od
#
в шло М ИЛКОВОЛЬЕ —
В 1514 году вышла книга «Примечатель-
вые происшествия, случившиеся в настоя-
щую войну с французами».
Эта книга собрана из боевых эпизодов.
Достопамятные происшествия даны без
украшения. Вот одно из них:
«Екатеринославекого кирасирского полка
унтер-офицер Андрианов в день кровопро-
литного. ин славного для России. сражения
происходившего в 26 день августа 812 го-
да, находился при особе мужественного
и неустрашимого генерала князя Багра-
тнона я хотя был везде, где смерть пере-
летала из ряда в ряд, но ничего более не
делал, кроме возил за князем зрительную
трубу и географическую карту и’ даже
вида не показывал, что хочет сражаться,
Но увидев, что бесстрашный Багратион
тяжело ранен и уже хотят вести его с по+
ля сражения, храбрый Андрианов смело
подошел к достопочтенному своему полко-
волцу “и вытянувшись сказал: Ваше сия-
тельство, наш полк был два раза в атаке;
Вас везут лечиться. Позвольте мне поров-
няться с моими товарищами. Военчоначаль-
ник дал позволенне воину. Андрианов вви»
ду тысячи пустился в неприятеля, как
стрела, врезался в ряды, перебил многих
и сам пал под ударами на поле чести,
О, великий народ российский! Ты превзо-
пел все народы вселенной любовью к оте-
честву и приверженностью к родине».
Здесь точно имя, чин, место боя н пол-
виг, Это запись. Здесь нет попыток укра+
енть происшествие, кроме нескольких слов
похвалы, ито она только заключает рассказ:
Таких записей много во время войны,
Для того, чтобы быть превращенными в
искусство, к этим записям мало прибавить
пейзаж, мало рассказать, например, как
выглядело поле Бородинское, какова была
лошадь под храбрым Андриановым. Нужна
иная работа. Нужно сделать вещь общей,
вывестня ее из высокого случая.
Аристотель нисал в «Поэтикез»: «Ието-
рик н поэт различаются не тем, что один
говорит стихамн, а другой прозой, Ведь
сочкнения Геродота можно было бы пере-
ложить в стихи, н все-таки это была бы
такая же история в метрах, как и без ме-
тров. Разница в том, что один рассказы-
вает © происшедшем, другой о том, что
могло бы произойти. Вследствие этого
поэзия содержит в себе более философ-
ского и серьезного элемента, чем история:
она представляет более общее, а история—
частноех.
Про Андрианова можно написать пре-
восходно, но можно подделать запись его
подвига под рассказ. И это будет беспо-
лезное для историм и для поэзии дело.
Книга .Б. Валецкого «Шторм» вънила
сейчас в издательстве «Советский писа-
тель». На подзаголовке, написано; «Морские
рассказы», на обложке — белые волны на
слабозеленом фоне, внутри — несколько
небольших рассказов и повесть:
Вещи, про которые рассказывает Вадец-
кий, интересны, и жалко, что у людей, ко-
торые совершали подвиги, автор’ изменил
имена,
Расскнзывается о девушках, кюторые
шли в бой, сменяя друг друга, рассказы-
вается о матросе-украинце, который взор-
вал себя на авиационной бомбе, чтобы He
итти в плен, о героической грузинской
семье, о подвигах подводников и об исто-
рии одной землечерпалки в Азовском море,
которой пришлось итти в боевую службу.
В горн произведения вошел высокий ма-
териал, HO B горне не было огня,
Рассказывается в книге о том, как де-
вочки-рыбачки плыли по холодному морю
от немцев на досках, плыли долго, гибли,
наконец приплыли, Рассказ идет торопли-
во. Он едва закрашен и разбит на реплики.
Иногда’ эта роспись безграмотна,
Рыбачкн подплывают к канонерке, Напи-
сано, что море явно грозовело: «Канонер-
ка стояла на рейде, Ольга. подплыла к
трапу и, умнленная, глядела на часового,
приподымаясь вместе е осклизлой, в во- кина — барон Врангель, датчанин по про-
Иллюстрации художника с. Рудакова к новому изданию «Евгения Онегина» (Гослитиздат). a
0 МЫСЛИ И ДВУСИЫСЛИЦЕ В ПОЭЗИИ
1
Когда-то —- около тысячи лет тому Ha-
зад — замечательный арабский поэт, фи-
лософ, слепец Абуль Маари
собрав свои заветнейние стихи B особую
книгу, дал ей несколько странное и неук-
люжее название; «Обязательность того,
что не обязательно». За этим тяжеловес-
ным заглавием скрывалась простая и ясная
мысль. Абуль Аль хотел подчеркнуть, что
под дыханием истинной» поэзии даже слу-
чайные наблюдения художника, даже его
глубоко интимные чувства, казалось бы,
далеко He обязательные для всех, стано-
вятся обязательными, органичными для
МНОГИХ И МНОГИХ.
Случается и противоположное. Бывают
стихи, литературно грамотные, где пра-
Вильно зарифмованы слова, где естествен-
ные для всех нас чувства и мысли распо-
ложены в надлежащем порядке, и все же,
прочитав эти стихи, ощущаешь, что они
не обязательны. Они могли бы не one
и наш душевный мир ничуть не стал
беднее от этого. То ли за ними нет ды-
Kanna самобытной . поэтической HHAHBH-
дуальности, то ли нет в них Того возду-
Xa, в котором раскрывается
правда человеческого чувства, во всяком
случае, как мелькнувший перед глазами
прохожий, слившийся © десятками тысяч
других, они не оставляют следа в нашей
памяти, в наием сердце. ‘
Ни волнения, ни сомнений, ни вопросов
не вызывают у нас такие гладкие «прохо-
жие» стихи, Разве только один ‘единствен-
ный вопрос: зачем вообще OHM ‚ суще-
CTBYIOT? 2
Много вопросов и сомнений возникает у
нас при чтении новой книги стихов Лео-
нида Мартынова «Лукоморье». Но, безус-
ловно, не сомневаешься в подлинности по”
этического дарования автора. У Леонида
Мартынова свой, искренний и самобытный
голос, своя походка В поэзни. Именно по-
тому,
собнослти Леонила Мартынова для нас He-
сомненны, его новая книга стихов «Луко-
морье» вызывает у Hac двойственное чув-
ство, В «Лукоморье» представлены стихи,
совершенно фазличные по своему каче-
ству. Наряду с чрезвычайно сильными
стихами тут встречаются строки, в кото-
рых бесспорно правильные мысли и На.
строения выражены чрезвычайно убогими
Л. Мартынов, «Лукоморье», «Советский
писатель», М, 1945.
глубокая
что незаурядные поэтические спо-
дорослях, доской. похоже г
ристые жабры ae Doe) Cae
TleabpuH He uMeeT жабр, потому что он
— честное млекопитающее, и поэтому ни-
что на свете не может быть похоже `на
его жабры, хотя бы даже и на перистые.
Вероятно, Вадецкий даже видал дельфи-
нов. Но он пишет не так, как видит. и не.
то, что видит, и на смециой ошибке ‘видна
мнимость беллетризации факта.
У автора нет воздуха. Вот приплыли!
девушки: «С борта спускали шлюпку. По-
лучив разрешение, часовой рывком спрыг-
нул к трапу и втащил на него девушку
вместе с доскою, с палками и путами
вокруг ног ее. Он промок сам, держа ее
в руках, твердил радостно н недоуменно—
всяко, всяко бывает... Ах, ты мать моя
пречиетая!». :
Если уже давать человеку слова, то
надо найти их. Слова, которые предлагает
Вадецкий, могли быть сказаны, но это’ не
то, что надо запоминать.
Лучше рассказов Вадецкого повесть ero
под названием «В морях твоя дорога». Это.
повесть о лицейском товарище Пушкина—
Федоре Матюшкине. Федор Матюшкин —
человек замечательный. Он ушел в море, _
плавал вокруг света под начальством Го-
ловятина, участвовал в экспедиции Вранге-
Ве А которого вошли два отчета тающие кромку берега, и после ветров —
а и поездке к берегам рек липкие неподвижные ` туманы. Путь по
! oH алого Анюя н по тундре КТ звездам, подернутым туманом, по B3MOK-
востоку от Колымы. Один’ из мысов на
севере * назван именем Матюшкнна. Федор
Федорович участвовал во (многих боях, за-
щищал Свеаборг, был адмиралом, сенато-”
ром и прожил большую жизнь.
В повести Вадецкого эта жизнь расска-
зана почти целиком.
Автор понимает Матюшкина довольно
интересно: он дает его человеком, отдель-
ным среди других моряков, противопостав-
ляет его военщине, изображает его гума-
HHCTOM. :
Вряд ли это верно. Люди, рядом с кото-
рыми был Матюшкин, — большие люди,
я им не мешала служба быть большими
людьми. Декабристы, к числу которых по
духу принадлежит Матюшкин. были люди
государственные, но их государственность
была иная, чем государственность Ни-
колая 1, А служили ‘они хорошо, и впо-
следствии Паскевич брал крепости опытом
декабристов, разжалованных, но не поте-
рявших военного знания и умения.
Пушкин — друг Матюшкина — был че-
ловек государственный, он был человеком,
ошущающим родину и страстно любящим
узнавать о ней все новое и новое. Он был
путешественником, как и Матюшкин, меч-
тал о Китае, хотел писать о Камчатке и,
как отмечает Вадецкий, страстно любил
море. ь :
ри и дед и прадед Пушкина были
`до дать Не только, что он видел, но и как,
‘в то же время неконкретно:
исхожлению, показан чиновником. Между
тем, как писал этот Врангель, как он опи-
сывал мороз:
«Караван всегда бывает окружен густым
облаком, образующимся из пару, который
отделяется не только от живых тел, но.
и от снегу, ибо здесь самый снег дымится,
сжимаясь от. ужасного мороза... Пар.
мгновенно превращается в миллионы TO-
неньких ледяных игл; они наполняют весь.
воздух и производят в нем беспрерывный
легкий шорох, похожий несколько на шум,
который мы слышим, раздирая кусок ат.
ласа или толстой шерстяной материи...
Только мрачная птица зимы — ворон из-
Гредка рассекает оледенелый воздух слабым
‘медленным крылом; тонкая полоса пару—
‘след,
(«Современник», 1840 год).
оставляемый ее одиноким полетом».
Прекрасно писал и сам Матюшкия, Чу-
десно описан у него переход огромных.
стад оленей через верховье Анюя.
В книге о великом путешественнике на-.
он видел. Вадецкий торопится и пишет.
«Бескрайное однообразие пути. То ледя-
ные торосы, то заводи по льду — тихие,
голубые озера {на самом деле всего-навсе-
го река Большой Анюй), то ветры, заме-
шим от сырости картам, начертанным со.
слов’ людей. Иногда’ впереди их карбаса—.
дома, оснащенного мачтой, плыли опущен-.
ные стоймя, наподобие ширмы толстые
лиственницы, чтобы оградить его от уда-
ра льдин, — выдумки Врангеля».
Автор дает торопливые намеки на об-
разность. страшно ‘сокращает материал, до-
водит рассказ о подвигах до краткости,
рядом с которой простая статья с Вранге».
ле из «Энцикюлопедического лексикона»
Плюшара оказывается широкой картиной,
° Ваденцкий пишет про Матюшкина
Врангеля: «Экспедиции их разделились и
пошли по разным маршрутам»
скороговорка © голоде, © лишениях —
всего на полстраницы маленького ‚формата,
На самом деле это было великое путеше-
ствие, в котором принимало участие очень
мало людей, но эти люди везли грузы на.
336 собаках. На прокорм собак надо было
собрать 70.000 сельдей и везти их с собой.
Не обязательно обо всем этом писать, но
все же надо давать обстановку реальной
трудности.
Как хороши в настоящих описаниях рас-
сказы о полыньях, о трещинах, о треске
тонкого льда, о льдинах, которые уносили
на себе отряды, о! плаваньях среди тума-
нов на этих льдинах, о встрече Врангеля
с Матюшкиным, встрече нх, на которую
не надеялся ни тот; ни другой.
и дальше
хорватский
Владимир Назор
—` известный
поэт. Во время германской оккупации В. На-
зор, несмотря ина свой престарелый возраст,
бежал из Загреба к партизанам. С народной
армией маршала Tuto Назор сделал pan
трудных походов‘ и. написал 0б этом в своей
книге «Партизанские песни». Одну из этих пе-
сен мы печатаем ниже.
oo 9
Владимир НАЗОР
НА ВОЛЧЬЕМ
Под небом огненным с хребта
спустившись,
Мы в гору поднялись с трудом и мукой
ТИ в лес густой вошли,—о, лес спаситель!
Сжнмает нас со всех сторон облава,
И обруч огненный сомкнулся туже.
Усталость ломит нам колени, голод
Грызет утробу, жажда горло давит,
В лесу же нет воды, плодов и ягод,
Лишь лежбища — колючие, сырые,
Да камни острые — о, лес предатель!
Легли мы, где пришлось, и крепкий сон
Неодолимый приковал к земле
Всех раненых, больных и изнемогших,
Бредущих вслед за войском, — ох, как.
Z сладко
Сознаньем в забытьи совсем растаять!
Но я не сплю и на людей уснувших
Смотрю и не могу их распознать;
Тела лежат, как стертые; все члены
Как будто переломлены; на сбитых `
Борис СОЛОВЬЕВ
Пепреодоленное ученичество
В Ленгосиздате недавно вышла книга
стихов «Костер ua перекрестке» Михаила
Дудина, одного из представителей моло-
дого поколения поэтов, выросшего на вой-
He, воспитанного ею. Лучшие стихи кни!и
посвящены войне, Они обнаруживают и
одаренность автора, и его реальное знание
военной жизни, их его темперамент бойца
и поэта. Значительно и полновесно’ звучат
слова о солдатской, нерушимой, дружбе:
Мы обешаний крепких не давали
И я верности друг лругу не клялись,
Не это дружбе настоящей мера.
Пусть это так. Но межлу нами ееть
Какая-то неписанная вера.
И на крови замешанная честь.
‚В стихах о дороге, которую прошла
гвардия, о суровом воннском труде видно
умение автора запечатлеть большой жиз-
ненный опыт, мужественный дух бойца, в
них видна наблюдательность поэта и его
стремление к лирической точности описа-
НИЯ.
Был ветер свеж. Рассвет лилов и розов,
И вот тогда-то увидали мы
За бреюнтим полетом бомбовозов
Седые вертикальные дымы.
Мир стал глухим, и сплошь. без
передьиаки,
Над рябью обожженных пустырей
Сверкали Фосфоричеекие вопыниси
Бесчисленных тяжелых батарей,
Опыт войны здесь выражен убедитель-
но, картина боя набросана точными и рез-
кими штрихами, свидетельствующими о на-
блюдательноста автора. В таких стихах,
как «Весна», выражена способность авто-
ра зорко вематриваться в жизнь природы,
любовь к ней, жизнеутверждающее начало,
такое характерное для воина нашей армин,
связанного со всей жизнью страны, с жиз-
нью природы.
.В этот лес пришел
вот он лежит с пробитой головой и
жавленной свастикой:
Ище не унесла его останки
Холодная весенняя вода...
Природа, так же, как и человек, умеет
залечивать свои раны и, охваченная ощу-
захватчик, — но
зар
щением весны, уничтожает последние сле-
ды боев, гремевших в этом лесу:
Уже распвел подкошенный орешник,
Заплыл смолой в стволе соены свинец,
И в чудом сохранившийся екворешник
Веселый возврантается скворец. .
Малиновка у ржавого лафета
Свила гнездо и вьется у гнезда,
Поет и заливается с рассвета...
Здесь сказывается подлинная ‘ наблюла-
тельность человека, который в грохоте
BOHHBI по-настоящему научился ценить
жизнь, научилея различать малоприметные
с виду знаки пробуждения природы, сви»
детельствующие о ее великолепной и не-
истребимой силе, наполняющей душу
счастьем.
военными. По материнской линии дед Величайшая, спокойная, научная, дело- Среди произведений молодых фронтовых
поэта был «флот артиллерии капитан вто- вая бодрость Матюшкина должна быть Босых ногах кровь запеклась на пятках; поэтов стихи Дудина выделяются своей
рого ранга», а прадед — знаменитый арап описана в книге о ‘нем, и тогда мы поймем, Сквозь их лохмотья видишь трудный живопиеностью. У него зоркий и жадный
Петра Великого—инженер и артиллерист. что такое его гуманизм и Что за люди путь, глаз художника, уменье изобразить, °ос-
Дети Ганнибала — Иван Абрамович уча- были вокруг Пушкина. Как холод грыз, как иссушал их голод! мыслить большое явление через яркое
ствовал в Наваринском, Чесменском сра-
жениях, дослужился до чина генерал-пору-
чика, другой — Петр Абрамович был ге-
нерал-майором. я
Таков был” друг Матюшкина, но не
только военная слава и военная традиция
были близки лицею. У Матюшкина была”
превосходная традиция путешественников
и этнографов. Про русский Север этногра-
фические сведения сообщал Михайло Чул-
ков, про Север писали Сарычев, Крашенин-
ников, про более близкий Север писал
Озерцковский — и как они писали! Уже
тогда отрывки из записей русских путе-
шественников приводились в журналах,
как образцы. стиля.
Для того чтобы описать человека вели-
кого народа, надо не противопоставлять
его этому народу, а показать, как он им
рожден ни как он участвует в его славе,
У Вадецкого друг и начальник Матюш-
oOo 9°
°
А. ЛЕЙТЕС
> i
хуложественными средствами или стан-
дартными (а быть может, нарочито-стан-
дартными) фразами.
Когда Л. Мартынов пишет:
Знаю я: где север дик,
Tye сполоха ал язык,
Там к будет Пукоморье!
(«Дивная страна»)
то это, без сомнения, плохо и явно коряво.
Когда Л. Мартынов восклицает: о
Славен юг цветущий наш.
Славен ты. Донецкий кряж,
„ Достославен ты, Донбасс!
или
Лукоморье, елавься
вольная Сибирь,
Дивных сказок Лукоморье; славься,
: ’ вольная Сибирь,
Серди$ русскому близка!
то это — ческие строки ва их не ма-
ло в сборнике), которые мог бы написать
каждый третьеразрядный поэт. А наряду с
этим в «Лукоморье» имеются стихи, на-
писанные с огромным внутренним. темпе-
раментом, со всей самобытной силой Tar
ланта (достаточно назвать такие произве-
дения, как «Замечали — по городу холит
прохожий», «Река Тишина», «Подсолнух»,
«Деревья», «Муза»). Это стихи, останав-
ливающие на себе внимание. Это — He
«прохожие» стихи, Но странное дело! —
именно в них (если не считать превосход-
ного во всех смыслах стихотворения «Му-
за» и удачного стихотворения «Найду Я
дорогу в Москву») Л. Мартынов. стано-
вясь в подчеркнуто-полемическую позу,
старательно характеризует себя как поэта-
прохожего, «на Hac He похожего»...
2
- Единая тема пронизывает новый сборник
стихов Л, Мартынова. Это — тема сказоч-
но-богатой страны, Лукоморья, символизи-
рующего для поэта родину. Но эту еди-
ную тему MOST пытается решать не толь?
ко разными стихами, то плохими, TO хо-
рошими, HO и разными интонациями: пате-
тической и полемической. Уже в своем
сильном стихотворении «Замечали — no
городу ходит прохожий» Л. Мартынов
язвитегоно обрушивается на тех, кто буд-
то бы недоуменно, непонимающе, испуган-
но встречает его стихи о Лукоморье. Тут
Старых сказох
и матери, с опаской уводящие свойх ‘дет
лей («Ваши сказки,
а дети-то все-таки!
Повесть или, вернее, план повести, пред-
ложенный Вадецким, не оскорбляет при
чтении, но’ историзм повести поверхностен,
люди не описаны. и
характеры, как Шишков, Головнин, Лаза-
рев, остаются бледными упоминаниями,
След от них незаметнее следа вороны,
пролетевшей над’ морозной пустыней.
Как первый опыт беглого упоминания о
замечательном человеке, и эта книга He
бесполезна; Вадецкий все-таки заинтересо-
ван своим героем, хотя OH H HE может
просто вбить всех героев, захваченных
редкой сетью его повествования, в те 150
страниц, которые отведены на: повееть.
Во всяком случае, повесть это ‘лучшее,
что есть в книге «Шторм». Самому авто-
ру, который поставил себе далекие цели,
еще много странствовать в литературе;
перед ним ‘еще. много; бедствий и много
промеров волы, много работы, пока’ он,
наконец, ‘достигнет берега. моря: искусства.
ваши»), тут и скептичный «старец хохла-
тый, непосредственно связанный с Книж-
ной палатой», тут и некий строитель,
строго допытывающий поэта об очертаниях
воспеваемого им чертога, тут и какой-то
плановнк и многие другие обитатели мос-
`ковских квартир.
Полемическая интонация не ослабевает,
а усиливается в последующих стихах сбор-
ника. И вот уже в стихотворении «Под-
солнух», где поэт саркастически зарисовал
некоего художника (он «вынул юношеские
полотна в раздумьи: нельзя ль из чих.
портянки скроить ‹<ебе») и воспел жену
его с лицом подсолнуха, перед поэтом за-
хлопываются двери всех московских квар-
тир.
Покинув дом, где творчество в запрете,
Весь день металея и. ища квартиру,
Но ни одна квартирная хозяйка
Меня не допустгла ночевать.
Они, крестясь, вахлонывали двери
плотно занавешивали окн
_ ДАрожащими руками... ;
VM ost yeTpaupaetcn Ha Howler, CymMpa4-
но постлав одеяло между ‘клумбами город-
ского сада. mak Г
Поэта не понимают люди. Но зато его
понимают ‘деревья. Не случайно у Л. Мар-
тынова” рождается другое — вдохновенно
написанное — стихотворение «Деревья»,
Деревья, я не люди принимают поэта В
свое общество:
Как ласково ты побеседовал с нами,
0. ты, одержимый волшебными енами!
Занелк‹ деревья: ,
— Мы это оценим!
Ты с нами хорош. Мы тебе не изменим.
Мы примем тебя в хоровод шелестящий,
O, ты, на дёревья с любовью глядащий!
Не будем придираться к тому, к чему
можно было бы придраться. Не будем
вспоминать, что интонации этого стихотво-
рения в какой-то мере сближаются со смы-
словыми интонациями гумилевского стихо-
творения «Деревья» {«Я знаю, что де-
ревьям, а не нам, дано величье совершен-
ной жизни, на ласковой земле, сестре
звездам, мы — на чужбине, а они в от-
чизне»), Постараемся понять и почувство-
вать стихотворение Л, Мартынова с луч-
шей стороны. Поэтическое чувство приро-
ды, несомненно, входит составным элемен-
том в чувство нашего патриотизма, и если
это подчеркивает Л. Мартынов, то тут Ни+
чего плохого нет. Хуже, когда Л. Марты-
нов противопоставляет природу людям. В
самом деле: художественно выражая свою
тему Лукоморья, Л. Мартынов выключает
из нее тему человека, людей, осванваю-
такие замечательные.
Как терны,
j камни ‘ранили, .
К их лицам приложила сто печатей!
а мука
Мертвецки люди спят, пока над лесом
Кружится самолет, как над добычей;
Я думаю: разбитая громада =~
Растонтанный врагом, номятый хвост.
На теле войска: члены перебиты
‘WH воля переломлена, а сила
„Вся выпита, Когда сигнал раздастся,
То сборище забытых мертвецов
Останется лежать, и только тени
Босых погибших партизан пойдут
По следу ратников’ живых. Не встанет
Никто живым с проклятого привала.
Но ‘слово лишь одно: «Вперед!» —
И «мертвецы» встают. _
*
И под стволами
Задвигались‘ вдруг. овцы, кони, люди.
`И слышен шум, и перекличка, ругань.
`Комёнда: «Стройся» И колонна встала,
И вьется, словно змейка белоушка,
Средь папоротников, в траве высокой,
И по обрыву движется, где солице
Всё осветило ярко пред закатом.
`Лохмотья расцвели, как шелк, а лица
`Позолотились в солнечном сияньн. *
Опять бредут коровы, овцы, кони,
И женщины вновь гонят скот голодный,
Несут винтовки раненых; бойцы,
Израненные и больные, мигом.
И с поднятой высоко головой,
Не слышат нового приказа: «Тихо!
Опасность угрожает». Но колонна
Идет вперед отважно и — поет.
Славонская иль сплитская та песня,
Боснийская, босанская, — кто знает,
Чья и откуда, только наша льется
Средь гор, где всюду смерть подстерегает;
То из груди народа рвется вольно
Крик веры и борьбы. .
Внеред! Вперед!
все пути открыты,
нет! io GP 5
И жизнь царит над. нами!
` Сейчас пред нами
И мертвых
В дни отступления
Из Черной Горы.
и i
Вдруг ожили, шагают твердым шагом ^
Перевод в хорватского Мих. ЗЕНКЕВИЧА.
щих Сказочные богатства страны, Более
тего, он продолжает полемизировать в
этой связи с обитателями ‘московеких и
подмосковных квартир.
Вот, к примеру, его стихотворение «Дым
отечества». Оно построено на прямолиней-
ной конкретизации известного стиха
дым отечества нам сладок и приятен».
Дым отечества сладок потому, что сладко
и ароматно горит глинистая почва, брошен-
ная в костер, глина, в которой есть «от-
ложения юрских слоев, цветов отпечаток,
надкрылий жуков». Не развернув и не
углубив эту тему, Л. Мартынов‘ заканчи-
вает стихотворение иронически назида-
тельной сентенцией по адресу читателя:
` Ла, друг мой! Ты в Кунцево часто ©
. бывал
И, кажется, даже на даче живал-
Там в парке Смирновском ты пиво
пивал,
Тлотал ‹эскима»,. торопясь на вокзал,
А вот не вдыхал ты отечества дым,
О коем так, часто мы весе говорим!
Читатель мог бы, в свою очередь, воз-
разить поэту, что «дым отечества» -для
него. как и для большинства из нас, это
дым от наших очагов: дым фабрик и за-
водов, ‘построенных. нашими. людьми, что
любовь к отечеству — это не только
любовь к нашей почве, но и. любовь к
людям, прочно стоящим. на ней. Как тут
не вспомнить Эдуарда Багрицкого, кото»
рый в том же Кунцево, полемизируя во
«Вмешательстве поэта» © не понимающими
его’ обывателями («Сосед мой He доволеи:
— эт-то проза!») и, утвержная свое поэти-
ческое мироощущение, видел He только,
как «на дороге гниют ‘доисторические дро-
ги», HO прежде всего «механиком,
чекистов, рыбоводов», «людей одной
породы»! Как тут не вспомнить Бориса
Пастернака, который в своих «Ранних
поездах», сильиых чувством природы, «пре-
возмогая обожание... наблюдал. боготворя...
здесь были бабы, слобожаие, учащиеся,
слесаря...» ‘
3
Полемизируя с рядовыми людьми, He
‘понимающими его поэтического мироощу-
шения, Л, Мартынов не может не чувство-
вать, что лучшая форма полемики — 9TO
утверждение. И он обещает обитателям
московских квартир повести их за своими
песнями о Лукоморье. «Я веду вас по
ясной, широкой дороге. Убедитесь: не к
бездне ведет вас прахожий, скорохолу по-
‘добный, на вас не похожий». Но — уди-
вительная вещь! — когда полемические
интонации у Л. Мартынова переключаются
в патетические, мы’ прежде ‘всего чув”
ствуем, как художественно беспомощиы те
стихи, в которых поэт утверждает тему
многообразие удачно и точно увиденных
деталей.
Но, к сожалению, полбор стихов послед-
ней книги Дущина неудачен. Здесь преоб-
ладают стихи менее характерные для по-
этического темперамента Дудина, стихи
интимно-лирические, поверхностно, прибли-
зительно выражающие чувства поэта, вна-
дающего подчас то в высокопарность, то
в невнятицу. ,
В подавляющем большинстве стихов ска-
зываются иебрежность и торопливость ав-
тора, нетребовательность к плолам своей
поэтической работы, отсутствие полльнио
творческого замысла, непреодоленное ‘уче-
ничество, приводящее к самым наивным,
непростительным промахам.
Живые впечатления, подлинная страсть
зачастую подменяются надуманной, роман-
тической позой, шумихой пустых, хотя и
выразительно звучащих слов о «красивой
несбыточной лжи».
Мы читаем у М. Дудина стихи с
мантическим «надрывом» _
‚..Не торопись, помедли хоть немного,
Дай мые солгать еше—в последний раз...
.. И чего-то тихого (?!). вапросит
Светлая печальная луша...
.. Но ты вглядисъь--епщхе жива. жива
Иллюзия, что ты была очастлива...
Сниесходительность, ‘отсутствие строгой
требовательноети к себе сказываются у ав-
слишком часто и приводят к стихам
беспомощным, «темным и вялым»: :
Есть женщина любимая. Она,
Как желтая осенняя луна,
Почти недвижна и почти тиха, -
Как музыка певучего стиха...
Я лью. 0, как льянит оно,
Осеннее, тягучее вино...
Здесь все невыразительно, вяло,
pes
«тягу-
Михаил Дудин. «Костер на перекрестке».
Стихи. Гоелитиздат. Ленинград.
Литературное приложение
Литовская республиканская газета «Та-
рибу Лиетува» выпускает отдельным _ из-
данием еженедельное приложение «Лите-
ратура и искусство». Уже вышли три но-
‚мера, в Которых помещены стихи Саломеи
Нерис, А. Венилова, А. Ластаса ‘и др,
статьй о литовской народной писательни-
це Жемайте, 100-летний юбилей которой
Лукоморья. Его поэма «Лукоморье», кото-
рою завершается сборник Л. Мартынова,
по своим литературным качествам — самая
слабая в книге. Насквозь риторическая,
она слелана отнюдь не на уровне художе-
ственного дарования Л. Мартынова. Меж-
ду тем именно она должна была выразить
главную идею, основной пафос всей книги,
В этой поэме о том, как «мы защитили
‘свое Лукоморье. родную спасли мы стра-
ну», много патетических восхвалений при-
родных богатств нашей страны, слышны’
голоса Ермака, Святогора, но не слышно
голосов советских людей, не видно HX.
Скороговоркой произносит Святогор 8B
поэме: : :
‹ Жив я! Олавный ваш Октябрь
Возродил богатырей- :
Жив я! Эдесь я наяву!
В каждом сердце я живу. я живу в
os ay любой душе...
Й все. А ведь эта мысль — © нашей
великой современности, опирающейся Ha
великое прошлое, — должна была хуко-
жественно’ увенчафь сборник. Что же полу-
чилось? В ‹борнике Л. Мартынова много
литературных находок, много удачных
мест, но эти «находки» и литератур-
ные удачи относятся к полемической ча-
сти, а основная мысль которая должна
была бы стать дуцюй книги, мысль, во
имя Которой поэт ведет полемику, стала
ее привеском. ` :
Когда-то. Флобер ‘писал: `«Художествен-
ная форма это не плащ, накинутый на
мысль, это—плоть мысли». Основная мысль
«Лукоморья», мысль о том. что «Октябрь
возродил богатырей», не имеет в. книге
Л. Мартынова художественной плоти. Зато
художественную плоть имеют такие - сти-
хотворения, как «Река Тишина», «Замеча-
ли — по городу ходит прохожий», «Под-
солнух». }
«Река Тишина» . впечатляет, эмоцио-
нально заражает. В ней есть внутренняя
музыка, в ней очень плотно, очень сгу-
шенно выражено настроение поэта: Какое
настроение? Это не сразу можно уловить,
потому что художественная плоть этого
стихотворения не имеет за собой какой бы
то ни было ясной мысли. Подобно тому,
как поэт в «Подсалнухе», обращаявь к
жене художника, говорит: .
— Я видел вас. когда-то,
Хотя я вас и никогла не видел,
Но. тем не менее, я ведел вас сегодня,
Хотя сегодня я не видел вас!
читая такие, казалось бы, новые и но-
ваторские стихи, испытываешь впечатле-
ние, как будто где-то и когда-то их елы-
шал. «В новизне их — старина нам слы-
шится». Старина той декадентской, симво-
листской поэзии, которая подлинное глубо-
комыслие подменяла двусмыслием, в ко-
a Rs te ee ie ee я a Е
eRe Se eS 9 newer ements poem espera aia Tae Zig AT aN PRIN ie RELIED pe REL
ves, Ошущение от стихов Дудина зачастую
такое, что автор слишком мало работает
над ними, удовлетворяясь первым пришед-
шим в голову образом, первым славом, —
лишь бы’ оно было броеким, эффектным.
Возьмем к примеру стихотворение «Роз
мантика». Каждая строка звучит, казалось
бы, выразительно, образы набросаны реши-
тельной рукой, но при ближайшем pac-
смотренни картина поражает своей несооб-
разностью, обилнем промахов; неточностью
каждого мазка.
В руках мелькают карабины,
Багры и ‘крючья входят в раж,—
Лубовый корпус бригантины
Охватывает абордаж...
Если, при некотором усилии воображе-
ния, и можно представить себе, что крючья
«входят в раж» {хотя это и мало удачный
образ). то выяснить, ‘что в точности автор
хотел сказать двумя последними стихами,
не представляется возможным. * :
Порой автор проявляет поразительную
неразборчивость в выборе средств художе-
ственной выразительности, он падок на
чисто. поверхностные эффекты, которые! ка-
жутся ему почему-то соблазнительными,
Я енова все переинначу,
Как думаю и как хочу,
Перестрадаю, переплёчу,
И лань тоске перенлачу
или
„Летит далекая дорога.
Что бесконечно дорога...
«Переплёчу — переплачу», «дорога—хо-
рогА»-вот уж поистине упражнения, Kar
торые ‘автор давно мог бы оставить «малъ-
чикам в забаву», ибо чем-то наивно уче»
ническим веет от этой игры’ в: слова.
“Много в книге М. Дудина и явной под-
ражательности несомненного признака
непреодоленного ученичества. В своей pe-
цензии на книгу «Костер на перекрестке»,
опубликованной в ленинградском журнале
«Звезда», критик Т. Хмельницкая утверж-
дает, что поэту мешает то, что он следует
«самому худшему», что есть у Пастерна-
ка, его «мнимым изыскам»; и в доказатель-
ство приводит стихи М. Дудина:
`. Так начинаются сетихи—
Моя судьба, мое спасенье.
Первая строка напоминает критику сти»
хи Пастернака «Так начинают жить сти-
хом». Но как бы ни относиться К «мнимым
изыскам» Пастернака (работа которого за»
служивает иного и гораздо более серьезно-
го определения), явно, что не в них дело,
ибо за Пастернаком М. Дудин следует
столь же случайно и непостоянно, как и
за другими поэтами, — просто он еще не
‘выработал своего почерка. Еели бы критик
дал себе труд подумать о том, кого нано-
минает вторая строка, то он сразу бы
вспомнил о Каролине Павловой, ибо «моя
судьба, мое спасенье» является всего
только вариантом ее стихов: «Моя напасть,
мое богатство». Так рядом в стихах Лу-
дина мы находим своих старых знакомых,
казалось бы, мало похожих друг на друга.
Но у автора это, не исключение. Он пи-
met:
..Крадется ночь на вывернутых
лапах.
Закрой глаза—и мир начнет сиять
: В немыслимых оранжевых накрапах..»
Первая строка здесь напоминает стихи
В. Инбер «Ночь идет на мягких лапах». м’
как бы ни «выворачивал» эти лапы М. Ду-
‘дин (занятие столь же странное, сколь и
бесплодное), — все равно их принадлеж-
ность определяется с первого взгляда, Чта
`же касается «оранжевых накрапов» (хотя
бы и немыслимых), то они находятся в
прямом и непосредственном родстве с есе-
нинскими «голубыми накрапами». Все это
тем более досадно, что у Дулина есть
возможность и способность работать по-
другому. У него есть несомненная поэтиче*
ская одаренность и жизненный опыт, кото-
рый дала ему плодотворная работа в ар-.
мни. Поэту мешает расти слишком беспечз
т
ное отношение к своим стихам; стремление»
к чисто внешней выразительности, блеску. -
Но не всякий «блеск» в стихах — поло _
жительное качество. Еще Жюль Ренар пи-
сал в своих дневниках, что бывают писа-
тели блестящие, как бывают блестящими
‚ брюки... : ;
Творческий рост М. Дудина, замедлен»
ный некритическим отношением автора к
своей ‘работе, может быть
со стремлением воплотить в стихах под-
линный жизненный опыт, реальные, а не
надуманные переживания, со стремлением
отказаться от ложной романтической позы.
Только при этом условии поэт выполнит
задачу, поставленную им перед собой:
рассказать ‘о Людях, с любви, рассказать о
войне, ‘которая его «крестила быть поэ-
том». ;
——
HK raseTe ,,fapHoy Лиетува“
исполнился 12 июня, а также много об-
зорных ‘Статей о литературной и культур-
ной жизни как Литовской ССР, так и
всего Советского Союза. В сокращенном
виде дан доклад Н. Гихонова на Х` пле-
нуме правления ССП СССР, а также
статья К. Корсакаса о работе пленума и ©
ближайших задачах литовских писателей.
торой поэтическая эмоция не была скрен-
лена сильной поэтической мыслью,
Значит ли это, что Л. Мартынов созна-
тельно занял какую-то позицию, на основе
которой художественно отточил одни. ли-
шенные ясной мысли стихи, и не дорабо-
тал угие, носящие в себе конкретные и
близкие для всех нас идеи? Дело совсем
в другом. Дело в том, что Л. Мартынов
какую бы то ни было позицию подменил
литературной позой,
Достаточно сравнить книгу. «Лукоморье»
с поэмами, Л. Мартынова, чтобы это стало
особенно ‘ясным. Мы запомнили
голос поэта, уверенность его смыеловых
интонаций, своеобразие его ритмов, когда
в. 1940 году в издательстве «Советский
писатель» вышли ero <Поэмы», посвя-
щенные некоторым полузабытым фигурам
нашего исторического прошлого. Образ то-
больского летописца ямщика Ильи Чере-.
панова, фигура азиатской
школы толмачей Увенькая,
HOLM Лощилина воскресли в этих поэмах
воспитанника
чрезвычайно живо и осязательно. Этому
способствовало и чувство истории, столь
присущее Л. Мартынову, и та любовная
внимательность, та исключительная худо-
жественная обстоятельность, с какой поэт
зарисовал живые. черты людей нашей
страны, во все времена изобиловавшей за-
мечательными дарованиями, яркими талан-
тами. :
Tam, в «Позмах», Л. Мартынов не puco-
связан. только
свежий _
облик книго- `
вался, а с любовной внимательностью. ри- i
совал людей, и сквозь этот рисунок про-
ступала ясная идея о нашей родине, бога-
той талантами. Здесь, в «Лукоморье», поэт
не столько рисует, сколько фисуется. И
эта рисовка заслоняет: ясную и точную
мысль, Вместо воздуха нашей современно-
сти, воздуха, в котором рождается глубо-
кая правда человеческих чувств и мыслей,
здесь, в основном — атмосфера поэти-
ческих экспериментов, литературных и
исторических ‘реминисценций.
Стихи, рожденные в такой атмосфере,
могут прельстить отдельных гурманов или
дезориентировать кое-кого из нашей лите-
ратурной молодежи. Но они никогла He
станут обязательными и органичными лля
душевного мира наших читателей. Ибо
подлинная поэзия He терпит мыслей-
привесков. Ибо истинная поэзия He CoB<
местима с литературной позой, подменя-
ющей` позицию поэта, особенно когда речь
идет о большой и священной для всех нае
теме — теме Родины.
Литературная газета
№ 26
3: