Алексей СУРКОВ
Музы
И ПУШКИ ‘
Как всегда, за тонкой перегородкой ста-
ренького финского домика, в той полови-
не, которая называлась передовым перевя-
зочным пунктом, вздыхали, стонали, всхли-
пывали раненые.
Как всегда. за узким проемом двери, от-
делявшей штаб артполка от командного
пункта, гнусаво пели зуммеры полевых
телефонных аппаратов, и связисты дежур-
ной смены кричали сиплыми от простуды
толосами:
— Воробей! Воробей! Воробей! Вызывает
сокол! Вызывает сокол! Чего молчишь, во-
робей? Отзовись, воробей!..
Как всегда, рядом с домиком, во вьюж-
ной беззвездной ночи батареи зычно кри-
Зали в темноту, в жуть снежной тайги
басистыми глотками пушек и гаубиц.
А когда замолкали пушки, из лесу, из-
a за озера доносились короткие злые очере-
+3 ДИ автоматов, россыпь винтовочных вы-
стрелов и сосредоточенное воркованье
h «максимов».
К этому привыкли. И когда вдруг ста-
HOBHIOCh coBceM тихо, по лицам людей
пробегала тень нервного беспокойства.
Домик был круглые сутки доотказа на-
R бит людьми: артиллеристами, связистами,
медиками...
Они докладывали и принимали приказа-
ния. При трепетном свете сальных све:
тильников. высокие, рослые артиллерий-
ские командиры в белых маскировочных
халатах казались фантастическими бедуи-
нами из полузабытых сказок детства.
Центром, об’единяющим всех текучих
обитателей этото маленького домика, был
шаткий колченотий столик в штабной ком-
т. катке.
Места на скамейке у этого столика бра-
ли с бою. На этом ‘столике писали сводки,
чертили схемы, составляли требования на
снаряды — шрапнельные, фугасные, оско-
лочные. Здесь составляли политдонесения
фи писали письма в Белев, Сталиногорск,
Бобрик-Донской, Тулу, Калугу и многие
торода, села и деревни, отмеченные и не
отмеченные на’ карте Союза.
Здесь четверо москвичей — писателей,
став. озправсхяии военными газетчиками,
ревниво оберегая свое эстафетное место на
краешке ненадежной скамейки, разогревая
теплом дыханья чернила, писали обзоры,
очерки, заметки, фельетоны просто, фель-
етоны в стихах и... стихи...
Сетодня ночь выдалась наредкость 6бес-
Nie покойная...
Вспышки выстрелов приближались, про-
жигая темноту. Между едва различными
снежными елями возникали движущиеся
мутные пятна. То там, то тут фейерверком
рассыпались трассы светящихся пулемет-
ных очередей.
Невидимый; молчаливый враг подходил.
А из-за спины, с огневой позиции бата-
реи, звучала заглушаемая перестрелкой и
ветром хриплая команда:
— На картечь!. Первое и второе —
огонь! Третье и четвертое — огонь!
В снопах пламени со свистом вылетали
шрапнельные снаряды из стальных ору-
дийных стволов и разрывались совсем
близко на опушке тайги.
При свете коротких вопышек разрывов
на мгновенье становилось видно, как ме-
чутся между деревьями белые фигуры
вражьих лыжников-налетчиков. Жарче тре-
щали винтовочные выстрелы, увереннее
били пулеметы.
Потом вспышки в лесу редели. Взвива-
лись зеленые ракеты — сигналы отхода,
Унося раненых и убитых, налетчики упол-
ae вали в лесную чащу.
. Отбой. По-одиночке игруппами, как му-
м равьи к муравейнику. люди сползаются
к домику. В окопах до новой тревоги
остаются бойцы прикрытия.
Опять толкотня, поиски свободного ме-
ста на полу, чтобы прикурнуть, подремать,
хотя бы сидя, хотя бы на корточках.
Время переваливает за полночь. Моло-
денький помощник начальника штаба, под-
is
qi
a
м
0
6. кончил вычерчнвать схему. На освободив-
шееся место, ¢ несвойственной возрасту
юркостью, шмыгнул опоздавший занять
свое место под военкомовским диваном
поэт.
Вынул засаленную «общую тетрадь»,
добыл из кармана автоматическую ручку.
Провел по бумаге пером — не пишет про-
хлятое! Подул. Поплевал на перо. Попро-
бовал. Пошли Жаракули:
Тук... тук.. TYE... тук.. тук.. тук...
Затрещал под дятлом (зачеркнул),
и Затрещал еловый сук...
Все зачеркнул. Подул на перо. Поплевал.
Сидит дятел на суку
С автоматом на боку...
Огляделся. Кругом, в тусклом свете жел-
того пламени — тела людей, разметавигих-
1 ся в беспокойном полусне на скамейках,
на полу, под кроватью командира, под
диваном комиссара. Рядом Ha скамейке,
4 трогательный и смешной в своей беспо-
мощной детской неприспособленности к
добыванию лежачего места, сидя, дремлет
Борис. Весь сеживигись от холода, боль-
шеносый, в шлеме с вяло: повисшими на-
ушниками, он похож на большую, добрую
усталую птицу...
За спиной, около выходной двери тну-
сят зуммеры. Связисты вызывают «воробь-
@В>, «галок», «ястребов», «кречетов» ‘и про-
зую пернатую живность.
Командир кричит в трубку:
— Воробей! Слушай приказанье. По це-
ли номер 3 фугасными пять выстрелов.
Исполненье доложить.
И без доклада слышно, как где-то близ-
ко. справа один за другим гремят пять
орудийных выстрелов...
38 Поэт опять склоняется над тетрадкой,
я из-под пера вдруг начинают ложиться
ва бумагу никак не подходящие к темам
ближайших газетных номеров строки:
Дорогая, хорошая, сердце мое...
Как медлителен времени Ger.
И Третий раз эта ночь поднимает в ружье
; И бросает на черный снег.
№ < Кто-то из-за спины склоняется над сто-
м лом. И голос, только что сухо и строго
кричавший в трубку полевого аппарата
Г слова команды, вдруг потеплев, гудит:
И — Лирику пишете? Не мешают вам мои
«воробьи»? Уж очень они горластые...
Темно вам? Все сало выгорело. Я вот
4 сейчас подложу горючего.
г Поэт оборачивается на толос и, глядя в
Г серые теплые глаза пожилого майора, го-
4, ворит скорее сердцем, чем голосом: :
Спасибо, майор... Хорошо здесь у
Bac... И «воробьи» не мешают. Привыкли.
Когда они молчат, как-то хуже работает.
ся. Вроде чего-то нехватает...
— Вот видите. Чудной мы народ —
Г большевики. Все у нас наоборот. Это я к
Я тому говорю, что слова одни вспомнил,
Я вычитанные давно в какой-то книге... На-
писано там было: когда товорят пушки,
Me музы молчат.. Выходит так: красиБо ска-
J бано, а неверно...
Они приходили и уходили..
вижной, как ртуть, комсомолец-лейтенант
Маленькие рассказы!
Й жизнь хороша
И ЖИТЬ Хорошо
День был наредкость ясный. От толу-
бого неба. от ослепительно-яркого солнца
и белого снега болели глаза. И небо, и
солнце, и снег, и зеленые кроны сосен
молчаливо умоляли о тишине.
Железный бас войны глушил, прибивал
5 земле слабые голоса людей.
Газетчик вышел на перекресток дорот.
“Он только что в блиндаже налгисал беглые
заметки о начале наступления. Он искал
тлазами подходящую попутную машину,
чтобы отправить в тыл свежий газетный
матернал.
На ‘перекрестке было людно. Эдесь
вновь прибывших встречали представите-
44 полков, чтобы вести новичков в лес,
на боевое крещение.
Люди после долгого тяжелого перехода
останавливались, чтобы перевести дух, со-
браться с силами перед боем.
Ржали сирены автомашин. Фыркали
обозные лошади. Гудели орудийные зал-
пы. Плыли над головами самолеты.
Кучка бойцов пристроилась на жердях
у стенки полуразрушенного хлева, греясь
на солнце. Разговаривали. Курили. Дре-
мали.
Пожилой боец, пристроившись у груды
пустых снарядных ящиков, писал каранда-
шом письмо. Неутомимые «козлятники»
гремели по. зеленой броне танка-амфибии
металлическими плиткамя домино.
И вдруг газетчика, как ветром, заверну-
ло. Сквозь грохот войны он различил ки-
вой человеческий голос, читающий стихи...
Он не ослышался...
На обозной повозке, нагруженной пат-
ронными ящиками, стоял молодой парень,
окруженный товарищами, и читал стихи...
Когда тазетчик протиснулёя в толпу.
молодой лыжник, кончив читать одно сти-
хотворение, сказал, обращаясь к слушате-
ям:
— А теперь, ребята, я вам, под конец,
прочту главу из «Хорошо!» Маяковского.
И, неодобрительно взглянув: в кусты под
горкой, где гаубичная батадея стреляла
частым, беглым огнем, начал:
Я земной шар
чуть не весь обошел.
И. жизнь хорокта
я жить хорошо,
А в нашей буче
боевой и кипучей
и того лучше...
С каждой новой строфой голос крепчал,
наливался силой и дерзостью. Гремели
пушки. Гудели над головами моторы. А
прямые, точные, как снайперская назодка,
слова чеканных стихов, утверждающие
жизнь, утверждающие радость существова-
ния, радость творчества, пробивали гро-
хот военного грома, западали в молодые
сердца.
Газетчик не в первый раз схышал эти
строки. Он слышал, как сам Маяковский
гремел ими в многлюдной аудитории По-
литехнического музея. Он слышал, как чи-
тали их лучшие чтецы столицы.
Но только в этот миг он почувствовал
всю силу этих подлинно бессмертных строк.
Какую аилу любви к жизни должен был
носить в своем сердце поэт, чтобы люди
перед лицом смерти подняли сложенный
им стих, как победоносное знамя дерзкой,
безграничной любви к земному существо-
ванию, к земному творчеству для жизни
и во имя жизни.
Когда отзвучали последние слова и рота
лыжников тронулась в путь, газетчик вы-
нул залтисную книжку и, сжимая каран-
даш коченеющими на’ морозе пальцами,
записал:
«Боец. переходящий огневой рубеж ата-
ки, несет в сердцё мечту о жизни. Чем
крепче он любит жизнь сильной, мужской
любовью, тем яростнее он дерется. Тем
легче преодолевает власть закона самосо-
хранения. Голос войны, как бы громокон
ни был, бессилен перед слабым человече-
ским голосом поэта, если этот голос окры-
лен любовью к жизние...
В этот день тазетчик нашел строки,
которые осветили тему его будущей книги:
Есть высшее из всех гражданских прав:
Bo имя жизни встретить ветер боя,
И, если надо, смертью смерть ноправ,
Найти в отне бессмертие героя...
Славные
нам. не только гранью для отечета лет.
Каждая из этих дат становится еще в
рубежом, с которого можно оглянуться
на новые завоеванные участки, исследо-
и, вооружившись этим новым опытом,
взглянуть вперед, на предстоящий нам
путь. День 23 февраля—годовщина Крас-
ной Армии — одна из подобных дат-ру-
бежей, к которым наша страна неизмен-
`но приходит © гордостью и удовлетворе-
нием. Такие чувства рождены не только
строительстве, но и сознанием того, что
победы эти одержаны всем народом и
что во всякой из этих побед есть доля
труда каждого гражданина.
— Достаточно ли велика эта доля? —
спрашивает себя каждый. И такой же
вопрос задаем мы себе, припоминая кни-
ти, вышедшие в минувшем .году.
Книга — одно из важнейших средств
воспитания бойца. Эта старая истина го-
ворит о том, что доля советской литера-
туры в сумме труда, затраченного на с03-
дание нашей военной мощи, могла бы
быть очень велика;—куда больше той,
которою мы можем гордиться нынче. Тут,
конечно, следует помнить, что на форми-
рование характера, на воспитание муже-
ства, воли воздействуют не только те кни-
ти, из которых молодой боец узнает о
славных делах своих товарищей и стар-
ших бральев. Однако книги о военной доб-
лести останутся все же на первом месте,
и пример боевого подвига будет лучшим
среди всех иных примеров. Все мы пом:
ним историю мальчика, который читал
Плутарховы жизнеописания полководцев,
построил по ним свою судьбу и стал
Суворовым.
Один летчик-истребитель рассказывал,
что избрать профессию помог ему Вальтер-
Скотт.
Фраза, из наставления, где сказано о том,
что летчик-истребитель не уклоняется от
боя. а сам всегда его ищет, показалась
юноше самым полным современным во-
площением полюбившейся ему романтики
рыцарских поединков. И «Квентин Дор-
вард» остался у него на полке до сих пор,
рядом с ним стали воспоминания о Чка-
wore и запиехи Джимми Коллинза, но ро-
мана или повести о нашей авиации там
все еще нет...
Но 23 февраля наступило. Что же приба-
вилось у нас за год?
Вот несколько тонких, поспешно напи-
санных книжек о зиме 1939—1940 гг. Не-
сколько рассказов да отрывистые блокнот-
ные заметки о польской кампании, рассы“
панные по журналам. Сценарий, действие
Генерал-майор
Г. НЕВСКИЙ
Значение моральной подготовки для
войны и для воспитания войск весьма
велико. От прошлых лет, когда нам нуж-
но было всячески поднимать технический
уровень нашей страны, у нас осталась
привычка говорить. что «победа и пора-
жение оказываются зависящими от ма-
териальных, т. е. экономических, условий»,
но мы забывали продолжение этой цита-
ты у Энгельса («Анти-Дюринг») — «от
свойств людей и оружия, следовательно,
от качества и количества населения и от
развития техники». Блестящий знаток
военной и гражданской истории; Энтельс,
всячески подчеркивая роль производи-
тельных сил и значение техники для
войны. ясно указал на роль моральното
элемента — качества людей.
Слово большевика —
дело большевика
Это мне рассказали товарищи.
`Маленький отряд красноармейцев шел
на соединение со своей частью по лесной
дороге, перерезанной противником. Дорога
вилахь между огромными заснеженными
соснами, то взбегая на холмы, то стекая
в низины. Люди шли настороженно, ред-
кой цепочкой, готовые ко всяким неожи-
данностям.
И вдруг стротую тишину разорвала ко-
роткая очередь автомата. Одна, другая...
Из ядра отряда было видно, как дозорные
ложатся в снег и начинают перестрелку. Беря события последнего года, — бы-
Резко прозвучали слова команды. Малень:- СТРЫЙ разгром Франции, — мы также ви-
дим там громадное . влияние моральной
кий отрядик стал цепью подтягиваться на
линию дозора. Тяжело итти — снег, как
болото, засасывает по пояс. Учащаются
выстрелы, сливаясь в непрерывную тре-
скотню. Пули с визгом проносятся над
толовами, глухо шлепаются о мерзлые
стволы сосен, сбивают ветки.
Уже надо нагибаться. Уже надо ползти,
зарываясь глубоко в снег.
Бьют в л0б. Бьют справа. Бьют слева.
Дойдя до кромки леса, бойцы залегли.
Головы не‘ поднять.
А по выстрелам видно, что противник
обходит, хочет окружить. Секунда про-
медления могла погубить весь отряд. Дей-
ствовать. действовать молниеносно!
И комиссар решает: атаковать в 06,
пробиться коротким рывком. .
Он поднимается в рост. Он кричит на
бегу:
— 3a родину! За Сталина! За мной,
товарищи, ура! 4
„И в ряд с ним поднимаются и pastes
вперед четверо.
Исступленно где-то совсем близко тре-
щит чужой пулемет. :
Своей кровью, своей смертью пять
смельчаков открывают остальным дорогу KR
жизни... *
Пять смельчаков. Четверо — командиры
и политработники Рабоче-Крестьянской
Красной Армии. Пятый — газетчик Рабо-
че-Крестьянской Красной Армии, писатель-
коммунист Михаил Федорович Чуман-
дрин... :
Товарищ! Брат! Из далекой Реболы ты
прислал нам свои очерки о сальных и от-
важных людях. Словами прямыми и чест-
ными ты звал читателей нашей армейской
тазеты к подвигу и героизму. Ты вместе с
тероями своих очерков шел по опасным
таежным дорогам. Ты делил с ними радо-
сти и печали тревожных боевых будней.
И ты погиб в бою, плечо к плечу с от-
важнейшими. оражаясь, как подобает ком-
мунисту.
Своим подвигом ты и другие напги то-
варищи утвердили непреложный закон
нерасторжимого единства слова и дела.
Только следуя этому закону, можно най-
ти ключи, открывающие живому слову все
человеческие сердца.
’Веемером переступили мы в’ декабре
подготовки, Некоторое превосходство Гер-
манни в вооружении (танки и авиация),
более современные методы тактических
действий не могли иметь решающего зна-
чения для столь быстрого исхода войны,
так как уровень развития техники в обеих
странах был примерно одинаков. Гораздо
более важную роль сыграла потеря воли
к борьбе у населения и армии Франции.
В то время, как немецкая армия воспи-
тывалась в течение ряда лет в духе воли
к победе, к сокрушению врага, француз-
ская армия. наоборот, была лишена вы-
сокого духа патриотизма. Настроения па-
цифизма, пораженчества, трусости и без-
различия господствовали как среди зна-
чительных групп французской буржуазии,
так и среди командного состава и даже
бойцов армии, главным же образом, конеч-
но, среди верхушки армейского командова-
ния. Результаты такого морального соот-
ношения сил обеих воюющих армий —
известны. 1
Наоборот. при меньшей численности и
более слабой технике армия, воодушевлен-
ная чувствами глубокой любви к родине
и ненависти к врагу, армия, которая пре-
дана идеям, за которые она борется, мо-
жет победить и более мощного противни-
ка. В историческом разрезе исход войн
решают состояние производительных сил,
техника, но на отдельных ее этапах ис-
ход отдельных операций находится в пол-
ной зависимости от уровня морально-по-
литического состояния армии и народа,
Воспитание моральных качеств бойца и
командира не является чем-то отличным и
обособленным от общей системы мораль-
Ео-политического воспитания всего народа.
В Красной Армии мы не создаем у бой-
пов И командиров какие-то особые воен-
ные качества. Из общего количества раз-
личных человеческих качеств мы разви-
ваем наиболее полезные для военного де-
ла и заглушаем отрицательные качества.
Основными методами воинского воспита-
ния служат те же общегражданские мето-
ды, но доведенные до наибольшего совер-
этенства: убеждение, на основе. политиче-
ского сознания; примеры и выработка по-
лезных привычек, Все то, что делается для
общегражданского воспитания народа
семьей, школой, бытовым и служебным
окружением, шитературой, театром, кино,
изобразительным „искусством, имеет огром-
ное значение.
Для воспитания доблестного бойца нам
нужны такие качества, как: воинская дис-
циплина, мужество, настойчивость, упор-
СТРО, Инициатива, выносливость, обучен-
ность военному делу, товарищеская соли-
дарность и т. д. Все эти качества, в усло-
внях воинской среды, можно быстро раз-
вить лишь при наличии четного Политмче-
ского сознания, доведенного до степени
пограничную просеку в приполярной
тайте. Е
Вчетвером возвращались мы в марте в
родной Ленинград, в родную Москву.
И, обращаясь сейчас лицом на северо-
страстного убеждения, готовности жертво-
вать собой для блага родины, ненависти
ко всем врагам и твердой воли, большеви-
стокого упорства в достижении намечен-
что Должно
ных целей. Вот то главное,
даль общегражданское воспитание,
А. МАРЬЯМОВ
Законы боя
даты нашего календаря служат
вать и оценить накопившийся боевой опыт
победами Красной Армии в боях и мирном
Надо помнить, что морально-политиче-
ская полготовка армии находится в са-
мой тесной зависимости от морально-поли-
тического уровня всего народа. Известны
‘примеры, когда искусственная «блестящая
воинская доблесть» армии в мирное время
оказывалась на войне пустым фанфарон-
ством, —так случилось с панской Польшей
в 1939 году. Известны, наоборот, примеры
когда моральный под’ем народа переда-
вался армии вопреки казенному бездушно-
запад, туда, где злая метель заметает
братские могилы, мы присягаем вашей
светлой памяти сердцем своим, опытом
своим, любовью своей: служить родному
народу так, как служили вы, а если в
будущих боях придется сменить перо на
штык, драться так, как дрались вы, до
последнего дыханья, — и последнюю каш-
лю своей крови отдать за коммунизм.
ворил о характере современного боя и 0
требованиях, которые пред’являет Красная
Армия к каждому своему бойцу и коман-
диру.
Характеристика старого стиля батальон-
ных учений, данная маршалом, может
быть прочитана и как характеристика от-
которого развивается в монгольской пусты- ромного большинотва произведений баталь-
не, близ Халхин-Гола. Снова, как и в Ной беллеристики.
прошлом году, ничего о славных делах у «Вся учеба сводилась только к розыт-
Хасана. И две-три книги о гражданской рышу Финала. Оборона обозначалась уе-
войне, ловно, и наступающий преодолевал ее од-
Однако правильно ли раскладывать эти Ним ударом. Все действия продолжались
произведения по сомнительному принци- Час-полтора, затем раздавалось громкое
иу хронологии сюжетов? Ведь книг о 60- «ура», и на этом учечье заканчивалось».
лее или менее далеком прошлом всегда Оценивая действия участников тактиче-
окажется больше, чем книг о нынешних ских занятий, нарком сказал:
днях, и нельзя удивляться тому, что с8- «В каждом из вас крепко вкоренилось
мые об’емистые из них посвящены делам желание наступать. Это было видно и на
тражданской войны. Живая творческая ре- проведенном учении. Но нельзя без раз-
акция на события, которые еще не улег- бора наступать на любую оборону. Огуль-
лись, не отстоялись, — драгоценное, но Ное наступление, без учета всех особен-
слишком редкостное мастерство. Его нель- Ностей обороняющегося, на войне обходнт-
зя путать с моментальной фотографией, а ся очень дорого».
она, к сожалению, преобладает в военной Знание маневра, понимание того слож-
литературе прошлого года. ного сочетания разнообразно действующих
Но есть свойство, которое всегда отли- СИЛ, Которое называется «боевой опера
цией», должны непременно ощущаться в
ство ика от
НЕ 06 А р L Н. КННге о войне. Пушкин’ в Ув
Толстой, определяя условия, нужные для Дочке» ere ere АНИ a:
того, «чтобы человек мог произвести ис- ВЫХ эпизодов. Но в ‹ стории пугачевск
зинный предмет искусства». Условий этак 1 У Mire Co та и сражения
он называет три, но на первом месте по- :
; « анской доч-
ставлено требование, «чтобы человек этот ПОД Казанью. Лаконизм «Капит. ид
ки» — результат полного знания, a He
стоял на уровне высшего для своего вре
м. В «Войне и ми-
мени миросозерцания». умолчание о неизвестно
ре» описания действий стрелковой’ роты
Миросозерцание, «высшее для своего Тимохина, батареи Тушина, денисовских
времени», должно определять трактовку
; партизан всетда заключают B cede
любой темы, как бы далеко (хронологн- анализ маневра. я
чески) ни отстояла эта тема от наших
ллет-
seh Bone, soentou ус, Зоо. EM, MOMMRITD, нау ето, т
сам военного воспитания уделено много ме- РИСТИКУ у 0
ста в трудах, которые определяют высшее
для нашего времени миросозерцание,
в трудах Маркса — Энгельса — Ленина —
Сталина.
В нашей литературе есть книги о вой-
не, в Которых ярко и полно выражено ми-
росозерцание звтора, поднимающееся до
этого высшего уровня. Но наряду с та-
кими книгами сколько написано вещей,
в которых и вообще-то нет пикакой мыс-
ли; война, бой подвиг представляются
делом необычайно простым и легким, а
тероизм отождествляется с ухарством.
Воспитание людей на таких представле-
ниях о мужестве приводит к самым пагуб-
ным последствиям. Человек приходит на
фронт, убежденный в том, что лечь под
обстрелом на землю — зазорно, что высти-
рать свой. потемневший маскировочный
халат может только трус. И он старается
итти там, где нужно пробираться ползком
выделяется темным пятном там, где нуж-
но слиться со снегом, и превращается в
нарушителя дисциплины, если не платит-
ся жизнью.
Маршал Советского Союза С. К. Тимо.
шенко на разборе тактических занятий
в Московском военном округе много го-
енной операции мы ощущаем в одной
только вещи: в «Солдатах
В. Гроссмана, там, где с разных точек
зрения—из штаба армии, из офицерской
землянки из окопа — показана осада Пе-
ремышля.
В большинстве рассказов .0 польском
походе война вообще отсутствует. Она от
ступила на второй план, вытесненная по-
лузабытой экзотикой старого юго-западно-
TO края, вновь увиденного советскими
людьми после двадцати двух лет револю-
ЦИИ. 4
Наоборот, рассказы о финской кампа-
HHH — 9т0 почти исключительно расска-
зы о боевых эпизодах. И в них-то с оби-
дой видишь, что важнейшее из достиже-
ний нашей армии — понимание «своего
маневра» каждым бойцом— редко находит
отражение в литературе по той простой
причине, что маневр этот неясен самим
авторам.
Вот пример рассказа о боевой операции
из книги Р. Бершадского «Рассказы 0 вы-
ручке в бою»:
«Батальон сосредоточился на исходной
позиции. Командир напряженно вслуши-
вался в тонкий писк, раздававшийся в ра-
дионаушниках, но команды «вперед» ие
революции»
му методу воспитания бойцов, — так бы-
ло в России в 1812 году.
В деле воспитания решающую роль ит-
рают среда и живые примеры поведения.
Личный пример в военном деле является
самым убедительным и самым лучшим ме-
тодом воспитания и обучения бойца. Ли-
тература. живопись, кинематография, театр
являются, по существу, непрерывно дейст-.
вующими аренами такого личного приме-
ра, показывающими образцы отваги, муже-
ства, беззаветной преданности делу социа-
лизма, глубокой любви к своему народу и
непримиримой ненависти к ето врагам.
Воображение, фантазия занимают огромное
место в каждой педагогической системе.
Тем большее место они занимают в арсе-
нале средств воспитания бойца. Если
красноармеец, красный командир воспита-
ны так, что считают себя ненобедимымч
при любых обстоятельствах, — OHH дейет-
вительно становятся непобедимымн. Мало-
душный человек оттого и трусит, что во-
ображзет себе всякие опасности: там, где
их нет. Суворов, Наполеон верили в свой
успех, в свою победу и умели внушать
эту веру своим армиям — от генерала до
рядового солдата. В этом и крылся в зна-
чительной мере секрет их военных успе-
хов. Красноармеец Суслов в пьесе «Метис-
лав Удалой» уверен в том, что советский
бронепоезд не может сдаться белогвардей-
цам, и поэтому он в действительности и
побеждает,
Я не могу здесь оценивать произведения
наших писателей, драматургов, художни-
ков с точки зрения их большего или мень-
шего состветствия требованиям морально-
го воспитания войск. Это задача самостоя-
тельная и должна явиться темой спе-
циальных статей. Я хочу только сформу-
лировать несколько общих соображений
я пожеланий к нашим писателям и деяте-
лям советского искусства. Изображать нуж-
но всегда живых людей, а не воображаз-
мые существа, написанные какой-либо
одной сплошной краской: — положитель-
ной—красной или отрицательной—черной.
Если пример, который писатель хочет под-
нять на щит, — не’ жизненный, он не убе-
дит бойца, а только вызовет его раздра-
жение, чувство досады или, что хуже все-
го, — скуку. Важно показать борьбу отри-
пательных и положительных качеств у че-
ловека и преодоление отрицательных по-
буждений путем напряжения воли.
му мужественному и волевому человеку
свойственен инстинкт самосохранения.
Нельзя показывать в борьбе человека с
трудностями какую-то тяжелую обстанов-
ку и вслед за этим благополучный конец
в результате весьма маловажных напряже-
ний. Так воспитывается вера в случай-
ность, в судьбу. Нельзя писать рассказы
или создавать картины из военной жизни,
не проникнувшись жизненной реаль-
ностью того, что создается. А для этого
нельзя на военные примеры смотреть со
стороны, глазами постороннего наблюдате-
ля. Нало войти в существо списываемого
и пережить это. Чапаев в одноименной ки-
нокартине всех захватывает, он’ всем бли-
зок, так как он дан живым человеком, с
положительными и отрицательными каче-
ствами,
Bee ato требует от писателя глубокого
`и кропотливого изучения военного дела и
красноармейской среды —в мирных усло-
виях и в обстановке фронтовсй, Л. Н. Тол-
стой сумел увековечить дух русского сол-
дата во время ымской кампании не
только потому, чт& эн был гениальным ху-
дожником, но и потому, что он лично
принимал участие в обороне Севастополя
в лячно на себе испытал все стороны
боевой стреды тех героических месяцев.
Всталь в ноложение художника, наблюдаю-
щего со стороны, советскому писателю не
пристало. Такой путь чрерат для него са-
мыми гибельными последствиями. С. Ва-
шенцев в своем рассказе «Санаторий «Са-
нит96», напечатанном в журнале «Знамя»,
отал случай, который совершенно не-
мыслим в боевой обстановке нашей Крас-
ной Армии, ибо он противоречит нашим
уставам и нашей повседневной боевой
практике. Я оставляю для специалистов
чисто литературную оценку этого расска-
за. Но красный командир или красноар-
меец, прочитав такой рассказ, не поверят
изложенным в нем событиям или же сра-
зу по прочтении рассказа спросят: а по-
чему командир не был привлечен к ответ-
было. Впереди, просматриваемый глазом,
но пока безмолвный, притаился за рвами
и надолбами укрепленный район против-
ника. Когда же, наконец, поступит при-
хаз атаковать ето!
Тонкий осиный писк в наушниках пе-
рекрыли властные слова команды.
«Есть!»
И дальше рассказывается о том, как
«грозная машина, словно конь перед
прыжком, вдруг осела на круп, а затем
рванулась, бешено “крежеща гусеницами и
увлекая за собой остальные машины».
0 том, как водитель Федор Дудко «не слы-
шал ничего, кроме рокота мотора, будто
выстукивавшего вслед за командой:
«Принял «вперед», иду вперед. иду впе-
ред! Вперед!»
Почему же пришло время атаковать ук-
репленный район? Неужели командир ба-
тальона и впрямь не знал, отчего он не
мог пойти вперед раньше и зачем пошел
теперь?
Тут есть умолчание. Но умолчание это
совершенно явственно вызвано не тем,
что автору не нужны детали, а тем, что
он их не знает. Это подтверждают особен-
но наглядно те абзацы, в которых Р. Бер-
шадский говорит о тактике.
В рассказе «Боец Иван Жуков, колхоз-
НИК», напечаланном в двух сборниках
(<«Фронтовой блокнот» и «Рассказы о вы-
ручке в бою») есть такое место:
«Враг. оборонялся © остервенением отчая-
ния. Выпустив из рук инициативу, он уже
не стремился добиваться основного
победы на решающем участке. Он, как за-
гнанный в подворотню бешеный mec, ки-
дался просто на того, кто ближе.
Метрах в двухстах от взвода Иванова,
стояла наша батарея, Белофиннам удалось
зайти ей в тыл».
В приведенном отрывке второй обзац со
вершенно противоречит предыдущему. Не-
приятель. который может совершить такой
обход и атаковать артиллерийские пози-
ции с тыла, вовсе не так уж дезоргани-
зован и растерян. И некчему преумень-
шать его силы, обессмысливать его ма-
невры. Неужели непонятяо, что такой ме-
тод- описания отнюдь не возвышает сте-
пень подвига Ивана Жукова и ето боевых
друзей? Можно найти более или менее
удачные сравнения для того, чтобы опи-
сать в рассказе свист пули, движение тан-
ка, орудийный выстрел; можно написать о
том, как идут вперед бойцы, как падают
убитые и раненые, но все это будет ли-
шено всякого смысла и значения, если
читатель не узнает, почему, собственно го-
воря, проиеходят все описываемые собы-
тия. Именно это непонимание движущих
сил войны и основных её законов приво-
дит к Тому, что подвиг героя рассказа
оказывается обусловленным не чем ияым,
как его бесшабашным ухарством.
Возможно, что биографические сведения,
которыми Бершадский характеризует шо-
фера Кайду (персонаж из одноименного
тассказа), изложены в полном COOTBETCT-
вии с действительностью. Но следует ли
Само-
Воспитание доблести
ственности за нарушение устава полевой
службы?
Советскими писателями — и старшего
н младшего поколений — беллетристами,
очеркистами, историками написан ряд за-
мечательных книг, которые сыграли и
сыграют еще немалую роль в деле вос-
питания патриотического духа бойца
Красной Армии. Я к этим книгам отно-
шу: «Разгром» А. Фадеева «Севастополь-
скую страду» Сергеева-Ценского, «Цусиму»
Новикова-Прибоя, монографии историк»
Тарле «Наполеон» и «1812 год», а также
поучительнейшие мемуары генерал-майора
А. Игнатьева «50 лет в строю», К кате-
тории’ интересных и полезных книг Яя
отношу и книгу В. Лебедева «Коман-
дарм» — о выдающемся пролетарском
полководце М, В. Фрунзе.
В старой русской армии, славившейся
своим бездушно-казарменным отношением
к солдату, все же нередко обращалось
вниманае на воспитание солдата срелет-
вами искусства. Стены казарм бывали
обычно увешаны картинками на героиче-
ские темы, показывающими примеры лич-
ной доблести, бесстрашия, отваги русско-
то солдата. Эти олеографические картин-
ки были низкопробными © точки зрения
художественной — фбезграмотными, . 6e3-
вкусными. Они приноравливались Е виз-
кому культурному уровню дореволюцион-
ного русского солдата: Налиими советскими
художниками написаны десятки прекрас-
ных батальных и героических полотен.
Их репродукции должны были бы укра-
шать стены всех красноармейских казарм.
Но, к сожалению, у нас до сих пор еще
тосподствует увлечение — украшать ка-
зармы, главным образом, одними Только
лозунгами. Мы часто также вывешиваем
портреты Героев Советского Союза, но под
этими фотографиями ничего, кроме фами-,
лий. не значится. Между тем, краткий,
красочный рассказ о подвиге, за который
боец или командир получил свое высо-
кое звание, был бы здесь гораздо полез-
нее для воспитания красноармейца. Крас-
ная Армия имеет немалое количество слав-
ных имен и славных подвигов, в извест-
ной части уже зарисованных и описанных.
Нам кажется, что очередной важнейшей
задачей художников — совместно с писа-
телямн — является оформление высокоху-
дожественных портретов, боевых эпизодов
и подвигов с краткими, но выразительны-
ми описаняями для украшения военных
казарм и общегражданских школ. Тут
счень полезно вспомнить, что делал В. Мая-
ковский в годы гражданской войны. Очень
полезно дать художественное изображение
к суворовским поучениям, о которых нам
напоминает Маршал и Герой Советского
Союза тов. Тимошенко.
Театр, в силу своей наглядности, по-
жалуй самое мощное орудие духовного
воспитания нашего бойца. Свои задачи
театр выполняет в тесном содружестве
драматурга. режиссера и актера. Но из все-
го того, что пришлось видеть на советской
сцене, запомнились только «Метислав
Улдалой» и «Полководец Суворов». Где же
другие героические пьесы наших писате-
лей? Некоторые драматурги иногда чрез-
мерно увлекаются психологизированием.
Так была‘ написана пьеса «Бойцых —
насквозь резонирующая, рассудочная, с
конфликтом, придуманным автором, а не
взятым из действительной жизни. Эта
пьеса не способна убедить наших коман-
диров и никак не воспитывает.
Я не литературовед, а только рядовой
читатель. Возможно, что многие полезные
книги, кинокартины и пьесы, написанные
нашими писателями и поставленные, остз-
лись вне моего поля зрения. Я буду рад,
ссли это тах. Но-всо. п:е, попадая в театр,
в кино или читая вновь выпущенную кни*
гу. мне часто приходилось испытывать
разочарование.
Как орудие воспитания нашего народа
и армии театр, кино и литература имеют
громадное значение. Много полезного уже
сделано. и все же книг, пьес и кинокар-
тин, нужных иполезных для обороны на-
шей-родины, еще слишком мало! Долг co-
ветских писателей — написать серию но-
вых книг: рассказов, очерков, повестей, ро-
манов, пьес, стихов, которые были бы
близки каждому бойцу и командиру Крас-
ной Армии. В этом не только литератур-
ный. но и гражданский долг каждого co-
BeTckoro писателя.
из этого, что именно ухарство шофера
привело его к подвигу?
Одна из самых трудных и героических
профессий — профессия разведчика. И
опытные командиры, которым пришлось
сталкиваться © людьми самых различных
характеров и качеств, говорят, что бес-
шабалиные лихачи — это наименее при-
тодный человеческий материал там, где
требуются подлинная отвата и способность
к длительной выдержке. Один из коман-
диров рассказывал. о таком лихаче, кото-
рый, отправляясь в разведку, прятался за
ближним деревом, отсиживалея там и 00-
чинял потом преподробнейшие донесения,
не приносившие, естественно. ничего, кро-
ме вреда.
Значят, дело, конечно, не в ухарстве
Кайды, а в том, что, если и было у
него это ухарство, то оно сменилось перед
лицом действительных трудностей боя —
подлинной выдержкой и сознанием ре-
альных условий войны.
Лев Толстой многократно и детально
анализировал природу храбрости военного
человека. Он разбирал примеры и случаи,
но остановился на выводе капитана Хло-
пюва:
«Храбрый тот, который ведет себя, как
следует».
Но понятно, что подвиг, рожденный со-
блюдением уставных HOPM,—Tak сказать,
длительный подвиг, — куда труднее опи-
сать, чем внезапный, сверкающий герои-
ческий бросок, который нарушает все пред-
ставления о человеческих возможностях.
Й поэтому, вероятно, так беден и невы-
разителен рассказ Р. Бершадекого про свя-
виста Николая Оглоду, подвиг которого ва-
ключался в том, что он несколько ‘часов
пролежал в ледяной воде, передавая све-
дения о расположении противника.
На рассказах Р. Бершадского мы оста-
новились так подробно не только потому,
что две его книги представляют собою
неиболее об’емистый материал из всего на-
писанного до сих поро боях в Финляндии,
но и потому еще, что `коренные пороки
этих рассказов характерны для многих
других произведений на военные темы.
Такие произведения, как бы ни оснаща-
ли их авторы военной бутафорией, оста-
ются. далеко за линией фронта.
И ‘снова хочется применять к литера-
туре слова С. К. Тимошенко:
‹..Мы стремимся в первую очередь к
тому, чтобы искоренить шаблон и услов-
ности в обучении войск. Опыт войны по-
казывает, что это была ложная система
обучения и воспитания командиров и бой-
цов. Мы не должны соблазняться лет-
костью, которую дает шаблон, а воспи-
тывать и обучать себя в суровых усло-
виях, если хотим не на словах, а на де-
ле, по-настоящему готовить себя к побед»
ным боям за Родину»,
Литературная газета
№8 3