ПО С Т Р А Н И ЦА М АЛЬ М А НА ХО М. ГЕЛЬФАНД В Лица и маски  Сдержанно по тону, но с сильным лири- ческим «подтекстом» разработана тема прощания в небольшом стихотворении Льва Озерова «Мать». Уходящий - муж- чина; у него нет слез, но зубы стиснуты и под конец вырывается стон: Я жив, но от сердца отломлен кусок - Украинский ветер - родной ветерок. Прощайте! О, где же ты - белый до боли- материнский платок?!всяким На сеетлом лугу В последней книге «Ивановского альма- наха» обращает на себя внимание неверо- ятное количество стихов, Из 227 страниц текста больше шестидесяти отдано сти- хам, по преимуществу лирике! Если даже учесть все особенности и трудности такого издания, как областной альманах, надо будет призвать долю лирики непо- мерной, С другой стороны, тут, собствен- но, нечему удивляться, Не подлежит сом- нению, что редакция просто располагала большим выбором стихов, и это определи- ло структуру сборника, Видимо, здесь ска- залось действительное положение. суще- ствующее не только в ивановской редак- ции. Почему так - вопрос иной, и обсуж- дать его надо особо. Стихи в сборнике, как правило, грамот- ны, свободны от слишком явных и грубых промахов, не грешат против элементарных требований вкуса. Слабее других вещи Мих. Кочнева, Я отмечаю это потому, что Мих. Кочневу принадлежит не менее трети всех стихов сборника. Это совершенно не- понятное предпочтение, Стихи Кочнева не только не возвышаются над общим уров- нем, - его небольшие поэмы о Суворове («Ночь под Измаилом») и Ленине («Гость» и «У Ленина») временами просто ужаса- ют, … до того беспомощно и примитивно трактованы в них великие и дорогие нам всем образы. Вот несколько примеров. Ночь под Из- маилом. Русские готовятся к решительно- му штурму. третьему по счету (первые два были неудачны). Два солдата обсуждают пех дела. Другой, естественно, оптимист и держит (в 1790 г.!) такие речи: Война-то, брат, идет по плану (?!), Не торопись, Петро, дай срок, Тряхнем турецкого султана, Как починю я свой сапог. Пессимист твердит свое. И вдруг во время разговора вышел к сол- датам генерал… Кто это такой, нам не сообщают, а пред- лагают, уповая, должно быть, на нашу догадливость и еще больше на заголовок поэмы, следующие «приметы»: Волос седеющие пряди И стариковекое липо, Улыбка теплая во взгляде С лукавой русской хитрецой.

Л. ПАСЫНКОВ Чувство родины Пред нами- новая, сдиннадцатая книж- Когда-то Гейне пытался говорить с арабом, ницы, относящиеся к сааремской жизни. ка альманаха «Дружба народов». В ней зная лишь несколько арабских слов, но Часть раесказа, посвященная советской жи- представлены украинцы, литовцы, эстонцы, араб понял Гейне, ибо Гейне поэт Поймет зни, нас разочаровывает, Неторопливое, ху-  и советский башкир Тычину, приветствую- щего башкира всем сердцем: Хай ылькяем, назек былькяем. Да здравствует отчизна тонкостанная в Жиздре и Мозыре! Да здравствует она в горах Карабаха и на пензенской равнике, да здравствует всюду общая наша любимая отчизна! Многими своими частностями любопытны отрывки из романа Берды Кербабаева «Ре- шающий шаг» («Артык»). Здесь мы прежде всего, открываем для себя, граждан обшир- ной, многонациональной нашей родины, не- что неожиданное, Туркменский читатель времен «Гуруглы» мог бы думать, что предним - изображенье одних только родных мест. Мы же, чита- тели советские, видим не один туркменский аул, а множество аулов любых наших на- родностей на уровне определенной ста- дии развития материальной, да и духовной культуры. Пусть бригадир-полившик, с его весьма далеко идущей властью, у туркмен назы- вается «мирабом», а у киргизов «кокбашем» (хозянном зелени), а у даргинцев «хулелом» и пр., он повсюду центральное лию аула; за место бригадира-поливщика бо- рются все местные роды, чтобы иметь «свое- го человека» в важнейшем деле. И в полу- пустыие Туркменин и в плодовых долинах, зркеодни хрктр был «своим». Отсюда иногда в литературе и «одни» сюжеты. Но важно, как построен сюжет, какой об- шечеловеческий материал он выносит на на- циональном примере и чем он впечатляет многонационального читателя? И вот, надо сказать, что материал кербабаевского рома- на создает широкое представление о жизни людей, людей вообще - на известной ста- дии развития их культуры и быта. Разумеется, не этим одним исчерпывается интерес советского читателя к отрыв- кам. Пред нами жизнь - недавняя, но еще старинная. Обычаи от века застой- ные, Ничто внешнее почти не меняется. Тем любопытней пробива- ются ростки нового, Кербабаев не вымыш- ляет. В «Артыке» нет ничего необычайного. Мачеха хочет выдать девушку за богача, Девушка бежит с тайным женихом Облава. Действующие лица, словно из старинного, И этот же вопрос неизбежно возникает в связи с чтением рассказа Деборы Вааран- ди «Брат», Увлекательно показан небогатый «быт» эстонской девочки. В наши днн, в Москве, девушка вспоминает прошлое, ост- ров Саарема, домик дедушки Эзры. Мирок скудной, расчетливой идиллии по- росшее можжевельником суровое пастбище; косовице брат уступает сестре много раз переписанного традиционного пе- речня «действующих лиц». Кербабаев к тому же не избетает пословичной, веками отстаивавшейся мудрости народа, и хотя посновида никак не может замещить живого, изменчивого хода мысли, Кербабаев окра- шивает ею живую речь жениха Артыка, не- весты Айны, мачехи Мама. Наблюдатель- ность писателя показала нам не манскенов, а кипучие сердца Артыка, Айны. Велико- лепна живопись Кербабаева, Десятью стро- ками скупо но выпукло изображена нищая юрта Артыка- для него она «дороже тро- на Сулеймана». Артыку нужно немного чтоб вызвать к нему любовь. Жизнь элементарна, а характеры- слож- ны. Изобразить это легко имея зрелый та- лант. Он есть у Кербабаева, Но хватит ли сму художественных средствв, отпущенных природой и пониманием определенного уровня жизни? Ответ на этот вопрос дадут новые работы романиста. на тяжелой «лучшее место». В лабиринте кустов и ко- чек облепленные оводами детишки грызут соленую салаку с картошкой, Скудна, не- латыши, белоруссы, армяне, туркмены, ка- захи, таджики, марийцы, азербайджанцы, узбеки. Все они пережили общие испытания, закалку войной все были в боях и в тылу- за оборонной работой. Открывается книга большим стихотворе- нием Павло Тычины, свидетельствующим горячей дружбе, связавшей выдаю- щегося поэта Украины с братским народом Башкирии, где он провел первые годы вой- ны. Не литературный прием, а выражение сердечного чувства видим мы в строках «Грозы»: Любовъ к земле, как небо, - надо всем! В бой, в бой, ни сил, ни жизни не жалея! Хай ылькяем, назек быльклем * ычина видит горы Башкирии, видит и украинские просторы и то, как «За Дне бывают счастье», И так же, как Тычина, издали видит свою родину Людас Гира. Нам Литва такою спится: На земле московской. знаю, частицу. Мы нашли ее и близка земля родная. Благословляя русские земли из далекого советского тыла, Гира зорко глядел в род- ную сторону, мечтая о васильках и маках соловьнным трелям литовских томи сов. И с растущим, расширяющимся чув- ством большой советской родины поэт стре- мится на Берлин - добить врага. Так - чрез милый сердцу белорусский пейзаж Антон Белевич утверждает сувства патрио- та («На Полесьи город есть такой», «След»). Нет слаще для поэта скромной природы Белоруссии, и тем дороже эта, природа, что «чрез тихие полянки летят на Запад совет- ские танки». Такое же действие оказывает на Ашота Граши знойный пейзаж Армении. Мимо горных родников и тополей на конях рвутся в Берлин всадники-армяне. Поэт- марнец Макс Майн из-под далекой Жиздры острей почувствовал свою нераз- рывную связь с родиной: С каждым часом все роднее Мне страны моей края. И с юга, где война, на север, «где покой ные катятся волны Элнета», шлет солдат- ский привет другой поэт-мариец Николай Казаков, Такие же мотивы расширившегося чувства родины звучат и в фольклорных «Песнях непокоренной Украины», Во всех этих стихах пришли в движенье чувства, нам издавна хорошо известные, и теперь глубже постигнутые в литературе … чув- ство неразрывного- в беде и счастье брат- ства наших народов, Это будит почти фи- зическое ощущение, и с этим ощущением переходим от одного произведения к дру- гому, Национальная литературная форма не разделяет литературы, не отчуждает, а как бы язляется особо убедительной разработ- кой одной и той же мелодии в разных ее регистрах. Верность нашего восприятия подкреп- ляется чтением отрывка из узбекского народного эпоса «Раушан». Прихотливая и всегда убедительная лепка образов вну- шает нам не покидающее нас до конца ра- достное чувство, Нас согревает искренность словесных нарядов, свежесть молодых сил героя большого цикла народных сказаний Раушана, Но вместе с тем, нас не покидает ощущенье прожитых времен, устарелого опыта, замкнутости эпоса в прошлом; здесь все полно национальных, вернее, внутрина- циональных чувств: советскому человеку ннтересно, как в музее, но немного душно, С этим чувством мы снова возвра- щаемся к работам Белевича, размышляем над стихами Гиры, Грани, Майна, Им да- леко до изобразительной силы безвестного автора «Раушана», но они отличимы иным; если б здесь была уместна математическая формуливовка, мы сказали бы, что в «Рау- шане» чувство родины выражено варифме- тической прогрессии, в то время, как авто- рам советских песен и стихов о родине, ка- ковы б ни были их поэтические средства,  материал дался чрез прогрессию геометри- ческую … мию им виден шире безбрежность родины для них ощутительней более велики предметные и сердечные, поэтические дали, * Жизни своей не пожалеем за отчизну тон- костанную. в дожественно впечатляющее письмо Вааранди сменяется скорописью. Событий много, И будто бы «все» их надо вписать, но ведь рассказ- не универмаг, и всего с полок памяти не выложишь на читательский при- лавок. Конфликты намечены правильно, но мясом живым они не обросли, И мы убеж- даемся -- в какой уже раз! - что даро- ванье - только одна сторона дела, одна из гарантий удачи. Вспоминаем тут и Кербабаева. Он впе- чатляет нас когда занят прошлым, но еще, по чести говоря, силы Кербабаева пред нами не раскрылись на материале наших дней. И это мы относим и к «Истокам маленькой реки» Яниса Грантса; в рассказе черты бы- лой жизни фабричной браковщицы чулок Дайны естественней, чем ее нынешняя жизнь героини-снайпера, К нам возвращает- ся беспокоящий нас вопрос и в отношении к «Третьему сыну» (Ата Каушутов)-от- рывок романа рисует живых, теплокровных людей, но мы замечаем то что живы они чертами, унаследованными от прошлой, от- цовской жизни туркмен, меж тем бытовой опыт совсем другой у Амана-Пошчи и Ораз-Гюль. Они -- люди поры Великой Оте- чественной войны Как часто мы видим, что отрывке «Третий сын» военная пора- даже не фон, иногда даже и не отзвук на- ших дней, а одни слова… Никакого вопроса мы не обращаем к да- ровитому азербайджанскому писателю ме- ный меч» он ограничился изображением замков, меча, «блиставшего в седьмом веке нашей эры», Может быть, автору казалось, что седьмым веком, характером храбреца былой поры, Джаваншира, он вполне удов- летворительно об ясняет черты современных храбрых патриотов Аэербайджана, но мы в седьмом веке автора не нашли никаких от- ветов на современность и, следовательно, никакой нужды в этой односторонней «па- раллели» не видим. В пьесе узбекского драматурга Иззата Султанова «Полет орла» выведены подлин ные недавние герои в том числе М. В. Фрунзе. Написана пьеса живым, энергично- сжатым языком, имеет явные драматургиче- ские достоинства, но к финалу художествен- ные приемы мельчают, эпизоды, ради за- нимательности, что ли, раскалываются бы- стро сгасающими «столкновеньями», и не как успевает вырасти то, что важней всего в поделаешь…  драматургии,-характеры людей в естест- венной борьбе интересов и поступков. В разделе критики помещена содержа- тельная работа Н. Пиксанова «Горький в общении с писателями братских народов». Статья Евг. Лундберга «Абай учитель жизни» написана с большим проникновени- ем в материал, Но по странной, укоренив- шенся в юбилейных статьях привычке Евг. Лундберг увлекается всякого рода уподоблениями писателей разных эпох и народов друг другу, теряет в этих уподоб- лениях всякое чувство меры и утверждает понятия сомнительные. В первую оче- редь автор статьи сближает Абая с Гого- лем. Абай, по слову Евг. Лундберга, не отбрасывал, подобно Гоголю, свои горькие постижения «ради водворения в душе стройности и порядка» (слова Н. Черны- Евг. Лундберга, однако, интересует не только общее между Гоголем и Абаем, но и отличие их. И оказывается: «Гоголь по- чувствовал себя учителем жизни, отойдя в сторону и свысока взглянув на дело со- шевского) и, подобно Гоголю, был проник- нут «сознанием о соответствии и несоответ- ствин изученных явлений с нормою разума и благородного чувства» (так же не опре- деления Н. Чернышевского). временииков, - Абай неизменно участво- вал в будничной жизни своего народа». В этом заключенчи автора излишняя рез- вость пера, Забыв обо всем на свете - о среды, степени культуры индивидуального своеобразия писателей, Евг. Лундберг лег- ко и просто обявил Гоголя слугою феода- лизма, а Абая - противником, борном с феодализмом. В другом месте Евг. Лунд- берг также мимоходом, не задумываясь, возвышает Абая, унижая Пушкина и Пер монтова. «И Пушкин, и Лермонтов, ко- торым Абай столь многим обязан, отзыва- дись на смерть, как лирики, Абай же не- навидит ее. как боец», И невольно мы спрашиваем себя, когла же кончится чал юбилейных славословий и поидет час стоящего уважительного опознавания вели- на- ких деятелей прошлого в том неповторимом, что внесено каждым из них в сокровищни- цу культуры? Альманах «Дружба народов» по самому назначению своему должен да- вать образцы проникновенного изучения деятелей многонациональной нашей куль- туры. За немногими исключениями все и в этой книжке «Дружбы народов» направлено на раскрытие нового матерчала нашей жизни: поэтому так законно и заметно ширится в стихах и прозе чувство большой нашей ро- дины раскрываются черты нового человека.



бы раньше узнать о се- сына, если бы тот был более Так обнаруживает-

борьбы, Она могла мейной жизни откровенен с матерью.

ся в повести скрытый конфликт между двумя характерами;c одной стороны. Анна … любовь, нежность, доброта, от- крытое сердце, с другой, отец и сын Со- коловы --- борьба, ненависть, суровая зам- кнутость. Пусть так: это разные харак- теры, и с этим надо считаться, как и со другим фактом, Плохо то, что ав- тор превращает этот обычный жизненный конфликт в антагонизм двух «начал», из которых одно должно уступить место дру- гому, Прислушаемся еще к переживаниям героини: «Оставшись наедине со своими станками, Анна Петровна быстро втяну- лась в привычный ритм работы и привыч- но обратилась к прошлому. Но сколько она его ни вызывала, прошлое не явилось, Бу- дущее, необ ятно-просторное, светлое, как весенние луга, широко раскинулось перед ней и заслонило все пережитое». (Под- черкнуто мною, -- М. Г). Рано, слишком рано зовет нас автор забыть «пережитое». И не только потому, что повесть писалась в разгаре войны, но и исторически рано, То, что автору кажется только «прош- лым», только «пережитым», есть на самом деле необятный арсенал идей, чувств, страстей, опыта, без которых нам не за- воевать и не обеспечить за собой буду- щего. И это касается всех нас без исклю- чения, в том числе и Анны Соколовой. Она может испелиться от острой, убиваю- щей скорби по сыну, но она не может за- быть, что самая возможность такого исце- ления завоевана для нее тоже сыновней кровью. В повести М. Шошина «Палешанин» нет материала для серьезного спора, но в ней мало и настоящей жизни. Об этом лучше всего свидетельствует самая канва вещи, представляющая собой главным образом нагромождение счастливых случайностей. В начале повесть подает еще кое-какие надежды. Герой - молодой колхозник. скромный, робкий, но чистый душой. Он тайно влюблен в хорошую девушку Ганю, которая своей бойкостью и смелостью со- ставляет полный контраст ему. Любовь придает ему храбрости: чтобы не оскан- далиться перед девушкой, он остается почью один в лесу стеречь колхозный скот. Там на колхозных телят нападают волки, Парень сначала убегает. но потом спохватывается и, подобрав случайно под- вериувшийся ему обломок оглобли, дает волкам жестокий отпор. После этого де- вушка «временами стала ощущать, что Костя занимает в ее жизни какое-то мес- то». Потом Костю призвали в армию. Дома у него осталась старуха-мать. Девушка проводила его и напутствовала доб- рым словом. На фронте он сразу же стал показывать чудеса храбрости и находчи- вости, как разведчик и истребитель тан- ков. Там же он подружился с замечатель- ным снайпером Мелешко, который мстил немцам за своих родных, погибших на Украине. В свое время командование наг- радило снайпера ценным подарком: черным лаковым расписным портсигаром палехской работы. Косте очень понравилось мастер- ство палешан. Это - тоже счастливая слу- чанность. Как мы увидим дальше, она ока- жет большое влияние на судьбу некоторых участников повести, В одном из боев мо- лодой герой был тяжело ранен и потерял руку, В части были уверены, что он убит, и сообщили об этом матери, Для нее это. конечно, было страшным ударом, но она не пала духом; дружба с девушкой, кото- рая любила ее сына, явилась для матери большой поддержкой, Они решили взять вдвоем девочку-сироту на воспитание. Девочку они нашли в детдоме, при ак- тивном содействии председателя колхоза, доставили ее к костиной матери и по счастливой случайности они выбрали дочь Мелешко, который считал ее погибшей. ам она очень скоро стала их любимицей. Пекоторое время спустя вернулся домой случайно уцелевший и уволенный вчи- стую Костя. Разумеется, его возвращение было величайшей радостью для матери и девушки. Отдохнув немного, Костя отпра- вился к председателю колхоза устраивать- ся на работу; ему предложили должность бригадира; он согласился, В заключитель- ной части повести герой едет в Палех. чтобы заказать подарок невесте, Худож- ники показали ему письмо Мелешко, ко- торый, прилагая фотографию своей малень- кой дочери, сделать с нее миниа- тюру на шкатулке, Косте показали и ми- ниатюру, выполненную по заказу Мелеш- ко, и он опознал в нейпитомицу матери. Так по счастливой случайности Костя на- шел и вернул своему боевому другу дочь. На этом заканчивается повесть, В ней 44 страницы совсем неубористого шрифта. Нужно поистине незаурядное дарование, мастерство, чтобы, во-первых, правильно разместить в этих тесных рамках такое множество эпизодов и, во-вторых, насы- передает содержание чужой книги. тить их подлинно жизненным содержани- ем, То, что дает нам М. Шошин, больше всего походит на растянутый конспект. Временами читаешь и не знаешь, о сво- их ли героях рассказывает писатель или «Таня чувствовала, что любит Костю крепкой, вечной любовью русской женши- ны, любит до гроба, до последнего дыха- ния, Она гордилась тем, что первая и, м- жет быть, единственная в колхозе откры- ла в нем большую душу, золотое серди, скромного, доброго, хотя по внешнему ви- ду робковатого парня». По цитированному отрывку можно су- дить, что Шошин стремится быть безыс- кусственным. Но настоящей безыскусствен- ности не бывает без большого искусства. У М. Шошина этого нет. Его «безыскус- рость, и простота … на простоватость. сна проновато Шошин пишет удивительно вялым, бес- нветным, безличным, местами слащавым, местами сбивающимся на невольную паро- лию языком. Бой. Немцы атакуют. Совет- ский командир решил подпустить их по- ближе. «Немцы, казалось, были уже сов- сем рядом, а команды «огонь» все еще не было, со-огнем». не потел, а пылал страшным, иссушающим Другой пример. Председатель колхоза присутствует при том, как мать Кости Жиляева ласкает свою питомицу, «Нас- тасья порывисто взяла ее на руки и креп- ко прижала к себе, «Могутной души ста- руха», подумал председатель». Или еще: «Исчезла веселая, румяная, подвиж ная, как ветер, вездесущая Таня, С голо- вой выдавали теперь ее голубые вырази- тельные прекрасные глаза. Исчез в них жар- кий блеск юности, подкупающая доверчи- вость…» Я уже сказал, что повесть М. Шошина не дает поводов для серьезного спора. Все в ней почти идеально: герои, их пост ки, их судьба. Беда лишь в том, что мы их не видим, не слышим, не чувствуем, потому и не верим ни в «могутность» и «страшный огонь» их души, ни в голубиз- ну их глаз. В жизни они, несомненно, та- ковы, но в повести М. Шошина эти ре ные качества и краски вторично не ожива- ют: слова остаются словами, не превоа- тую гамму живого тела подсиненными белилами, Это отнюдь не всегда безгра- мотные живописцы; но ложный подход задаче губит их: вместо человеческого ли- ца у них получается синевато-бледная гипсовая маска. Такие гипсовые лиц ча- сто смотрят на читателя со страниц «Ива- новского альманаха».



Выделяется хорошим чувством стиля четкостью образа другое стихотворение того же автора - «Северная гравюра», Определенный хотя еше и очень неоформ- ленный лирический дар чувствуется от- дельных «Письмах C фронта» Бориса Озерного (из одноименной лирической се-  ри Надо заметить, что большая, граждан- ская или историческая, тема удается поэ- там сборника гораздо хуже. Я не говорю уже о совершенно несостоятельных попыт- ках Мих. Кочнева, «Слово о родине» И. Ханаева сделано с несравненно большим разнообразием средств; тем не менее и в нем преобладают риторика, условность, книжные реминисценции, готовые ассоциа- ции. Разумеется, тут не может быть и речи о какой-либо эстетической «закономерно- сти». Причину этих неудач надо искать в другом: в недостатке общей и специально поэтической культуры, наконец, в нетвор- ческом, поверхностном, трафаретном отно- шении к самой теме. Переходим к прозе. Она представлена двумя повестями и девятью короткими рассказами. Лучше других рассказы B. Полторацкого, В них нет ничего из ря- да вон выходящего, но по крайней мере чувствуется, что они писаны «с натуры» человеком, который видел войну и проде- лал с Красной Армней не один боевой по- ход. Рассказы М. Белоберезова и Дм. Прокофьева тоже «о войне», но они больше похожи на копии с копии, притом на копии очень бледные, По существу, все здесь сводится к определенным, мно- гократно уже использованным сюжетным схемам, Это рассказы-скелеты; их, вероят- но, можно изготовлять машинным спосо- бом. Из двух повестей, вошедших в состав сбооника: Л. Галич - «Будущее» и М. Шо- шин -- «Палешанин», я лично склонен от- дать предпочтение первой. Она сравни- тельно более умело написана кроме то- го, заставляет думать, вызывает на спор, а это немаловажное достоинство, В центре повести - драма пожилой женщины, у которой война отняла последнего сына. Это не обычная драма одинокой старости; это еще и трагедия материнского сердна,аня не успевшего растратить всех запасов любви и нежности. Старая ткачиха Анна Соколова не может жить без того, чтобы не быть комунибудь матерью. Но жизнь безжалостно лишает ее этой радости, Ко- го ей любить? Главное, на кого ей изли- вать свою нежность? На мужа? Это суро- вый, замкнутый «железный» человек, везь ушедший в борьбу и работу. Может быть. взять на воспитание сироту из детдома? Муж против: оба они уже стары, больны и не имеют нравственного права подвер- гать ребенка ужасам вторичного сиротст- ва.

Как свежо, как оригинально, а, главное, похоже на Суворова! Но ничего не Полководец прислушивается к солдат- скому спору; конечно, ему нравится бод- рый тон оптимиста. …и на лице у генерала Улыбка мягко расплылась

И так до самого конца … ни одного жи- вого слова, ни одной действительно харак- терной черты. Два стихотворения о Ленине выдержа- ны Мих. Кочневым в духе той же «мягкой расплывчатости». В первом Ленин фигури- рует в образе незнакомца, которого дей- ствующие лица поэмы сразу же опознают, читатель обязан узнать по одной един- ственной «примете»: Говорит чуть-чуть картаво Незнакомый человек. и Будем справедливы. Мих. Кочнев не ли- шен дарования; он только плохо знает, что он может и чего не может. Когда он не берется за то, что ему явно не по пле- чу (к сожалению, чаще бывает наоборот) настраивает свою лиру на более скром, ный лад, ему удается извлекать из нее более верные звуки. Сошлюсь хотя бы на стихотворение «В дороге». Зима, степь, безлюдье, одинокий путник. В пустых полях ни звука. Куда мне сердце деть? Где-то осталась женщина, тоскует путник. Сейчас в твоей квартире Покой и тишина. В огромном зимнем мире Такая ты одна.

С этим нельзя не согласиться но как же все-таки быть Анне Соколовой? Автор пускается на компромисс: он все же посы- лает ей ребенка, но родного по крови, вну- ка, о существовании которого ни дед, ни бабка раньше не подозревали, так как во- обще не знали, что покойный сын был же- нат.

со своей На сцене появляется, вместе матерью, очаровательной молодой женщи- ной, великолепный бутуз, как две капли воды похожий на покойного капитана Сер- гея Соколова. И немедленно же все меня- ется, как по мановению волшебного жезла. Тоски и одиночества как не бывало. Жизнь старой ткачихи заполняется новым солержанием: она совершает трудовой подвиг, о ней пишут в местной газете, Да- же старший Соколов, вечно хмурый, неу- лыбающийся человек, становится другим. Он ульбается внуку и даже позволяет себе - впервые за тридцать-сорок лет -- приласкать жену. В сущности, что можно против этого возразить? Так бывает. Это и есть жизнь, прекрасная и бессмертная жизнь, которую, как правильно говорится в повести, люди, подобные сыну Анны Соколовой, отетоя- ли для своего народа в великой и страш- ной борьбе. Но автор пытается дополнить картину жизни некоей моральной схемой, и тут мы должны с ним спорить, Пригля- дитесь к «обстановке». Не кажется ли вам, что Соколова страдает в значительной ме- ре из-за суровости и замкнутости самых близких ей людей? Она не так остро пере- живала бы потерю сына, если бы могла делиться своим горем с мужем, который ничего не хочет знать, кроме ненависти и

по которой

сыта жизнь девочки, она рано вытягивается на работе в поле, на каменистой площадке, разности эпох, народов.обстоятельств, за помещичьим парком. Она жаждет зна- нин, Брат, изнемогая, режет чужой торф, чтобы купить сестренке жалкий воротник: «В городе все носят пальто с воротниками». Но вот мы с интересом прочитали стра-

Это не очень оригинально и даже нем- ного вяло, но, повторенное дважды＿в середине и в конце стихотворения это четверостишие создает именно то настрое- ние, которое хотел выразить поэт. Что можно сказать об остальных поэтах участниках сборника? Почти все они владеют, хоть и в разной мере, неким поэ- тическим «техминимумом» и сравнительно лучше всего справляются с собственно ли- рической темой, Нельзя говорить тут о самостоятельном и зрелом мастерстве. но обнадеживающие примеры, безусловно, на- лицо, Так, И. Дружинин совсем неплохо описывает природу. Мы сидели долго-долго, Бились волны о песок, И выплескивала Волга Сотни звевд у наших ног. («На Волге»). «Ивановски вский альманах», книга 56 огиз, Ивановское областное государственное изда- тельство, 1945.

Иллюстрации художника В. Лебедева к книге С. Маршака «Голуби» (Детгиз).  Б. ПЕСИС К ДЕСЯТИЛЕТИЮ СО ДНЯ ре. Барбюс принадлежит к поколению демо- кратических писателей, выступивших во Франции на рубеже XIX--XX вв. на смену Эмилю Золя. Их приход был связан с под- емом общественного движения, в котором, как показала борьба дрейфусаров, интелли- генция об единилась с рабочими. Из нена- висти к этому движению или по непонима- нию того, что оно значило для литературы, пессимистическая критика изображает ко- нец века во Франции, как время безраздель- ного господства сумерек и декадентства. Между тем именно общественные бури 90-х годов обясняют нам то, что называли «чу- дом» такие критики: появление в это время ряда писателей, которые, в противовес де- кадентам и натуралистам, провозгласили се- бя борцами за «новую правду» в литерату- Барбюс начинал в эти годы. Это было не легко. Литературная реакция всячески ста- ралась отбить вкус к баррикадам у моло- дых писателей и внушить им, что кризис натурализма означает конец всякой реали- стической литературы, «литературы черки», Молодые писатели росли по своим углам, в одиночку. Единомышленники встречались и расходились, так и не узнав друг друга. Так Ж. Ренар равнодушно отмечает появ- ление первых книг Ромэн Роллана и Бар- бюса, не подозревая, что они из той же по- роды «правдоискателей». Но сила, родившая это движение, действовала независимо от личных судеб и связей писателей. Она за- ставила их взяться за решение задачи, важнейшей для французской литературы XX века: вопреки традициям светской лите- ратуры, уходу писателей в общественную верхушку, обновить литературу, восстано- вив ее связи с народом, Золя не был и не мог быть их единственным советчиком. И здесь сказалась - впервые с такой силой -- роль русской литературы или «русского ре- ализма», как говорили французы, Толстой своими могучими руками поддерживал под- ровании Анри Барбюса, Не подлежит со- мнению, что французское правдоискательст- Литературная газета 2 №

сознания собран в одном человеке, которого часов до смерти: «Расширяйте! те!». Разясняя западной интеллигенции ее долг раскрывается перед народом, Барбюс неизменно ссылался на творчество интеллигенции в СССР. Прежние идеи правдоискательства раз- вертываются в стройную диалектическую «Живописать всю действитель- ность - это не значит создавать какую-то энциклопедию, это значит видеть ясно». Та- «классового кую ясность дает понимание война сделала зрячим. В ленинской оценке книг Барбюса и, в частности, романа «Ясность»

Великий голос СМЕРТИ АНРИ БАРБЮСА во того времени было своеобразной формой «срывания всех и всяческих масок» с собст- веннического строя. Именно с этой стороны шло влияние русской литературы на Бар- бюса. Барбюс знал, в каком мире он живет. Барбюсу принадлежат замечательные сло- ва, которыми он определял свое отношение к традиционному социальному порядку: «Будь всегда настороже, как лев!» В мо- лодом Барбюсе рождались этот львиный гнев и беспощадное недоверие к фасаду буржуазного мира. Его первые книги мрач- ны до черноты, Разоблачителем в них вы- ступает странный персонаж, ведущий свои наблюдения над действительностью из ка- кого-то инфернального подполья. И тем не менее уже в романе «Ад» Барбюс не только срывает завесы с буржуазной морали, но переходит к разоблачению того, что состав- ляет основу, фундамент «ада»: социальное рабство, неравенство, войны, власть пред- рассудков. Эту пессимистическую книгу распирает от чувств и мыслей, характерных для Барбюса и резко отделявших его от декадентства, Герой «Ада» понимает, что надо итги от всяких адских лабиринтов, от «хитросплетения частных случаев» к пони- манию «всей правды». А вся правда - в том, что «закон, в силу которого одни ро- дятся богатыми, другие бедными, есть ве- личайшая несправедливость, столь же во- пиющая, как древний закон рабства»… Это только начало, Но оно не могло «не быть революционным». Вот почему Барбюс, передавая в пись- мах жене свои разговоры с соллатами об «Огне», вправе был сказать, что «всо свою жизнь думал о вещах», настоящий смысл которых ему открылся в окопах первой ми- ровой войны. От большинства западных писателей изо- бражавших эту войну, Барбюс как раз и отличается неприятием не только этой вой- ны, но и того мира, «мирного порядка» ко- ореол свободы и счастья, Барбюс увидел в первой мировой войне последний, седьмой круг того ада, тайну которого он начал разгадывать до 1914 года. 

основополагающая роль этих книг во всей передовой европейской литературе в пери- од между двумя мировыми войнами, Важ- нейшей темой этой литературы было от- систему.  резвление мелкого буржуа, обывателя и превращение рядового интеллигента, «массо- вика» в революционера. Герой Барбюса,

еще не вылезши из окопов мировой войны, разреза» современного общества.  начинает тот пересмотр ценностей, который занял умы целого поколения интеллигентов, и не только французских, в послевоенное двадцатилетие. Барбюс первый на Западе показал драму «одиночки» во всех ее самых сложных связях с драмой народа. В романе «Ясность» впервые возникает от образ, без которого уже не будет ни одной книги Барбюса: «Русская республи- ка». В «Словах бойца» Барбюс, бывший уча- стник войны, выступает как боец за соци- альную справедливость. Он становится «ве- ликим голосом» нового мира, возникшего на востоке Европы. Интервенты рассчитывали силой раздавить молодую советскую рес- публику. Барбюс выступает против них, пользуясь тем оружием, которое он считал самым сильным оружием писателя: он рас- сказывает правду о Советском Союзе и правду о его врагах. В обращении, озаглавленном «Мы обви- няем», Барбюс называет антисоветскую ин- тервенцию «противочеловеческим деянием». Он обвиняет реакционных правителей Фран- ции и Англии «в том, что они оставили врас- поряжении Германии оружие, командный со- став и огромное количество солдат; в том, что они фактически стали виновниками этой военной реорганизации, несущей в себе уг- розу реванша, - и это для того, чтобы лег- не подавить требования чародов России, Германии и других стран; в том, что они та- ким образом еще раз пожертвовали безопас- ностью родины и будущим миром, повину- ясь своей классовой ненависти». «Спасите человеческую правду, спасая правду русскую!» Мыель о том, что «рус- ская правла». правла советской страны, стала всечеловеческой правдой. проходит го движения во всем мире. Барбюс видел, как росла угроза войны, как она обостри- лась с приходом гитлеровцев к власти в Германии. Этот бесстрашный зачинатель, вожак понимал, что сила антифашистского движения против войны -- в его массовости. Говоря о Франции, о сплочении народных сил, Барбюс повторял друзьям за несколько «Правда частностей» ложь»; такой ложью является, например, изображение ужасов войны без ее общего освещения». «Существует тысяча различных проявлений  действительности, но под ними проходят крупные простые линии». Описывая идейный путь Барбюса, Вайян Кутюрье замечает: «Большевистская рево- люция овладела им сразу… Барбюсу пред- стояло затем освонть лучезарные идеи марк- сизма-ленинизма… Кругозор его прояснял- ся, становился все более широким, его твор- ческие силы росли». В своей замечательной книге о Сталине Барбюс стремится к полному, всестороннему изображению исторического прошлого, временности и в этой связи раскрывает ис- торическую роль Сталина. Барбюс пользуется средствами поэзии. Вот почему его удивительно ясные, точ- ные, научные характеристики так запоми- наются и входят в сознание миллионов людей. Вспомним замечательную формулу: «Сталин --- это Ленин сегодня». Внимательное чтение этой книги пока- зывает, что художественный замысел Бар- бюса таков: изобразить Москву, ее центр - Красную площадь - как «центр» нового мира. Над Красной площадью, ночью, в тн- шине возникает образ человека «с головою ученого, с лицом рабочего, в одежде про- стого солдата». Обращаясь к народам, к миллнонам  лю- дей, Барбюс говорит им, что их «лучишее будущее» в Какой глубокий смысл вкладывал Бар- бюс в это обращение к народам, следующие показывают

ском фронте в годы 19141916. В бесчис- ленных солдатских диалогах Барбюс пока- зывает, как мудрость народа овладевала «тайной» этой войны. Мы идем не за отдель- ными героями. В одиночку многие из них еще темны, слабы. Мы идем вместе со всей массой, сильной своей сплоченностью, про- зревающей сообща, Так поступал и сам Барбюс, который долго прислушивался к голосу «пролетариев боев», прежде чем стать их «великим голосом», … так назвал его Ленин. в вая Народ осознает себя в этой книге как ве- ликая сила, способная отстоять родину, и то же время как жертва, орудие тех, для кого эта война была источником прибыли и необходимым условием социального господ- ства, Это противоречие Барбюс имел в ви- ду, когда писал: «Война совпадает и не сов- падает с массой». В том, что несправедли- война велась руками народа, - вели- этих рабов - будущее». Горькин писал об «Огне» Барбюса: «Мрачная книга его страшна своей беспо- щадной правдой, но всюду во мраке изобра- жаемого им сверкают огоньки нового созна- ния». В романе «Ясность» свет этого нового

строки в книге о Сталине: «Что бы ни произошло в необятном буду-  спас. Он спасет». Тот, кто общался с Барбюсом, поражала в нем эта знает, как сила предвидения, и любви. что бле- То, одну борьбы навсегда. и из почерпнутая в мудрости Имя Барбюса останется им, глав сделано стящих народов. составляет в истории

самых

кульуры