это ясно видел. Когда А. Н. Толстой выступил с пер- выми произведениями, по его собственным словам, «началась эпоха реакции, и с ней к огням рампы выходят символисты». У символистов-декадентов и у так на- зываемых «неореалистов» (по существу, тех же декадентов) АрцыбашеваA. Ка- менского и др. тема любви была основ- ной темой. …Мистические представления об Эросе, как о некоей космической мировой душе, определили эту тему, И в ней, как в зеркале, раскрылась социальная сушность декаданса. Ведь в отношениях между мужчиной и женщиной тайное становится явным: находит свое неприкрытое, «реши- тельное» выражение сердцевина человект, природа стала «человеческой сущностью человека» (Маркс). Декаденты провозгласили силу «пороч- ного дерэновения и греха». Они поэтизн- руют уродства любви, моральный распал личности, человеческих отношений пото- что сами она-порождение разложив- шегося, деградирующего общества, Горький выносит суровый приговор де… кадентам, называя десятилетие 1907- 1917 гг. «самым позорным и бесстыдным в истории русской интеллигенции». Лучший из символистов Александр Блок восстает против «яда нигилизма» и «мистического хулиганства», Блок с от- вращением говорит о «тяжелой поступи похотливого чудовища», об эротических произведениях, где все «грязно, нелепо, сально». Но в то же время «легкая плоть», «ни живое, ни мертвое» символистов мечта о Той(обязательно с большой буквы), ко- торая поведет в «иные» миры, о женщи- не «дьявольском сплаве из многих ми- ров», следствие того же декаданса, и него когда-то была умная честная, любя- щая жена. Он цинично и нелепо оскорбил ее, и она ушла, В результате: погибшая любовь, «общая проплеванность всего су- щества», ощущение ненужности, катастро- фичности существования. Борьба с декадансом явно ощущается в романе «Сестры». Писатель хочет за- щитить «нетленное сердце» чудесной русской девушки Даши от губительной и сладкой отравы стихов поэта-мистика Бес- сонова, В стихах Бессонова с трагическим пафосом, болезненным сладостратием го- ворится о бездолье, о вечном одиночест- ве, о неизбежной и близкой гибели. А. Толстой негодует на это растление живой жизни: «…Вдыхать запах могилы, чувствуя, как вздрагивает разгоряченное дьявольским любопытством тело женщи- ны, вот в чем был пафос поэзии этих лет: смерть и сладострастие». Мистические представления о любви органически чужды Алексею Толстому, Его образы всегда из живой плоти, они полярны символическим призракам, где вместо жизни «ни живое , ни мертвое», земное чудо, синий призрак, Его слова В рассказах о любви мы ощущаем тем- перамент жизнелюба-новатора, ненавидя- шего инерцию косности, утверждающего жизнь в ее процессе, в стремительном и постоянном движении к совершенству. всегда прозрачны, конкретны, весомы; про- пред- тивоестественно-оскорбительными ставляются ему туманные знаки, слова- иероглифы «эротического и магического языка» символистов. С самого начала своей деятельности А. Толстой повел борьбу за реалиэм. Он инстинктивно почувствовал реакционность символистов, их отказ от современности, по его словам «бурно и грозно закипав- шей навстречу революцич». Символисты «уходили, пишет Толстой в автобиогра- фии, в абстракцию, в мистику, рассажи- вались по «башням из слоновой кости», где намеревались переждать то, что на- двигалось… Я любил жизнь, всем своим темпераментом противился абстракции, идеалистическим мировоззрениям». Рассказы о любви Алексея Толстого … утверждение реалистического метода искусстве. Здесь художественно утверж- дается положение, что достоинство и вер… в ность в любви неотделимы от достоинства и ценности человеческой личности. Вот почему в рассказе «Прекрасная да-№ катастрофической утраты любви, веры в человека. Во многих рассказах Алексей Толстой выступает союзником Горького в борьбе складбищенско-эротическим стилем дека- дентов. В рассказе «Человек в пенсне»(1916 г.) интеллигент Стабесов навсегда утратил живое ощущение жизни, его ничто не волнует не задевает, ему наплевать на весь мир. Его мучают лишь мысли о соб- ственной старости (а ему всего 32 года), о том, что через какие-нибудь 20 лет он, возможно, как личность существовать не будет, т. е. умрет, и пр. и пр Автор посе- ляет этого «героя»в Крыму, где прелесть, теплота жизни, блеск солнца запах мор- ского ветерка, Рядом, на соседней даче, живет умная, нежная, красивая женщича. Стабесов влюбляется, иными словами, го- ворит неестественным голосом; с огром- ным усилием складывает в уме фразы, в которых желает выразить свои чувства, «высокие и чистые», а в результате ведет себя похотливо, оскорбительно И женщи- ну, имевшую несчастье полюбить этого «человека в пенсне», охватывает чувство омерзения. Полемика с декадансом вырастала из самых основ мироощущения Толстого: из большого и сильного чувства жизни, из чувства национальной гордости, достоин- ства, уважения к человеку. Вот почему в 1918 году писатель вновь вернулся к этой теме и пишет прекрасный рассказ «Граф Калиостро» который включает в свой по- следний сборник повестейи рассказов, вышедший незадолго до смерти. Здесь с чувством брезгливости и него… дования изображена «бездушная мечта» о том, чего быть не должно, чего быть не может, неживая женщина, мистическая кра- савица. Автор превращает эту мистическую даму в пошлую, безобразную жеманницу. Эротической мистике«гнусному чаро- действу», «бездушной мечте», всей этой «пакости» противопоставлено «счастье жи- вой любви», простое, земное и милое, че- ловеческая страсть и нежность. А еще позже, в 1924 г., Толстой пишет рассказ «Подкидные дураки», где клеймит другую, «неореалистическую» разновид- ность декаданса, Здесь опять совершенно опустошенный человек, безнадежный эго- ист, у которого в душе хоть шаром пока- ти. Он что-то делает, где-то служит ав «личной жизни»-попойки и женщины. У  ма» (1916 г.) русский офицер Никита Алексеевич Обозов. честный и стойкий защитник родины, в личной жизни, в сво- ем отношении к женщине остается вер- ным себе: «…Вы помните, говорит он, «любви роскошная звезда…» Об этой звез- де роскошной я мечтал, помню, на том мерзлом поле, среди луж крови… У меня был приятель, до смерти влюбленный в какую-то девочку… Меня,--говорит, убить нельзя,--попробуй выстрели в звезд- ное небо! Так и в меня… Конечно, его убили, вконце концов, но так размахнуть- ся-до звезд-хорошо… И мне страшно всегда-подменить: вместо роскоши поч- ти то же самое, но то, да не то… Что же вы поделаете с человеком, когда нуж- на ему любви роскошная звезда». дела…» В эротике декаданса Толстой видел вы- рождение, падение человека, утрату всего: чувства родины, связей с людьми, способ- ности к действию, Недаром герои олного из его рассказов, опустившийся интелли- тент, говорит о себе: «Я не понимаю, что плохо и что хоромю. Я не помню по име- нам женщин, которые у меня бывают. Я не люблю ни людей, ни родины, ни своего Художественная полемика Алексея Тол- стого с декадентами-символистами имеет большое значение для понимания, укрепле- ния и развития реализма в литературе В рассказах о любви нашло выражение то постоянное, нетленное в творчестве Толстого, что живым и ярким светом вош- ло в нашу современность: глубоко-проник- новенное понимание русского националь- ного характера, в основе которого-добро- та и честность, достоинство и уважение к человеку, непримиримость к злу и тем- перамент бойца.

Иллюстрации художника М. Пикова к

 Б. БРАЙНИНА

Рассказы А. Толстого о любв БИ клыми глазами, похожий на хищную пти- цу, убивает счастливых любовников, с жестокостью маниака он губит жизнь в самом радостном и щедром ее расцвете. Концепция рассказа «Любовь» сущест- венна для понимания основного конфлик- та, движущего почти все творчество А. Н. Толстого: борьба мудрого, щедрого на радость человека с тупой, маниакальной злобой себялюбца. Почти в каждый свой рассказ писатель кадансом. Толстому глубоко оскорбительно то не- чистое, нечестное отношение к женщине, которое он угадывает во внешне столь увлекательном бреде мистических откро- вносит живую и страстную полемику с де… вений. B рассказе «Без крыльев» (1914 1927 гг.) читатель узнает трагическую историю милой и чистой женщины, кото- рую семнадцати лет из последнего класса гимназии выдали замуж за человека более чем вдвое старше ее. «Взяли дурочкусем- надцати лет и сунули в постель к чужо- му человеку: лежи, терпи, старайся, что- бы он к тебе не охладел. И божийиче-насколько ловеческий закон тебе это велит». Она была покорной до той минуты, покамуж, присяжный поверенный Притыкин, в при- ливе циничной откровенности не расска- зал ей, что изменяет чуть не каждый день с ее же знакомыми подругами Она почув-му ствовала к нему отвращение, «И тут-то началась ревность. Что он мне говорил. Как он насильничал». Женщина бежит из дома. Но помощи нет. В этом рассказе зло высмеян писатель- мистик Семен Семенович Кашин. «Выкры- латая вы необычайная… говорит онжен- щине, ищущей спасения в его доме, Я не спал всю ночь. Казалось, будто весьдом полон вашего дхания. Благоухания. (Шаг вперед и шаг назад). Этобылсон в летнюю ночь, Капля с волшебного цветка упала на веки Титании. Она заснула, и мир преобразился. Мир стал волшебным (Маша двинулась, он загородил ей доро- гу). Сжальтесь, Во мне воздвиглась за эту ночь совершенная красота (он так и сказал: воздвиглась)». Говоря о русской женщине, о вах ее национального характера, любов пишет, что для нее «лучше бель, нежели жизнь при тех началах, ко- торые… противны». Эту нравственную силу, стойкость, до- стоинство проявляет она и в любзи. Великие писатели Пушкин, Тургенев, Толстой, Некрасов, Островский показали высокую, одухотворенную красоту боль- ших человеческих чувств; они показали лучшие качества русской женщины, искон- ные национальные черты ее характера и то, как этот характер проявлялся в любви. Опираясь на традиции классического реализма и на свое безошибочное чутье современности, А. Н. Толстой создает свой цикл рассказов о любви. Рассказ «Любовь», датированный 1915 г., можно поставить в ряд лучших произве- дений о любви в мировой литературе. Это - апофеоз любви двух равных и очень родных людей, Образы влюбленных Маши (прообраз Кати и Даши из рома- на «Сестры») и Егора Ивановича даны с той открытой и трогательной душевно- стью, которая всегда делает положитель- ных героев Толстого близкими друзьями читателя. Маша приехала в провинцию к отцу и сестре, чтобы «пожить чистенько», Свет- ская жизнь в столицесушила сердце. Ма- шины пепельные волосы, поднятые бровя, нежный овал лица, загитки на шеебелый пуховый платок--все это создает прекрас- ный образ, как бы выполненный аква- релью. Маша встречает Егора и сразу чувсг- вует, что он свой, близкий. Их взаимная любовь рушит все препятствия, и, нако- нец, они вместе, вдвоем: выпу- «- Родная моя, дитя мое… Иным он не мог выразить волнения и радости оттого, что Маша с ним, и чув- дьют и дышат они согласно, как один И все, что живет и чувствует, и поту». на такую радость и пол- Любовь эта кончает… Муж Маши ерофой,

Прекрасный образ родины, чистый, как детство, незабываемый, как первая любовь, дорогой и необходимый, как сама жизнь, запечатлен в этих замечательных расска… и Здесь - живое дыхание поэзии, горячее нежное, как весеннее солнце. Здесь жи- вотворный воздух свободы, воля к борьбе и умение побеждать. 3 24 Литературная газета