Б. ДАЙРЕДЖИЕВ Солдатские рассказы Сборник рассказов Ал. Шубина «Победи- переднему краю и его ге солдату и младшему преимуществу бытовые, точ- нее - о солдатском быте, который автоо действительно знает, Все, что выходит пределы непосредственной солдатской страды, легко отслаивается в рассказах, как плохой лак, который не только не при- дает вещи блеска, но и покрывает ее мор- щинами. В этом смысле наиболее показателен рас- В центре сказ «Рота идет в наступление» его -- образ старшего сержанта, разведчи- ка Засухина. Это сильный, смелый, угрю- мый человек, закаленный солдат, жестоко ненавидящий немцев. Сам он рекомендует себя «ночным человеком», Что это такое, из об яснений автора понять трудно, Несом ненно одно, что Засухин человек смятенно- го сознания. В его мироощущении - что-то сектантское, восторженно-угрюмое. Он спрашивает лейтенанта Трофимова, может ли земля боль чувствовать, и убежденно отвечает: «А я так полагаю -- чувствует и мучается…» Попалась ему до войны книга об истории земли: «Удивительное дело, ка- кую она могучую зелень несла и каких зве- рей питала! Сколько же силы в ней в ту пору было, уму непостижимо!» Но и сейчас дятся, - неумно возражает ему Трофимов. «Теперешние-то?… бросил Засухин - не то! А все потому, что мы землю муча- ем… И огнем ее жжем, и дымом душим, железным паром обвариваем, одежду с нее зеленую рвем, дерьмом да падалью пачка ем… разве можно вытерпеть?» Формулируя цель войны, Засухин гово- рит: «За зеленую землю идем». Вся эта примитивная, доморощенная философия не нова. Казалось бы, Шубин должен обяс- нить, что заставило Засухина, угрюмого, неразговорчивого, обуянного столь архаи- ческими идеями, стать в строй решительных защитников советской земли. Однако вмосто того, чтобы показать путь этого «странного человека» к беззаветной борьбе за советское государство, Шубин и прилагает любуется его «странностями» все усилия к тому, чтобы читатель в свою очередь все эти странности принял. Автор романтизирует Засухина, отсталого, сек- тантски настроенного человска. Образы других солдат и офицеров в сборнике обрисованы менее подробно, чем Засухин, но большинство из них запомина- ется. Бывший хулиган Евстигнеев, который сознается, что у него «твердости большой нет, а смелости много», написан с большой симпатией. Его привлекает в Засухине большая внутренняя сила этого человека: «Мы на пару бы что сделали!» И хотя За- сухин обещает взять его с собой в развед- ку «на пару», им воевать не удалось. Ав- тор, видимо, понимает, что как только За- сухин покинет крепость своего одиночества, он немедленно поблекнет, «Ночной чело- век» при свете дня станет просто скучным и малобазвитым чудаком. Шубин умеет зарисовывать людей не- сколькими штрихами, Таков капитан Уроч- ный из одноименного рассказа, стремитель- ный, смелый, инициативный, сочетающий эти качества с веселым скептицизмом зака- ленного солдата. В споре о том, что такое храбрость, он иронически говорит: «Я по- лагаю, что храбрость есть качество… при- сущее каждому воину Красной Армии Пра- вильно я говорю, а?» Из дальнейшего спо- ра выясняется, что капитан Урочный, как и генерал Панфилов, главным качеством, рож- дающим храбрость советского человска, считает ум, сметливость, способность «до- гадаться». Урочный только что совершил геронческий поступок. И когда корреспон- дент газеты говорит ему, что «не каждый бы так сделал», Урочный возражает: «Каж- дый бы сделал, кто догадался, Я догадался - я сделал, вы бы догадались-вы бы сде- лали, он бы догадался - он бы сделал». Рассказ «Тонкая тетрадь» дневник медсестры - написан значительно слабее остальных рассказов, Героиня выглядит се- ренькой, незначительной, Рассказ «Друзья» можно было бы воспринять как солда-скую побасенку, но для окопного балагурства он написан слишком всерьез и принадлежит к того рода анекдотам, когда слушатель сме- ется не над тем, что рассказывается, а над рессказчиком. История со старухой, под- кладывающей под немца мину, просто не- умна. Вкус, вот что часто изменяет Ал. Шу- бину, Увлекшись, он доводит до абсурда верно схваченную им черту действитель- вости, Так, немец-писарь, бывший учитель («Ася»), из тупицы и хама превращается в чудовище, наделенное сверхчеловеческой волей и жестокостью, и вызывает читателя изумление, но не отвращение Вос- питание вкуса, ощущение художественной меры, границ изящного, за котовыми оно превращается в безобразное и художествен- вопрос его дальнейшей писательской судь- бы. Роронежское об- Ал. Шубин, «Победители», ластное книгоиздательство, 1945.



РОЖДЕНИЕ ПРОЗЫ в романе Кербабаев отвел значительное место природе, пейзажу. Это ново для турк- менской литературы. Пейзажа в реали- стическом описании не было ни в старин- ных дестанах, ни в сказках, ни в стихах. Пейзажные зарисовки появляются в XIXве- Непеса, а и ке у ранее у Махтум Кули («Гурген», «Горы») у Шабенде («Саят и Хемра»). Кербабаев красочно, притом у подает природу смело и кербабаевский пейзаж не является безраз- личным, он помогает повествованию и изо- бражению людей. Как умело выведен в первый раз перед читателем, на фоне аульной природы в ти- хое солнечное утро, после ночной грозы, главный герой романа Артык. И в том, что в такое благодатное, веселое весеннее утро Артыка смутные мысли, бурлящие в его голове, словно в водовороте, уже намечает- ся возбуждающая интерес интрига. Но роман не лишен и недостатков. Дайханин Артык приезжая из аула в го- род, бывает запросто у русского рабочего железнодорожника Ивана, от которого по- лучает важные для себя раз яснения, поли- тическую зарядку, И вот в обрисовке это- го Ивана и другого рабочего Карташова автора покидает уверенность, сцены эти схематичны не производят жизненного впе- чатления. Кербабаев во многих случаях вводит опи- сания, которые задерживают развитие сю- жета и ничем не дополняют человеческих характеристик. Происходит это за счет эт- нографических нагромождений. Иногда эт- нография совершенно механически вклини- вается в повествование. По мысли автора, такие этнографические экскурсы обогаща- ют национальный колорит романа, а читате- ля берет досада, Вот глава, где Айна, взволнованная неизвестностью о судьбе Ар- тыка, которого она, быть может, скорэ лишится, ткет ковер, Ткет она машинально, все мысли ее с Артыком. И вдруг в этом волнующем месте автор вводит тягучее технологическое описание ковроделия со всеми техническими деталями и термина- ми. Автор хорошо знает, как ткут в Турк- мении ковры, но таким описаниям, не свя- занным с ходом действия, место лишь в производственных инструкциях. Еще при- мер: описывая женитьбу младшего сына Халназара, автор так увлекся подробностя- ми туркменских свадебных обрядов, что забыл о развитии действия и о поведении персонажей, их настроение ни в какой ор- ганической связи с этим описанием не на- ходится. Автор злоупотребляет частым повторе- нием одного и того же образа, Когда в пер- вый раз, рисуя чаепитие в юрте, он говорчт: «На ярких, постланных на полу коврах были расставлены красные и синие чайни- ки, словно на весенней лужайке паслись ягнята и козлята» - это свежо, образно. Но, увы, и в других случаях при зображе- нии чаепития повторяется все тот же образ. Недостатки, отмеченные нами в романе Кербабаева, лишь частности. «Решающий шаг», - первое туркменское прозаическое произведение большого социального охва- та, произведение фундаментальное и един- ственное в своем роде. Ашхабад

литературы шей науки, каково место данной работы в общей системе науки, нужна ли и для че- го нужна данная работа для общих целей науки, - эти вопросы не стояли в поле зре- ния наших научных коллективов. Между тем без решения или хотя бы уяснения этих вопросов не может быть подлинноответст- венного труда ученого.

Викторин ПОПОВ ТУРКМЕНСКОЙ зов. Развитие в современной туркменской ли- тературе художественной прозы - явление огромного культурного значения. Основоположниками туркменской прозы являются советские прозанки и в первую очередь Берды Кербабаев, Нурмурад Сары- ханов, Ата Каушутов, Берды Солтанния- Особое место занимает Берды Кербабаев, старший и нанболее активный писатель. Он выступает во всех жанрах. И именно про- за, в больших своих формах, наиболее«соот- ветствует его эпическому темпераменту, Кербабаев написал много рассказов, но са- мое значительное в его творчестве - это большой роман «Решающий шаг». Кербабаев … писатель-реалист, у него большой житейский опыт, интерес к слож- ным социальным проблемам. Форма романа позволяет ему дать широкую картину раз- вития характеров. Первый том романа «Решающий шаг», ет уже переведенный на русский язык, рису- предреволюционную Туркмению (второй том имеется в подстрочном переводе). Чи- тая о злоключениях молодого дайханина Артыка, мы верим в искренность его чувств, слов и действий- И все персонажи рома- на, хотя и действуют каждый по-своему, действуют оправданно, и читатель имеет дело не с готовыми характерами, наме- ченными уже в завязке произведения, а с постепенным их развитием, заботливо мо- тивированным. Особенно это относится к главному герою Артыку. В начале ро- мана это простой парень, слабо разбираю- щийся в смысле происходящего. Страница за страницей показывает, как постепенно слагается тип гордого борцa против со- цнальной несправедливости. Роман дает полную картину жизни туркменского аула  перед революцией 1917 года и в таком жи- вом изображении, которое не могут за- менить ни статистические справки, ни исто- рические изыскания. Для не-туркмен роман Кербабаева - ос- новная книга, по которой можно узнать ха- рактерные черты туркменского народа, Для читателей-туркмен - это орудие социаль- ного самопознания. Халназар-бай, купец Арутюн, волостные управители, уездный начальник, чиновники яркие типы, которые уже не воскреснут в нашей действительности. В Артыке, Ашире, Кандыме современная туркменская моло- дежь узнает тех, кто зачинал борьбу с ста- рым миром около тридпати лет назад. В этом смысле «Решающий шаг» - роман ис- торический, он помогает крнтически понять социальные уроки прошлого Как безусловное достижение автора сле- дует отметить стройную, искусную компо- зицию романа, фабула развивается много- планово, с множеством действующих лиц и динамичностью событий Кербабаев умеет строить сюжет. Система образов и словарь романа основаны на метких народных пого- ворках, и эта народность языка придает произведению национальный колорит. В ро- мане много фольклора, он органически вплетается в живописную ткань повество- вания. Автор превоеходно знает аульный быт и хорошо его показывает в самых мно- гообразных проявлениях. Кара сейтлиев

Заметки историка Гр. ГУКОВСКИЙ  Проф. С. БРЕЙТБУРГ Четыре года невиданной народной войны остались за плечами. Новые возможности открываются перед всей нашей культурой. Уже весьма оживленно составляются планы издательских начинаний и научных иссле- дований, Возобновляются приостановленные войной издания академических собраний сочинений великих русских писателей, бэльших многотомных трудов по истории литературы (напр, «История русской лите- ратуры» Академии наук), предполагается новое издание серии «Библиотека поэта», завоезавшей подлинную популярность, го- товятся к выпуску альманахов и журнала, посвященных вопросам теории и истории литературы, Все это чрезвычайно радост- но. Все это наполняет душу историка ли- тературы надеждами. Но тут-то и начинается не то, чтобы бес- покэйство, но некоторая настороженность. Ведь именно нового слова ждет от нашей науки страна, а не повторения пройденного. Скажем ли мы, советские историки литера-о туры. нашему читателю это новое слово? Разумеется, мы должны его дать и, стало быть, дадим. За четверть века советские литературове- ды немало потрудились; часто спотыкаясь и ошибаясь в поисках истины, честно ис- правляя свои ошибки, упорно добиваясь яс- ности и глубины понимания искусства, со- ветские историки литературы разработали целую систему вспомогательных научных дисциплин. С победой марксистско-ленин- ского метода литературоведение стало под- линно научной дисциплиной, Добытые уче- ными результаты, - можно смело сказать, - поистине новое и передовое слово в на- уке о литературе. Но за последние годы история человече- ства совершила огромный путь вперед. Ра- ботать в 1945 году так. как мы работали в предвоенные годы, мне кажется, уже нель- зя. На протяжении ряда лет мы, историки ли- тературы, слишком часто вели свою работу кабинетно или, в лучшем случае, кружково. Мы либо писали сверхнаучные исследова- популяризациями уж совсем наивного тол- ния изысканных частностей, рассчитенные только на специалистов, либо пробавлялись ка. Наука не может жить без частных ра- зысканий и микроскопических исследова- ний. Наука обязана дать широчайшим мас- сам народа популярные изложения своих выводов. Но дело в том, что дробные микро- скопические разыскания -- это, по преиму- ществу, предварительно препарированный материал науки, первичное накопление ее, а еще не сама наука. А популяриза- ция это результат науки, следствие ее и опять не сама наука в ее высшем про- явлении Вот и получается, что мы сосредо- точили свое внимание на первой стадии ра- боты и на последней стадии, а середину-то и стали забывать, Отсюда и печальное яв- ление, нередко наблюдаемое. Мы копили. копили дробный материал. не думая о том, к чему он нужен,-это с одной стороны. А с другой, мы оказались бедны как популя- ризаторы. За годы войны я обехал много городов и городков, везде беседовал с работниками нашей профессии, с преподавателями ву- зов и учительских институтов, с учителями. За два десятилетия моей вузовской рабо- ты у меня училось множество молодых людей; они теперь работают во всех кон- цах страны, и они пишут мне о трудностях своей работы, Они тщательно следят за всем, что выходит из печати по истории ли- тературы, и тоскуют, ибо не получают, что им нужно. Вся эта армия литературной мысли и культуры ждет нашего слова. В вузе, в школе, в газете, в доме культуры, в лекторском бюро, в клубе завода или во- инской части, - повсюду трудятся словес- ники, которые обязаны дать молодежи. дать народу серьезное, научное, новое со- истолкование литературных яв- ветское лений прошлого и настоящего, Откуда им его взять? Наши популярные брошюры и статьи в газетах их не удовлетворяют. Для общедоступной лекции в клубе они и сами сумеют популяризировать науку: для вуза же и даже для школы популяризировать в такой мере нельзя Им нужна наука, цель- ное и связное понимание литературы, обос- нованное солидной и вполне научной аргу- ментацией, не упрощающее, обстоятельное А вот этого-то мы им и не даем. Мы пишшем об отдельных частных вопросах, разрабаты- ваем детали, а главного, основного не пока- зываем, В наших работах есть много тон- ких и ученых исследований биографическо- го и комментаторского порядка, но нет на- учного обяснения смысла, идейно-худо- жественной сущности великих произведе- ний литературы, А ведь в школу не пой- дешь с разговором о том, каковы первона- чальные рукописные наброски или планы планы романа Толстого или Тургенева, и о том, романа Толетого или Тургенева, и о том, с тем или другим из его современников, Скажут, все это очень важно для науки, - и наброски, и планы. и даты встречи, но все это еще не сама наука. И университет- ского курса истории литературы из этих В порядке обсуждения.

разысканий не построншь, а если начать строить его из популярных брошор и из предисловий, получится примитив и сколь- жение по материалу. По каким книгам, кро- ме учебников, может подготовиться к лек- ции и к уроку педагог-литератор? Что мы даемему общего научного идейно-цель- ного? Очень мало, почти ничего, О Пушки- не есть несколько биографий. и книга Н. Бродского, дающая не только биографию. но и анализ творчества, хороший, но не- сколько беглый, неразвернутый очерк. О Гоголе - две-три более или менее устарев- шие небольшие книжки. О Тургеневе совсем ничего (маленькая популярная и устарев- шая, хотя когда-то и неплохая книжечка М. Клемана не в счет), книга Б. Эйхенбаума Льве Толстом - крупное явление науки, но это - биография, а не книга о творчест- ве писателя, о Горьком - кроме популя- ных брошюр есть только интереснейшая книга И. Груздева, доведенная до того вре- мени, когда Горький напечатал свой пер- вый рассказ, т. е. ничего не говорящая о творчестве Горького. Есть ли у нас книга, серьезная, большая книга о «Евгении Онегине», где бы научно раскрывалась идейная и художественная суть романа? Есть у нас такая книга о «Мертвых душах», о «Войне и мире»,о дра- мах Чехова, о «Климе Самгине»? Еще нет, нет и нет. Обязаны историки литературы дать такие книги? Обязаны, Потому что, не получая таких книг от советских истори- ков литературы, читатель-педагог, лектор, принужден пользоваться только Белинским и Добролюбовым. Новедь о Льве Толстоми Чехове Белинский не писал. Да и теми что он писал о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, на- до пользоваться умеючи. с научным, исто- рическим подходом. Приходится пользо- ваться только Нестером Котляревским, Ов- сянико-Куликовским или даже Незелено- вым и т. п- Между тем ученые историки литературы все еще - увы! - слишком часто полага- ют, что историческое истолкование смыс- ла, идеи, содержания великих художест- венных произведений - это вовсе и не их дело. Это, мол, дело критики и дело сред- ней школы, а их научное дело - это ис- следовать связи, детали. частности. Это совсем неверный, хотя практически распро- страненный взгляд, Да, это - дело школы; ну а школа-то откуда возьмет такое ис толкование? Она берет его от науки, и если наука не дает ей такого толкования, она уклоняется от своей первейшей общест- венной, государственной обязанности, Да, это дело критики; но разве настоящая кри- тика, наша советская критика может ли не быть научной? Пора решительно отказаться от мысли о том, что критика и история литературы су- шествуют раздельно. Критика - это. упро- щенно говоря, история литературы сегод- няшнего дня; а история литературы - это критика произведений и писателей прош- лого. Отсюда некоторое различие между критикой и историей литературы. Нозадачи  у них одни. Статьи Белинского о Пушкине - и критика и история литературы вместе, как и ряд статей Добролюбова, Надо вер- нуть нашей историко-литературной науке боевой и творческий дух критики. Надо, чтобы весь аппарат знаний накопленных на- шей наукой, вся научная изошренность раз- работанных ею методов не отводили нас от задачи истолкования произведений литера- туры, а приводиля нас к этой задаче. Со всеми нашими знаниями, со всем опы- том исследований, со всей методологиче- ской глубиной, строго-исторически привле кая изучение эпохи, историко-литературных связей и отношений, текстологические дан- ные, биографические материалы и т. д. и т. п., мы должны стремиться обяснить произведение писателя, процесс литера- туры, обяснить, в чем заключается идейное содержание их. Ибо в искусстве все суще- ствует для идей, для содержания, для самой жизни. Мы должны поставить вопрос о планово-через сти в работе историков литературы, лиге- ратуроведческих коллективов и изда- тельств. Незачем скрывать от самих се- бя: мы работали недостаточно планово, Что

Следует обратить внимание на одну при- мечательную особенность нашей науки на устремленность ее к диференциальному исследованию материала. Мы все более усердно дробим материал истории, всеболее пристально всматриваемся в то, что раз- личает отдельные явления искусства прошлого друг от друга, Конкретная «мяк- рологическая» наука часто имеет тенден- цию отказываться от общих понятий стиля, эпохи, разбивая их на индивидуальные единства, замкнутые обликом отдельных пи- сателей, несмотря на усилия некоторых литературоведов, пытающихся отстоять схемы общих категорий стиля (впрочем, не- редко механически, абстрактно и потому не совсем убедительно). Затем разбиваются понятия школ и направлений (все участни- ки их не похожи, мол, друг на друга). Затем разбивается уже единство писателя (в раз- ные периоды он был различным!), Наконец, распадается даже единство произведения (история создания его обнаруживает в нем различные пласты!). Оказывается, что нет такого реального явления как романтизм а есть различные романтики; нет символиз- ма, ибо, мол, и Брюсов и Блок … не такие символисты, как Бальмонт или Белый: нет единого в самом своем движении Достоев- ского, так как петрашевца 40-х годов и со- беседника Победоносцева 70-х нельзя, мол, свести к единству; нет даже единого романа «Война и мир». так как от года к году в процессе работы над романом замысел Тол- стого изменялся. И все это … фактиче- ски подкреплено и элементарно-эмпириче- ски верно. Но все это в то же время невер- но. И «Война и мир», и Достоевский, и символизм, и романтизм - все это диалек- тические единства, вполне реальные и кон- кретные, Необходимо в большей мере, чем до сих пор, повернуть науку лицом к интег- ральным проблемам что вовсе не зна- чит, что надо отказаться от диференциаль- ных анализов. Но надо от анализа восхо- дить к синтезу, Надо увидеть произведение, писателя, эпоху, стиль. как интегральное единство, как реальные и цельные систе- мы, как обекты исследования и темы моно- графических научных работ. Мы должны увидеть и обяснить научное единство русской литературы, - дать ее «портрет» во всем многовековом развитии. Без народа нет полноценной лично- сти. Без общей истории нет смысла частного события Без интегрального един- ства нет понимания диференцирующих раз- личий. Без системы науки, как общей концепции истории литературы, не может быть обяснено никакое индивидуальное яв- ление в ней. Вот мне и кажется, что если мы подойдем к вопросам организации нашей науки с та- кими критериями, мы уясним и принцип пла- новости в ее трудах, мы определим долж- ное место и микрологическим разысканиям. Нам следовало бы всерьез договориться друг с другом об этих вопросах, выработать хотя бы примерную наметку системы наших общих трудов - и затем приниматься за выполнение ее. А то у нас есть множество разнообразных организаций, и институты, н кафедры вузов, и издательства, и организа- ции Союза писателей, но тянут все эти ор- ганизации врозь. Надо бы договориться и о плане «факто- логических», публикаторских, комментатор- ских работ, и начать систематическое об- следование огромных пластов архивных и иных материалов нашей науки. Это, конечно, дело прежде всего Академии наук, а также таких учреждений, как и- споры. тературный архив, центральные библиоте- ки страны и т. п. Но надо бы договориться и о плане исследований, именно исследова- ний, а не популяризационных сводок о пи- сателях, эпохах, стилях и т. п. Пусть эти работы будут смель. Пусть онн будут спорны, Наука движется вперед, к истине, О таком плане - о плане серии капи- тальных трудов, посвященных отдельным писателям, эпохам, «стилям», общим концеп-



Над серебряным Кавказом И над Волгой голубой, Но всегда душой и глазом Я ищу, где Ашхабад? Ашхабад! Ашхабад! Мой сад Ашхабад! Здесь тепло, здесь воздух синий, И коль гость придет сюда, Рады гостю здесь всегда, … Угощают гостя дыней, Что зовется «Ой-беда»! Ашхабад! Ашхабад! Джаным Ашхабад! Перевел Ю, Олеша. 1942 г. 

В плащ зеленый Фирюза, Восхищающий глаза, Одевается весною И водою ключевою Угощает Ашхабад! Ашхабад! Ашхабад! Мой родной Ашхабад! Назван городом любви, И козровщицы твои, Как в сказаниях, красивы, И ахал-текинцев гривы, Как в сказаниях, блестят! Ашхабад! Ашхабад! Честь моя, Ашхабад! Я, случается, мечтой В облака взлетаю разом



Туркменские писатели в Москве Для участия в вечерах туркменской ли- тературы из Ашхабада в Москву прибыли писатели Б. Кербабаев (председатель ССП Туркмении), народный шахир Ата Салих, K. Бурунов, К. Сейтлиев, Ата Каушутов, Б. Солтанниязов, Д. Халдурды, Р. Сендов, А. Кекилов, Т. Эсенова, Сейтаков, Г. Мухтаров, А. Аборский, Г. Веселков. В концертной части вечеров выступят на- родные артисты Туркменской ССР Аман и Пурли Сарыев, солисты Туркменского государственного театра опе- ры и балета заслуженные артисты ТССР Поломан Хумаев, Аннаголь Анна нева народный бахши Сахи Джапаров и юный бахши Оде- нияз Нобат (концертмейстер В. Сапегин). Свои переводы туркменских стихов про- чтут на вечерах Н. Тихонов, П. Антоколь- ский, Г. Шенгели, П. Скосырев, Л. Пень- II ковский, Н. Вольцин, Ю. Олеша, М. Петро- вых, М. Тарловский, Г. Веселков и др. 16 сентября состоится большой вечер туркменской литературы и концерт в Ко- лонном зале Дома союзов. Туркменское государственное издатель- вечерам туркменской литературы более де- сяди новых книг на русском языке, Среди них большой альманах «Ватан», под редак- цией Берды Кербабаева, В. Попова и Г. Шенгели; сборники стихов Ата Салиха, Дурды Клыча, Кара Сейтлиева и Рахмет Сендова, в переводах Ю. Олеши, Н. Воль- пин, Н. Манухиной, Г. Веселкова: «Юсуп и «1000 туркменских пословиц и поговорок» в переводе Викторина Попова и др. Все эти книги будут продаваться в киоске Союза писателей и на вечерах туркменской лите- ратуры.

это значит? Вовсе не то, что мы составляли циям развития русской литературы и лите- мало планов в наших институтах, универси- ратуры вообще, надо, думается, ся в первую очередь издательствам, разу- тетах, издательствах. Как раз наоборот, мы писали слишком много планов, мы пред- ставляли их весьма усердно по инстанциям в начале года и мы отчитывались поним бо- лее или менее блистательно в конце года Однако эти планы были часто бесплановы. Они были стихийны и случайны по самому Они были стихийны и работали врозь, не задумываясь над тем, каков итог, како- ва цель, какова устремленность нашей ра- боты, не ставя перед собой в должной ме- ре вопроса, для кого мы пишем ту или иную статью, книгу, В чем заключается наше общее дело советской науки о лите- на- местся, прежде всего Издательству худо- жественной литературы. А уж другие ор- ганизации, как, например, кафедры и т. п.,. Кульмамедов помогут осуществить такой план. Разве мы не можем выпустить в свет в течение бли- жайших пяти лет хорошей серии кмиг, пос- вященных глубокому истолкованию творче- ства Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Турге- нева и т. д. и т. д. - вплоть до Горького и Маяковского? Можем. Есть и люди, есть и мысли, есть и материалы.

 времен, народов и жанров, Вот далеко не исчерпывающий перечень этих его ссылок: античные мифы -- египетские, персидские, греческие, римские; сказания - скандинав- ские, славянские; русские и украинские песни, думы, былины, сказки, пословицы, поговорки, «Слово о полку Игореве», Го- мер, Феокрит, Эзоп, Лафонтен Флориан, Байрон, Шиллер, Гейне, Беранже, Гюго, Бодлер, Ломоносов, Хемницер, Измайлов, Бенитцкий, Крылов, Рылеев, Языков, Пуш- и кин. Лермонтов, Огарев, Тютчев, Фет, Апухтин, Якубович-Мельшин, Полонскии, Грамматин, Цыганов, Слепушкин, Смарнов, Тимофеев, Кругликов, Кольцов, Лесков, Если же в этих ис- точниках нет прямых упоминаний о соколе уже, то им подыскиваются «поэтические аналогии» соколу «орел, кречет, кобчик» (стр. 176), а ужу -- «змея, червь, лягушка» (стр. 182) и даже «черепаха, крот, муравен, голубка» (стр. 193). Не свободны от ошибочных утвержде- ний и другие статьи, Так, из двух выдвину- тых в заметке Е. Голубева источников горь- ковских «Детей солица» книга по астроно- мии Клейна, действительно, являлась тако- вым, роман же Дж. Чена не только не мог послужить здесь источником (хотя бы уже хронологически) но, напротив, сам испыта литературное влияние со стороны Горького, о чем красноречиво свидетельствует приве денное в статье письмо итальянского ав тора. Со знанием дела написана статья о пер воначальном тексте «Матери» С. Кастор ским, еще несколько лет назадвыпустив шим специальное исследование об этой по- вести, Особенно же большой интерес вызы- вает статья В. Десницкого по поводу неосу ществленного горьковского замысла рома- на о «российском Жан-Вальжане, доброде- тельном каторжнике», Небольшая по раз мерам, она основана на неизданных текстах Горького, сопровожден ратурном фоне.  комментатор пишет: «М. Горький имеет в виду подготовляемые правительством тор- жества в связи с 300-летнем дома Романо- вых». И это, действительно, так в отношении второй даты - 1913 г. Но он оставляет без внимания первую дату 1912, т. е. офи- циально подготовляемое ознаменование сто- летия Отечественной войны 1812 года, IV Если в первой книге статьи о Горьком не занимали и четверти (из общего числа 550 страниц -- менее 100), а во второй книге их не было совершенно, то в обозреваемом третьем томе им посвящено две трети его состава: 300 страниц из 450. Однако далеко не все из этих статей о Горьком удовлетворяют условиям обосно- ванных и точных разработок. Это касается, прежде всего, самой обемистой из них творческой истории «Песни о Соколе», при- надлежащей покойному С. Балухатому, со- ставителю известных научно-вспомогатель- ных и библиографических работ по Горько- му, Там, где автор ее остается в пределах текстологического анализа ему удается сделать правильные наблюдения и притти убедительным выводам. Но когда он такие настные результаты стремится во что бы частные результаты стремится во что бы ни стало возвести в более широкие обобще- ния. то это приводит к странным сужде- ниям. Так, после произведенного С. Балу хатым сличения первопечатного текста «Песни о Соколе» 1895 года со второй.1 сильно разнящейся ее редакцией 1899 года, можно считать установленным, что суще- ственная переработка Горьким этого произ- ведения шла по линии «переключения основ- ной темы с лирического плана на героиче- ский», «революционный» (стр. 165---166).  Однако в рассматриваемой статье доказа- тельство этого значительного вывода впол- не уместилось на 12 из 112 страниц, Все же остальное огромное множество их уделено рожны» мопросм об кот- ратурной»; о месте рассказа-песни «в общем идейном и художественном пути раннего Горького»; об «органической свя- к то то зи литературной деятельности М. Горького с общественно-политическими тенденциями и условиями классовой борьбы в 90-х годах XTX в.»… и т. д. Не вдаваясь (ради эконо- мии места) в оценку каждого из них, до- статочно вскрыть тщетность их трактов- ки здесь хотя бы на первом вопросе, Для его решения С. Балухатый обращается не к разысканию подлинного источника «Песни Соколе» среди памятвиков крымского фольклора или хотя бы сюжетно сходных произведений, а к перечислению отдель- ных упоминаний о соколе и уже в устной словесности и литературе едва ли не всех

лигенции. Он так и писал: «Вопрос «зачем жить» мною решен, он очевидно, решен и всеми живущими, ибо, не решив, зачем де- лать то или другое - нельзя ничего делать, в этом случае всякое деяние было бы бес- смысленно, а жизнь человечества как это известно, полна глубочайшего смысла. И как бы опорным звеном, скрепляющим здесь длинный ряд суждений Горького, яв- ляется его замечательная автохарактеристи- ка как марксиста, определяющая истоки его революционно-материалистического миро- воззрения, Оно слагалось не столько под влиянием начетничества, сколько являлось естественным результатом богатого жизнен- ного опыта Горького в раннюю пору его жизни, а затем крепло в борьбе с буржуаз- но-интеллигентским ренегатством, смено- веховством. И в письме Горького к одному из таких идейных противников (данном в виде приложения к переписке с Миролюбо- вым) читаем: «Вы скажете - марксист! Да, но марксист не по Марксу, а потому, что так выдублена кожа. Меня марксизму обу- чал лучше и дольше книг казанский булоч- ник Семенов и русская интеллигенция, ко- торая наиболее поучительна со стороны своей духовной шаткости» (стр 87). вомативаемой переписке содержится В рассматриваемой переписке содержится немало высказываний Горького и литератур- но-теоретического характера. Среди них особенное внимание должно привлечь его свидетельство, проливающее свет на один из самых неисследованных вопросов горь- ковского художественного метода. Вопреки упрощенному представлению о романтиче- ской якобы условности и абстрактном алле- горизме ранних произведений Горького, упо- мянутое признание убеждает в обратном: его творчество даже в самую первоначаль-ся, ную пору опиралось на реальную основу, Так, в ответ, повидимому, на критические замечания Миролюбова о рукописи горьков- ского рассказа «Финоген Ильич» автор шинзниа, портрет точныечто н именно так читает мудрые слова» (стр. 36 37). Мало того, Горький не решался даже окончательно завершить этот образ, покуда япрототип его не осуществит в жизни наи- более типичную для него затею: «кто он, не знаю… пояснял он, … ибо скоро он должен определиться так или иначе, ибо вот он тут затеял одно дело, и в деле этом Григорий об явит себя вполне. Тогда и я его дорисую». Пониматьbэто нужно, разумеется, не в прямом значении простого фотографического сходства, а в смысле образного правдоподобия, что и оговаривается Горьким в другом письме к тому же адресату… (стр. 61).

и на путь предполагаемого определения дат тогда, когда последние даны непосред ственно в самом тексте писем - разумеет- по меньшей мере, непроизводительно. Между тем, например, в одиннадиатом пись- ме Горького к Миролюбову прямо сказано: «Денег я еще не получил -- сегодня 22-е- но благодарю Вас за исполнение моей прось- тоные укиание и прибетая с поздравление с праздником позволяет установить приблизительную дату». И про- ставляет ее так: «До 25 декабря»… (стр. 35). То же отмечается и в примечаниях в соб- ственном смысле слова. При повторном Что же касается препарирования вновь публикуемых в третьей книге писем, то взодные заметки к ним в общем дают из- вестное представление о взаимоотношениях адресатами, об общественном положении последних, об их идейных пози- циях и т. д. Но порою здесь делаются и несообразные, по меньшей мере, выводы. Например, говорится, что, несмотря на наиз- ное толкование Венгеровым учения Маркса, «самый факт восприятия марксизма, как пе- редовой и прогрессивной теории, укреплял Венгерова на демократических позициях и позволял ему в области литературы сделать большое, общественно полезное дело» (стр. 104). В чем же это демократическое его начинание заключалось? Оказывается, в том, что «под его непосредственным руковод- ством были изданы сочинения классиков русской и мировой литературы (Пушкин, Белинский, Шиллер, Шекспир, Байрон Мольер) в «роскошных» брокгаузовских изданиях… Пестрота выполнения наблюдается и в примечаниях к новым письмам: наряду с точными и подробными пояснениями к до- вольно трудным местам встречаются вдруг необяснимые погрешности в более простых необяснимые погрешности в более простых случаях. Это особенно относится к датиров- ке писем, часто не имеющих не только чис- ла и месяца, но и года. Она, как известно, сопряжена при таких условиях с обращением к косвенным, подчас отдаленным источни- кам, достижима лишь в результате слож- ных сопоставлений и догадок. Но вступать иногда пояснении одного и того же факта (ср. о состоянии Горького под полицейским надзором в комментариях к четвертому и пятому письмам Миролюбову в иных слу- чаях остаются недопустимые пробелы. Так, не раз яснен употребленный Горьким старинный глагол «угобжусь» (стр. 35) вос- принимаемый поэтому, как опечатка. Или: к строкамиписьма по поводу убийства в 1911 году Столыпина … «если дела пойдут та- ким ходом, никаких празднеств не  удастся устроить ни в 12-м, ни в 13 годах» (стр 67),

Горьковский временник I мер, Миролюбову еще в самом начале де- вятисотых годов. И, предостерегая послед- него от его временного увлечения мисти- ческой проповедью Мережковского, писал: «Жизнь - борьба, всегда борьба! Но не с собой, а за себя бороться надо». Вот почему Горький был глубоко взволно- ван статьей Д. Н. Овсянико-Куликовского о нем, в которой, … как он признавался ее автору - «Вы с достаточной ясностью от- метили мое давнее и постоянное стремле- ние проповедовать действенное, активное отношение к жизни - эту проповедь я считаю национально необходимой, един- ственно спасительной». И по тем же самым соображениям он горячо привет- ствовал и книгу С. А. Венгерова «Героиче- ский характер русской литературы» именно потому, «что в ней чрезвычайно своевремен- но и очень ярко подчеркнуто вами значе- ние волевого начала в русской жизни его важность, его необходимость для нас, пи- сал он ему, Лишь в свете этого основ- ного для Горького убеждения можно осмыс- лить заявленный им в другом письме к Венгерову категорический отказ от участия в предполагавшемся в 1908 году чествова- нии восьмидесятилетия Льва Толстого за его проповедь «непротивления злу». Вот отно- сящнеся сюда строки: «Лев Толстой - гениальный художник, наш Шекспир, может быть. Это самый уди- вительный человек, коего я имел наслажде- ние видеть. Я много слушал его, и вот те- перь, когда пишу это, он стоит предо мною чудесный, вне сравнений. Но - удивляясь ему - не люблю его» Ибо, продолжает Горький, «слишком двад- нать лет с этой колокольйи рездается зноя, тить юную, славную Русь в китайскую про- винцию, молодого даровитого русского че- ловека - в раба». Между тем, «для меня - противопост поставляет Горький, революция столь же строго законное и благостное яв- Финоген я ление жизни, как судороги младенца во чреве матери, а русский революционер со всеми его недостатками … феномен, рав- ле ного которому по красоте духовной по силе сне любви к миру -- я не знаю». Затронуты в опубликованных здесь горь- ковских письмах и «вечные» проблемы «жизни» и «смерти», особенно обострив- шиеся в ту пору безвременья, упадочниче- ства, разочарования в жизни и целой поло- сы самоубийств в среде буржуазной интел-

Богатая событиями жизнь Горького требует, естественно, обемистой биогра- фии. И точно так же почти полувековая творческая деятельность его ждет, разу- меется, достойной и всеобемлющей исто- рико-литературной монографии Однако этим синтетическим трудам должна обязательно предшествовать большая подготовительная разработка отдельных проблем общими уси- лиями многих и многих всследователей. Эту необходимую научно-вспомогатель- ную задачу в данной области и поставило перед собой еще десять с лишком лет назад специальное издание Института литературы Акадмии наук СССР «М. Горький. Мате- риалы и исследования» третий том которого недавно 1 вышел. II

В отличне от двух первых томов публи- кации здесь исчерпываются лишь материа лами эпистолярными. Вся публикуемая пе реписка Горького сосредоточена вокруг трех корреспондентов: большинство (свыше восьмидесяти) писем его обращено к редак- тору В. С. Миролюбову; двадцать писем -- горьковских и ответных … составили пере- писку с академиком Д. Н. Овсянико-Кули- ковским; и еще двенадцать двусторонних писем относятся к общению Горького с про- фессором С. А. Венгеровым. Основной идейный стержень вновь публи- куемой переписки Горького -- неустанный призыв его к волевому началу в противовес индивидуалистическому «самоусовершен- страствая попиганда общест тация за об единение подлинно революцион- ных сил в целях свержения монархистско- полицейского строя, «Нас душат, нас хо- тят сделать холопами, мы - уже рабы, нам надо сбросить цепи…» - писал он, напри- 

Думается, настало уже время поставить на очередь вопрос о создании специального и подлинно научного горьковского времен- ника. Нет нужды, разумеется, сколько-яибу обстоятельно аргументировать важную роль, которую мог бы сыграть такой вре- менник в деле изучения литературно-обще- ственной деятельности Максима Горько Он должен выходить не от случая к с чаю, а быть более или менее регулярным изданием.

На титульном листе данного сборника правда, значится 1941 г., но обстоятельства военного времени задержали его выход в свет преди- до 1945 г., - поясняется в редакционном словии. Литературная газета 2 Мо 20