Як. РЫКАЧЕВ

ПОЭТ-ВОИН И когда мы вемлю целовали И клялись ей клятвою евятой, Показалось нам, что на привале С нами вождь великий и святой. И теперь с героями своими Светлою дорогой он идет, И его живительное имя, Как звезда надежды, нас ведет О Сталине Фатых Карим сумел сказать чистыми, исполненными сыновней любви словамн: Те слова, что мертвых госкрешают, Те слова, что снятся наяву, Те слова, что душу орошают, Словно дождь увядшую листву. Как всякий настоящий поэт, Фатых Ка- рим был новатором в родной литературе, Его новаторство заключалось в стремлении укрепить татарскую поэзию, идущую от традиций Востока, на пути реализма. Он принадлежал к передовой части татарских писателей, продолживших дело Абдулла Тукая - первого татарского реалиста. Нам известно освященное традицией сравнение смелого воина со львом, Но ког- да в стихотворении «Сапер» Фатых Карим говорит, что у его героя «дух иногда за- мирает», Но передвигаясь едва, Движения гордого льва Сапер на снегу повторяет, … избитое сравнение освобождается от ли- тературных напластований и звучит с силой первоначальности. Вместе с с тем старая поэтика, поэтика красноречия, хотя и оживленная молодым темпераментом, еще присутствует во мно- гих стихах Фатыха Карима, Говоря о спасе- нии красноармейцами белорусских крестьян отого варварства, поэт восклицает: Если б мы сегодня опоздали, Если о наших не было в селе, Звезды бы на небе зарыдали, Травы завопили б на земле! Традиционный мотив «земли и неба» по- вторяется в стихотворении «Народная месть». Немецкий палач приговорен к казни: И когда свершился правый жребий И качнулся душегуб в петле, Солнце улыбнулось нам на небе, И светлее стало на вемле! Что, не хочется народной кары? И рядом реалистическое описание го- родской площади народной толпы густой сажи, летящей над городом, и живая боль стиха: А хотелось материнских слез? По-новому зазвучала в военных стихах татарского поэта тема величия русского на- рода, русской земли. О ней, о теплой рус- ской земле, Фатых Карим произнес вели- коленные слова: Как море, бесконечные поля, Отчизны милой теплая земля! Мы движемся ползком, но с мощной силой. Сгорим, когда прикажешь ты: «Сгори»! Умрем, когда прикажешь ты: «Умри!» О, теплая земля отчизны милой! стихотворениерой ских именуютрусскКополюбит ских бойцов именуют русскими. Когда взвод бойцов-татар освобождает закарпат- скую деревню крестьяне ликуют: «Русские пришли!»,и этот возглас наполняет гор- достью сердца бойцов. Фатых Карим, как всякий советский поэт, был вправе писать о себе и о своих друзьях: И добыли мы, солдаты, Волю для родной земли. За Карпаты, за Карпаты Русские пошли! Творчество поэта-боина Фатыха должно стать достоянием русского теля.

ТАТАРСКАЯ

КНИГА О пос-  «Чайка» Бирюкова

М. АМИРОВ

c. липк

ПАРТИЗАНКЕ В обрисовке этого прекрасного образа автор ни разу не погрешил против меры и вкуса. Образ командира партизанского отряда Зимина только симпатичен - не более то- и го; он создан скорее литературной тради- цией, чем живым творческим постижением, лишен той выразительности, с какой предстают читателю образы Кати и ее ма- тери. То же самое относится и к Феде Го- лубеву, он четок в своих основных чер- тах, но четкость эта - на поверхности. Из второстепенных персонажей, по боль- шей части очерченных весьма смутно, крепко ложится в память старый колхоз- ник Михеич, верный пособник партизан, затеявщий с врагами сложную и хитрую игру и вышедший из нее победителем, хо- тя ценой победы была его собственная жизнь Обширность «населения» романа, вели- чие и размах описанных в нем событий пред являли, естественно, большие требова- ния к литературному уменью автора. И вот, надо сказать, что несмотря на ряд художественных удач, несмотря на то, что книга -- страница за страницей - посте- пенно впечатляет душу читателя чувствами благородными, значительными, автор все же оказался не на высоте требований Эту книгу можно испещрить немалым и безвкусицу. числом сердитых замечаний, наставить на ее полях множество восклицательных и вопросительных знаков. Читатель романа как бы присутствует при муках молодого писателя, ищущего слово для выражения своей мысли и воплощения образа. Иной раз он находит это единственное слово, но как часто он довольствуется отработанны- ми слепыми словами! Несомненно, одаренный и глубоко ис- кренний писатель, вдохновленный прекрас- ным образом Лизы Чайкиной, бьется в те- нетах неукрощенных-и легко укротимых-- слов, синтаксически неправильных предло- жений, блеклых, неотобранных эпитетов, вводит в фабулу десятки призрачных пер- сонажей - статистов, обозначенных зача- стую лишь именем и фамилией, орудует инертным материалом, загромождающим текст, срывается в дурную выспренность И все же, когда по прочтении отклады- ваешь книгу в сторону, то невольно убеж- даешься, что автор дал тебе почувствовать внутреннюю красоту этой чудесной девуш- ки-комсомолки, щедрое богатство ее герои- ческой души, ее любовь к людям и к ро- дине, сильную, как смерть, приблизил к самым глазам читателя высокий и строгий образ ее матери Василисы Прокофьевны. Есть в книге эпизоды, в которых автор поднимается до художественной проникно- венности, прорываясь сквозь преграду кос- ного словесного материала, загромождаю- щего роман. те Вот один из таких эпизодов, который хочется привести целиком. По области прошел слух о гибели партизанки Кати Волгиной, Но никто не хотел верить этому слуху, в народе гово- рили, что Катя появляется то здесь, то там, сразу в нескольких местах, как пред- вестница освобождения, посланная на по- мощь народу самим Сталиным, И вот Ка- случайно привелось услышать от встреченного на лесной дороге колхозника созданную о ней народную легенду. «Сказывают, Сталин обнял ее и сказал: «Иди! Весь люд, который под немцами стонет, обойди; которые согнулись от не- воли, - выпрями, усталых подбодри, а трусов - тех не щади». Помолчал он, Йосиф Виссарионович-то, и спрашивает: «Не дрогнешь? Девушка ты и, так сказать, только в пору весны всту- пила. Может, в сердце-то твоем любовь первая, а в такое время душа, известно, только крылья распускает, нежности в ней столь… вроде соловья она», Вот он, Иосиф Виссарионович-то, и допытывался: найдутся у нее силы, чтобы порог ада немецкого пе- решагнуть, вдоль и поперек ад этот прой- ти? Подняла она на него глаза… Такие, го- ворят, словно родничок, когда в него солн- це глянет… «Не дрогну!» Обнял еще раз ее Сталин накрепко, а из глаз две слезы по щекам, на усы - ди- те ведь ему ненаглядное, души в ней не чает, а посылает-то на смерть, может… Поцеловал и говорит: «Иди!» И вот идет она, от деревни к деревне…» Писательская искренность и взволнован- ность высокой темой, нашедшая путь к уму и сердцу читателя, есть несомненная категория таланта, И молодой писатель, сумевший, вопреки своей литературной не- опытности, создать такие эпизоды, найти такие слоса, донесший до читателя образы нескольких излюбленных своих персонажей, право же, заслуживал со стороны редакто- ра, чье имя гордо красуется на последней странице, куда большего внимания, чем ему было оказано.

ЛИТЕРАТУРА В ДНИ ВОЙНЫ К 25-летию Татарской АССР Праздник трудящихся советского Татар- стана - 25-летний юбилей республики со- впал со всеобщим народным ликованием: в Москве состоялся парад Победы. Татар- ский народ, вместе с другими братскими народами, преисполнен чувством великой благодарности к бойцам Красной Армин, отстоявшим от фашизма культуру и циви- лизацию всей Европы. Материальное благосостояние татарского народа, расцвет его культуры, искусства литературы в Татарской республике стали возможны благодаря советской власти, бла… годаря ленинско-сталинской национальной политике. До революции большинство та- тар было неграмотным. За сто с лишним лет существования Казанского университе- та только 6 татар смогли получить в нем высшее образование, За 25 лет при совет- ской власти в институтах и техникумах Татарской республики получили образова- ние свыше 60 тысяч специалистов, в вузах Казани сейчас обучаются 1.140 студентов татар. В республике работают 22 научно-иссле- довательских института, в этом году от- крыт филиал Академии наук и Государст- венная консерватория. Недавно мы отмеча- ли пятилетие Татарского театра оперы и балета. Опера «Алтын Чач», «Фарида» и первый татарский балет «Шурале» пользу- ются в народе большой популярностью. Все это сложилось в условиях советской жИзНИ. Передовые представители татарской ин- теллигенции с первых же дней революцин встали в строй активных борцов за дело Ленина и Сталина, Уже издавна татарская литература развивалась под благотворным влиянием великой русской литературы. Знаменитый поэт Габдулла Тукай считал себя учеником Пушкина и мастерски пере- водил его стихи. В годы становления моло- дой республики в литературу пришли новые люди. Горячую любовь читателя завоевали произведения Х. Такташа, М. Джалиля, К. Наджми, А. Шамова, М. Максуда, Пол- ностью раскрылись дарования таких писа- телей, как Н. Исанбет и М. Гали, которые еще до революции начали свою литератур- ную деятельность Борьба с врагами совет- ской власти, героика гражданской войны, строительство новой жизни, раскрепощение татарской женщины - вот тематика, глу- боко волновавшая писателей в первые го- ды революции. Образование Т eТатарской автономной со- ветской социалистической республики явилось новым стимулом к подему и раз- витию литературного творчества. В татар- ской литературе выросла новая плеяда по- этов и писателей, таких, как С. Баттал, Г. Кутуй, Ш Маннур, А. Файзи, Н. Баян, Ф. Карим, Ф. Хусни, Г. Гумер, С. Хаким. Многие романы и повести, поэмы и сти- хи, созданные татарскими писателями, про- чно завоевали внимание читателей. Среди них особенно выделяются яркие произведе- ния Такташа, позмы и повести Гафура, ро- маны Ш. Камала «На заре» и «Когда ро- ждается прекрасное», повести Г. Разина «Сиваш», К. Наджми «Первая весна», рас- сказы А. Шамова, Г. Галеева, И. Газа, пьесы Т. Гиззата, Н. Исанбета, стихи и по- эмы Ф. Карима, стихи М. Джалиля. В годы тяжелых оборонительных боев и позднее, в месяцы победоносного наступ- ления Красной Армии, татарские писатели правдивым словом, своими очерками, рас- сказами, стихами пробуждали в бойцах жажду подвига, смертельную ненависть к врагу, В огне боев закалился и окреп поэ- тический талант татарского поэта, комму- ниста Фатых Карима. При штурме Кениг- сберга Карим пал смертью храбрых, Но стихи и поэмы, созданные им на войне, пе- ретисывались и хранились бойцами, Стихи позмы фатых карима заучивались школь- никами, студентами, его песни распевают женщины, работающие на колхозных по- ля Татарии: смерти незачем тужить, Все мыели о твоей отчизне, -- Коль родина дороже жизни, Ты победишь и будешь жить! - так писал Ф. Карим незадолго до своей смерти, Любовь к родине, гордость совет- ским человеком, уверенность, что мы раз- громим немецкие полчища, -- все эти ве- дущие мотивы в творчестве поэтов-фрон- ЦК мецкими оккупантами. товиков - Ерикеева, Файзи, Кутуя, Ми- даррисова, звучат и в рассказах и повестях Шамова, Наджми, Айдарова, Газеева, Исанбета и других. В годы Отечествен- ной войны татарскими писателями созданы интересные произведения. Но многое из того, что было написано в первый пернод войны, сейчас уже не удовлетворяет чита- теля. Мы еще не создали глубоко обоб- щенного образа героя. Между тем за храб- рость и мужество на различных фронтах Отечественной войны орденами и медалями награждены 68 тысяч воинов-татар, 150 че- ловек удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Из среды татарского народа вышли генералы, кавалеры Суворова и Кутузова - Герой Советского Союза генерал-лейтенант Ганий Сафиуллин, генерал-лейтенант Якуб Чанышев, генерал- майор Абсалямов, генерал-майор Рамазанов. Огромная тема, поставленная войной пе- ред всеми писателями Советского Союза, тема советского патриотизма некоторыми нашими писателями была разрешена не- удовлетворительно, Иные писатели, недо- статочно вооруженные теорией марксизма- ленинизма, неумело пользуясь фольклор- ным материалом, пытались в узко нацио- нальных рамках разрешить вопрос о нацио- нальной чести и гордости татарского наро- да, --- это привело к вредному увлечению ханско-феодальным эпосом об Идегее. 1944 год - поворотный год в развитии татарской литературы, В свете указаний ВКП(б) была подвергнута критике ра- бота некоторых писателей, намечены меры, которые привели к положительным творче- ским результатам. Исторические темы, свя- занные с современностью, нашли сейчас в творчестве татарских писателей правильное разрешение, Н. Исанбет в трагедии «Нур- загит» с большой силой нарисовал обая- тельный образ известного татарского рево- люционера Мулланура Вахитова, боровше- гося вместе с русскими за советскую власть. М. Гали и режиссер татарского театра Х. Уразиков написали пьесу о та- тарском просветителе Каюме Насыри, ко- торый много сделал для сближения татар- ской культуры с русской. На тему о героях тыла написанонесколь- ко пьес; среди них пьеса Т. Гиззата «Зар- заман» о борьбе шахтеров Донбасса с не- Если в годы войны в очерка: ерках подробно описывались поступки людей, а не сами люди, их внутренний мир, то теперь наши писатели озабочены тем, чтобы, создать произведения, где бы психологические пе- реживания героев были раскрыты во всем и зы прозанков И. Газеева, Ф. Хусни, А. Абсалямова и др. многообразии, Кави Наджми, автор драма- тической поэмы «Фарида», работает над большим романом «Отчизна». В журнале «Совет Эдэбияте» Гумер Разин печатает роман «Честь». Судя по напечатанным гла- вам, это произведение, посвященное жизни борьбе колхозного крестьянства в дни войны, будет значительным вкладом в та- тарскую литературу, К числу интересных произведений можно отнести также роман А. Кутуя «Похождение Рустама», расска- Татария за годы советской власти стала неузнаваема. Казань превратилась в круп- ный промышленный центр. Там, где были пригородные пустоши, выросли заводы-ги- ганты. Возникли новые города, селения, К предприятиям, эвакуированным к нам в дни войны, присоединяются новые. На некото- рых пустынных участках поднялись неф- тяные вышки. Намечено строительство Нижне-Вятской гидроэлектростанции, же- лезнодорожной магистрали Казань-- Бу- гульма. Для лучшего энергетического ис- пользования рек возводятся плотины, со- оружаются туобины, Там всюду, настрои- тельстве и нефтяных промыслах, на про- мышленных предприятиях и заводах наши писатели найдут богатый материал для бу- дущих произведений. Как и перед всеми писателями Совет- ского Союза, посслевоенная действитель- ность выдвигает перед писателями Татарии сложные проблемы. Нам чужда самоуспо- коенность, и мы полны решимости сделать все возможное, чтобы создать художест- венные произведения, достойные великого советского народа, народа-победителя.

Когда мы читаем писателей, больших и менее известных, нас часто поражает то, что судьба героя впоследствии становится судьбой автора, Это ощущение я вновь испытал, перечитывая старое стихотворе- ние Фатыха Карима «Пулеметчик». Крас- ноармеец Риза гибнет в неравном бою, сра- жаясь с белобандитами за молодую совет- скую Татарию. Упал пулеметчик Риза, Засыпало снегом глаза, Окутало дымное пламя, Но мертвый был страшен врагу, Казалось, что кровь на снегу … Бессмертное красное знамя. Подвиг своего героя через много лет по- вторил боец Красной Армии татарский поэт Фатых Карим, и кровь пролитая поэтом на немецкой земле за несколько недель до дня Победы стала знаменем, стала симво- лом служения Родине. орденовр Фата Карима примечательна. До войны его причисляли к той, довольно значительной части писа- телей, которых в братских литературах бы- ло принято считать второстепенными хотя их произведения постоянно включались в сборники и антологии и находили живой отклик в сердце читателя. Таким был на- пример, в киргизской литературе темиркул тых Карим, в годы войны в первые ряды советской поэзии. И мы должны прежде всего отдать должное душевной силе ря- дового солдата, потом сержанта, который в трудных условиях непрерывных битв су- мел написать несколько книг--ярких, ис- кренних и умных. Об этой писательской душевной силе Фа- тых Карим рассказал в стихотворении, скромно озаглавленном «Ночью». Я на войне - лишь рядовой солдат, Но свойством отличаюсь я одним: Солдаты рядовые ночью спят, А я не сплю, волнением томим, Мне вдохновение мешает спать Давно веселый разгонор затих, Я достаю походную тетрадь, Записываю свой нестройный стих. Записи в походной тетради пюэта, нача- тые на Волге, оборвались на Прегеле. Мы узнаем, читая их об украинских партиза- нах с красными ленточками на высоких папках; о белом городе с каменным собо- ром на Припяти, о том, как этот «город, никогда не покоренный, немцами сожжен- ный, но живой» встает к новой жизни о том как трудится сапер какисполняетсвой долг связной; о благоухании весеннего аула, доносящемся к поэту далеко на чу- жую землю; о белорусских людях, запер- тых немцами в сарае, у дверей которого стоял наготове бак с бензином, а рядом лежал спичечный коробок… Фатых Карим - страстный поклонник русской литературы. Ее высокой человеч- ностьо проникнуго каждое прага его походной тетради. Воюя на земле врага, торжествуя победу, он мысленно возвра- щается к горьким дням наших временных неудач, к дням горьким и великим ибо это были дни нашей стойкости, нашей веры в победу, в Сталина. Верой этой дышит поэ- ма «Звезда надежды». Вспомнилось мне наше отступленье. На долину падал крупный дождь. Хоронило друга отделенье, Шел с бойцами вместе мудрый вождь. Цитаты- в переводах в. Любина и автора статьи,

Роман Николая вящен автором «светлой памяти Лизы Чайкиной, верной дочери русского наро- да» Лиза Чайкина - прославленная парти- занка, родная сестра Зои Космодемь- янской по партизанскому подвигу. Ее живые черты, сохранившиеся в благо- дарной народной памяти и в воспоминани- ях близких ей людей, воссозданы автором в образе комсомолки Кати Волгиной, ко- торую молва любовно окрестила «чайкой». Автор ведет свою вымышленную героиню по основным вехам краткой и прекрасной жизни Лизы Чайкиной и в то же время широко использует право художественно- годомысла, Но внутренним пафосом его книги является верность более того, глубокая преданность прообразу, страст- ное стремление сквозь условный образ Кати Волпнной увидеть - и открыть чи- тателю живую душу прообраза… Осень 1935 года. В кабинет секретаря Певского райкома партии Зимина являет- ся юная девушка, почти девочка, - Катя Волгина. По осенней грязи пришла она пешком из колхоза, где работает избачом, с просьбой прислать докладчика, кото- рый рассказал бы колхозникам об артель- ном уставе и о захвате фашистами Абис- синии. Настойчивость и милая серьезность девушки так растрогали Зимина, что он сам поехал в колхоз читать доклад. С этой сцены начинается реман. Далее, страница за страницей, образ Кати Волгиной раскрывается читателю в живой колхозной работе, которой она от- дает всю страсть своего сердца и всю си- лу своего зреющего разума. Она учится, чтобы учить других, она неустанно тру- дится, чтобы на полях ее колхоза возрос самый лучший, самый красивый в мире лен, голубой, как небо. Трезвый хозяйст- венный расчет юной колхозницы сочетает- ся с поэтической мечтой: всемерно укра- сить землю своей родины. И когда она видит, как созданное ее трудами голубое колхозное поле гибнет от избытка азота, ее охватывает горе, сильное, как гнев, и на глаза ее навертываются слезы. Но это только первый порыв, затем она погружа- ется в книги, и в справочнике по хлоп- ководству, по аналогии, находит выход: поздней подкормкой калия и фосфора, на- перекор совету агронома, она выправляет гибнущий лен… В этом эпизоде уже сказался весь ее характер. Это страстная, нежная, чистая и сильная натура, рожденная новым строем социальных отношений и воспитанная ком- сомолом. Ею движет не аскетическая жертвенность. Общее счастье людей ее колхоза -- района - края - всей ее об- ширной родины - это и есть ее личное счастье, естественная потребность ее щед- и веселой души. И когда позднее она одного человека, эта любовь ля- жет в ее сердце рядом с любовью ко всем людям и не отклонит ее от того, что она считает своим непререкаемым долгом и своим высшим счастьем. Идут годы, и читатель видит, как зре- ет постепенно это милое существо, серь- езное и нежное, как закаляется ее воля, как мужает разум, как в круг ее жизни входят все новые люди и новые интере- сы. А великое испытание уже не за гора- ми, уже грозовые тучи собираются на границах ее родины. Тому, как выдер- жала это страшное испытание комсомолка Катя Волгина, ее близкие, ее подружки, самые различные люди района, и посвятил автор большую часть своего романа. Катя Волгина уходит партизанить под началом секретаря райкома Зимина, старо- го большевика, ее названного отца, Судь- ба Кати неразрывно связана с судьбой ее народа, который и является истинным героем повествования. Как и все партиза- ны, Катя не порывает живой, каждоднев- ной связи со своими одноколхозниками и с колхозами района. В этой особенности партизанского движения автор раскрывает его глубокую народность. В романе, помимо Кати Волгиной, есть несколько фигур, которые ярче других ос- вещены авторским вниманием: мать Кати, Василиса Прокофьевна, секретарь райкома Зимин, механик Федя. Василиса Прокофьевна … один из наи- более привлекательных образов романа. до- стигающий в иных эпизодах большой силы, Когда Катя оказалась в застенке гестапо, мать пробралась к ней через множество непреодолимых, казалось бы, препятствий, с одной смутной и неотвязной мыслью: избавить свою дочь от страданий. Нет, ее ни на миг не посетил соблазн внушить дочери слабость или податливость, ее ве- ло только скорбное чувство матери, Но увидев дочь, заглянув ей в глаза, полные решимости, она только прошептала: Ничего, доченька, ничего, потерпим…  1945. H. Бирюков«Чайка». «Молодая Гвардия»

Карима чита-



 На фронтовой дороге Ветром потушенную самокрутку Я прикурил от цыгарки твоей. И разошлись. Но волненье живое, Вспыхнув, осталось в душе у меня, Будто бы сердца коснулся ты, воин, Искрой горячей живого огня. Перевел В. ДЕРЖАВИН.

A. ФАЙЗИ

Вспышки орудий вдали трепетали Сумрачно темную высь кровяня. Шел я в об ятые пламенем дали, Шел ты оттуда из пасти огня. Я поглядел. Ты ответил мне чутко Взглядом, что доброго слова теплей,

Рассказ А. П. Чехова «Дама с собачкой» выходит в Гослитиздате отдельным из- данием с 48 иллюстрациями художников люстраций. Кукрыниксы, На снимке - одна из ил-

вложенного в них чувства, по своим худо- жественным достоинствам будут не только одними из лучших в собрании его сочине- ний, но это вообще одни из наиболее впечатляющих произведений советской по- эзии военных лет. Ленинградцам никогда не забыть замечательного послания к ним Джамбула, пришедшего в осажденный го- род из-за тысячи километров, из казахских степей от воина и поэта, С плакатов, ви- севших на раненых стенах, оно обращалось к ленинградцу: Ленинградцы, дети мои, Ленинградцы, гордость моя, Слышат пастбища Сыр-Дарьи Вой взбесившегося зверья. Если б ныне к земле приник, Только ухом приник Джамбул - Обрела бы земля язык, И дошел бы сквозь недра гул, Гул отечественной войны На просторах родной страны. (Перевод М. Тарловского). Его «обращение к «Советскому вонну», его стихи о Сталинграде «Несокрушимая крепость», «Ответ сыну» и «На смерть сына» (у Джамбула погиб сын на войне), «Героям Воронежа», «Светлый праздник наш недалек», стихи «Дружба народов» и многое другое - все замечательные па- мятники великого патриотизма и великого сердца. В октябре 1941 года Джамбул, когда немцы были у Можайска, писал: Мне ветер, мне поле - родня С пеленок в седле я жигу. Чуть свет, я сажусь на коня, Поводья, как юноша, рву, И мчусь, стременами звеня, И всех узнающих меня, Москве на подмогу зову.

пример, «Шора тыр». Он особенно такие популярные на всем Востоке изведения (не только тюркские, но и иранские, арабские), как «Шахнаме», «Ру- стем», «Лейли и Меджнун», киргизский «Манас». Джамбул знал и тоже любил исполнять под аккомпанемент своей дом- бры сказки из «Тысячи и одной ночи», лирическую легенду «Кыз-Жибек», герои- ческую «Кер-Оглы» и многое другое. Джамбул держал в своей памяти десятки тысяч строк из множества поэм и сказаний. Все это в переработанном виде ложилось камнями метафор и в новое здание его сти- хов. Не следует забывать также, что Джам- бул и по своему поэтическому образова- нию (а он впитал со слов своих акынов- учителей всю фольклорную культуру по- этического Востока), и по образу жизни своей многие десятилетия представлял собой классический тип профессионала- певца. Его ареной были айтысы и тои. Его уделом были странствия и путешест- вия и участие в поэтических турнирах, подобно тому, как в европейском средне- вековье такими странниками поэзии были трубадуры. Все узловые моменты поэти- ческой биографии Джамбула обозначены участием в каких-либо знаменитых айты- сах (поэтических состязаниях). Джамбул был прав, когда, принимая (в 1936 году) орден Трудового Красного Знамени, сказал: «Награжден не я, на- граждена народная поэзия Казахстана». Джамбул был не только старейшим, но и современнейшим, талантливейшим из акы- нов, с наибольшей полнотой, художест- венной и идейной силой умевшим выра- жать то, что было на устах и других пе- редовых акынов его родины. Народная поэзия Казахстана (да и других средне- азиатских республик Киргизии, Узбе- кистана, Туркмении, Таджикистана, отча- сти Кавказа) представляет собой внуши- тельную силу, бытующую наравне с ра- дио, газетами и литературой, Достаточно сказать, что около 50 акынов в Казахста- не в годы Отечественной войны разезжали по колхозам в качестве аульных певцов и народных агитаторов, подымая население на священную войну с немецкими захват- чиками, Последний айтые акынов (зимой 1943-44 года), на котором председательст- вовал Джамбул, был посвящен социали- стическому соревнованию областей Казах- стана в деле помощи фронту. за Годы Отечественной войны перед лицом огромной жизни Джамбула занимают лишь «небольшей отрезок». Но с какой неистовой силой в дряхлом теле акына разгорался в эти годы сожигающий сухой пламень чувств, чувств любви и гордости свою великую советскую родину, не- нависти к врагу, преданности Сталину, волнения перед зрелищем неповторимых исторических событий. Произведения Джамбула, сложенные им в годы войны и составившие в русском переводе книгу «Песни об Отечественной войне», по силе

ВЕЛИКИЙ АКЫН Разумеется, не только потому, На Джамбул дожил почти до ста лет. свете немало древних стариков. Величие Джамбула заключается в том, что он сумел стать как бы сознанием самого наро- да на сложнейших этапах его исторического развития. В поэзии Джамбула, точно в зер- кале, отразилась жизнь народа за це- лое столетие, - национально-освободитель- ная борьба в прошлом, утверждение социа- листических побед сегодня. Время, когда жил Джамбул, несмотря на патриархально-родовой уклад казахов, ни- сколько не напоминало патриархальную идиллию. Это было время жестокой кро- вавой борьбы феодальных родов между со- бой, время проникновения в степь капита- лизма, время национально-освободительной борьбы, «Пока казах казаком стал, ханов немало я повидал», говорит Джамбул в своем известном торгау, в поэме «Родина моя» (1936 г.). В эти душные времена Появляется волостной, За ним -- мирза, потом старшина, Потом подымает сиплый лай Аульный староста - аулнай, И, наконец, напялив чин, Распыжился бай, старшина из старшин, (Перевод И Сельвинского).

Я в степи пойду, когда солице встает, Из юрт позову я колхозный народ. И грянем мы песню, и будет нам в лад Греметь ниспадающий с гор годопад, Трава шелестеть, и журчать родники, И тихо по ветру шуметь тростники, И даже на самой далекой звезде Слышна будет песнь о великом вожде! Для Джамбула Сталин, к образу кото- рого он вновь и вновь возвращается - своих позмах и стихах, это тот внутрен- ний свет, та любимая любовь, с которой переплетается сама поэзия, во имя кото- рой неустанно идет в душе мучительная и волшебная поэтическим сло- погоня за вом, которое всегда единственно. Буду слова подбирать о нем Только среди драгоценных камней; Буду язык обжигать огнем Сердца, которое горна красней; Может, на самом краю моих дней, Как увенчание жизни моей, Где-нибудь и блеснет меж огней Сравнение, равное ему. Так мог сказать только истинный поэт. «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды…» Пусть не пока- жется это парадоксальным на тервый взгляд, но в поэзии Джамбула и Мая- ковского ухо улавливает некое внутреннее созвучие, образуемое тем, что в их поэти- ческое слово устремилось одно и то же содержание: победное шествие народной социалистической революции. Политиче- ская восприимчивость, отзывчивость Джам- була придали его поэзии и остроту, и злободневность, и невиданное для прежней народной поэзии тематическое разнообра- зие. В известной мере последовательно расположенные стихи Джамбула представ- ляют собой поэтическую летопись наших изреволюционных дней, как такую летопись образуют стихи Маяковского, Демьяна Бедного. Разумеется, искуество Джамбула выра- стало из совершенно других корней, не- жели искусство Маяковского, но тот факт что социалистическая революция обозначила в их развитии некоторые соз- вучные черты, говорит за то, что народ- ность нашей поэзин может включать в свое понятие исторически разные отправ- ные начала. И город, и деревню, и даже кочевую степь. В поэзии Маяковского (особенно первых лет революции) весьма отчетливо дала о себе знать фольклорная струя, и в этом выразилось передвиже- ние Маяковского в сторону иной, дере- венской народности. В поэзии Джамбула советских лет мы видим. наоборот. решительный слвиг сторону городской культуры, особенно в лексическом смысле (включение словаря газет, радио, русских слов и т. п.). Как поэтическое явление Джамбул глубоко традиционен, и вся его поэтика сложилась на почве освоения и запоминания тысяч готовых речений из поэм, сказок, легенд и песен, бытовавших в народе. Джамбул был не только замечательным певцом-им- провизатором (акыном), но и выдающимся исполинтелем рассказов и песен (жирши) старого времени. Он прекрасно исполнял героические сказания о батырах, как, на-

могло привести и к другому концу, Салтынганова арестовали и сослали в Си- бирь. Трудно стало дышать в вольной степи. Вот почему замолк и угасал Джамбул в годы перед Октябрем. И вот почему пе- режил Джамбул в 70 лет в Октябре свое поистине символическое рождение … био- логическое и духовное - и о чем он сам так картинно потом рассказал в своей «Автобиографии». Не могла не поражать та нарастающая сила, с какой развивалась поэтическая активность престарелого уже Джамбула в советские годы. В 1924 году он высту- пает на торжестве по случаю четырех летия советской власти в Казахстане. В Алма-Ата тогда сехался народ со всего Семиречья. На этом всенародном тое впервые громко, по-новому запел Джам- бул славу Ленину, славу Красной Армии. В 1927 году Джамбул принимает близкое уча- стие в проведении земельно-водной рефор- мы Ее поэтическим памятником осталась одна из лучших толгау акына«Течение времен» В 1934 году Джамбул завоевывает первенство на всеказахстанском слете акы- нов. Но особенно полнокровно к удиви- тельно молодо начинает звучать поэтиче- ский голос Джамбула в последнее его десятилетие. В 1935 году, когда на декад- нике казахского искусства в Москве Джамбул впервые встретился с товарищем Сталиным, когда он сложил свою поэму «Родинамоя» (опубликованную тотчас в рус- ском переводе в «Правде» 7 мая), егопоэ- зия точно подымается на какую-то новую гершину, и Джамбул становится одним наиболее популярных и любимых народом советских поэтов, Широк) известны его песни и поэмы о Ленине, о Сталине, о Красной Армии, о колхозной счастливой жизни, его застольные, колыбельные пес- ни, песни о горах родного Казахстана, приветствия Сулейману Стальскому, Лаху- ти, «Правде» борющимся испанцам, песня о Пушкине, о солнце, поэма о Ворошило- ве и многое другое. Цветущее чувство раскрепощенного сво- бодного труда, широко раздвинувшихся горизонтов жизни, гордость и радость за советскую родину, порыв сыновней горя- чей любви к тем, кто освободил народ и повел его к новым и новым победам, люб- ви к Ленину и Сталину, все это есте- ственно и сильно горит в стихах Джам- була, сложенных им под гортанный го- вор домбры, по обычаю дедов и отнов, Особенно хороши поэтические думы и пес- ни Джамбула о Сталине. в них нет ника- кой риторики, но глубокое чувство един- ства народа со своим вождем, целокупно- сти народного бытия и личной любви к человеку, воплотившему в себе всю силу и мудрость народа - все это изливается у Джамбула, как песня, хлынувшая из самого сердиа. Он, как окван, необ*ятно велик… Обидно Джамбулу, что беден язык И слов нехватает, чтоб так прозвенеть, Чтоб сталинский гений достойно воспеть

к авлинскип

Умер Джамбул, и целое столетие, уме- стившееся в одной человеческой жизни, ушло вместе с ним. Он родился еще при жизни Жуковского и Гоголя, Он был сов- ременником Шевченко и Некрасова, Тют- чева и Герцена, хотя и не подозревал об их существовании. Он был, наконец, одно- годком Абая Кунанбаева, чей столетний юбилей мы готовимся отмечать в этом го- ду. Они оба стоят у истоков современной казахской литературы, ее обеих рек: письменной речи и устного слова. Джамбул родился тогда, когда в Рос- син еще существовало крепостное право, старинные дормезы, николаевские жандар- мы, когда писали гусиным пером и о Ка- захстане даже в Москве и Петербурге имели весьма смутное представление, раз- ве за исключением колониальных чиновни- ков. А в Казахстане в эти далекие време- на степь жила еще своей средневековой патриархальной жизнью, полудикой, но сложной, о чем так хорошо написал «Абай». Мухтар Ауэзов в своем романе Джамбул был истинным сыном этой степи, ее молвой и легендой. Мать его родила в юрте под завывание февральского бурана, когда люди, кони и овцы сбиваются в од- ну кучу, чтобы не погибнуть. Это было у подножия горы Джамбул, недалеко от ре- ки Чу, которая сбегает с киргизских гор и течет на север, в пески, в безлюдье. Отец мальчика назвал его Джамбулом по имени горы, давшей приют. та- А на всем свой наро- закат вместе встретил своим Джамбул со

Далеко не все акыны оказывались на уровне событий, разбирались в происходя- щей борьбе и помогали народу находить своих врагов и друзей Значение Джамбула было в том, что его поэтическое слово бу- дило революционную энергию народa. «Пес- в степи огромная сила», рассказывал ня потом Джамбул. «Баиимонапы боялись что в своих песнях я пушупро них худую сла- ву, и вся степь запоет ее вместе со мной». Однажды один из богатых коневладельцев Нуртай, унизивший своего табунщика, ис- пугался обличительной песни, сложенной против него Джамбулом, и сказал ему: « Я ошибся, Джамбул. Твои слова за- острены против меня, как стрелы. Я забыл о горе, причиненном мне табунщиком. Бу- дем мирно беседовать». «Но я, - рассказывает Джамбул,- по- вернувшись, к баю спиной, ушел, не сказав ему ни слова». В 1913 году, когда уездные власти го- Алма-Ата (кстати рода Верного, ныше сказать, основанного только при жизни Джамбула), призвали из степи известных акынов и предложилиим сочинить славосло- вия дому Романовых, всвязи с его трехсот- летием, но Джамбул отказался отподобного «социального заказа», Более того. Вместо песнопений в честь царя Николая П Джамбул запел на празднестве пес- ни во славу батыров, ведших борьбу с царизмом, он пел во славу Саурыка, Су- ранши, Исатая, Сыздыка, Бухарбая и других героев казахского народа, Дело кончилось тем, что Джамбул был избит полицией и выгнан с собрания, Все это

Мигает зьезда в синеве, Сверкает в речном рукаве; Я струниую рву тетиву, Я звоном пугаю сову И песню творю о Москве - Москве, Для Москвы, За Москву. (Перевод М. Тарловского). В мае прошлого года я последний раз видел Джамбула, Он приезжал в Алма- Ата на своем автомобиле, с джайляу, со своего летнего местопребывания. Запомнил- ся его скользнувший взор, Мудрый и точ- но перешагивающий вас. Сколько ему бы- ло лет? Сто, полтораста? Это была жизнь, уже перешедшая человеческие пу- бежи и ведущая счет на поколения. Он слышал и видел батыров, которые выез- жали на битву толькоскопьями, И он в своем урочище Май-Тюбе, стоя у репро- дуктора в жаркое июльское утро слушал вместе со своими сыновьями, племянни- ками, правнуками речь Сталина, который призывал все советские народы на пос- леднюю битву за наше советское счастье, за родину нашу. Он видел свой народ в глубоком мраке, откуда, казалось, не бы- ло выхода. И он дожил до величайших побед своего народа. Он с песней прошел по всей истории, Он был сам народом, ставшим песней. А песня народа бессмерт- 3 Литературная газета № 28

вершине,

кой ом, откуда его увидели все и он увидел весь мир. Человек, знавший раньше лишь омеровского коня, он приобщился ковсем достижениям века радио и моторов Джам- бул дважды приезжал в Москву, совершил путешествие на Кавказ, побывал - Гори на родине Сталина. Он узнал жизнь десят- ков и сотен людей множества националь- ностей, и наконец он увиделся в Москве я познакомился со Сталиным. Джамбул стал не просто рядовым жильцом эпохи, но по своему политическому сознанию, по кругу своих интересов и чувств сумел «стать с веком наравне» (Пушкин). Между началом и концом этой удиви- тельной жизни легла громадная эпоха в жизни его родного народа, которой Джам- бул стал поистине натуральным символом, живым олицетворением истории, Шевченко говорил о себе: «История моей жизни со- ставляет часть истории моей родины». мог бы Эти слова с полным основанием повторить о себе и великий кахазский акын, Можно не сомневаться, что обиль- ная плодами жизнь его станет, предметом изучения не только исследователей, исто риков и литературоведов, но и привлечет к себе поэтов и романистов, потому что каждый шаг ее полон смысла и будит во- ображение,