оо ФОТО-ЭТЮД И. ШАГИНА Люди великого ‘города 4 Ленинград! Он полон еще свежих вос- поминаний о прошлой зиме. По этому проспекту во мраке взатемненного города проходили танки, По этой улице шли на фронт грузовики с пехотой. На этом пере- крестке остановившиеся трамваи пропус- кали артиллерию. } По этому шоссе возвращались после войны. Здесь было место встреч. Сюда ус- тремлялея город, чтобы встречать героев. Громадной дугой. охватывая площадь Урицкого, стоит старинное здание. В нем был штаб фронта. Сюда вереницей шли добровольцы всех возрастов, просившиеся в армию. на фронт. Сюда приходили ин- женеры, техники и рабочие. Они прихо- дили с разными рационализаторскими предложениями и изобретениями, Финляндский вокзал, перед. которым на броневике стоит Ильич. Заводы, затемненные, похожие на кре- пости, где не знали выходных, где день и ночь не прерывалась работа... И, наконец. небо над Ленинградом, 06- рое зимнее небо, в котором большими кру- тами, ровно гудя, ходили наши воздушные патрули. Это небо надолго запомнится ле- нинградцам. Й свой город унесли ленинградцы на фронт, о нем помнили в боях, его вспо- минали в землянках в Часы отдыха, о нем думали по ночам, ему писали письма и пламенные послания из лесов Карельского перешейка. 2 На финских дорогах стояли столбы 6 - ЕруглымиукизаТелями” “километров. Иа этих круглых указателях можно было ви- деть надпись, сделанную утлем или крас- кой. На одном было начертано: УССР — это какой-то сын Украины оставил ини- циалы своей Республики. На другом мож- но было прочесть: Башкирская АССР; на третьем зато было гордо написано: Василь- евский остров. И если на протяжении де- сяти километров, встречая по нескольку надинсей на столбе, вы могли найти все республики Союза, то заодно вы читали: Петрогралская сторона, Лесной и просто: проспект Маклина. Это были надписи, сделанные рукой ленинградцев, прошед- ших здесь с боем. В городе на предприятиях, на улицах, в трамвае, в кино — где угодно сейчас вы встретите множество людей. Простых, шталских, ничем не отличающихся. Эти ленингралцы, молодые и старые, снявшие полушубки, ватники и шинели, могут вам много порассказать, что заставит вас- про- никнуться к НИМ особым уважением, Я помню, как в единственном уцелев- шем доме селения, в декабрьский черный вечер, столпились люди. В небольших ком- натах стояли и сидели красноармейцы и командиры, Спали. прислонясь ко этене, усталые связные, пока их не будили окри- ком, чтобы послать е поручением. Кричали в трубки телефонисты. Командиры ждали распоряжений. И я услышал, как два командира. в касках, на которых еверка- ла снежная чептуя, говорили о картинах Остаде и Рейсдаля. Голландские залы Эр- митажа оживали в этом ночном домике, полном военной тревоги. Голландокая зима перекликалась с финской, не уступая ей тусклой спокойной живописностью. На другом участке Фронта ночью отбили белофинскую атаку. Бой продолжался и утром. Приехавший ‘из военной газеты журналист отыскал женщину-врача, кото- рая накануне герончески‘ вела себя. По- дождав, когда она кончит операцию, ов вышел с ней в лес, чтобы поговорить. Они попали под сильный минометный обстрел. С визгом рвались мины, пока они лежяа- ли под сугробом, Эта жентиина спросила журналиста: , — Вы из Ленинграда? — Из Ленинграда, — ответил он. — Скажите, что идет в «Титане»? Он сказал. — А в цирке? Он сказал, Оглушительный разрыв затлушил конек его фразы. — А что идет в Александринке —спро- сила она, улыбаясь. — Ее улыбка поразила журналиста Новая мива разорвалась ©0- всем близко. Он вобрал голову в плечи. Дым расоеялся. Он взглянул на докторшу. Девушка подняла голову и спросила спо- койно — А в Мариинке что идет? Это была ленинградская женщина, Я видел бойца. который шатался от усталости. Он не спал два дня, он’ стоял под большим. разбитым снарядом, деревом, прислонясь к мерзлому стволу, отдыхая, и попросил у меня покурить, Мы закури- ли. и он спросил: — Ленинград весь. за- темнен? — Весь — ничего не видно, — ответил я: ни одной полоски света. — А в лунные ночи, —сказал OH, — и особый огонек блеснул в ето тяжелых глазах, — сейчас. в лунные ночи, он, наверное, так красив, как никогда. Луна над городом, нал Невой, и ни одного огня; Как в сказ- ке. не правда ли... Так мог говорить только ленинградец. SE ST Литературная газета №8 4 > ТИХОНОВ ° Мы шли с батальонным комиссаром Не- стеревым по дороге через озеро. С какой- то докучной аккуратностью ложились бе- лофинские снаряды, то ве долетая, то пе- релетая через голову. Белыр веера взрывов раскрывались над озером. Командир, шед- ий с нами, товорил о стихах. Он гово- рил о сложном и простом стихе и о при- роде метафор. Так мы шатгали на команд- пый пункт 8a час перед’ атакой. С ленинградской невозмутимостью коман- дир шэгал, не прибавляя шага. Николай 3 Если вы зайдете в ленинградскую шко- лу, вас познакомят © мальчиком Юрой, ко- торый во время войны нришел в штаб фронта и позвонил по телефону. И ког- да ему ответили, он спросил: — Начальник? ‘ — Да, а это кто говорит? — Это школьник Юра,—и назвал щко- — Откуда же ты звонишь? — Да я здесь, внизу, хотел бы к вам попасть. Г ; — А в чем дело? — У меня очень важное сообщение. — Ну, раз важное сообщение, так да- вай, иди, И десятилетний Юра, плотный, розово- щекий. закутанный в теплый башлык, во- шел в кабинет. — Ты что же — опин пришел? — Один, — Кто твой папа? — Инженер. : — Ну, рассказывай, в чем дело? — Не могу — здесь несколько человек, а у меня секрет. Могу, сообщить тольк вам. к — Хорошо, рассказывай только мне од- ному. Все ушли. — У меня еоть`один план, как взять Выборг. Е — Где же твой план. ты, наверное, на- писал его? — Нет, не наатисал, потому что, если я налтишу, кто-нибудь может прочесть. Я держу в голове совой план. Юра стал рассказызать свой план взя- тия Выборга. Где нужно, чтобы были лыж- ники, гле — чтобы пушки, где — выса- дить десант. Он нарисовал на память кар- ту Выборга и окрестностей и тасставил EOHCRa... Это был типичный ленинградский маль- Чик Тех дней, 4 Чертежницы одного завода пришли все сразу и сказали, что хотят уйти на фронт дружинницами. — А кто будет чертить? — спросили их. Им доказали, что они. нужнее для фронта, оставаясь на своей работе. Тогда они после работы, не отдыхая, уходили на ночные дежурства в госпиталь, ухаживали за тяжело раненными. $ Рабочие ездили на фронт чинить маши- ны в лесу. среди сутробов, работали под отнем, попадали в бой. Рабочий Ляшко хорошо’ запомнил, как рвутся белофинокие снаряды. грохоча ос- колками по танку. — Трещат, как арбу-’ зы, — говорит он, — а танк выдержива- ет. Нашей работы танк. Как пошли на нем, финны догадались уже, что ‘вреда ему не приченить, и стрелять перестали. Только смотрят, а сделать ничего не. мо- гут. И рабочие с «Большевика» могут тоже кое-что рассказать. Когда нужно было для военного заказа положить в печь для по- догрева партию изделий, чека, соединяю- щая колосник с серьой, возьми да и сор- вись. Колооник наклонился и повис в воздухе. Еще немного, и печь на несколь- хо дней выйдет из строя. Ждать, когда печь остынет, надо 86 чз- сов. Куда это годится! И решили лезть в печь. И первым полез Михаил Костенюк, А за ням — нагревальщик Петров, Шесть часов работали в печи Костенюк н Петров. Отралино на них было глядеть. Таким вдоким жаром полыхала печь, что, каза- лось, там можно просто изжариться. Каж- дые пять минут вываливались они из’ пе- чи—подышать свежим воздухом U—CHO- ва в печь. Так они трудились, исправляя колосник. Колосник раз’единили от тяг, вытащили наверх, затем опустили на дно печи новый колосник и соединили его с тягами. И печь снова стала работать без боль- шото простоя. На каздом заводе были ‘свои герои и свои трудовые. подвиги. И если вызывать с рассказами вое новых и новых ленин- традцев, нужно исписать целые книги, так много расскажут люди о тех днях, когда опи, не жалея труда и времени, р для фронта. во славу своего великого го- рода.. Перёд радиорупорами собирались толпы и слушали сводку, что там, на фронте. И все р услышав: говорит Ленин- трад 5 А на фронте, в подвале взорванной электростанции, бойцы установили радио и слушали, затаив дыхание. И раз пере давало радио митинт, — обыкновенный в те дни ленинградский митинг. Бойцы слу- шали настороженно и страшно пережива- ли каждое слово невидимого оратора. В это время кто-то вошел и вошел слишком шумно. И сразу на него зашикали; тн- ще, говорит Ленинград! А когла кончи- лась передача, один за всех сказал: вот и дома побывали! И когда идет лыжная экскуреия по мирным отныне лесам Карельского пере: шейка, по Советской земле, с которой стерты вражеские укрепления, много pac- сказывают о тех боях руины, засьышанные снегом, и братские мотилы, украшенные венками. А возвралцаясь с тероических путей, пройденных Красной Армией, проходит экскурсия по родному городу и читает над- пись: проспект Дудко: И заново встает прекрасный образ ча- родного героя, танкиста Федора Дудко. Это он. сказал замечательные слова: «Дуд- ко из боя не выходит, Дудко могут толь- ко вынести из боя! ›” И правду таких честных, без всякого хвастовотва оказанных слов знали ленин- традцы, и к славным традициям своего то- Рода они’ добавили новые, не менее слав- ные. НН $ И когда старая работница растроганно обнимала возвращавшихся с фронта бой- цов, они ее спрапгивали: «Что, мать, ‘сы- на ждешь?»—Она отвечала: «Все ты — мои сыновья! Все вы — мои любимые!..». Душа старого пролетарского торода то- ворила в этой безыскусственной и сердеч- ной женщине: У Финляндокою вокзала на броневике ‘стоит Ильич. Здесь стоял ен живой ‘на броневике в исторический день своего приезда. С броневика он смотрел на, ленин- традоких пролетариев, готовивитихся к’Ок- тябрьскому штурму, с броневика увидел он прошлой зимой уходивших на защиту торода бойцов, видел их, возвращавшихся с победой. I} «Они шли. рядом, в. ногу, и Вэдяму `казалось, будто они уже сейчае, в эту самую минуту, идут навстречу неожидан- ным событиям. Словно там, за улицей... лежало широкое поле большой будущей битвы, И словно в, такт их мыслям.., вдали У ‘здапия казарм заиграл луховой оркестр. Сперва развернулись ‘трубы, за- тем в широкие и гулкие, как эхо, ряды басов вмешалея барабан. Потом все co- вдинилось в одно — и раскаты труб и легкая дробь барабана», Так кончается повесть С. Гехта «Вые- сте» *. Сын и отец Платовы идут рядом, в ногу — навстречу событиям и битвам жизни, как бы символизируя «соединение старых и молодых кадров в одном ‘общем оркестре руководящей работы партни ‘и государства». Это — повебть о преемственности и взаимоотношениях поколений и, вместе © тем, повесть © первой любви. Герой по- вести — семнадцатилетний школьник Ва- лии Платов, сын большевика-похпольни- ка, Основные сюжетные линии = OT- ношения Вадима с отцом и любовь юно- ши к девятнадцатилетней Насте Щеточ- киной, Место действия -—— большой при? морский город Украины, время — 8 год. Странное, двойственное чувство испы- тываешь, читая эту повесть. В ней рас- сказано о людях, знакомых каждому из нас, названы события, известпые всем, описаны чувства, волновавшие большин- ство читателей. Множество ‘реалистиче- ских деталей, правдиво описанных жиз- ненных частностей, — все это как буд- то убеждает нас в том, что С. Гехт изо- бражает реальную жизненную картину. Но почему me ни на мгновение нас не оставляет мысль о том, что это не резль- ная жизнь во веей ee сложности и про- тиворечивости, а лишь некое подобие ее; что это — портрет, правильно изоб- ражающий цвет глаз и волое’ оригинала, внешние черты его облика, но не дающий представления о душевных качествах, 00 уме и характере его? i . Техт — опытный писатель. Умелой рукой он ведет своих героев ‘через раз- личные коллизии, способствующие pat- крытию некоторых сторон их характера. Tam, где речь идет о еще неясных и смутных переживаниях тервой влюблен- ности, писатель часло находит верные слова, трогательные детали, ясные и неж- ные краскя. Но даже здесь вас не поки- дает ощущение некоторой литературной нарочитости, так сказать, акварельной стлаженности контуров. Когда же писа- тель вводит вас в мир общественно-поли- тических мыслей и чуветвований Вади- ма, в область его взаимоотношений с от- пом; эта «приглушенность» всех острых ситуаций. «обтекаемость» жизненных кол- лизий становится вполне очевидной. С. Гехт уверяет нае, что его герой переживает душевные бури. Да. соглашаемся мы, в этой конкретной ситуации сложные и глу- бокие чувства должны обуревать юношу. Ho самих-то чувств, всей сложности и тлубины их мы ‘не видим, Удивительно плавно, легко и просто разрешаются ве” жизненные конфликты, возникающие на ето путл. Происходит это потому, что все углы сглажены, а конфликты лишены ре- ального жизненного содержания, сугубо нарочиты, : Отец и сын Платовы одновременно. уз- нают о фактах гнусного вредительства врага народа, пробравшегося в следетвен- ный аппарат прокуратуры, принуждающе- то разложившегоея пьянипу и растратчика Левченко оклеветать целую группу че- стных советских людей. Отец получает письменное признание Левченко в совер- шенном им, по принуждению вредителя, * Журнал «Шитературный — современ- ник» № 1. 1941 г. Ленинград. обие ж Л. КРЕМНЕВ > преступлении. Далее отец по совершенно непонятным мотивам отказывается расска” зать сыну’ — что же он думает предпри- нять для борьбы с вражеской деятельно- стью. Вскоре он уезжает, сказав дома, что едот в район. Вадим решает. разобла- чить врагов, уезжает тайком от родите- лей в Киев и добивается встречи с пар- тийным руководителем, товарищем Богда- HOM, которому рассказывает все. Едва он окончил свой рассказ, появляется Платов- отец, приехавший к Богдану с той же целью, что и Вадим. «— Ты приехал, — тихо сказал Ра- yum. — Кто тебе рассказал? Ты разве знал? — Он тоже думает, что я ‘побежал 32 ним, — проговорил Пазатов, повернувшись лицом в Богдану. — Да я не за тобой приехал, я вот к нему... Он показал на Богдана, — Но ты `сказал, что едешь в район. — А ты, по-моему, собиралея в гости к Насте Щеточкиной? — Выходит, оба обманули друг дру- та, — сказал со смехом Богдан. — Ты сейчас же отправишься домой, — строго проговорил Платов. Вадим стоял перед ним молча, с побледневшим, полным упрямства’. лицом». Таким образом разрешается конфликт, являющийся движущей силой сюжета по- вести. Отец и сын, для чего-то предвари- тельно обманув друг друга, оба выполни- ли свой долг. Неюнятно лишь, зачем же им нужно было таиться друг от друга? Ничто в их отношениях— любовных и чут- ких — не припуждало их к взаимному недоверию и обману. Ну, а если бы He было этого предварительного обмана, явно выдуманного и неестественного? Повидимо- му, не было бы и самого конфликта. На--^ думанный зофликт, как зидите, разре- шен легко, плавно, просто. Но. читатель не верит в его подлинность. Не верит п потому, что писатель не ввел его в мир конкретного делания, не рассказал, кан участвовали отец и сын в борьбе с вреди- тельством, ‘сведя их дело лишь к роман- тической поездке и в плане газетной ри- торики рассказав читателю 0 ее резуль- татах. Писатель увел обоих своих героев — H OTHa и. сына — от реальных коллизий жизненной борьбы в область романтиче- ской литературной выдумки ‘и этим сни- зил значение их дела и убедительность образов. Мы знаем, что у нас много че- стных и преданных бойцов за дело пар- тии, много смелой, полной революционной страсти молодежи, но повесть С. Гехта не обогащает. нас, не углубляет нашего зна- ния действительности, не открывает нам новых CTOPOH ее. В нашем обществе нет «извечной» проблемы отцов и детей в той ее форме. ко- торая характерна. для буржуазного обще- ства. У нае не возникает проблемы вза- имного непонимания и вражды старшего н младшего поколений, так волновавшей ли- тературу прошлого века, ибо в социали- сотическом ‘обществе “He существует на экономических, ни каких-либо иных пред- ‘посылок для возникновения розни и враж- ды между «отцами» и «детьми». Но это вовсе не значит, что всё в этой области просто, несложно и пе нуждается в созна- тельной организации. Обязанность о «от- пов» воспитывать. «детей», нередавать им опыт старших поколений и их лучшие традиции сочетается с обязанноетью учиться у «детей», не терять чуветва нового, не застревать на старом. Борьба за приобретение молодым. человеком на- шей страны «самой дорогой» — по. выра- жению А. Макаренко —*. «квалификация изни борца и человека» не может быть уетеше на вне тесного взаимодействия поколений, В этой борьбе „немало реальных трудно if ; капитализма нд- стей; немало пережитков до преодолеть в сознании «отцов», в ч8- отности и для. того, чтобы эти живучие пережитки не возникали В сознании де тей. Недаром вопросы трудового воспита- ния в школе и семье, вопросы школьной учебы и дисциплины стоят ‘сейчас в Цен- тре внимания советской общественности. Именно здесь надо искать жизненный Mar териал для художественного познания, Неправильно, конечно, при анализе ли- тературного произведения делать писателю конкретные тематические указания. Ho когда’ речь идет о повести, поднимающей проблему взаимоотношений отцов и детей, позволительно указать, что реальные жиз- ненные коллизии не таковы, какими OBE представляются писателю, что жизнь даёт столько живого материала для сюжетного конфликта, что нет нужды создавать ето + искусственпо — эт0 неизбежно снижает и познавательное значение и воспитатель- ную ценность произведения. С. Гехт показывает своего молодого те- роя и в школе, среди школьных товари- шей. Но это какой-то безоблачный, идид- лический мир, где нет ни движения, ни не- удач, пи свершений. Юноши и девушки, окружающие Вадима, лишь обозначены неясными и бледными штрихами, и чита. тель © удивлением узнает к концу пове- сти, что, например, Шура Лемке, показан- ная в начале как пустая и вздорная девушка, соверщенно переродилась. «Ёзк- то незаметно случилось, что общая нелю- бовь к `Шуре сменилась общим восхище- нием, ла и Шура етала совсем хругой». Позвольте, как же это «как-то незамет- Ho»? И здесь, в школе и среди школьников, вы не поймете, kak Фформируетея Xa- рактер Вадима. Писатель рассказывает 0 многих хороших свойствах юноши — 6 его’ серьезности, любви к. чтению, и мы верим, что таковы’ качества нашей пере- ловОй Школьной ‘молодежи; но верим пото- му, что знаем эту молодежь в азии, & пе потому, что в повести «Вместе» пока- заны эти качества характера Вадима в действии, в конкретных делах. Несомненная удача писателя — В Xa- рактеристике школьной среды — это вер- но подмеченная и несколькими выра- зительными штрихами нарисованная [е- волюционная романтика школьной мотоде- хи, мечта о революционном подвиге. том, что рассказано С. Гехтом об этой чу- лесной черте характера нашего школьника, чувствуется дыхание подлинной жизни. Мы уже отметили, что развитие темы первой любви более удалось С. Гехту. В здесь сказалось стремление писателя убе- речь своего героя от слишком сильных потрясений, плавно и без серьезных труд- ностей вывести его из испытаний первой и безответной любви. Настя Щеточкина — п0 замыслу mca. теля — простая и очень милая де- вушка, полная очарования молодости и непосредственностя. Но замысел этот ве реализован: Настя получилась попросту глупенькой, она говорит и мыслит, каБ тринадцатилетний подросток. Элементар- ность и бедность эмоций Насти мешают С. Гехту с достаточной полнотой раскрыть мир чувствований Вадима — и это очень жаль, ибо как раз зжеь в обрисовке «смятения чувств» юноши писатель нахо- дит свежие и не традиционные интонации. Читая эти страницы, сожалеешь 0 том, что писательское зрение и литературное умение изменили С. Гехту там, пыталея решить проблемы более тлубокие и сложные. Взыскательный читатель отметит не- брежность работы писателя над языком повести. «У него внутри вее просияло», «платок... расписанный желтыми губа- стыми цветами» — это и многое другое сказано неряшливо, Вера СМИРНОВА ...«Лицо у него было суровое, надмен- ное, и, прощаясь © девочками, он не ска- зал ни одного слова; только взял у Кати тетрадку и написал в знак памяти: «Мон- тигомо Ястребиный Коготь». Милый, смешной «вождь непобедимых», ученик 2-го класса, господин Чечевицых! Он му- жественно отказался от обыкновенной рож- дественской елки. ‘от примитивных радо- стей катанья на коньках по маленькой местной речке, от семейного тепла и ую- та и от своего. прозаического русского имени, он даже отдал наперед «вею сло- новую кость и Все львиные и тигровые ШЕУРрЫ» далекой Калифорнии — 3a не- победимое очарование, за тайный трепет, которым наполнялось все его существо при этих удивительных словах: «Когла стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, & В это время муетанги, испугавшись, брыкаются и ржут>.., Этот «худенький смуглый мальчик <о щетинистыми волосами и веснупками», © большим воображением и малыми позна- ниями. в географии, невольно прихолит Ha ум, когда перелистываешь выпущенную Детиздатом книгу рассказов Грина: он чрезвычайно похож на [pana Bp лететве. У российских мальчиков типа Чечеви- цына, несомненно, гораздо более оларен- HEIX, TM HX товарищ по. чеховскому рас- сказу. могли быть, конечно, разные до- роги в жизни: Чечевипын. выросити. мог стать путешественником и ученым, отваж- ным, целеустремленным, неутомимым, ге- роем, как капитан Селов; & мог оказаться (и это скорее) бролятой и мечтателем, как писатель Грин. Детские черты «Монтигомо Ястребиного Когтя» навсегла сохранились в облике Грина и, что обобенно важно, отчетливо выступают в его книгах, Мы любим детскоеть в поэтах и худож: никах всех категорий, нас пленяет их ка- жущаяся беспечность, их постоянная взволнованность, трогает беспомощность «взрослого ребенка». Вероятно, поэтому Горький опекал в свое время Грина, вероятно, поэтому имно- THe из писателей хо сих пор чувствуют 5 нему нежность. Но если отнестись в Грину без того смешанного чуветва восхищения и возму- щения, которое вызывают в нае равно — бродячие акробаты в. дырявых трико, жонглирующие пустыми шариками, и ге-. рои гриновеких рассказов, если отнестись x [pany tax, как Чехов относитея к ето прообразу, — трезво, спокойно, даже бла- гожелательно, то ясно видно, что разрыв между воображением и знанием, смешной и трогательный ‘у ребенка; вырастает в настоящую опасность для писателя, ста- новится причиной всех недостатков, почти тратедией. Можно было бы ‘указать довольно ино- го мест, где ощущается вкус вятекого гимназиста, — и в названии судна <С8- крет», и в музыке, с которой «Алые па- руса» приближалиеь к земле, —в из- любленнейшем музыкальном номере всех провинциальных городских летних садов— арии из «Травиаты»: «Нальемте, нальем- те полнее бокалы», и, в особенности, в описании богатой и красивой жизни. Здесь знаменитое гриповское воображение, выну- жденное, как всякое воображение. чем- нибудь питаться. питалось, очевидно, кон- сервами приключенческих романов. Но не это бамов страпгное, ‘Даже плохой рас- сказ «Жизнь Гнора» плох не только по этой причине. При всей типичноети Гри- на ‘как литератора’ богемы ‘есть в нем черта, исключительная для русского ин- сателя: он не любил своей родины. Я не знаю у нае настоящего большого писателя. который не был кровно связан со своей страной, не жил её жизнью, не волновалея и не страдал за нее. «Да и такой, моя Россия, ты всех краев дороже ине!» — с отчаянием восклицал Блок, мечтавший о «Новой Америке». Нижего- родекий мастеровой Пешков ^ ненавидел кандыбинскую Русь то того, что бросалея на нее © кулаками, и был ею нещахно бит до полусмерти, но выходила его и воспитала и сделала мировым писателем Горьким мечта о другой России, для ко- торой он работало и жил. Е Грин ненавидел евятскую жизнь» бес- сильной ненавистью, он ничего не мог ¢ ней поделать, у него против нее была одна только сила — воображение, Он от- рекся от земли, на которой никак не мог устроиться, и думал, что создал свой соб- ственный «блистательный» мир, но создал только людей, бесприютных и неприкаян- ных, как он сам. Герои Грина — люди без родины и — страшное дело! — это ощущение знипает силы даже самых крепких из них, при- дает неуверенность их походке, неопреде- ленность выражению лиц, шаткость их мыслям, смутную печаль их словам. У них есть жадность к жизни, и любо- пытетво их вечно влечет куда-то, у них бродяжничество в крови, но главного нету них — цели. У них нет своего места на земле, нет и своего дела в жизни. Опи словно обречены всегда скитаться по мо- рям, как призрачные матросы «Летучего Голландиа». Они веселятся с надрывом, их свобода. призрачна, по существу, они — рабы, рабы морских течений и ветров, рабы любви. Русское слово «во- ля» имеет тройной смысл. у героев Грина нет воли во всех смыслах. Они вынол- няют только свои прихоти. Алые паруса. очаровательные на игрушечной яхте, вы- растают до размеров огромной нелепости, претенциозной прихоти богача, который может купить две тысячи метров крас- ного шелку, чтоб получить в жены дочь бедного рыбака. Гриновский капитан Грей говорит: «Я понял одну нехитрую истину. Она в том. чтобы делать так называемые чудеса сво- ими руками, Когда для человека глав- ное — получать лражайший пятак. лег- ко дать этот пятак, но так как луша та- HT зерно пламенного растения — чуда, слелай ему это чудо. если ты в состоя- нии. Новая душа будет у него и новая — У тебя», Звучит горто, и мы уже готовы ‹огла- ситься, всем серлпем, но.., слушайте, что говорится ° дальше: «Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключенного, кот- да миллиардер подарит писцу виллу, опе- реточную певицу и сейф... тогда Bee пой- мут, как это приятно, как невыразимо .Чудесно». В этой цитате — весь Грин, see ero Чудеса, вся его нищая философия. Правда, «есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощение и во-время сказанное нужное слово», т, е. чудеса. которые по средствам каждому человеку. Н вот когда Грин пишет об этом. пронс- ходит чудо ¢ HUM самим, — он вдруг жившегося на поединок, Корабль без флага становится талантливым писателем-реали- стом, он зорко вглядываетея в настоящую певылуманную жизнь, мы ощущаем в pac- сказе («Комендант порта») биение живого человеческого сердца, добрую улыбку и прощаем «монтигомовские» псевлонимы: го- родов, кораблей и людей. Чудесным. рас- сказом могла бы быть «Акварель», но— Увы! — ей нехватает той подлинной кон- кретности, признаков места, времени, тех живых единственных деталей, без которых, в особенности, немыслима живопибь. Остается только замысел, без плоти, 63 крови, попытка абстракции чувств. Лучшее в книге — «Гнев отца», 99а- ровательный рассказ о ребенке, который вообразил себе отцовский гнев — живых существом, страшных и пеумолимым. ( ужасом, со страстью, со всей детской яро- стью мальши восстает противо этого «Гнева» и убивает его выстрелом из ре вольвера. Образ ребенка, маленького, He- разумного и слабого, одного — перед большими, сильными и УМПЫМИ ЛЮДЬМИ, перел всем огромным, непонятным, даже страшным иногда миром, ий все-таки отва- — самое жи- BOG, яркое, самое земное созлапие Грина, Сила воображения здесь равна енле жиз- ни. воображение здесь лвигает жизнь, тол- KaeT человека на лействие. на борьбу, возбуждает отвагу, заставляет работать мысль. И, может быть. паперекор Грину У читателя чувство восхищения берет верх над необходимой Грину жалостью. Но это всего семь страниче ( : EB W3 IBYxc г милесяти. Е у корабля, на котором Гриц 60 своей командой отверженных отплыл от берегов своего отечества, нет никакого флага, он держит курс «в никуда», и елинетвенный ae me — Надежда на случайное сча- и палубе этого корабля царствует ‘альное равенство ‘— аристократ и 60- тач Трей и Karo ржник Нок К жалки, OK одинаково Й мы вполне согласны 6 предиеловием, что «после рассказов Грина хочется уви- ee весь. земной шар — не выдуманные я страны, а настоящие, подлинные, ные света, лесов, разноязьгчного шума и человеческих страстей и люб- ей хотя, кажется, автор этих слов сказать совсем другое, чем мы. где он = = _аинциивььнанниниииныны