Аветик Исаакян Что из родины слышу я зов… Нет, тиха и безмольна пустыня, Солицем выжжена дикая степь. Далеко моя родена ныне, И в объятьях чужих - моя джан. (Перевел А. Блок).

B. Минов Под звездами Кремля Усе было мне мiла тут: Над Нёманам эялёны кут, Палi шырокiя, узгоркi, I смоль сасны, i у небе зоркi, I пах aсiны гаркаваты, Сады зяленыя ля хаты, I гучны перазвон крынiц, I сполах вечарам зарнiц… Этими строками, полными любви к род- ному краю, открывается сборник стихов Анатоля Астрейка, недавно выпушенный Государственным издательством БССР. Сборник назван --- «Крэмлёускiя зоры». Мысли о Москве, о Кремле, где живет и творит великий Сталин, проходят через все стихотворения. По зеленым лужайкам и нивам пополз- ли немецкие танки, самоходные орудия. Пограничная Белоруссия первая оказалась под ударом гитлеровцев, «Край лёну, край лесу пшанiцы i жыта» фашисты залили кровью, окутали дымом пожаров, Там, где «русавых дзяцей галасы звнелi ад рання да  ночы», воцарились скорбь и запустение. Абсылана мелам падлога, I лужы крывi ля парога. Кавалкi шалёвак i рам Змяшаны з зямлёй папалам. («У Церахоуцы»). Огнем и железом хотели покорить бело- руссов немецко-фашистские захватчики. Но не согнули шею белоруссы, не покорились. Бушуе народным паустаннем I Гомель, i Вiцебск, i Пiнск, I ворагу помсцiць за раны Наш родны разбураны Мiнск («Паустала Беларусь»). Смерть подстерегала «завоевателей» на каждом шагу В разделе «Слуцк пояс» и в некоторых стихотворениях других разделов пюказана Беларусь в борьбе, Беларусь-пар- тизанка. Аутаматы нам служаць касой, А сярпамi -- гранаты, наганы, Не расою - варожай крывёй Акрапляюць зямлю партызаны. Мирные трудолюбивые белоруссы- муж- чины и женщины, старики и подростки стали суровыми воинами, народными мсти- телями, Они ушли в леса, чтобы мстить врагу, бить немца, торопить светлый час, когда свободная «случчанка зладзщь зноу красенцы ткаць залатыя паясы». Запоми- наются стихи, рассказывающие о трудно- стях боевой партизанской жизни, о само- отверженности народных мстителей Много теплых задушевных строк тил поэт белоруссам-фронтовикам. Вместе града до Берлина. с русскими воинами и воинами других иа родов Советского Союза они прошли слав- ный путь от Кубани до Эльбы, от Сталин- И где бы на был белорусс - на фронте или в далеком советском тылу, он, как святыню, берег в своем сердце память о родном крае, где мать «люляла хлопчика» под песню Янки Купалы, где так мила каж- дая «галiнка клену цi вязу». В партизан- ской землянке, во фронтовом окопе льется задушевная песня «пра сiнiя вочы дзяучы- ны», Но путь лежит далекий и суровый, По трупам врага проходит путь к родному по- рогу и это помнит каждый воин-белорусс. Народ боролся, народ верил. Верил, по- тому что через линию фронта, сквозь по- роховой дым и проволочные колючки све- тили неугасимые зори Кремля. Рискуя жиз- нью, в глубоком подполье людии, товарища Сталина, Знали: товарищ Сталин не оставит в беде, пришлет своих соколов на выручку. Хай слава век грымiць правадыру, Якi з Крэмля бяссоннымi начамi Глядзеу туды, дзе стогне Беларусь, I у бiтве быу заусёды разам з намi. («Благаславенне»). Пришел светлый день освобождения, Вот уже год, как Белоруссия вновь живет свободной советской жизнью Пройдут года, залечит раны земля бело- русская. Но вечно будет жить память о суровых боевых днях Великой Отечествен- ной войны Каждое слово каждая строчка о партизанской и фронтовой героике будет восприниматься с большим интересом, и сборник стихов А. Астрейка будет памя- тен людям. зо- ры», Белгосиздат. Минск. 1945 .

Н. УНДАСЫНОВ Предеедатель Совнаркома Казахской ССР Наш Джамбул Я хорошо знал Джамбула Джабаева, И сейчас мне хочется вспомнить некоторые наши встречи. Впервые близко я познакомился с Джам- булом в 1938 году, на первом заседании первой сессии Верховного Совета Казах- ской ССР. Ему, как старейшему депутату, была предоставлена честь открыть заседа- ние. Мы услышали песню во славу нашей великой родины, во славу Великой Сталин- ской Конституции. В том же году мы были в Москве. был слегка нездоров, и мы Джамбул охраняли его от многочисленных посеще- ний, Но когда он узнал, что пришла деле- гация пионеров, он захотел увидеть детей. Долго с ними разговаривал и вскоре пое- хал к ним в гости. Джамбул очень любил детей, к ним он обращался с песней, с мудрым советом: Не бегите от книги- она Золотые ключи принесет.

Вера звягинцева Лев ОЗЕРОВ

Мы найдем у Исаакяна мотивы одино- чества, тягостного, но не безвыходного. Читатель всякий раз обнаруживает, что поэт не один, его собеседник -- история народа. Если у Исаакяна говорится тьме, о ночи, то и здесь звучит голос веры: Душа- перелетная бедная птица Со сломанным бурей крылом, A дождь без конца, и в пути ни крупицы И тьма впереди и в былом. Но где-то, усеявши неба покатость, Не ведают звезды беды И ты-голубая хрустальная святость Большой путеводной звезды. (Перевел Б. Пастернак). бовь: С необычайной теплотой рисует Исаа- кян в своих стихах образ матери и пре- данную сыновнюю любовь. Лицо автора и лицо героев его народа … одно, Он гово- рит от имени «бедного парня», девушки Заро, скитальца. Скорбное его одиноче- ство - не байронизм, не отрыв «поэта» от «толпы». Так сложилась судьба, но неразрывна душевная связь поэта с роди- пой, с пахарями н пастухами родных гор. Мудры и чисты его признания, его лю- Из жизне всей Два аромата C давнишних дней Доныне святы. Я ликовал, От слез шалея И обожал Не вожделея. (Перевел Б. Пастернак).

Пришли студенты Государственного ин- ститута кинематографии. Среди них Джам- бул увидел негра: «Я буду петь для него. У этого человека не было родины». Нужно было попросить Джамбула спеть для записи на пленку Мы предложилиему пропеть несколько его лучших песен, кото- рые уже были напечатаны и известны чи- тателям Джамбул обиделся: «Что, у Джам- була нет уж песе песен, что он должен старое повторять!?» Вспоминаю еще: едем к Михаилу Ивановичу Калинину в Кремль получать ордена, Джамбул взволнован, дорогоймол- чит. Приезжаем, и оказывается, что его верный помощник-домбрист опоздал. Огор- ченный Джамбул благодарит М. И. Калини- на, передает привет товарищу Сталину и извиняется, что не может пропеть песню бла- годарности правительству, которое так вы- соко оценило его талант. Всегда веселый, необычайно остроумный, он был молод несмотря на свой преклон больше лет, чем советской власти». Мне довелось быть у него в гостях, Он жил в 80 километрах от столицы Казахста- на Алма-Ата, в живописно расположенном на склоне гор аиле. Джамбул выехал нас встречать, как всегда, верхом на лошади, как всегда, со словами привета. Как сейчас, вижу его на лошади, обез- жающим земли родного колхоза, вникаю- щим во все мелочи колхозной жизни. До последнего дня он интересовался и посева- ми хлопка и урожаем кукурузы. Заботы народа были его заботами. Я никогда не переставал удивляться то- му, что и в обыденной жизни этот чело- век не говорил, а слагал стихи. Настолько органично было для него поэтическое сло- во, что невольно, возможно, сам того не замечая, он говорил рифмованными ми. Наступила Великая Отечествечная вой- на. Голос старого акына зазвучал по-но- вому Гневные, страстные слова были обра- шены к врагу, нарушившему нашу мирную жизнь, Не играй, чужеземец, с огнем Возле нашего очага. Не размахивай головней- Как бы пальцы тебе не обжечь! Так писал Джамбул в июне 1941 года. На полях Великой Отечественной войны пал смертью храбрых сын поэта. Однако тяжелое личное горе не ослабило работу Джамбула. …Ленинград в блокаде. Джамбул обра- шается к мужественным жителям осажден- ного города с песней «Ленинградцы, дети мои!» Эти строки дошли по адресу, и поэт получил множество писем, полных благо- дарности и любви. Я был у Джамбула в мае этого года. Измученный долгой болезнью, он страстно желал поправиться, набраться сил, чтобы спеть песню, достойную великой победы. Смерть помешала ему сделать это.

Кукрыниксы к рассказу А. П. Чехова Гослитиздатом к выпуску от-

Аветик Исаакян Рисунок художника д. дарана. «Исаакян -- поэт первоклассный, может быть такого светлого и непосредственного таланта во всей Европе нет», - писал Блок. Мы встречались со стихами это- го армянского поэта в антологиях, но никогда они не представали перед рус- ским читателем в обеме, позволяющем су- дить о его большом творческом пути. В однотомник Исаакяна, только что выпущенный Гослитиздатом, любовно со- ставленный и отредактированный С. Хита- ровой, вошли и прежние, дореволюционные, переводы, и новые, советских поэ- тов. Аветик Исаакян является одновре- менно одним из предшественников совет- ской поэзии Армении и ее действенным, активным строителем. Исаакяна зовут на родине - варпэт - т. е. мастер, маэстро; встречные снимают шапки перед поэтом, в селениях Армении дети радостно выбегают навстречу Аве- тику. Бойцы, приезжавшие на пюбывку, обступали его, делясь с ним новостями. Народ поет песни Исаакяна. Они так глубоко передают народные чувства н помыслы, что порой поющие з ие забывают об их литературном происхождении.  В чем же сила поэта? Строг отбор его красок и эпитетов, во- сточная пышность и гиперболичность уме- рены простотой и прозрачностью стиха. Исаакян наделен знанием человеческих страстей и порывов, наделен он и большим чувством меры. Чуть тусклый налет, как на старом зо- лоте, лежит на всех его красках. Сила его это напряженный, беспрестанный фраза-ложновосвоего ность его личности, это - невучесть, та стихия музыкальности, которая наличест- вует в художнике всегда, какой бы темы он ни коснулся. любовь к родине. Не слепая, а глубоко сознатель- ная, требовательная любовь. В «Абдул Ала-Маари» звучат гневные ноты обличе- ния косного общества. История у Исаакяна не притянута к со- временности, но дышит ею, современность же его исторична, за этим нашим днем долгие века исторической жизни на- рода. Это именно так скорбели древние изгнанники - армяне, так мечтали они о вольной трудовой жизни, так любили, так плакали, так надеялись на свободу и бо- ролись за нее. Лирический герой дореволюционных стихов Исаакяна - путник в дальних «не родных» песках пустыни: Караван мой бренчит и плетется Меж чужих и безлюдных Погоди, караван! Мне сдается,

Одна из 48 иллюстраций «Дама с собачкой», который дельным изданием.

художников подготовляется





и. астахов Нес едобный хлеб суща и детям, помогающим своим мате рям, и старому деду, который еще в про- шлую войну яростно «бивал немцев» и без- ногому инвалиду, вернувшемуся в свой кол- хоз, чтобы знания танкиста использовать на ремонте испорченного комбайна. Автор прославляет ярость, называет м святой и старается утвердить, как некую вечную категорию. Святая ярость! Пусть живет всегда. Пусть яростью Освящена вода В реке. Пусть дети. Чтоб больше не было беды,- C глотком воды И воздуха глотком, C дыханьем, C материнским молоком Впитают ярость! Чувство яростной мести по отношению к кровавому и подлому врагу - святое чуз- ство, В любимых военных песнях наш на род воспевал «ярость благородную». Однако мы никогда небыли сторонника- ми и проповедниками ярости, как некоей панацен от всех зол и бед. Мы против то- го, чтобы «ярость жила всегда», мы про- тив вечной ярости. изобилует строками, в которых при самом пристальном чтении нельзя вить смысла, Вот, например, описание вос хода солнца: И в миллионы струн И в тысячи кистей Свет, краски, звоны ШПли волной единой. То солнце, разорвав плотины, Обрушилось потоком, Затопляя степь. Вся эта выспренность, словесная экви либристика крайне далека от подлинно поз- тического образа, Еще пример: Б лунном смятении Блеска и тени. В стрелах колосьев, Дождем не примятых, В дурмане тягучем Полынном и мятном. В созвездьи ромашек, Косою не снятых, Сидел человек Непонятный. Дело не в том, что «сидел человек непо- нятный», а в том, что смысл этих стихов непонятен. Самое размашистое воображение не в состоянии представить «лунного смя- тения блеска и тени», как нельзя предста- вить человека, сидящего «в дурмане тягу. чем». В поэме Якуб действуют советские лю- ди: Кузьминишна, Петровна Мотя, дед - участник первой мировой войны н, наконед, вернувшийся с фронта муж Моти. Однако ни один из названных персона- жей не получил в поэме сколько-нибудь живого, образного выражения Колхозная «председательша» в поэме не говорит, а «рубит с плеча»: А тут председательпа Рубит с плеча. Ты не страми, Председательша, эря-то, Я. может, все ночи Работаю сряду. Я. бабы, работать Хочу, хочу! Таким псевдо-народным языком разгова- ривают все герои поэмы. Тема поэмы Якуб- одна из важнейших и значительных тем нашей современности героический труд наших колхозниц в тяжелые военные годы, В поэме фигуриру- ют патриотические письма фронтовиков, которые получают колхозницы, -- все это, казалось, должно служить подтверждением важности и злободневности темы и мате. рнала. Против этого спорить нельзя, Материал действительно злободневный, однако осу- ществление темы и замысла оказалось на очень низком идейном и художественном уровне. Поэма решительно не удалась, «Хлеб» оказался сырым и невкусным. В № 3 журнала «Октябрь» за 1945 год напечатана поэма Эсфири Якуб «Хлеб», по- вествующая о борьбе сибирячек за военный урожай.

Э. Якуб обнаружила крайнюю беспомощ- ность в создании большой поэтической фор- мы, Поэма состоит из отдельных кусков, плохо связанных между собою. Стихи раз- номерны, ритмы во многих случаях произ- вольны, и это очень затрудняет чтение. Автор зачастую не умеет четко и пра- вильно выразить свою мысль. Так, напрн- мер, Якуб пишет:  Солнце в осколках лучи сложило, В яру синева, упала. Строки эти напоминают ребус. Как мо- жет солнце складывать лучи, как может в яру синева упасть? Как могут люди «начн- нать тишину сначала», как можно «о сны недосмотренные спотыкаться»? Сны, кстати нельзя смотреть сны можно только видеть. В словах «смотреть» и «видеть» имеются существенные смысловые оттенки, которые поэт не может игнорировать, ес- ли ему не безразличен выражаемый этими словами смысл. посвя-Поэма умели ценить в поэтическом слове «не- кое мерное согласие и неки » ое согласие и неки некий приятный звон» нельзя обнаружить в таких рифмующихся словах: не пропасть -- мастера, хлебам -- комбайн.

Только потому глухо звучат, порою ви- олончельные, басы его лирики, что народ его так долго был обездолен. О, горстка пепла, сирый мой народ, Я кровью сердца о тебе пишу, Твоя судьба огнем мне душу жжет, Я в сердце раны родины ношу. (Перевела В. Звягинцева). Стихи Исаажяна советского периода звучат бодро, в них больше света, чем прежде, - он дома, он обрел свою родн- ну, страну братства свободного труда и вольных песен.

В них традиционное армянское пород- нилось с новым советским. Старое пере- осмыслилось, новое получило историче- ское обоснование («Великому Сталину», «Бранный клич», «Наши историки и наши гусаны», «Мгер из Сасуна»). и цист. виях. Но никогда не забудет армянский на- род трагических страниц своего прошло- го, никогда он не откажется от горьких нежных песен Исаакяна давних лет. Исаакян не только лирик, - он иучитель народа, учитель жизни, то, чем и должен быть подлинный поэт. В годы Отечественной войны он выступает не только как стихотворец, но и как публи- Он учит, не поучая, в его стихах чет строф-привесков, нравоучительных сен- тенций. Мысль его входит в сознание чита- теля вместе с поэтическим образом. Исаакян владеет тайной музыкального внушения, и душу читателя любая мысль поэта покорит мелодней. Риторики не найдешь у Исаакяна, он задумчиво поет и «сказывает», как старый ашуг, и мудрость его - выстраданная, выхоженная в долгих жизненных странет- Сердне непорочным в жизни сохрани, Чтобы тень не пала на былые дни. (Перевела к. Арсенева).

Нет никакого смысла в таких стихах: И в степь тяжелую зерном и страстью, В степь черных звезд и млечной дрожи Вползает тусклый день без радостей, без красок… Почему степь «тяжелая зерном H страстью»? Откуда появилась в сте- пи эта «страсть»? Что такое «черные звез- ды» и «млечная дрожь»? Это не поэзия, а виршеплетство, не образы а нарочитая ли- тературщина дурного вкуса. Подобно тому как мы не можем себе представить ни «черных звезд», ни «млеч- ной дрожи», ни степи, «тяженой зерном и как «уходят волны лунного разлива и си- ний блеск». Возможно ли, чтобы от прикосновения солнечного луча у женщины, до крайнего предела утомленной трудом, «загорелась грудь таким сняньем плоти, как будто до краев сияньем налита»? Не говоря о явной нелепости «сиянья плоти», позволительно спросить, как это грудь одновременно «за- горелась» и «налита»? Возможно ли представить «сонное том- ленье, разлитое в крови, как яд»? Том- ленье как… яд. Все это так же нелепо как нелеп «ленивых бедер поворот, и сном раз- жатые колени» или «лапшою пахнущий день». Через всю поэму «Хлеб» проходит тема ярости. Женщины яростно трудятся, созна- вая, что своевременно убранный хлеб большая помощь фронту. Эта ярость при- Э. Якуб. «Хлеб», поэма, «Октябрь» № 3. 1945.

Путь от трагедии к утверждению жиз- ни не был легок для поэта, тем не ме- нее Исаакян - жизнелюбец, поэт, при- шедший, как и его народ, от страданья песков.радости.

 Ованеса Туманяна «Избранное» (Детгиз).

 ПОСЛЕ ВОЙНЫ Вокруг трава до самых плеч такая, что нельзя не лечь. Вода в ручьях на всем пути, пригубишь - и не отойти. И по заказу старшины то ветерок, то солнцепек. Мы - из Берлина.

Семен ГУДЗЕНКО Над нами тысячи стрижат, как оголтелые, визжат. Как угорелые, стремглав весь день бросаются стрижи в заброшенные блиндажи, в зеленую прохладу трав. Они купаются в росе, они росой опьянены. По Кишиневскому шоссе мы возвращаемся с войны.

Мы--с войны идем с победой на восток. …Как сорок первый год далек!



Иллюстрации художника В. Бехтеева к книге 1. 

 хоженных писательскими ногами, или, вернее, перьями. Река исчезает под землей и снова появ ляется на большом расстоянии, Как про- следить ее путь? В нее бросают резино- вый шар с маленьким радиопередатчиком И этот подземный путник сам сообщает наверх людям о своем маршруте. Кит, раненный гарпуном, исчезает в мор. ской глубине. Но на конце гарпуна радио- передатчик, И бедный кит, не совершив- ший особых преступлений, сам донося преследователям о своем местопребывании. Чему тут удивляться? Опять-таки не вещам, а человеку, кото- рый их создал. Это удивление перед человеком испыты- ваешь с особенной силой, когда читаеш книгу Немцова «Незримые пути» о рожде нии маленькой полевой радностанции, о радостном и трудном творческом пути кон структора. «Незримые пути» - это пути радиовом над вершинами гор, в облаках, в лесу море. И в то же время это сложные, вилистые пути изобретательской мысли. Вы вилите, как конструктор создает вую радиостанцию и как он испытыве ее на суше, в воздухе, на море. В книге Немцова необычный диалог ворят два голоса - один восторженны другой скептический, насмешливый, голоса принадлежат одному и тому же человеку - изобретателю. И оба голос нужны - и голос увлечения, и строги голос критики и проверки. 4. ные глаза женщин, зоркие глаза охотни- ков и мореплавателей. И вот настало вре- мя воспеть такие человеческие глаза, ко- торые видят сквозь броневую плиту тол- щиной в четверть метра. В книге Бабата наука говорит языком литературы и литература языком науки. Бабат не избегает научных терминов, Но он вскрывает их образное содержание, Что такое термин? Это слово, а слово - ди- тя образа. Вот слово «реле» Этот терминкажется таким специальным. Но Бабат раскрывает нам его образное значение. Реле эт «перепряжка», Во Франции на почтовых станциях перепрягали лонядей: усталые «лошадиные силы» заменяли свежими, и дилижанс весело отправлялся дальше. Электронную лампу стали называть «ре- ле» «перепряжка», потому что она под- хватывает ослабевший электрический сиг- нал и вливает в него новые силы. Страна «Пээф» - это волшебная стра- на. Но это только маленькая часть вол- шебного мира науки. По этому же чудесному миру водит нас и Костыков в своей книге «Волшебная лампа». Сказочное название здесь оправдано. Вот одна из глав, которую можно назвать маленьким радиороманом, Действие проис- ходит в эфире. Соблюдено единство мес- та: земной шар, Диалог идет по радио в воздухе, а в том же эфире. через океан. Тут естьи преследование преступника -- не на суше, не на море, не Немецкий шпион пытается найти в Америке данные о новом радиоприборе. Немцы хотят завладеть для своих целей ковыми глазами человека, такими глаза- ми, которые видят и под водой и за обла- ками. Шпион вместе с его радиопередат чиком попадает в руки американской раз- ведки. Американцы продолжают от его имени вести переговоры по радно с геста- по. Им удается войти в доверие и даже получить орден от Гитлера. Гестапо рас- крывает перед ними все свои эфирные кар- ты: дает им код и длины волн всех тай- ных шпионских радиопередатчиков в Аме- рике, По длинам волн удается с помощью радиопеленгаторов найти и самих шпио- нов. И 39 радиошпионов, пойманные в эфире с поличным, предстают перед аме- риканским судом. Вот новый сюжет, где действие происхо- дит в новом мире, и В под не дей- во- вс- книги под не главах других в Костыкова и землей

Нужно и то и другое. Все жанры нуж- ны, кроме скучного. Но в то время, как книги Ферсмана поднимаются до поэзии, книги Бублейникова и Шаскольской, доб- росовестно и со знанием дела написанные на те же темы, можно скорее отнести к обычной популяризации. Понадобилось бы специальное исследо- вание для того, чтобы охарактеризовать с этой точки зрения все наши научно-худо- жественные книги. Здесь же мне хотелось бы остановиться на нескольких новых произведениях, кото- рые в той или другой степени сочетают в себе научный материал с поэтическм вос- мира, которые еще раз доказыва- ют, что литература и наука могут говорить общим языком. 3. Вот книги Орлова. Орлов-инженер и изобретатель, который пришел в литерату- из научно-исследовательского институ- та. Не у каждого автора есть авторское свидетельство, а у Орлова их двадцать пять -двадцать пять патентов, Он в лите- ратуре остается изобретателем. Его послед няя книга «Рассказыонеуловимом» говорит о том, что неуловимо, - о пыли, о тени, о дыме, об искре, но эти малозначащие ве- щи служат ему для больших обобщений. Мы видим другими глазами окурок, лежа- щий на краю пепельницы; табачный дым обясняет нам, почему небо голубое, а об- лака белые. Мы начинаем слышать то, че- го не слышали: как дышат часы, как кри- чат стулья в зале. и слово Мысль

М. ИЛЬИН

Литература и наука писал Одоевскому, что он, конечно, за железные дороги, но что в России нужно придумать машину для очистки путей о снега. Многие ли из нас могли бы сейчас ска- зать, какие машины нужно изобрести для обслуживания авиалиний? Наука и литература тяготели друг к другу. И все-таки они были разделены. Это не случайность. XIX век был по пре- имуществу веком анализа, веком изучения и накопления материала, веком диферен- циации наук. Все выше росли стены - не только между наукой и литературой, но и между отдельными науками. Ботаники не знали, что делают астрономы и физики. И те и другие открещивались от философии. В языке науки появлялось все больше спе- циальных терминов, символов. это было только этапом, Мед соби- рался в сотах, в ячейках. И пришла пора этот мед взять. к и Началось время великих обобщений. й. Дарвин обобщает опыт науки о живой при роде. Менделеев обобщает опыт науки о природе неживой. Маркс и Энгельс обоб- щают историю общества, историю мате- рии. Снова, как в древней Элладе, дело идет синтезу, к цельному мировоззрению Сбли- жаются пути науки и философии. Наука и философия сочетаются в единое целое в трудах Ленина и Сталина Электрификация диалектический материализм, наука о при- роде и наука о человеческом обществе становятся под их рукой рычагами пере- устройства мира. Дело идет к синтезу. В плановой перест- ройке нашей страны рушатся стены, отде- ляющие одну науку от другой: все науки должны работать заодно, когда люди бе- рутся за перестройку целого. Дело идет к синтезу. Пути литературы и науки начинают сближаться, Наука нужна народу, и народ нужен науке. Им надо снова обрести общий язык. Горький зовет писателей в науку и ученых в литературу. И его клич не остается без ответа. Растет и крепнет новая советская научно-художественная литература, 2. Мы часто говорим о том, чего у нас нет, что только предстоит сделать. Но совет- ская научно-художественная литература Туже есть. Можно уже уставить полки десятками книг о самых разнообразных ве- щах и явлениях. О нашей родине и ее перестройке писа- ли К. Паустовский и Н. Михайлов, о во- енной технике -- H. Тихонов, Савельев, Абрамов и Долгушин, Перля, о химии Нечаев, о математике - Волков, об исто- рии языка -- Каганский, об истории изо- бретений - Ивич, о палеонтолопии а вельев, об археологии Лурьс, об исто рии медицины E. Сегал, о машинахприятием Дрожжин, о геологии - Бублейников, о кристаллах - Шаскольская, о животных - Бианки, Щербиновский, Чарушин, Лесник, о микробиологии, Пастере -- Кузнецова, о Павлове -- Югов и Фролов, о Марко По- ло-Шкловский, о Мичурине--Вяч. Лебе- дев, о Лысенко и Тимирязеве Сафонов, об академике Крылове - Писаржевский Дарвине и Уоллесе - Тынянова… ору Уже по этому далеко не полному пе- речню видно, как разнообразна тематика научно-художественной литературы, О не- которых из этих книг следовало бы ска- зать подробнее хотя бы потому, что о них не писали. Наши критики не посвятили ни одной рецензии прекрасной книге Шклов- ского «Марко Поло», хотя эту книгу хоро- шю знают и у нас и за рубежом; она пере- ведена на несколько иностранных языков. Мало писали и о работах Н. Михайлова, посвященнных географии нашей страны Его книги широко известны в Америке, в Ан- глии. Близко к научно-художественной литера- туре творчество Пришвина, Мариэтты Ша- гинян, Агапова. Много сделал в этой области Борис Житков, который принес в литературу свой богатый опыт инженера и штурмана дальнего плавания, свой чудесный русский язык, которому он учился у плотников и каменщиков. у кузнецов и машинистов. Говоря о научно-художественной литера- туре, нельзя не вспомнить и об Алексан- дре Евгеньевиче Ферсмане, Его книги по- ражают широтой обобщений, Но у него не абстрактное, а образное, поэтическое вос- приятие мира. Это ученый и поэт в однои то же время. Поэтическое восприятие мира - вот что характерно для научно-художественной ли- тературы. Не все обладают им в одинако- вой степени. И поэтому среди книг, стоя- щих перед нами на полках, можно найти все переходы от простого изложення науч- ных сведений до подлинной научной поззни, 

Иногда думают, что научно-художествен- ная литература - дело новое, Но это не- верно. Науке и литературе старт был дан одно- временно. Перечтите «Илиаду» и «Одиссею». Вы найдете в них всю науку гомеровских времен. По «Одиссее» можно составить карту погоды и очертить циклон, который разметал греческие корабли. Так хорошо внали мореходы того времени смену вет- ров. И певцы не отставали от мореходов. Когда устанавливают родство, вспо- минают общих предков. У науки и литера- туры общие предки. Первые научные со- чинения о природе были написаны в сти- хах. Это были поэмы о природе, поэмы о науке. И если проследить пути науки и литера-Но туры, мы увидим, что сестры долго шли рядом. Ученые писали поэмы, и писатели были учеными, Вспомните Лукреция и его поэму, ниспрорергающую богов и охватыва- ющую все мироздание. Если мы из древнего Рима перенесемся в нашу страну, мы издалека увидим гигант- скую фигуру Ломоносова. Вот когда наука и литература снова вспомнили о своем родстве! Ломоносов был начинателем новой рус- ской науки и новой русской литературы. С него началась и русская научно-художест- венная литература. У него есть все: и рас- суждения о науке, и стихи о природе, и даже научные сказки для детей: вспомни- те сказку о янтаре, о мушке, которая, как спящая красавица, просыпается в янтарном гробу и рассказывает свою историю. Русская наука и русская литература и после Ломоносова не раз протягивали друг другу руки. Герцен писал о философии природы. Ти- мирязев работал для науки и писал исал для народа, писал так, что в его языке сразу узнаешь язык Толстого и Тургенева. Все виднейшие русские писатели живо интересовались наукой. Как было бы хорошо, если бы мы сейчас так же разбирались в авиатехнике, как Пушкин в железнодорожном деле, Пушкин 2 Литературная газета № 2-

помогают друг другу в книгах Орлова, Да так и должно быть. Ведь мысль и слово так же неразделимы, как душа и тело. В здоровом теле - здо- ровый дух: в точном слове-точная мысль, Нового человека и новый мир видим мы и тогда, когда читаем книгу Бабата «Стра- на Пээф». Что это за страна? К книге приложена карта. На ней есть и параллели и меридиа- ны, только они обозначают не долготу и широту, а мощность и частоту Пэ и Эф. Это страна электротехники, страна, где живут великаны, вроде днепровского тур- богенератора, к машины-карлики мощно- стью в сотую долю комариной силы, Тут справа наверху область громов и молний, а где-то слева внизу - пеловеческое сердце - оно ведь тоже источник элект- рических токов. Здесь есть удивительные приборы, кото- рые позволяют видеть в сто тысяч раз лучше, чем видит обыкновенный глаз. Сколько раз писатели воспевали прекрас-

Я рассказал эдесь о четырех авторах Все они прекрасно владеют материал науки. Но если Бабат и Костыков больш ученые, чем писатели,то Немцов уже бл же к художественной литературе, а Орл ва можно смело назвать вполне сложн пимся писателем. Мне хотелось на этих нескольких при мерах показать, как литература и наук находят общий язык для того, чтобы раб сказать людям о новом чудесном мире. Это фантастический мир, в котором живем, но о котором мы мало зндем, Вест научных открытиях доходят до нас ч рез много лет, словно свет далеких звез И мы нередко все еще изображаем небо, к ким оно было сто лет назад, и человека которого уже нет. нового человека - не пять, а с чувств. Он видит и слышит, что делает под землей, под водой, за облаками, Все шире, все чудеснее мир, в котора он живет, - мир, открытый наукой. Дело литературы - видеть весь



ствие дой

происходит местах

еще

избитых,