’`—Г Габотала маигняя тактм образом:
Канонерская лодка.
Акварель И. СТРУННИКОВА.
Выставка работ Студии военных художников им Грекова.
*
Виктор ШКЛОВСКИЙ
Алексей Максимович Горький в
докладе на I с’езде советских пи-
сателей говорил: «Основным тероем
наших книг мы должны избрать
труд, то-есть человека, ортанизуе-
мого процессами труда, который у
нас вооружен всей мощью совре-
менной техники, человека, в свою
очередь делающего труд более лег-
ким, продуктивным, возводя его на
степень искусства».
Неоднократно Горький писал о
том, что старая литература почти
He умела изображать человека в
труде.
Именно поэтому в старой питера-
туре мало больших книт по истории
техники.
История техники драматячна
революционная.
Сейчас Лев Гумилевский написал
большую книгу. В чей ^ рас-
сказывается об одном из велячай-
ших разделов человеческой техни-
ки — 0 железнодорожном — транс-
порте. ;
Лев Гумилевский умеет писать
творчески значительные книги по
истории техники. Он умеет показать
и внутренние затрудненчя в разви-
тии человеческой мысли и счастли-
вые находки труда.
Гумилевский начинает книгу ©
элементарнейшего рассказа 0 том,
что такое цилиндр и поршень, Даль.
ше анализируется ход мыели чело-
вечества, которая осознала давленче
атмосферы. Перед нами проходят
имена Филона Византийского, Тори-
челли, Герике. Человечество создало
Насос, который подымает воду,
пользуясь атмосферным давлением.
Французский ученый Дени Панен
пытается построить двигатель. осно-
ванный на атмосферном давлении.
Панпену удается создать свой дви.
татель, но он не сумел соединтть
цилиндр с паровым котлом, это
сделал Ньокомен.
Английские угольные, копи зали-
вались водой. Воду надо было отка-
чивать. Ньюкомен, идя навстречу
потребности времени, уснешно вы-
полнил свою залачу. Его о машина
была тяжела. она потребляла неи-
моверное количество угля, но уголь
был рядом.
порзнень в пилиндре атмосферной
машнны поднимался от действия
противовеса на другом конце Kopo-
мысла.
Поршень подлымалея до своего
крайнбго верхнего положения, про-
странство под поригием было напол-
нено паром. После этого цилиндр
облчвали холодной водой из-под
крана водяного бака, предваритель-
но закрыв доступ пара,
Пар конденсировался, `атмосфет-
ное давление гнало поршень вниз.
В это время лругой конец коромыс-
ла подымался и тянул вверх Top
шень водяного насоса.
и машины имели убпех. Их ста-
Вили во многих местах. В Россия, в
Кронштадте, они откачивали воду
низ доков. Но человеческая мысль
еще не могла понять, что изобретен
двигатель.
Маркс отмечает, что величайшим
проявлением тения Уатта является
его решение увидеть в паровой ма-
пгинв универсальный лвитатель. До
Уатта в России это сделал солдат-
ский сын Ползунов, построивший B
Барнауле в 1766 году атмосферную
Many с двумя цилиндрами.
Лев Гумнлевский. «Железная доро-
та» Трансжелдориздат. Москва. 1943.
PPP
*
ИСТОРИЯ
ВЕЛИКОГО ИЗОБРЕТЕНИЯ
1
Ползунов сделал первый шат B
создании универсального парового
двигателя. Кроме того. он же ввел
паровое дутье в топку, на много
опередив работу Отефенсона.
За Уаттом остается первенство в
создании паровой машины, рабочий
ход которой осуществляется давле-
нием пара. ,
Гумилевский увлекательно расска-
зывает о рождении железной доро-
ти. Железная дорога ‘завоевывает
мир.
Механяк нижнетагильских торных
заводов братьев Демидовых — Ми-
хаил Алексеевич Черепанов строил
в России водоотливные огневые ма-
иины. Сын его привез из Антлии
известие о колесопроводах, как на-
зывали тогла рельсы. В 1834 году
на Урале пошел первый русский
паровоз, сооруженный русскями ма-
стерами из русских материалов, Это
событие неё было замечено.
Николай Т решил, что первая до-
рога должна соединить Питер се Мо-
еквой. По своему времени она бы.
ла грандиозна. На этой работе вы-
делились русские инженеры П. II.
Мельняков, Б. И. Журавский. В
России начали строить паровозы.
Возникло огромное железнодорожное
хозяйство.
Создались такие мировые гиган-
ты, как транссибирский путь, Рус-
ские железнодорожные ° инженеры
вышли на первое место в мире.
Гумилевсклй начинает расчленять
понятие о железной дороге, пройля
краткую историю ее возникновения.
Он пишет о том, как изыскивается
трасса железной дороги. как сопро-
тивляется природа, пишет о вечной
мерзлоте, и этот кусок. выливается
в отдельную тратедию борьбы с при.
родой, — он пишет о борьбе © во-
дой, о рельсах, 06 укладке пути,
пишет о мостах, туннелях, станциях,
о горках. т
Мы начинаем понимать, читая
книгу, что такое машинист, что
такое его почерк, как творческая
Личность машиниста решает вопрос
06 экономии топлива и о весе со-
става.
Одновременно Гумчлевский дает
анализ методов борьбы‘ ео сравни“
тельной неэкономичностью -парово-
за.
Книга разбирает различные типы
паровозов и переходит к новым ти-
пам транспортных машин —- тепнло-
возам, турбовозам. Дальше Гумилев-
ский анализирует борьбу за ско-
рость и безопасность движенля, пе-
реходит к советскому железнодо-
рожному хозяйству, товорит о CO”
ветских типах паровозов, о тероях
транспорта, о детских железных до.-
ротах и сравнительно бегло остана-
вливается на роли железной доро-
ги в Великой отечественной войне.
Эта беглость об’ясняется тем, что
книга создавалась уже давно и
сравнительно долго печаталась. ‘
Гумилевскчи написал увлекатель-
ную книгу по истории техники. Мы
видим жизнь изобретений и их вза-
имную связь, мы видим. что мысля-
шяй человек способен на создание
чуда.
«Железная дорога» — это книга о
славе. В ней названы великиё рус-
ские железнодорожняки, прославле-
ны крупнейцие русские строители
прошлото. }
В книге Льва Гумилевского тру-
дящееся человечество справедливо
товорит о своих предках.
Это патриотичная, большая и ин”
тересная книга.
киви, HHT HAMA И продолжений
iy
Очерелная книжка журнала «Зна-
мя» ваполнена преимущественно
крупными произведениями, ни одно
нз которых еще не закончено печа-
тапием. Это книжка «начал и про-
цолжений», и поэтому навти впечат.
ления могут быть только предварн-
тельными,
Мы познакомилиеь с первыми гла_
вами нового романа К. Симонова
«Дни и ночи». Симонов писал о вой-
не стихи и очерки, пьесы и сцена-
рии. Но как бы ни был универса-
лен талант писателя; олна из ‘ето!
сторон всегда сильнее других. Суще-
ствовало мнение. что Симонов — по
преимуществу Поэт. Нам же кажет-
ся, что даже в лирической
поэзии, несмотря на ее суб’ектив-
несть, внутренний мир поэта, не вы-
ходит наружу, остается” в себе, что!
его поэзня об’ективная, рассудитель-
ная, поэзия событий, а не внутрен-
них состояния.
Тецерь, читая «Дни и ночи», ук-
репляешься в этом мнении, Да, Си-
монов — романист по призванию,
ето область — жизнь в бесконечном
множестве ‘ее элементов, сложность
общественных и человеческих отно-
шений. В самом деле, вы не замети-
“тв в ето романе картинной стороны
войны. Только мимоходом появля-
ются у него рРолжекий пейзаж, осен-
а степная прирола; нет как буд-
то и живописных баталий, да и са-
мые места боев он описывает под-
робно, но с какой-то техничностью,
я бы сказал, оперативно, по-штаб-
ному. Но, sHakoMach © его тероями,
хоть и не очень склонными к само-
наблюдению, вы неожиданно для се-
бя открываете нечто неопенимо
важное, вы до тонкости узнаете
мотивы поведения сталинградского
солдата.
Роман Симонова передает то вол-
нение, которое испытали все кому
‚ пришлось добираться от затерянного
где-то в солончаковой пустыне го-
‘родка Эльтон к сталинтрадекой пе-
\реправе: война и Волга — эти два
понятия, которые при всей своей
очевидности пикак не вязались друг
с другом, и мысль, что вы, именно
вы, не можете с этим примириться,
— чувство вашего предназначения,
вашей особенной военной судьбы; и
трезвое профессионально-военное
понимание сложившейся обстановки
—ee критической Фазы. И. наконен,
отношение к смерти. без всякой лег-
кости или фатализма, сознание ее
обыденности, неприязнь к ней нор-
мального и адоровото человека; и
трудное умение не думать о ней,
когла она рядом и вокруг’ тебя.
Война у Симонова менее всего. по-
хожа на исключительное состояние.
Несмотря на душевное ожесточение,
в романе преоблалает тон деловито-
сти, спокойной энергин,—воюют у
Симонова очень профессионально,
да и быт войны, такой необычный и
часто меняющийся, вы воспринимае..
те как нечто устоявшееся. «Посте-
пенно все образовывалось», говорит
Симонов.
Сталинградские встречи и наблю-
дения Симонова еще слишком живы
в его памяти, их очень много, иони
не нашли своей окончательной фор-
мы. Но в этих громоздящихся вапи-
сях романиста мы Видим войну BO
всей ее подлинности, близость к со-
бытиям и психологии современного
человека. Симонов — писатель-сов-
ременник не только по своей биот..
.рафии, и по кругу своих тем, ‘он
целиком принадлежит нашему вре-
мени, и никто покуда так полно не
выразил внутренний мир «поколе-
ния трилцатилетних», как Симонов
— сын своего века. Уже олно это
заставляет с величайнгим внимани-
ем отнестись к его творчеству.
..Таково начало нового сталин-
тралекого романа Симонова «Дни и
ночи», окончательное суждение
котором было бы, конечно, прежде-
Е a a er
временным. Уже теперь кое-что в
романе заставляет насторожиться:
например. история предателя Ba-
сильева, явно введенная лля внен-
него сюжетного интереса. Это ошиб-
ка: писатель ищет эффекта, —и при:
том вне сферы романа, вне логики
ето развития. Традиционно изобра-
жение старого солдата Конюкова,
рыкеусого лубочного гиганта. Рас-.
точителен Симонов в подробностях,
ненужных и отвлекающих от сути
(мелодраматическая фитура старика
Тимофеева); наконец, слишком ряз-.
машиста и тороплива Фраза. Но
как бы ни были важны все эти об-
стоятельства, впечатление от первых
глав романа осталось у нас снльное
+
«Знамя» № 93—19. 19453.
ол веки Паука и схоластика.
Велики и разнообразны достиже-
ния советского литературоведения
за первые лет советской вла-
сти. Они еще недостаточно оценены,
о них у нас мало говорят и пишут.
Громадную работу проделала reope-
тическая мысль, в спорах, Дискус”
сиях, полемических стычках. раечи:
авшая ‘дороту подлинно научному
‘методу, преодолевая и ee
вульгарного социологизма и собла?
‘ны мнимо точного «формального ме.
Torta». В новом свете предстала He
ред нами и история художественно
то слова в древней Руси, и история
русской литературы XVII Bera, о
творчество крупнейших писателе
ХХ века — Пушкина. Лермонтова,
Некрасова. Цедрина. JI. Н.Т олсто-
юо и других. Наши образцо
вые издания классиков оставили
далеко позади даже издания
таких коуиных текостологов прот“
то, как Тихонравов. Майков, Якуш-
хин. Юбилейные даты переносили
результаты научного исследования
на столбцы распространенных газет,
и массовый читатель стал yray6-
ляться в изучение Пушкина или
Лермонтова. заинтересовался «Сло-
вси о полку Игореве»; древними
посами других” народов Советского
Союза. Под’ем народного самосозна-
ния в годы Великой отечественной
войны поставил перед нами с 0607
бой остротой вопрос о мировой цен-
ности и мировой роли русской лите-
ратуры. заставил под новым крити“
ческим углом зрения начать пере-
смотр нашего великого художествен-
ного наследства...
Все это бесспорно, и все это He
позволяет ни успокаиваться, ни AY-
мать, что на фронте литературове-
дения все обстоит совершенно бла-
тополучно. Есть достижения, но
имеютея и недочеты. Нужно ToBd-
рить и о них из уважения к дости-
жениям. из желания сделать по-
слелние еще выше, еще общедлоступ-
нее. Кроме науки исслёеловательских
институтов. существует вузовская
учебная практика. К сожалению,
межлу той и другой нет совершен-
ной спаянности. Кроме исследова-
тольских работ, есть вузовские учеб-
—_—_и ии
ники. программы. лекции. Есть ве-
ликая задача воспятания молодых
литературоведческих кадров. И вот
здесь-то дело обстоит не совсем бла-
тополучно. f
Если в 20-х тодах у нас метоло-
логия и теория литературы оттес-
няла на второй, а то и на третий
план факты, и студент, оканчивая
вуз, уносил с собой не понятия ©
писателях, а только «еоциологичес-
кие» / ярлычки (представитель ка-
питалигирующегося дворянства,
идволсг ущемленной мелкой Oyp-
жуазии и т. п.), то сейчас, когда
ярлычки убраны из программ и
учебников, сплошь да рядом снят
с очереди и вопросе о понима-
нии историко-литературного процес-
са. История литературы превра-
щается нередко и на лекциях и да-
же в кандидатских диссертациях в
элементарное пособие к 0б’ясни-
тельному чтению отдельных вели-
ких писателей. Так называемый
«анализ» литературного явления
стал слагаться из’ следующих четы
рех моментов:
1) «0630p тематики», т. е. 0 Cy-
ществу пересказ «содержания», т. е.
сюжета; 9) «анализ образов», т. е.
просто характеристики действующих
лиц. иначе товоря; вновь пересказ
некоторых элементов содержания;
3) характеристика «идейной сторо-
ны», часто превращаемая в извлече-
ние уроков элементарной общест-
Цейтлина. сделанных без ‹исчерны-
вающей полноты».
В «Евгении Онегине» Пушкина —
бытовые картины, разработанные с
подлинной фламандской сочностью,
Эпосу Пушкина присуща психоло-
тичеакая глубина’ характеров, ши-
рота и сочность бытолиси. Коль-
пов рисует быт деревни с подлинно
фламандской сочностью. У Готоля—
сочность бытовых описаний. Луч-
птими сторонами творческого метода
Гончарова являются сочность и вер-
ность 60 бытовых описаний.
Тургенева «акварельная живопись»
— и этим его искусство отличается
от сочных картин маслом Гончарова
и Льва Толетото.
Я сделал эти выписки из олной
книги, но, к сожалению, это не 060-
бенности одной этой книги, это ус-.
танавливающаяся дурная традиция.
У одного «сочность», У других кра:
сочность, музыкальность. рельеф-.
ность. колоритность. Неужели борь-
ба с формализмом, превратившим
отненный «пророческий глагол» в
сумму звуковых повторов, фигур и
приемов, велась лля того, чтобы
притти вот к такому «остетическо-
му» пустословию?
Преполавятели и стуленты, а ча-
сто и составители учебников не
чувствуют специфики литературно-
то искусства, остаются перед Hew
беспомощны. Почему? Потому что
литература не осознается ими, как
особый тип художественного мыш-
ления. Чуть занявигись поэтом, они
венной морали из прочитанного И! торопятся перевести его с языка
пересказанного; ив заключение — поэзии на язык своей собственной
4) ряд суждений суб’ективно-оце- прозы. И только тогда. когда этот
ночного характера насчет «мастер-
ства» или лаже «формальной сторо-
ны» (как будто у художественного
ироизвеления есть особая «формаль-
ная» сторона!) суждений, прини-
мающих обычно форму похвальных
или поощрительных замечаний о
«типичности образов», «глубине ха*
рактеров». «ясности» или «вырази-
тельноёти» языка и т. п. Фралеоло-
тия этой «эстетической критики» не
очень разнообразна. Штампы утоми-
тельно повторяются. Вот несколько
выписок из учебника «Истории пус-
ской литературы ХХ века» А.
перевол сделан. когла произведение
липтилось Тото, что. собственно. и яв-
лялось его ценностью, начинается у
них так называемый анализ. Критик
такого рола не замечает, что аналя-
зирует он вовсе не поэта, а esol,
подчас очень слабую колию с заме-
чательного ‘оригинала, Ho ‘затем,
сравнив эту копию с TOUTHAHHKOM
и почувствовав TWenoe cMATeNHe Co-
вести. он успокаивает ее комнли-
ментами по адресу великого пися-
теля. в которых тот не нуждается
и которые на учащихся могут дей»
ствовать Только пагубным образом.
0.
По страницам
журналов
$®
— Пасполагающее к автору и
работе.
его
2.
Сталинтрадекий роман К; Симоно.-
ва открывает прозу журнала, а ста-
линградские записи Б. `Агапова от-
крывают его публицистику Агапов
— талантлявый ‘писатель, у Hero
хороптий вкус к техническим тро-
блемам, но последняя ето работа —
«После батвы» («Сталингралекие
записи»)—вызывает у нас чувство!
неутовлетворенности (за исключе-
нием глав, непосредственно касаю-
щихся возрождения города).
ЭЗаканчивается очерк Агапова 06-
ращением к читателю: как сделать,
чтобы потомки не только по учеб-
нику прошли, а сердцем знали, ка-
кой кровью и какими страданиями
мы сохранили для них счастливую
жизнь. Таков действительно долт
нашей литературы, и, правильно
рассудив, Агапов отправился в Ота-
в том, что в Теркине — этом иде-
альном русском богатыре — pee cv-
вершенно естественно, в нем Het
ничего бутафорски преувеличенного,
его молодечество хоропо уживается
© простодушно-язвительной HPOHH-
ей. онпоэтический report
сившей повеедневный мир войны до
поэзии, и притом поэзии
чайно лпраматической. Ho
каво-иронический. Юмор Теркина—
сказки,
сошедшей ло обыденности И BOBBEI.
чрезвы- !
несмотря
на драматизм обстоятельств поэмы,
ее преобладающий тон светлый, лу-
С. БОРОДИН
Сказка, иносказание, давно стала
одной из форм сатирической литера-
туры. Но какой бы отвлеченной ни
была сатирическая сказка, сказы-
вается она затем, чтобы слушатель
нечто уразумел в ней, о чем-то до-
тадалея. В средние века у нас на
Руси и на Западе сказка была одной
из наиболее распространенных фори
выражения прогрессивной, революци-
онной и народной мысли. Эта форма
была улобна, — рассказчик. всегда
мог сослаться на TO, что он всето
только сказку сказывает. Такой
сохранилась сказка В фольклоре, и
He просто балагуретво, сметливость,
игра бойкого и расторонного ума, а
трезвое чувство жизни, оптимизм, и
притом самый почвенный, усмешка
бывалого и очень реалистически
настроенного человека.
действительно бывалый солдат, не
лубочная картинка, He оловянная
фигурка.
Казалось бы, все обстоит как
нельзя лучше. Почему же, чем боль-
ше вчитываемся мы в эту во мно-
гих смыслах выдающуюся
тем чаще спрашиваем себя: дейст-
вительное ли лицо Теркин, живой
линград. Но здесь, перед тромадно-
стью и трагичностью открывшейся
перед ним картины, он почувство-
вал себя совершенно растерянным.
Агацов искренен в своих чувствах,
но эти чувства неестественно преуве-
яичены и ноэтому кажутся ненужно
сентиментальными. Он в этом при-
знается я сам. Рассказывая о своем
первом посещении тракторного заво-
ла. Агапов иншет, что пытался co.
хранить спокойствие, потому что
знал. что «He должен распускать
moun». Но спокойствие ему плохо
удавалось. В другом месте он гово-
рит о чувстве, которое у него в03-
никло в тот момент, когла он на-
блюдал грунпу сталинградских ин-
женеров. Он вспомнил о знаменитом
хирурге из Воткинской больницы,
который оперировал его смертельно
заболевтую жену. Незадолто перед
операцией он увилел этого спокой-
ного и улыбающегося ученого и был
уже уверен в исходе операции. Так
и теперь, глядя на инженеров, он
думал, что вот с такими не пропа-
дешь, что они обязательно выручат.
В этом сравнении хоропто выражено
доверчивое и беспомошное состоя-
ние человека, нутдающегося в 9по-
ре, в чужой сильной руке, крайне
заинтересованното свидетеля собы-
THH, а не их участника. :
Симонов, описывая сталинград-
ские события, сам как бы при-
нимает в них участие, несмотря
Ha 10, что никогла не товорит от
первого лица; у Агапова же, ко-
торый ведет рассказ от своего име-
ни, сохраняется дистанция между
пишущим и описываемым. И не в
том дело, что сталинтградекие впе-
чатления Симонова— пережитые, ау
Агапова-выспрошенные (я товорюо
военных эпизодах), хотя это важ-
но, очень важно, — и не в том, что
одному пришлось быть при осаде, а
другому — при начале реконструк-
ции торода. а в том, что писатель,
удивившись и не разобравигись в от-
крывшейся перед ним картине. взял
неверный тон, нарочито торжествен-
ный или до приторности чувстви-
тельный.
Описывая впечатления от первой
ночи в Сталинграле и музыку, Ko-
торую он слышал среди развалин,
Атанов товорит: «Огромный рояль
ночи... играл наз. тор: том», В том
же патетически-вавышенном ‘стиле,
сравнивая ^носло. дз зомлетрясе-
ний в. Геркулану. № и Лиссабоне co
сталинградскими Грязрушениями, ен
пишет: «то были. невинные потяги-
вания земли». Разрушенная лестни-
ца кажется ему похожей на «кру-
тую морену», глаза девочки—«на-
полнены лучистой влагой радости»,
он ступает по «сухарям обвалившей-
ся штукатурки». «
сли бы очерки Агапова целиком
были посвящены ‘возрождению СОта-
линграда, может быть, они достигли
бы своей цели. но Атапов «тосле
битвы» непрерывно возвращается к
битве, И эта «война с чужого голо-
‚са», этот цикл военных интервью не
может итти ни в какое сравнение с
войной увиденн0й и пережитой-
3
`В этой же книге «Знамени» олуб-
ликованы нэвые главы «Василия
Теркина» А. Твардовского. Теркин
живет с нами всю войну. он наш
добрый знакомый и лруг. Теркина,
уже ‘сравнивали ‘с Уленшнигелем,
Томми Аткинсом (в лондонских
тазетах). с героями мирового эпоса,
упуская при этом из виду, что
Теркин явление неповторимое,
характер тлубоко национальный.
чем же притягательная сила
поэмы ‘Твардовского? Грубо говоря,
Наука тут не при чем, но мно-
то ли, спросим прямо, науки в на-
‘ших программах, учебниках, учеб-
HOM процбебе? Ю, конечно, у Hac
есть замечательные преподаватели,
прекрасные книгя для чтения по ис-
тории рубской литературы (не учеб-
ники: учебником я затрудняюсь На-
звать библиотечку, в целом обни-
мающую. 2082, а в недалеком буду-
зц6м 3000 страниц!). Но они по-
ка 910 — отнюдь не типичное
явление в вузовской практике.
Тлавное, чего нетов наших курсах
историй русской литературы, 960-
бенно литературы ХТХ века, — это
истории. И программы, и лекции
представляют, по существу, собра-
ние портретов й характеристик за-
мечательных русских писателей,
портретов, плохо связанных друг б ли; 1) стиль писателя. (инливилу- туры, перешелшей рубеж
другом вступительными очерками
«эпох» или течений. Привязанность
х портретности столь велика, Что
Туртенев, Гончаров, Островский
в цитированном выше учебнике
стали писателями первой половины
ХХ века, хотя деятельность их пре-
кратилась в 80—90-х годах. Поэтому
о «Нови» приходится говорить 3a-
долго до того, как пойдет речь о
революционном народничестве, 06
«Обрывс» и Марке Волохове — до
того, как будет дана характеристика-
общественных течений 60-х голов!
Поэтому Достоевский, например, мо-
жет не быть упомянут в обзоре «на-
туральной школы» 40-х годов, хотя
бы Белинский и увидел в «Бедных
людях» лучшее воплощение своих
ожиданий от молодото поколения
русских писателей 40-х годов. Де-
лается это из боязни нарушить
цельность портрета. А цельность эта
ней
ли он и нап ли он современник?
У Теркина есть своя особенная
жизнь. и мы ее знаем, и все-таки
это— нечто
сульба,
деб. Все в нём в норме, в пропор-
ции, он реален до безукоризненно-
сти, и вее-таки он-—-абстракция поз-
та, идеальный образец лля полра-
жания, предмет летенды. И недаром
в одной из опубликованных теперь
сконструированное, He
тлав рядом с Василием Теркиным
eee Иван Теркин. Происхо-
лит недоразумение. Кто же из них
настоящий Теркин. терой, умный и
бывалый солдат? Какой-то расеуди-
тельный старшина улаживает это
недоразумение очень быстро.
Что вы тут не разберете? `
Не поймете меж собой?
По уставу каждой роте
Булет придан Теркин. свой.
Оказывается, таких Теркиных
много, но одного такого -Tepruna
нет. Чтобы сказать более точно, он
— тиц, воплощение множества ха-
рактеров, но не личность во плоти
и крови, не имя рек — Василий
Теркин,
Есть еще важное обстоятельство’
ни в одном из современных поэти-
ческих произведений так сильно не
выражена близость к великим тра-
дициям нашей литературы, как в
«Теркине». В этом преимуществе за-
ключена и слабость поэмы. В самом
деле; что нового по сравнению ©
традицией внесло наше время в ха-
рактер Теркина? Чем обогатил ег
социальный опыт советских лет, как
раздвинулся мир его идей? Теркин
ведь не скобелевский солдат, он то-
же сын своего времени. В чем это
сказывается? ‹«..Вот поди-ка разбе-
Puch...»
4.
‘Четвертая часть мемуаров генерал-
лейтенанта, Игнатьева, опубликован.
ная в этом номере журнала, как
всегда, читается с интересом. В ro-
лы первой мировой войны Игнатьев
находился в самом центре событий.
Постоянно связанный с фран-
пузской главной квартирой. рус-
ский военный“ arent в Пари-
же Игнатьев лучше, чем кто-
либо лругой, может показать нам
кулисы, весь механизм управления
` действующих сил армии союзников,
В опубликованных в «Знамени»
записях Игнатьева приведены в
стройную систему воспоминания
крунного военното работника, орга-
низатора спабжения русской армии,
Это записи, как мы выразились бы
теперь, «хозяйственннка», стоящего
в центре событий мирового зваче-
ния. Игнатьев подробно излагает
свое дело — всю механику закупок,
транспортировки. финансовых ole.
раций, создания аппарата. Это де-
лает сго’мемуары важным и строго
деловым свидетельством современ-
ника с позиций, так сказать, эконо-
мического ведения войны.
Как всегда. Итнатьеву хорошо
удаются портреты. Незаурядный
памфлетист, В двух-трех ока“
рикатуренных, сатирически преуве-
личенных чертах он знакомит нас
со ‘многими веригителями судеб Тое-
тъсй республики — от Альбера To-
ма и сенатора шниона Эмбера —
‘деятеля тогдашней «пятой колон-
ны» — до простых жуликов и про-
ходимцев, Превосхолно описание
ЕЕ Ситроена и других «рыца-
рей промышленности». Именно эта
сторона дарования о мемуариста —
искусство политического портрета
— представляет наибольший инте-
рес в его воспоминаниях.
годаря чему они звязываются В
труипы, школы, течения.
Проблема _ построения историко-
литературного процесса’ — это уже
методологическая проблема. но воп-
росов методолотии обойти нельзя,
раз коснулся вопроса преподавания
истории новой русской литературы.
Методолотическая сторона — под-
линно ахиллесова пята нашей про-
траммы русской литературы ХХ в.
Вот программа, изданная в 1940 Г
и до сих пор являющаяся руковод-
ством в периферийных вузах. Сто-
ит задержаться на применяемой В
терминологии. Литературный
процесс, согласно программе, ‹ сла-
тгается из леятельности: 1) групии-
ровок, 2) школ, 3) течений, 4) на-
правлений. В нем различаются сти-
‘альный), 2) стиль школы, 3) стиль
общественяо-политической группы
(революционно демократический
стиль). Неизвестно, что такое, на-
пример, романтизм—пыола, течение,
направление или стиль; неизвестно
это и о реализме; но кроме романтиз-
ма, говоритея о романтике
мер. о романтике
кроме реализма—0
Теркин —.
поэму,
а обнтность солдатских су-!
Пушкин писал:
Сказка ложь. ла в ней намек:
Добрым молодцам урок.
Очень сомнительный урок препо-
дает сказка, Евгения Шварца
«Дракон», изложенная в драматиче-
ской форме и распространенная Вее-
союзным управлением по охране ‚ав-
торских прав.
В этом произведении речь идет о
некоем тороде, расположенном, если
судить по фамилиям жителей, в не-
мецком царстве. Живет там п царст:
вует дракон. Он существует четыре-
‘ста лет, и жители чрезвычайно при-
°выкли к своему дракону. Время от
‚ времени дракон получает от жителей
установленную дань в виде скота,
овощей и по одной красивой девуш-
ке ежегодно. Жители не только не
тяготятся этим, но дате боятся по-
‚ терять чудовище и утратить привыч-
ный ход жизни, даже прославляют
своего дракона, ибо он оказывает им
‚ взаимные услуги, — например, во
hee холеры вскинятил целое
озеро и тем спас тород от эпи-
демии, дав жителям неограниченные
запасы кипяченой воды. Поэтому,
когда приходит странствующий ры-
‚Царь Ланцелот и встает на защиту
девушки, обреченной дракону, жите-
ли не только не сочувствуют ему,
но и мешают. По существу, никто
не жалеет 0 девушке: в ee
честь испекут булочки, лицемерно
всплакнут и спокойно возвратятся к!
очередным делам. Нет никого. кто
помог бы рыцарю. И лишь пятеро
рабочих, предводительствуемых 06-
лом, оказывают Ланцелоту помощь.
Опираясь на эту помощь. Ланцелот
борется с драконом, побеждает, но
сам получает рану, и только осел
спасает Ланцелота от смерти. Выздо-
ровевши, рыцарь возвращается в
спасенный им город, находит жите-
лей сохранивииими все драконовы
порядки в неприкосновенности.
Только один ребенок не выражает
неудовольствия от возвращения ры-
царя. Таков сюжет сказки.
Автор этой сказки поставил себе
за правило следовать традициям за-
‘падноевронейского фольклора. Но
сквозь сказочную вуаль и традици-
онность образов протаскивается
вредная, антиисторическая и ан-
тинародная, обывательская точка
зрения на современность.
Дракон наделен конкретными чер-
тами.
Сам дракон характеризует
так:
«Я сын войны. Война — это я.
Кровь мертвых гуннов течет в моих
жилах, — это холодная кровь. В Gow
я холоден, спокоен и точен».
«Вы хотите. чтобы я дал вам вре-
мя вооружиться? Нет, Я ведь ска-
зал, что буду воевать с вами всерьез.
Я нанаду на вас внезапно. сейчас...»
себя
Дракон презирает им же самим
подписанные документы: ны
«Довольно о документах. Мы
взрослые люди».
Из этого ясна и «идеология» дра-
кона и его реальный прототип.
Рисунок художника В. Таубера
к сказам П. Бажова.
послушать иного «ученого», Rak
сыплются < его уст — «откровение
новых стилевых качеств», «художе-
слвенная эманация», «емкий роман».
«опосредствование», «текстологичес-
кий материал» (просто текст), даже
«текстуарий» (!). Начинающий сту“
дент потрясен: вот он, язык настоя-
щей науки! Бедный, он не пони-
маст что это пыль и мусор сып-
лются на его молодые ‘мозги. Это не
наука, это только одна имитация
науки. :
Нет, нас не удовлетворяют су-
ществующие программы истории но-
вой русской литературы, не удов-
летворяют нас и распространенней-
шие учебники. Мы хотим большего,
соответствующего уснехам совет-
ской науки, успехам советской куль
первого
двадцатипятилетия. И, однако, глав-
ная беда не в программах, не в
учебниках, а в самом методе вузов-
ского преподавания истории литера-
туры.
Преподавание это, как известно,
ведется сейчас, главным образом,
(напри- лекционным методом. Изучение ли-
Чернышевского), тературы готово превратиться в на-
«реалистичности» певание профессором пластинок. по-
(например. о реалистичности лирн- мещенных в мозгу слушателя. Бла-
‚ки Пушкина, о «реалистичности от-
рицания» у народников, о «реали-
считается положение,
профессор высказал
гополучным
при котором
стичности описаний» у Гаршина). все, что мог и должен был выска-
Из других распространенных тер-
зать о литературе той или иной эпо-
минов отметим лиризм (лиризм Го- хи, а слушатель высказанные уоло-
толя, лиризм Тургенева. лиризм вия записал, заучил и на экзамене
Чернышевского, лиризм Глеба Ус- выложил. Лучшим преподавателем
пенскою, лиризм Короленко) — слывет тот. кто читает медленно,
очевилно, хорошее, хоть и ме обяза-
речитативно: «можно успеть запи-
тельное, качество —и психологизм, — сать все», чтобы потом не затруд-
качество не очень как будто хоро- няться отыскиванием фактов,
игее, но зато и нечастое (он отме-
будто бы требует, чтобы о писателе
было сказано вепременно однажды,
все сразу, потому что студент, буд-
To бы, не сможет связаль воедино
сказанное в разных отделах курса.
Но, право, студент наш, как бы ии
была парализована его
методами наптего преполавакия. все
же заслуживает лучшего о себе мне-
НИЯ,
Литературный процесс елатается,
конечно. из творчества отдельных
ана-
лизом их, выводом из них. Процесс
чен у Достоевского да еще у Гар- ‘обучения приобретает чисто пассив:
шина). i
Не стану вдаваться в другие де-
тали, но не ясно ли
ных примёров, что термины упо-
ности за них. что и старые их зна-
чения, присовоенные им в - fOOKTA-
брьском литературоведении, и уста-
навливацгиеся в советской науке,
Mayo заботят составителей програм-
из приведен-, ние вузовского _
ный характер.
Словно забыто основное требова-
преподавания: не
набивать головы готовыми знания-
активность требляются без сознания ответствен- ми а учить приобретать знания; не
нагнетать память учащегося, а сти-
мулировать его мышление,
Отдельным преподавателям улает-
ся лостичь многого. Отуденты начи-
писателей, но иачобпо. чтобы они! мы К сожалению, часто прихолит- тываются: Они могут сказать мно-
не являлись В курсах отдельными.
Важно не только то, чем писатель
от других отличается: для общего
обзора важнее то, чем носители про-
цесса друг с другом роднятся, бла-
CH наблюдать и ча аспираитеких
доклалах и на защитах иных дис-
сертаций, как эта игра в термины
является сретством прикрыть убо-
жество теоретической мысли. Стоит
гов по поводу произведения: они
ВРЕДНАЯ СКАЗКА
Это палач народов. Мы узнаем в
сказке его конкретные черты. Но как
относятся к дракону жители города,
которых он угнетает, насилует? Тут-
то и начинается беспардонная фанта-
стика Шварца, которая выдает его в
головой. Оказывается, жители в во-
сторге от своего дракона.
«Он удивительный стратег и вети-
кий тактик. Он атакует врага вне-
запно, забрасывает камнями сверху,
потом устремляется отвесно вниз
прямо’ на голову коня и бьет его or-
нем, чем совершенно деморализует
бедное животное».
«Он сжег предместье и половину
жителей свел с ума ядовитым ды-
мом. Это великий воин».
«Но его добрые дела не ‘забызва-
ЮТСЯ».
«Мы не жалуемся. Пока он здесь
—ни один другой дракон не ocMe-
лится нас ‘тронуть».
Так характеризует дракона nono-
жительный персонаж пьесы—Шар-
лемань.
Остальные жители выражают свое
отношение к дракону еше ‘более вос-
торженно:
«Бургомистр: Я так искренно при-
вязан к нашему дракону. Вот, чест-
ное слово даю. Сроднился с ним, что
ли. Мне, понимаешь, даже, ну. как
тебе сказать, — хочется отдать ва
него жизнь...»
«Садовник: Ужасные люди’... Tops
тят настроение дракону. Это хуже,
чем по газону ходить».
И дракон, умирая, имеет основа?
ние говорить о своем народе:
«Меня утешает, что я оставляю
тебе (Ланцелоту. — С. Б.) нрожжен-
ные души, дырявые души, мертвые
ДУши...>.
Так изображен в этой пьесе низя
рол, ради которого сражается ры-
царь, явившийся «из далекой стра”
ны». И хотя рыпарь долго ходит
среди народа, нет никого, кто от“
несся бы к нему сочувственно; дра-
кон растлил души жителей. Одна
только Эльза готова ero полю-
бить. Это «светлый тений», жертва,
символ, во имя которого рыцарь со-
вершает подвиг,
При ближайшем рассмотрении
символ предстает не в очень при -
влекательном облике. Она была не-
вестой Генриха прислужника
дракона, и охотно тотовилась
к браку с ним. Затем с неменьшей
готовностью она собирается упасть
в обятия дракона. Столь же по-
сенешно она отдает свое сердце ры-
царю, & ввиду отсутетвия рыцаря,
хотя и не очень радостно, но по-
слушно отправляется на свадебный
пир в качестве невесты бургомист-
ра и покидает этого жениха при’ но-
вом появлении рыцаря, которому,
наконец, и достается.
К числу «положительных» персо-
{Hamel нало отнести рабочих, они
Бооружили рыцаря, сказали ему не-
сколько ободряющих слов. Однако,
‚ оставшись после гибели дракона и
Hosea Ланцелота среди жителей
торола. рабочие покорно отправи-
лись в тюрьму, где каждый усердно
занималея своим делом — скрипич-
Г ный мастер лепил из хлеба. скрип*
ку, шапочник шил для мышей кол-
пачки и когда потом Ланцелот
спрашивает их: «Почему вы послу-
шались. и пошли в тюрьму? Begs
` Рас так много?» — ткачи отвечают:
«Они не дали нам опомниться».
Так прелстает народ в виде без-
належно искалеченных, пассивных,
эгоистических обывателей, жалую-
— лучше бы, мол, рыпарь
ролся с драконом. а то молоко вздб-
рожало, а масло совсем исчезло.
Мораль этой сказки, ее «намек»
заключается в TOM, что незачем,
мол, бороться с драконом, — на его
место сядут другие драконы, по-
мельче; да и народ не стоит того,
чтобы ради него копья ломать; да и
рыцарь борется только потому, что
не знает всей низости людей, ради
которых он борется.
«Так было, так будет» — этот не-
чально известный пасквиль Л. Ан-
дреева на революцию 1905 г. вопо-
минается, когда читаешь сказку
Е Шварца. Каким надо облалать
черствым сердцем, как далеко надо
оказаться от общенародной борьбы
с гитлеризмом, чтобы сочинить по-
добную дракониаду.
Шварц сочинил пасквиль на
героическую освободительную борь-
бу народа с гитлеризмом. Сказка его
— это клевета на народы, то-
мящиеся под властью дракона,
под игом гитлеровской окку-
пации. народы, борющиеся с гитле-
ровской тиранией. Затем и понадо-
бился явтору язык иносказаний,
сказочная вуаль, наброшенная‘ на
пацифистские идейки.
ии Иль
знают, кто и как о нем высказался
из авторитетов, они внают, какие
«влияния» иностранной литературы
в нем отразились; но они становят-
ся часто в тупик перел залачей ана-
лиза произведения, Между тем. че-
му, как не этому, в первую очередь
следовало бы выучить молодого ли-
тературоведа?
Говоря о желательном для нас ти-
пе учебника, В. М. Молотов 15 мая
1938 г. подчеркнул необходимость
соответствия учебника задачам
илейно-политического воспитания
молодежи. Эти слова, разумеется,
могут быть приложены не только в
учебнику; но и ко всему учебному
процессу. Каждый раз, когда под-
нимается речь о необходимости с0-
кращения числа лекций в пользу
семинарских занятий. о. сужении 0б-
щих курсов и расширении курсов
специальных, об ‘их большем разно-
образии,— начинаются ссылки на не-
тостаточную полготовку студентов
.по литературе, Ha неудовиетвори-
тельность учебы в средней школе
ит. д Но почему в других обла-
стях нашей работы мы не ориенти-
руемся на отстающих? Почему
здесь никак не можем мы вырвать“
ся из порочного круга? Почему, стре-
мясь исправить недочеты средней
школы, мы снижаем качество ву-
зовского преподавания; снизив, вы-
пускаем преподавателей-словесников
невысокого качества. Те идут в пеко-.
лу и... и оказочка ‘начинается сна-
чала.
Задача идейно-политического вос-
питания лежит на всех работаю“
щих по подготовке молодых литера-
туроведческих кадров.
Решительный пересмотр учебных
планов и программ по истории фус-
ской литературы (& то же можно бы-
ло бы сказать и об историях запад-
ных литератур) стал задачей момен-
та. Повысив качество вузовского
преполавания литературы, мы по-
высим и качество? нашей критики,
мы поможем и нашей хуложмеет-
венной литературе подняться Ha
еще большую высоту, мы далим и
нашему литературовелению новые,
хорошо вооруженные кадры работ-
НИКОВ.
Ne 13 (117)
Литература
И
щихся на ‘исчезновение продуктовот<
He GOR
Е