Виктор МАРЕЦКИЯ СТИХИ А. БЕЛЕВИЧА Антон Белевич принадлежит к младшему поколению белорусских поэтов. Его поэти- ческий голос окреп в годы Великой Оте- чественной войны, Он не всегда еще звучит достаточно уверенно и твердо, но в нем уже явственно слышны самостоятельные . ноты. » Поэт черпает вдохновение из тех же жи- вых источников, го которые вепоили прекрас- ную поэзию его старших братьев по’ перу — Янки Купалы и Якуба Коласа — из чи- стой, неиссякаемой народной песни. Отсюда певучесть стиха Белевича, теплая лирич- ность его поэтического повествования, ис- кренность, взволиованность слова, Стихи Антона Болевича, включённые в вышедший на русском языке сборник «Че- ловек из дубравы», относятся проеимущест- венно к 1942 и 1943 годам; вполне естест- венно, тема их — борьба белоруссов за сво- у боду и независимость, страдания бэлорус- ского народа под игом немецко-фашистских захватчиков, Тема эта получила уже много- образное и яркое воплошение в белорусской поэзии. Но Антон Белевич сумел подойти к ней по-свогму, и это особенно сказалось в поэме «Мой голубь», открывающей сборник и занимающей почти половину книги. Герой поэмы лесник Афанас Корчик — не б0>ц, не отважный’ партизан. Афанас Корчик покидает свою деревню, чтобы ис- кать корову и теленка, которых ’у него уве- ли. Корчик вначале думал, Что война «пройдет стороною». Но когда он вы- ‚ шел на широкие дороги и в дремучие ле- ‚ са, он увидел, как зол и жесток враг. Афа- нас Корчик очутился в красноармейском штабе; он еще не. понимал, какие принес ценные сведения о враге, Он не . сознавал сво?го места в борьбе и тогда, когда вел советских бойцов по ему одному ведомым потаенным тропам. Он стал сознательным бойцом только тогда, когда вернулся к сво- ей хате, увидел пепелище, а перед пепелищем «на черной спаленной сосне», свою жену Маланью: ее каонили за то, что она „не сказала, где находится ее муж; Маланью немцы повели к штабу ни там придумали ен испытание: если она донесзт до хаты зажжениую свечу, ее помилуют. С большой силой написаны строки о том, как женщина шла по деревне с зажженной све- чой, и люди молились, чтобы ветер утих и огонзк не погас. Но когда она донесла го- рящую свечу, «три пули догнали Маланью, упала она, поползла, и кровь огонек зали- ла», Потом ее, еще живую, палачи повеси- ли на сосне. Огонь, который’ несла в руках Маланья, не погас, он зажег сердца людей: «И все село ведот Маланья Корчик за собой». Вместе со всем селом уходит в Медынский бор осиротевзший Афанас, Бойцам-партизанам посвятил Белевич цикл стихов «Я из Дубровки», «Разведчик», «Мститель из Дубравы», «Конники», «У батьки Миная», «Гимн бойцу», «В партизан- ском кро», В этих стихах — нежная лю- бовь к родиому краю, к родному полю, к родному человеку. Вэрой. в победу проникнуты стихи Антона Белеанча, написанные в страдную пору же- стоких боев; Я знаю, Я перю — Вернусь я, Кан только весенние гуси Напьются из наших озер. И потому так волнуют стихи его, в кото- рых отражена уже радость первых побед: «Ты в думах и во сне», «На Полесьи город есть такой...» К сожалению; радость первого знакомст- ва с поэтом омрачена небрежным переводом (перезоды Д. Оснна, Бор. Иринина, В. Звя- гинцерой). Начать хотя бы с того, что у книжка называется «Человек низ Дубравы»; в то врэмя как в тексте все время говорит- ся «Дуброва». В ппэме мы читаем: «воротил- ся он в дом», «еще ни разу лесникн такой не видели разбой», «дай ноги, бог», «шепчет сам с собой», «смахнув ие ‘раз слезинки © глаз», «липы у’ старых ворот’стоят; ‘не ше- лохнут»... В стихах — «парзнь полесский пытает» (спрашивает), отдавая просторам он созрелым», «родимое подворье», «Я гла- жу бархат на крыле», «враг мой в племени таком роднлся». Этот список можно было бы продолжить. Ограничимся лишь эще одним примером: «Кукушки песнь теплом роднмым, как встарь, коснулась мне уптей». Антони КБелевич. «Человек из Дубравы». Поэма и стихи, Гослитиздат. М. 1945 г. стр. 87. Обложка книги Э. Сетон-Томпсон «Моя жизнь», работа художника Г. Николь- (Детгиз). ского Встреча родных после долгой разлуки, возвращение к любимому труду, BOCCTAHOB- ‹ ление разрушенного — это не только -«оче- редные темы», это содержание жизни мно- тих миллионов людей, предмет внимания И забот советской общественности, точка при- ложения усилий всей страны. Казалось бы, следует радоваться TOMY, что большая часть рассказов, появившихся ga последние месяцы, написана на эти темы, занимающие сердца и умы, читателей. Вас. Некрасов пишет о крэстьянине, который за- севаст поля, освобожденные от немцев («Зем- ля зовет», «Огонек» № 23). К, Паустовский — о встрече влюбленных — певицы Самой- ловой и офицера Луговского («Поздняя вес- на», «Огонек» № 17), Вл. Козин — 0 том, Как демобилизованный моряк, несмотря на ранение, осуществил свою давнишнюю меч- TY и стал тренером («Конскис сады», «Огонек». № 31): Вас. Ардаматский — 0 возвращении лейтенанта Нилова в родное село («Лейтенант загрустил», «Огонек» № 31), Евг, Боснянкий и И, Рахтанов — © возвращении разведчика, лишившегося Ноги к жене, которая вэяла в дом сиротку-девоч ку, не сообщив об этом мужу, и ROSHUKINES иЗ-за этого недоразумении, впрочем, тотча же счастливо разрешенном («Жена старши- ны», «Огонек» № 34), С. Юрин — 0 nO зиторе, который, вернувшись домой, расс a зывает жене о своих фронтовых а ниях («Лесная песня», «Огонек» № 36). Этот перечень не может, разумеется, дать представление о художественном ЖЕНИ наи рассказов. Наверное, каждый из. Пик несет в мирную жизнь CBOH личный оп ый свои наблюдения и мысли, ‘свои мечты и в клонности, Наверное, каждый из них нах : пится в овобых обстоятельствах, и ему aoe ходится решать особы? задачи. Ведь ae конкретность, неповторимость героев So жетов позволяет художнику передать ж развитие общественной жизни. о Но. этого жизненного миогообразия нет aged nee oP Sh . а мо Иллюстра рация художника В. Доброклонского к книге Геннадня Фиша «Дальний помск» — рассказ о разведчиках, выходящей в «Военной библиотеке школьника» (Детгиз)- Як. РЫКАЧЕВ не ди аа аль ныя Роман В. Сафонова «Дорога на простор» повествует 06 историческом расширении! русского государства ‘на восток, в сторону безмерных. просторов Сибири, о знаменитом походе Ермака. : . ‘Ермак принадлежит к той’ могучей де русских исторических деятелей, рые вышли из самых глубин народа, Ермак выдвинулея впервые как историче- ский деятель и военачальник в громад- ных, пустынных сибирских просторах, ку- да он явился к концу царствования Гроз- ного во главе нескольких сот казаков; свои легендарные подвиги он совершал в страш- ной — по тем временам — отдалейнности от населенных русских мест и, тем более, от центра государства, Надо ли дивиться, что история сохранила о нем свидетельства столь -скудные, что для русской историо- графии он всегда представлял собой скорее некую геролческую категорию. чем живую личность. Именно эта крайняя скудость сведений, почти не пополнявшихся в тесе- ние столетий, и привела к тому, что образ. Ермака—в отличие от образа Разина и, 9со- бенно, Пугачева, — как бы застыл в непод+ BHACHOCTH © той самой поры, как он впервые. предстал народу в своем единственном, об- щем качестве‘ «покорителя Сибири». Не посчастливилось Ермаку и в художе- ственно-исторической литературе. Здесь нельзя указать ни одного сколько-нибудь значительного произведения, да и самое число ‘их невелико. Но была и еще одна немаловажная пфи- чина, определимиая—в сочетании со ску- достью материала — невозможность под- линио-художественного воссоздания лич- вости Ермака, Это—общераспространенный ложный взгляд на самое ‹обытие, ‘как на случайный подвиг нескольких сот казаков- отщененцев, движимых исключительно стремлением замолить свои «грехи» перед московским государем, либо уйти подальше от его карающей десницы. При таком уз- ком и, следовательно, ложном взгляде; ни- спровергнутом марксистской историографи- ей, все красноречие этого подвига, будто бы случайно совпавшего с процессом есте- ственного территориального расширения, русской государственности, сводилось лишь к беззаветной смелости полуразбой- ной ватаги, якобы «не ведавшей, что тво- рт». Надо ли говорить, как обеднял по- добный взгляд значение сибирского похода Ермака, его народно-исторический <мысл! Подобная же участь постигла в старой ис- ториографии и «малых» преемников Ерма- ка: Дежнева, Стадухина, Пояркова, Хаба- рова, Атласова и других замечательных от- крывателей, самое множество которых, ка- залось бы, свидетельствовало именно о на- личии не только государственного, но B перзую очередь, народного движения. В. Сафонов сделал первую в нашей ли- тературе серьезную попытку воссоздать об- стоятельства великого сибирского похода и образы его участников. Е В той малой мере, в какой исторические источники могли сообщить достоверность образу Ермака, ‘они ‘использованы ‘автором’ полностью, и притом, с несомненным умень- ем и художественным тактом, Автор домы- слил малейшие намеки, имеющиеся в ма- териале, и нашел для них надлежащее ме- сто: омы образуют, так сказать, костяк, контур образа. Автору грозила нема- лая опасность: не умеряемый твердо ‚установленными фактами свободный ход воображения мог привести его к утрате ме- ры, к художественному произволу, к из лишней суб’ективности трактовки. Но нет: самый лаконизм образа свидетельствует о том, что автор благополучно. избег этой опасности. Сумрачный, молчаливый, жесткий чело- век, храняший свои заветные чувства и ду- мы в недоступной глубине души; отрешен- ный от грубой корысти, от мелких побуж-. дений, от низких страстей; разум сильный, проницательный, простой, словно вобрав- итий в себя многовековой опыт народно-ис- ‘торической жизни; ярый народолюбец, враждебный царю, но отдающий себе отчет в великой исторической миссии MOCKOB- ской государственности, и лотому <опря- гающий с ней свои усилия; беспощадный к врагам своего дела, требовательный к под- чиненным, ‘гибкий политик, бесстрашный воин; народный избранник, в сознании <во- ей силы постигающий свою избранность. — таков Ермак в романе В. Сафонова. Ермак отнюдь не ‘дан «готовым», начисто вылепленным ‘с первых же страниц романа. Он формируется и растет от главы к главе, как бы на глазах читателя, в движении ре- альных исторических обстоятельств, спле- тения и повороты которых вскрывают все чре-, KOTO- В. Сафонов. «Дорога на простор». «Советский писатель», М, 1945, Изд-во Право на счастливый конец 4 © И. ГРИНБЕРГ © неный потерял трудоспособность, она к нему вернется. ели колхоз, или завод, или жи- лой дом разрушен, он будет восстановлен. Но ведь в огромном большинстве случаев ‘так и происходит в действительности. Вер- ность, преодолевающая все испытания, во8- вращение к любимой профессии, восстанов` ление уничтоженного немцамн — факты ти- пические, характерные. Разве стали бы рас- сказы, 0 которых здесь говорится, более жизненными и волнующими, если бы авто- ры придумали «остраненные», из ряда вон выходящие концовки? Нет, Рассказы от это- го не стали бы лучше, — напротив. Tloue- му же, верно отражая логику самой sehen, вительности, они вызывают У читателе чувство недоверия и равнодушия? Дело в том, что, строго говоря, рассказы эти нельзя назвать рассказами. В них нет внутреннего движения, нет И препятствий, нет даже сколько-нибудь re ределенного художественного ee , торы ограничили свою задачу простой ae формацией. Некрасов сообщил о том, 2 колхозник Федор Иванович, пожив некот роз время в землянке, вышел в а Козин уведомил о том, что Сергей и кии лепил горшки, пока не зажила рана, : notom © успехом проехался на тренерско качалке. Юрин изложил ход схватки eae раненым командиром партизан и раненым немцем. Так же примерно поступили и дру гие авторы. Очи не раскрыли при ew Bes душевного облика героев, ни драмат a борьбы, которую им пришлось ие м ни смысла и значения этой борьбы; ape : чик попросту не обнаружил ee свои творческих интересов и пристрастий. , Впрочем, схемы фабул кое-где приукра шены авторской выдумкои. У Ардаматского лейтенант попадает = названных нами рассказах. Авторы, ин схожие меж собой, а и И да. ачиная : } одну и ту жг схему. ok cee вы ‘sere заранее: если age oY ищут друг друга, они встретятся. Если в свою Кедровку нена- роком, не узнав с воздуха это выросшее за годы войны село. Босняцкий и Рахтанов внушают своему герою подозрение в невер- ности жены. аустовский попросту умол- +O «казацком царстве» в новых, нетронутых o °° новые пласты ero богатой натуры. Слож- ными и трудными путями приходит он, че ловек великих дерзаний, лелеющий мечту просторах, куда не достигает десница Мос- квы-вседержительницы, к осознанию <в)- его иного исторического назначения; Но раз осознав, он уже идет к этой высокой цели прямиком, без отклонений, без коле- баний, жестоко тюдавляя всякое сопротив- ление и ропот. 7 Каким-то внутренним неблагополучием и хмурым недовольством отмечены ‘для Ер- мака годы, Когда он со своей ватагой «гу- лял» на Волге, разбивая купеческие суда. Это не было просто разбоем, нет: то была форма. социального протеста самой обездо- ленной и угнетенной части казачества, И уже здесь автор тонким штрихом отметил крепнущий государственный разум Ермака: «Низкие пузатые насады спускались сверху, < ними палубный бот. Везли в Аст- рахань припас, снаряд; жалованье. Ермак слушал доглядчиков, загодя повещавших вольнину, потом долго смотрел. на Волгу, шанку сбив на затылок. Решил вдруг: — Этих пропустить. Не замай. По всей вольнице. по всем ватагам, чьи бы онн ни были, об‘явили: — Батька судил: не замай. : — Я сам себе батька, — ответил атаман Решето. —Мой суд и мой рассуд». ‚Атаман Решето напал на московские су- да. Ермак не. стал мешать ему: «на воде казаки не мешались в казачьи дела». Оя дал приказ своим людям изрубить и зажечь шалаши в стане Решета. А когда тот, неис- тово ругаясь, ринулся на помощь своим, люди Ермака скрутили ему руки и привели к атаману. «— Ин пю твоему, — проговорил Решето й выругался. — Пвфеведались —будя. — Еще не по моему. — Ермак подошел к нему. — Еще будет по моему... _ Он выхватил саблю, помедлил, глядя на его задергавшиеся плечи и в выкатившиеся глаза, потом замахнулся. Так он брал в*руки гулевую Волгу». А потом Москва решила раз навсегда пресечь волжский разбой: Грозный с пол- ной отчетливостью сознавал значение это- го великого водного пути для Московского государства. А Ермака в это время звали Строгановы, эти некоронованные цари рус-. ского северо-востока. Им нужен был могу- чий атаман для дальнейшей торговой коло- низации, уже перемахнувшей частично че- рез Камень, через Урал и повстречавшийся там с враждебным Москве ханом Кучумом. По видимости, Ермак, тонкий дипломат и. политик, согласился служить Строгановым, но автор показывает, как глубоко понял он сущность Строгановых, для которых личная корысть была бесконечно важнее государ- ственного интереса. Нет, он использует их оружие, их припасы, но не прольет и Капли казацкой крови, чтобы приумножить не- сметные богатства этих жестоких стяжате:- лей! В романе показано, как постепенно рас- творяется, блекнет в сознании казаков — и прежде всего в создании их вождя — меч- та о «казацком царстве», как начинают они oo 8 Иллюстрация художника И. Гринштей- на ккниге Л. Соловьева «Иван Никулин— русский матрос» (Детгиз). чал о причинах размолвки между лейте- нантом и певицей. Итак, перед нами — «система недоразуме- ний». Искусственное, но не искусное тор- можение и запутывание, неузнавание и Н®- договоренность. В этом нет ни увлекатель- ности, — все равно через два-три абзаца все придет к благополучному концу, — ни тем болез поучительности. Здесь действуют приемы, уместные в водевиле, но нетерпи- мые в рассказах с претензией на серьез- ность. ; Порою авторская инициатива проявляется иначе. У Юрина композитор рассказывает жене о своей схватке с немцем, импровизи- руя на рояли. Паустовский стремится возме- стить неясность фабулы обилием частно- стей, искони считавшихся поэтическими, — вереском, дюнами, гиацинтами, монотонно шумящим штормом. Некрасов, выведя <во- его героя в поле, заставил «весенний вете- рок» «теплыми своими пальцами» переби- рать бороду сеятеля. Увы, это только авто- матически используемые готовые «поэтиз- мы». Но даже и в тех случаях, когда зоркий самостоятельный глаз художника обнаружи- вает живые, свежие детали, это^не повы- тает общей ценности рассказа. У Козина в «Конских садах» хорошо описано движе- ние теней вслед за движением солнца. Но это и в малой степени не позволяет нам луч- ше понять и почувствовать облик ггроя И душевную драму, им пережитую- Козин пишет рассказ о ` человеке, но В решительный, переломный момент уклончи- во уходит в описание пейзажа. Точно так же и в других рассказах хуже BC2ro написаны центральные, кризисные сцены. Босняцкий и Рахтанов, изобразив прибы- тие Никиты Верстина домой, пишут: «Весело было уже большей части груди. Только ма- ленький, набтороженный кусочек еще дер жался возле сэрдина». Этот «территориаль“ ный» образ авторы используют и в дальнен- шем, уменыная или увеличивая очерченный «кусочек», в зависимости от обстоятельств, этим самым освобождая себя от необходи- мости более точных определении. У Василия Некрасова переход героя от РОМАН 0 НАРОДНОМ ГЕРОЕ постигать, что необоримую силу сообщает им не оружие, не «огненный бой», не безза зетная отвага и даже неё направляющий ра- зум их атамана, а чувство нерасторжимой. связи © тем безмерно-могучим единством, что они оставили по ту сторону Камия: с Русью, с родным народом. Да, высокая, са- мая высская, общенародная цель ведет их сквозь строй несметных врагов и сообщает непобедимость их оружию... По Тавде плыла еще волжская казачья ватага, а на сушу встало русское ‘войско, несущее в полудикий простор начала иной государственности. Эта государственность воплощена теперь в образе Ермака. Он по- кровительствует обездоленному люду и тем привлекает его на свою сторону, нещадно преследует и бьет своего главного врага, ха- на Кучума, ставит укрепленные городки, со- действует торговле сибирских и бухарских купцов с Москвой. И когда он, наконец, видит, что и силы, и разума его уже недо- станет, чтобы об’ять представшую ему ис- торическую задачу, — он шлет ‘в Москву посольство, снабдив его грамотой и дара- ми: пришла пора Москве принять под свой скипетр новые земли, ждущие пахаря и ус- троення. Дорога на простор открыта... Таков внутренний путь Ермака, такова его историческая личность, воссозданная художником. Мы передали только основ- ную линию авторского повествования. Ро- ман В. Сафонова многосложен и богат <ю- жетными ответвлениями, жанровыми пейза- жами... Нельзя сказать, что все эпизоды, слагающие обширную ткань романа, одина- ково удались автору, но ни одна частная неудача не искажает сколько-нибудь при- метно образа всей вещи, которой нельзя ‘отказать ни в художественной цельности, Ни В значительности, ни в тематическом но- ваторстве, впервые открывшем для нашей художественно ‘- исторической литературы нетронутое богатство одного из важнейших событий русской истории. Образы некоторых сподвижников Ерма- ка очерчены недостаточно внятно, и сриен- тиром для читателя иной раз служит клич- ка или имя; но зато и роль им уделена в романе не большая, и не решающая; эту небрежность пера легко исправить для следующего издания. Но образ Ермака, не- сущий на себе главную идейную и сюжет- ную нагрузку романа, вылеплен смело и уверенно, без обхода трудностей. Столь же удался автору и образ Ивана Кольцо, жизнелюба, гуляки й хитреца, с большими страстями и широкой, благородной душой, с затаенным умом и природной ‹мекалкой, щедро раскрывмимися вдруг перед лицом Грозного, в Москве, в сложном носольском деле, проницательно доверенном ему Ерма- ком. Убедительны, в общем, и трудный для постижения образ Грозного, и второстепен- ные фигуры из состава сибирского посоль- ства, и пейзажи Москвы. и вся обстановка, призма посольства в царском дворце, и типы’ дьяков и бояр. Язык романа выразителен, но нередко слова вдруг «отказывают» автору: . «Гора вздувалась глинянымн склонами за отвесными рвами, за сумрачным ушельем, где катилась Сибирка. Ключи били на лне ущелья; вода ‹сочилась под ‘ворокасажен- ным срезом, которым обрывалась к Ирты- шу.. Но только жесткий кустарник. щети- нился во впадинах, да местами по крутизне тянулись рыжеватые полосы, похожие на ржавчину или на запектуюся кровь», За этими словами пейзаж просто не ви- ден. 3 Встречаются также и стилевые CpbIBH, чуждые всей’тональности текста: «На npo= сторе не рождалось эхо, жилец тесноты», «Поразительная вешь» и т. д. Подобным стилевым срывом, на наш взгляд, является и вся глава «Нуть пти- цы», переносящая читателя в Бухару, ко- торая претендовала в ту пору на Кучумово царство. Глава эта, при всех своих частных достоинствах, написана тем отработанным, «восточным», сказочным стилем, который не позволяет увидеть за традиционной <ло- весной вязью живую историческую дейст- вительность средне-азиатского востока. Ho, повторяем, все эти недочеты, иной раз немалые, в восприятни читателя как бы скрадываются, смываются большим тексто- вым потоком романа, обилием отлично на- писанных эпизодов. Автор справился с поставленной себе трудной художест- венной задачей. До сих пор В. Сафо- нов был известен читателю как ав- тор ‘талантливых и компетентных книг, относящихся к жанру научно-художествен- ной, литературы: «Власть над землей», «Гумбольдт» и др. Его первый дебют в об- ласти литературы художественно-историче- ской — обешающая удача, подавленности к активности выражен в од- ной фразе: «Да-а, а жить-то надо!» А затем идут вперемежку красоты, почерпнутые из «Литературных приложений» к «Ниве»: «Лучисто играли крупные голубые звезды» и отчетно-протокольное — «приступил к утеплению бани». `В рассказе Паустовского героиня колеб- лется, прежде чем войти в дом, где нахо- дится любимый ею человек. «Самойлова поднялась на крыльцо, села на скамейку и прижалась лбом к деревянным перилам. Так она просидела несколько минут, потом порывисто встала и постучала в дверь». Нет, не прижималась Самойлова к перилам, их нет уже, они стерты начисто тысячами лбов других литературных героев. Это жест, в котором не осталось ничего живого, ис- креннего — один только наигрыш. Герой Сергея Юрина борется не на жизнь, а на смерть с немцем. Борьба длинна и упор- на. Силы обоих противников на исходе. Это мгновение, «сам того нё замечая, Андрей запел. Это была песня без слов, просто знакомый мотив, но вместе с песней выливалось то, что переполняло его серд- це». И нам представляется, что пел Андрей в совсем неподходящей обстановке только ради болышей «поэтичности». ` Откуда же эта литературщина, эта пу- стая и претенциозная условность? Шаблон- ные характеристики, изношенные эпитеты, бедный, безжизиснный словарь являются там, где Отсутствуют мысль, самостоятель- ное видение мира, широта наблюдений и выводов. Автоматизм мышления, ремесленное отно- шение к теме, к слову, к сюжету наиболее распространены в малых драматургических и прозаических жанрах. ^ между тем имен- но здесь эти дурные свойства особенно ощутимы. Рассказ требует концентра- ции выразительных средств, максимального внутреннего ‘- напряжения, строгого OT- бора элементов повествования. В этом насыщенном растворе тотчас же <тано- вятся’ заметны пустые и мнимые Me- ста, трафарэты и’ «заменители». Злободнев- -- безрукий ность темы, претензия на проблемкость С особенпой резкостью ‘обнажают ‚отбутствие художественного содержания в рассказах, подобных тем, о которых здесь идет речь. В одном ‘из писем А. П. Чехов подчерки- вал важность для художника «правильной постановки вопроса». Сравнивая художника и. сегивскии Ннига о детстве и юности Лермонтова логапок, без которых биография поэта, 0со= бенно в ранние годы его жизни, едва ли не сводится к незначительному перечню фзк- Какое место займет в литературе о Лер- монтове фундаментальная биография поэта, задуманная Н. Бродским, — положительно ответить на этот вопрос можно будет лишь тов, преимущественно внешнего порядка. тогда, когда она будет` завершена aB- Но материал этот, ‘разумеется, р зла тором. Пока его замысел осуществлен лишь быть не только продемонстрирован. частично: в пяти главах‘ первого Тома, a очертить круг возможных впечатлений И свяшенных дэтским годам Лермонтова, его встреч. молодого Лермонтова. Надо еще по- пребыванию в Московском университетском казать то значение, которое могли иметь благородном пансионе, наконец, поре его! они для. формирования ‘общего строя его студенчества, т. е. становлению творче- мыслей и чувствований. Эта вторая поло- ской личности. вина задачи, стэявшей перед исследовате“ Достоинства вышедшей книги неоспори-! лем, разрешена Н. Бродским не так полно, мы. Основное из них—исключительная доб: как первая. Мы не хотим этим опорочить росовестность, проявленная исследователем его работу. Демонстрируемый Бродеким в разрешении поставленных им перед собою материал не самодовлеет в книге; он весь задач. располагается вокруг основного положения: Вазработка биографии Лермонтова ослож- “единство тем, вопросов, идейных. исканий нена целым рядом своих, особых трудно- У Лермонтова и его современников ПВ: стей. Одна из них заключается в том; что лялось постоянно». Замечательные разы- жизнь поэта, особенно в период ero дет-! скания Н. Бродского о Лермонтове, как гла- ства, отрочества и юности, крайне слабо. ве кружка университетской молодежи, в RDS документирована. Именно этим a o6’acHHeT- TOPOM «обсуждались те же темы, что и ча ся отчасти то обстоятельство, что путь поэ- собраниях у Вадима Пассека или Огарева, та часто рассматривался как путь нндивиду- На квартире Станкевича», -разыскания, поз- алиста-олиночки, замкнутого в кругу своих воляющие сделать важнейшии вывод о ТОМ, личных переживаний, оторванного от широ- что «Лермонтов-студент жил одними дума» Koro идейного движения своего времени, мис Герценом, Станкевичем, Белинским, Чтобы отойти от этого явно порочного пред- Огаревым», и дальще — что «Лермонтов, ставления, исследователь должен был разо- будучи студентом, стал подлинным поэтом рвать тесный круг прямых свидетельских этого поколения», — эти разыекания яв- показаний, преодолеть фетишизм докумен- ЛЯЮтся настоящим литературным. откры- та, отвлечься от фиксации данного и обра- ТИЕМ. _ . титься к анализу возможного и вероятного. Отдельные формулировки в работе Н. Бродского грешат чрезмерной прямоли- Именно в этом направлении разверты- нейностью. Одиннадцатилетний Лермон- вается работа Н. Бродского. Лермонтов был! тов, подобно тринадцатилетнему Герцену, современником напряженной, богатой Ре-!\ «мало понимая или очень смутно, в чем де- альным историческим содержанием эпохи. ло, тревожно задумался над событиями Годы, непосредственно следующие за По- 1895 года», — ‘это весьма вероятно, но не давлением восстания 1825 года, были време- «бесспорно», как и То, что пантеистическая нем жесточайшей политической реакции, но конценция, развивавшаяся известным рус- никак не временем интеллектуального упад- ским натурфилософом Павловым, «была ка или застоя. Именно в эти годы завязы- продумана поэтом и образно передана в его ваются первоначальные узлы острейших ранних стихах», что лекции названного идеологических конфликтов последующего ученого «пришлись по душе» юному поэту десятилетия. Московский унизерситетский! ‘ви вызвали новый круг размышлений о все- благородный пансион, где учился поэт, был ленной, о бесконечности». Эти суждения не только хорошим учебным заведением, но! выиграли бы, если бы они были более кон- и играл роль выдающегося культурного кретизированы, подтверждены живыми при- центра страны, а также одного из очагов мерами, s i м! > а. а а ; ис и прав; ‚ глубоко про- Zo, rycetoe simfemyapte — tashios ASH Ryxana n egos of снартиамо oes net. B MockosexoM yHusepcutere .JlepMon- lone = Mun ee eee тов учился почти одновременно с Белин- деятеля ее. ие . es ским и одновременно с Герценом. ние по этому вопросу, в большей ее, Было бы совершенно противоестественно чем по любому другому из вопросов, можно предположить, что та среда, в. окружении будет вынести лишь тогда, когда книга которой протекали детские, отроческие И будет завершена. Одна опасность подстере- юношеские годы поэта, не оказала Никакого гадает исследователя, о ней можно говорить воздействия на его жизненный и творче- уже сейчас, как об очень серьезной. Все, ский рост. Допускать такую ВОЗМОЖНОСТЬ что говорит он о Лермонтове, как натуре — значит совершенно изолировать Лермон- действенной ‘и властной, всем существом TOBA OT условий времени и пространства. своим вражлебной насилию и произволу, — т. е. в корне подорвать возможность исто- верно, конечно. Но не слишком ли мель* рического истолкования его творческого ‘чит исследователь эти душевные качества сознания. В то же время мы уже говорили, поэта, вспоминая о них там, где, право, это что материал, который прямо и непосредст- вовсе не обязательно? Такой уклон У венно характеризовал бы связи Лермонто- Н. Бродского есть. Известно; что послё ва с окружавшей его средой, крайне огра- разгрома Московского университетского ничен. Н. Бродский поступает вполне пра- благородного пансиона, учиненного в 1830 ВИЛЬНО, широко используя материал косвен- году, лишивитего это привилегированное ный: исторический, литературный, бытовой. уцебное заведение всех его преимуществ, Правда, широкое использование матзриа- многие наиболее культурные дворянские ла’ такого рода сообщает работе отпечаток семьи позабирали оттуда своих питомцев. В числе последних оказался и Лермонтов. Но вряд ли есть оснозания говорить об этом эпизоде, как о «первой демонстрации поэта против царского самодержавия, раннем Ha- меке на предстоящие схватки с самовласть= ем, своеобразной форме протеста против’ на= силия..» и т. д. Это именно! тот’ случай, когда’ «высокий слог» приобретает ‘почти фальцетное ‘звучание. Е Книга Н. Бродского не исчернывает «лер- `монтовскую тему». Нашим потомкам образ _ Лермонтова раскроется, быть может, полнее, чем нам. Но все же работа Н. Бродского принадлежит к числу наиболее значитель- вых явлений советского литературоведения последних лет. Должно пожелать ибследо- вателю успешного завершения его фунда- ментального замысла. болышой громоздкости, тяжеловесности. В книге, представляющей собою биографию Лермонтова, читатель минует один десяток страници за другим, ни разу не встречая да- же имени поэта. Зато пространно излага- ются учебные: программы и планы Москов- : ского университетского благородного пан- сибна, подробно характеризуется профессу- Pa, описывается пансионская рукописная ли- тература. Но это — тот воздух, которым дышал юноша-Лермонтов: ИМ’ только обра- щение к этому косвенному материалу от- крывает широкое поле для тех историче- ских аналогий и параллелей, домыслов И Н. Л. Бродскяй. М, Ю. Лермонтов. Том I. 1814—1882. Гослитиздат. М, 1945. Стр. 348. Тир, 20000. Цена 7 руб. A._APIAPYHI «АМПАБЕРД» Кёр-Оглы — храбрый воин, пламенный патриот, мужественный ‘ защитник интере- <ов народа, верный друг. Веками живет об- раз Кеёр-Оглы в устном творчестве азер- байджанцев. } о Легенды и сказы о Кёр-Оглы стали до- стоянием многих народов Ближнего Восто- ка. Армянские ащуги, начиная с ХУП. века, пели о Кёр-Оглы. Эта традиция живет и теперь: уже в годы Отечественной войны вышел внушительный том песенных легенд о Кёр-Оглы на армянском языке. В ХХ веке видные армянские писатели, в том числе Рафаил Патканян и Хазарос Arasti, литературно обрабатывали мотивы эпиче- ских сказаний о Кёр-Оглы. Ашот Граши на- писал о Кёр-Оглы пьесу в излюбленной им форме народных песен. Это первая пьеса Ашота Граши. Ее герой, азербайджанеи, ‘борется с врагами рука об руку со своими единомышленниками-друзьями, — армянином Ваграмом, ‘грузином Шота, азербайджаниа- ми Бюнда-Баханом, Исабали и другими. Жители Закавказья оказывают поддержку Кёр-Оглы и его друзьям. В пьесе раскры- вается духовный мир Кёр-Оглы, характер его борьбы, направленной как против мест- ных угнетателей, так и против их инозем-. ных покровителей. И хотя стихи нередко преобладают над драматической тканью, фольклорные мотивы не помешали автору создать реалистический сюжет пьесы. : В пьесе есть сквозное действие. Эпизод за эпизодом открывает пред нами историче-. ский смысл борьбы КЕр-Оглы. Недостаток пьесы в том, что второсте- пенные персонажи (Яман -Эфенди, Зангин Эфенди, Хорасан Эфенди, Хафлан Эфенли, Длинный Эфенди), нарисованные автором. гротескно, вносят в реалистическую среду - диссонанс. Граши назвал свою пьесу героической - драмой: Нам кажется, что’ пред нами скорее: — драматическая поэма, и не потому, что` Граши особенно удались звучные стихи и песни, которые занимают. значительное место в ‹Ампаберле». Но прежде всего по- тому, что в этом драматическом произвеле- 5 нии очень сильно чувствуется поэт и лишь затем — драматург: Ашот Граши. «Ампаберд», Героическая драза в 9 картчнах (на армянском языке). «Азерненр», Баку. 1945 г. : POLLO GAOL LOOLO LOLA . \ щей, тверд в своей решимости старый дед, чужероден и вреден Прокопчук. Вот’ почему первые двое идут к победе, последний—к бесславному концу. Ценность человека, его гражданские и моральные качества опреде- ляют его судьбу в советском обществе. Герои Овечкина живут полноценной жизнью; их речь метка, умна, это живые _ люди, мыслящие, мечтающие, настойчивые, - изобретательные, люди, в которых комму- нистическая партия и советский строй вос питалы умение широко и смело думать и ре- шать, приучили понимать свои большие обя- занности и болыние права. Именно эта одушевленная активность со- ветских людей, моральность их действий и действенность их морали, и ведет повество- вание. Счастье дается герою по заслугам, когда он завоевывает его в упорной борьбе, доказав свое право на победу, ‚ Теперь воины возврашаются в мирные” города и села; Их судьбы обогашены новы- ми коллизиями, сложными и значительными. Каждый из’ них — творец благороднейших героических сюжетов, которые нужно пра- вильно увидеть и понять. для того, чтобы сделать содержанием литературы. И в новой обстановке, в новых условиях нетерпимы игра в литературу и отношение к важнейшим проблемам современной жиз- ни, как к «модным» темам. В номере 22-м «Отонька» напечатан рас- сказ Эффенди Капиева «Сила». В центре его — Сулейман Стальский, Старый поэт изображен нз с чонгури в руках, слагающим песни. Он выступает на народном собрании. Обсуждают предложение юноши Магомеда изменить течение реки, чтобы спасти поле от засухи. Речь Сулеймана побеждает сом- нения и внушает колхозникам веру в свои возможности : В этом рассказе есть понимание великой силы слова, Рассказы и стихи могут дви- гать горами, изменять русла’ рек и луши ‘людей. Но для этого они должны быть на- стоящим искусством, в_них должна быть выражена та ясная и сильная воля созила- ния, которая наполняет сердца совзтских людей, возвращающихся к труду и твор- честву. ставить при- с судом, он писал: «Суд обязан правильно вопросы, а решают пусть сяжные». ; Авторы упомянутых рассказов предпочи- тают быть присяжными. Вместо того, чтобы изображать живое течение жизни, они нод- гоняют героев и события к заранее обдуман- ному концу. Они неизменно «приговарива- ют» своих героев к счастью, не позволяя читателю предварительно узнать героя, уви- деть трудности пути, им пройденного, ошу- тить закономерность, необходимость счаст- ливого исхода и понять смысл этой зако- номерности. “Готовые сюжетные стандарты не переда- ют конкретности и сложности живой жизни. Герои — бледные тени, они лишзны способ- ности оригинально и глубоко мыслить. Речь — информационная или претенциозно цве- тистая. Фабула — упрощена и бедна до крайности. Рассказ в целом — приблизите- лен, условен, бесцелен. А мэжду тем сюжеты, напряженные значительные, окружают рассказчиков. Они существуют и в жизни и в произве- дениях. Вот в «Людях с чистой совестью» генерал-майор Петро Веригигора, между про- чим, рассказывает историю отношений ко- миссара Руднева и смелого, но бесшабаш- ного комроты Карпенко. Как много в этой исторни драматизма, не надуманного, не на- рочиарго, а истинного; в ней раскрыты ре- альность жизненных противоречий и напра- вление их развития. Самая трудность роста Карпенко позволяет наилучшим образом увидеть его характер и характер старого большевика Руднева, почувствовать смысл борьбы за человека в’ обстановке партизан- ского отряда, понять прочность достигну- того в этой борьбе. В повести В. Овечкина «С фронтовым приветом» судьбы отдельных людей даны сжато и конспективно. Но мы ясно видим их внутреннюю значительность, ощущаем драматизм событий. Это про- исходит оттого, что Овечкин правиль- но ставит вопрос. Мы не знаем, как устроят <всю жизнь друзья-инвалиды и слепой, как справится 79-летний старик < воспитаннем своих внуков, когда и каким образом постигнет заслуженная кара Ваську Прокопчука, «пор лящего настроение» людям. Но общий ход повествования внушает нам уверенность в том, что все это произойдет обязательно: крепка и нерушима дружба боевых товари- И } Литературная газета № 42 3