К. К. КРАПИВА

C. В. МИХАЛКОВ A. Т. ТВАРДОВСКИЙ

Г. Н. ЛЕОНИДЗЕ

B. И. ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ

H. Е. ВИРТА

Николой вирта

Алексей Силыч сея Силыча во время его бесед с чита- телями. Как они его встречали! Как они его слушали! Тотчас же, как только Си- лыч появлялся за столом, между ним и народом устанавливались какие-то особен- но сердечные отношения. Он не ходил по сцене, не размахивал руками,- мень- ше всего он был в эти часы представи- телем литературного Парнаса. Он сидел за столом и рассказывал всевозможные исто- рии из флотской жизни, Порой он наде- вал очки и что-то читал из «Цусимы», и это была одна и та же манера, один и тот же эпический язык, и в речи и в сочинении - неиссякаемая русская на- родность, необыкновенная правдивость и беспримерная искренность. И когда после этих нескольких встреч с Алексеем Силы- чем я стал думать о нем, в моем созна- нии вырастал образ органически цельный - и в быту, и врассказах, ивсвоих со- чинениях Новиков-Прибой - единое су- щество, Его «Цусима» - это он сам - простой, здоровый человек, все понимаю- щий, с хитринкой тамбовского мужика, с его природной ненавистью ко всякой фальши и эффекту. Алексей Силыч есть плоть и кровь рус- ского, честнейшего и искреннейшего чело- века, для которого не существует чего-то необычайного и не могущего быть. Возьмите с книжной полки «Цусиму» и разверните ее на любой странице. Вот, например, такие строчки из первой кни- ги, где Новиков-Прибой описывает свою встречу с адмиралом: «- Ясошел с тротуара и за три шага до встречи со страшным человеком стал во фронт. Старик с позументами и ор- лами тояе вдруг остановился и, удивлен- но глядя на меня, задвигал седыми ба- кенбардами, «Ну, пропал я», - мелькну- ло у меня в голове. -Долго ты, дурак, будешь так стоять? От его голоса, проскрипевшего в мороз- ном воздухе, как ржавые петли калитки, и от его выпуклых и тусклых глаз, на- поминающих пузыри на мутной луже, мне стало не по себе. Моя рука, подня- тая к фуражке, дрожала. … Иди, дурак, дальше, не стой стол- бом. Он захихикал мелким дробным смеш- ком, и я зашагал дальше, употребляя все усилия на то, чтобы скорее от него уда- литься, Через минуту я оглянулся, - он стоял на том же месте и смеялся мне вслед, У меня пропала всякая охота гу- лять, и я торопился скорее попасть в экипаж. Почему этот человек с орлами назвал меня дураком? Разве я стал пе- ред ним во фронт не так, как нужно? Я был так занят сверхадмиралом, что не успел козырнуть встретившемуся лей- тенанту. Он подозвал меня к себе и спро- сил: - Почему честь не отдаешь? -Виноват, ваше высокоблагородие, думался. за- Лейтенант выругался матерно, постучал кулаком по моему лбу и сказал почти ласково: - Не нужно задумываться на военной службе.» Чорт его знает, как это великолепно на- писано! Ни одного лишнего слова, ни од- ной красивости - все реально, все дви- жется, живет. Эта жизненная сила слова особенно по- ражает во второй части «Цусимы». Наш Февраль в Кисловодске начался дождя- ми. Была столь отвратительная погода, что мы сонялись, как мухи, не зная, чем заняться. Кто-то уже подал велико- лепную мысль -- уехать обратно в Моск- ву. Все были измучены непрестанными дождями, раздражались, ссорились и по- корно пили морковный сок - для подня- тия «тонуса». Однако тонус не подни- мался. Однажды утром в столовую вошел крепкий, веселый и подвижной Новиков- Прибой. Силыч подсел к столу и с ме- ста в карьер начал рассказывать о мес- тах, в которых он успел побывать, о Цхалтубо, о каких-то новых знакомых. Этот коренастый человек с маленькими, умными глазами овладел нашими чувства- ми, мыслями и нашим временем. Он рассказывал какие-то совершенно изумительные истории, иногда гомериче- ски смешные, ни разу не улыбнувшись, сохраняя на лице выражение человека, доводящего до сведения общества такие- то и такие-то факты, небудучи лично ими увлечен. Был ли это рассказ о ливне в одном южном порту или о собственных приключениях в Японии во время пле- на, - в каждом рассказе Алексей Силыч был неподражаем. Он не создавал наро- читого эффекта, русский говорок его лил- ся плавно, время от времени он подкру- чивал свои седенькие усы, может быть, затем, чтобы скрыть невольную улыбку, а мы слушали, забыв обо всем на свете. Так я узнал Алексея Силыча, с кото- рым был до сих пор знаком лишь по «Цусиме». Он провел с нами несколько дней, а в тот день, когда уезжал, ветер разогнал тучи, выглянуло солнце, забли- стали снеговые шапки далеких горных вершин, - и все принялись за свои пре- рванные занятия, возобновились прогул- ки - хандры как не бывало. Потом несколько раз я наблюдал Алек-

м.зЕНКЕВич Джамбул Джабаев булу приходилось жить в бедности иуни-  жении. Об этом времени сам Джамбул вспоминает и рассказывает в своих песнях: Ветром жизни суровой гоним, Я бродил по степям родным, То плелся на осле верхом, То тащился, как нищий, пешком… Не почетом встречали меня, На осле своем семеня, Робко встречным кланялся я, Бородою касаясь седла, Про себя палачей кляня! (Перевод М. Зенкевича). Последние годы перед революцией седой орел казахской народной поэзии провел в сумрачном молчании, казалось, что песни его окончены. Но социалистическая революция омолодила поэта, и он воспря- нул для новых радостных песен: И радостно в сердце моем звучал Золотой напев, что столетия жил, И у края могилы я юным стал, Ощутил в груди поток жизни и сил, Словно беркут, готов я взмыть в облака. (Перевод А. Глобы). Сам Джамбул очень хорошо сказал о себе: Джамбул - это имя простое мое, Народ - настоящее имя мое. Песни Джамбула … это песни казах- ского народа, перенесенного Великим Октябрем на много столетий вперед из мрака кочевого родового быта в светлый мир социализма. Казахский народ - один из самых поэтически одаренных, «песенных» наро- дов в мире. Песня у казахов настолько крепко связана со всем укладом жизни, что трудно провести границу между поэ- зней и бытом. Каждый народный певец акын несет в своих песнях богатое насле- дие прошлого, перенятое с голоса от сво- их учителей - акынов предшествующего поколения, Вместе с тем казахские акыны являются в значительной мере певцами- импровизаторами. Песня акына, однажды спетая, повторяется в другой раз в из- мененном виде, меняется, варьируется со- образно с обстоятельствами. У казахов выработалась даже особая форма поэтического состязания- «айтыс», на котором два соперника-акына состяза- ются в остроумии и находчивости и им- провизируют на заданные друг другу те- мы. Победителем признается наиболее на- ходчивый и талантливый импровизатор. Джамбул не раз еще до революции вы- ступал на айтысах и оказывался победи- телем в трудном поэтическом единобор- стве с именитыми противниками. До нас дошли записи двух таких айтысов. Один происходил в г. Верном в 1895 году меж- ду Джамбулом и Сарбасом. Уже в этом айтысе проявился кипучий боевсй темпе- рамент Джамбула. В ответ на похвальбу Сарбаса баями и беками своего рода Джамбул воспел представителя своего ро- да воина Саурыка, который сражался за народ, поняв, что «он частица одна того, что есть казахский народ»: Наша казахская доля во мне, К белой пике своей, Сарбас, Знамя народа я привязал! (Перевод И. Сельвинского). Еще более показателен другой айтыс, народный певец: происходивший при большом стечениина- рода в 1902 году между Джамбулом и муллой Досмагамбетом. Похваляясь богат- ствами своего рода, мулла Досмагамбет укорял Джамбула в бедности. На эти попреки бедностью Джамбул ответил с достоинством, как подлинный Богатство создает народ; Его богатство у меня. Его язык в стихе поет, Богатство слова у меня. А конец песни Джамбула на этом айты- се звучал, как предсказание о близкой победе народа и о расправе его над свои- ми угнетателями: Кипящий гневом мой народ Принялся держать совет Из него батыр придет! Всю грязь земли рекой снесет, Народа боль герой сметет, Все облака грозой снесет. (Перевод А. Ромма). Смелые песни Джамбула были настоль- ко убедительны, что ему была присужде- на победа над знатными и богатыми про- тивниками. Эти два айтыса показывают. что еще до революции Джамбул пользовался боль- шой популярностью среди народа, Одна- ко, несмотря на свою известность, Джам-

Иной писатель столкнувшись с историей ужасного несчастья, постигшего Россию, мог бы наворочать бог знает какие ужа- сы и псевдопсихологические «глубины». Силыч остался верен себе. Он был сви- детелем катастрофы. Он видел гибель рус- ской армады героической и несчаст- ной. Чувство здорового реализма не из- менило писателю, - его не прельщает описание ужасов человеческой смерти, - нет, он описывает благородство человече- ской храбрости! Трагедия необычайного размаха раз- игрывается в далеком океане. Но разве, читая об этом в «Цусиме», мрачное чув- ство давит сердце? Разве сознание твое не видит ничего, кроме тьмы, и ужаса, и гибели? Нет, в том и сила и очарова- ние второй части «Цусимы», что автор ее, рассказывая о кошмарном пути импера-

И со сбруею золотой Подадим скакуна под седлом, Он быстрее ветра летит, И гудит земля от копыт. Приезжай к нам, Сталин, на той -- В гости тебя зовет Весь казахский народ. (Перевод М. Зенкевича). В боевых песнях Джамбула, наряду с пафосом, много лиризма и теплоты. Поразительна продуктивность и творческая энергия Джамбула, который, несмотря на свой преклонный возраст, по- юношески пламенно и быстро откликается на злободневные темы. В этом сказывает- ся боевой закал старого победителя на айтысах. Джамбул теперь не одинок. Вокруг но- го, как подле высокой седоголовой верши- ны, групшируются казахские народные акыны: девяностолетний Доскей, Нурпенс, Керимбеков, Керен, Нартай, Нурлыбек и другие. В текущем году Джамбулу исполняет- ся 95 лет, но старый певец попрежнему поет о сталинской весне: Разлилась весна по степи, как река. Журавлиной тропой летят облака. Все цветы и зоря - расцвет цветка… Видишь, девушки машут шелком длатка Сто лет прожил Джамбул, сто одну весну. Эта лучше всех, лучше прежних пока. Молодея, живу сталинской весной, - Сто лет -- сто пудов легки для старика. Шестьдесят две жилыкровьюналились, По домбре летает птица - не рука. (Перевод А. Глобы). Пожелаем же, чтобы рука Джамбула долго еще «птицей летала по домбре» и чтобы его песни «серебряным клекотом» откликались на все большие события, про- исходящие на нащей великой социалисти- ческой родине.

«Мы знали, что весть о «Цусиме» про- катилась по всей стране, вызывая по- токи слез и горя. Содрогнулась Россия. Через месяц после гибели эскадры, как бы в ответ на это, броненосец «Потемкин» прорезал воды Черного моря под красным флагом. Восстали моряки на крейсере «Очаков», в кронштадтских и севастополь- ских экипажах. Поднялись рабочие на за- водах и фабриках, Началось аграрное дви- жение, вапылали помещичьи Царь, спасая трон, вынужден был обя- вить манифест о конституции. Но народ скоро понял, что это был обман. Улицы Москвы обросли баррикадами. И по всей России, словно тайфун в Японском море. поднимались и буйствовали кровазые шквалы.

когда - В блеске утренних огней Джамбул стал певцом воскресшего для новой жизни освобожденного казахского народа, певцом народного счастья и богат- ства, певцом великой сталинской эпохи. В известной песне «Моя родина» Джам- бул прославляет Октябрьскую революцию, Казахи вздыбили коней И, обернувшись лицом к Москве, Ринулись по земле своей C Лениным на устах… Эгей! Тогда-то и мы прогнали своих Баев, биев и волостных… И вот с домброю в левой руке Свой Казахстан, словно свой аул, (Звучную песню купая в реке) Помолодевший поет Джамбул. (Перевод И. Сельвинского). Но воспевая просторы и богатства Ка- захстана, счастливую жизнь казахского народа, Джамбул ни на минуту не забы- вает, что Казахстан - только одна из братских волотых «отау», что родина его - весь Советский Союз. С песнями о родине и о счастье народ- ном у Джамбула неизменно переплетается песня о Сталине, как о творце этого счастья, Сталину посвящены лучшие песни Джамбула: «Сталин, тебе моя песня», «Песня о счастье», «Сталин» и др. Пос- ледняя из этих песен была пропета Джамбулом накануне 21 декабря 1939 го- да--дня шестидесятилетия И. В. Сталина. Эта песня - целая симфоническая поэма, где основная тема о Сталине переплетает- ся с воспоминаниями о прошлом, о себе. с описаниями богатств Казахстана, с вос- певанием народного труда и изобилия. Поэма кончается трогательным пригла- шением Сталина в гости к казахскому народу: Сталин, в гости к нам приезжай! Посмотри, как богат наш край, Как растет у нас урожай, Как доволен и счастлив народ Под сияньем твоим золотым! Мы на славу тебя угостим, Ведь кумыс у нас слаще, чем мед. Самый лучший кумыс мы нальем, Самым крепким своим табаком Мы тебе твою трубку набьем. Сладок будет табачный дым.

Все вычитанное из газет о родине у меня связывалось с тем, что происходило сейчас на палубе, захлестываемой волнами. это было так ново, настолько необычно, что дрожь пронизывала сердце. Я всмат- ривался в лица товарищей, вслушивался в их речи, и мне казалось, что и минув- шая война, и разливающаяся, как веш- ние воды, революция являются только пре- людией к еще более грозным событиям». Нет в нашей стране грамотного чело- века, который не читал бы или не слы- шал о «Цусиме». Ее читали в револю- ционном подполье Прибалтики. Ее знают во всем мире, эту книжку, Но разве по- хож наш Алексей Силыч на литературно- го метра? Он вышел из народа и рас- сказал народу своим, ясным народным языком о событии, которое, как и книж- ка, навсегда останется в памяти челове- чества. В 1939 г. мы с Алексеем Силычем слу- чайно оказались в Ленинграде в одной гостинице. Он работал с Перегудовым над сценарием, выступал, читал по радио куски «Цусимы» и до упада смешил нас рассказами, которым не было числа. В такую январскую ночь я узнал она- граждении нас орденами. Алексея Силыча в номере не оказалось: он был в Крон- штадте. Утром, едва рассвело, я помчал- ся к нему и сообщил нашу великую ра- дость. Мы обнялись, а потом подняли тост за здоровье Сталина. Теперьяопять поздравляю Алексея Силыча с наградой, выше которой в стране нет. Я хочу ему пожелать долголетья, здоровья и счастья. 

A. С. НОВИКОВ-ПРИБОЙ

ДЖАМБУЛ ДЖАБАЕВ

ЛУЧИНИНОЙ

И ТВОРЧЕСТВЕ ма. Яровой, Люба, эта просьба невыполни- Любовь, Это не просьба - требование! Яровой. Чье? Любовь. Мое, я тебе вчера предала Кошкина, я и требую.

была служить богатым классам, ибо у нее не было другого выхода, теперь же наша интеллигенция является «равноправным членом советского общества, где она вме- сте с рабочими и крестьянами, в одной

О ЛЮБОВИ ЯРОВОЙ, АННЕ У Анны Лучининой большое сердце, острый ум. Анна любит своего мужа - ученого агронома - так, как может любить одна Анна: без шумных восторгов, без лести, без показной ласки. Любовь Анны запрятана глубоко внутри. Дела и мысли Анны -каждодневное подтвер- ждение большого чувства. Помощь Анны своему мужу - не самопожертвование, а большое общественное дело. Анна Лучи- нина и муж ее - оба люди новой, со- ветской земли, работают в колхозе, раз- вивают науку. Они обновители колхозной земли. Анна Лучинина помогает мужу не только как агроному. Она любит его цельную натуру, Она любит в нем мысль, одухотворенность, одержимость идеей. Аг- роном Лучинин «как должное», и не за- думываясь, принимает эту любовь жены. Они - старые, старые друзья. Когда вокруг Лучинина создаются недо- разумения, лишь одна Анна до конца ве- рит в мужа, в его научную правоту, в его честность, в его неминуемую победу. Анне нравится в муже упорство творческой мысли. Ей нравится в Лучинине самоот- верженность, готовность все отдать для любимого дела. Анну Лучинину не ос- корбило мимолетное увлечение мужа дру гой женщиной. Анну не мучает пошлое и мелкое чувство ревности Она потрисена Лучинина, с которой он делил горе и ра- дость, надежды и сомнения, как она, Ан- на, могла быть вытесненной, хотя бы на время, другой?» Ее не мучает вопрос; «Кто виноват. муж или «соперница»? Анна не имеет соперницы. Ее соперницей никто не может быть, Огромное внутрен- нее богатство чувств и мыслей, беспре- дельная духовная красота Анны, ее сдер- жанность. ее глубокое чувство понятны Лучинину. Однако же он честно признал- ся, что увлекся другой… Драматург не заставляет Анну «му- читься» на глазах у всех. Читая пьесу. видишь, как много передумала и перечув- ствовала Анна. Драматург не заставляет Анну много говорить о себе, но, читая пьесу, чувствуешь, что Анна поставила перед собой вопрос: «Так ли я жила, так ли действовала, так ли двигалась вперед 2 Литературная газета № 12

однажды избранном жизненном пути - вот что характеризует образы Любови Яровой и Анны Лучининой. Образ русской женщины, волевой и нежной, умной, искренней проходит через

ным, чем много раз виденное, примель- кавшееся. Если в Анне Лучининой можно заметить черты женщин из народа, изоб- раженных Трепевым в его ранней прозе, то в Любови Яровой можно заметить черты народной учительницы Натальи Ивановны, у которой больше полувека назад К. А. Тренев учился грамоте в ма- леньком хуторке, затерянном меж оврагов Харьковщины. «Милое «Родное Слово», родная На- талья Ивановна! Много я имел потом учебников и учителей, но ни один из них не дал мне такой радости, как эти мои первые друзья. И радость эта осталась навсегда…» - так писал Тренев в очерке «О моем прошлом». А прошлое писателя было далеко не ра- достным. Тяжелая, скудная, трудовая жизнь на Дону. Церковно-приходская школа, и с много окружное училище, земледельче- ское училище. Поиски заработков, Смяте- ние духа и желание утвердить себя в жизни как человека. Донская семинария и петербургская духовная академия. По- нимание ложности этого пути и снова поиски - Археологический институт. И снова поиски -- университет, Но это бы- ли плодотворные поиски: Тренев всегда, во всем добивался конечного результата. Археологический институт он окончил с званием члена института, университет он окончил со званием ученого агронома. все это для того, чтобы многие годы ва- ниматься педагогикой, преподаванием, учить молодежь. И в школе, и в своих рассказах, и в пьесах Тренев всегда был остается учителем жизни. Сорок три го- да печатается Константин Тренев, и всег- да перо его служило народу. Четверть века прошло, как Максим Горький писал Треневу: «С завистью читаю в «Р. С.» «По Ук- раине», дорогой Константин Андреевич, завистью, хорошо написано! Легко, плавно, с такой острой улыбкой и такой славней грустью, кажется - понятнов мне. Поверьте, что это не комплимент, нет! Я очень внимательно читаю вас и уверенно жду много великолепного из-пол вашего пера, А так же ожидаю, что вы пришлете что-нибудь «Летописи»,--можно ожидать И - скажите: разрешаете вы поставить Ваше имя в числе сотрудников на 17-й год? Буду очень благодарен, если ответите скоро». Мы можем сейчас повторитьслова Горь- кого: очень внимательно читаем Кон- стантина Андреевича Тренева и ждем великолепного из-под его пера-

упряжке с ними, ведет стройку нового бесклассового социалистического обще- ства». Но к такому положению мы, разумеет- многие произведения К. А. Тренева. В женских образах Тренева - много луче- зарного, светлого, одухотворенного. Я не ошибусь, если скажу, что в этом от- ся, пришли не сразу. Процесс формирования новой, социали- стической интеллигенции был очень слож- ным и дпительным. Любовь Яровая образ тех передовых советских интелли- гентов, которые пришли к нам в первые годы советской власти. Такие, как Любовь Яровая, шли рука об руку с большеви- отской партией, работали под ее руковод- ством и воспитывали сотни новых борцов за социализм. Может быть, Анна Лучинина ученица Любови Яровой. Анна Лучинина - совет- ская интеллигентка сегодняшнего дня. В характере Лучининой мы замечаем ту прямоту, честность, убежденность, волю и самоотверженность, которые роднят ее с Любовью Яровой. Это - качества женщины социализма. Перед Любовью Яровой были однитруд- ности, перед Анной - другие. Любовь Яровая должна была разрешить трагический конфликт между собой и му- жем, как представителями двух противо- положных миров, и, преодолев все сомне- ния, навсегда встала в ряды социализма. Победа далась ей не легко и не сразу, порвав с прошлым, Любовь Яровая всецело принадлежит будущему. Любовь Яровая - прообраз Анны Лучининой. У Анны- другой внутренний конфликт. Между ней и мужем нет и не может быть антагонизма. Между ней и новым миром, которому она всегда и безраздель- но принадлежит, нет и не могло быть никакого антагонизма, Но это не значит, что Анне легко сразу разрешить встав- шие перед ней противоречия. Каждое по- коление имеет новые задачи, имеет новые трудности, которые оно должно пре- одолеть. Трудности для того и суще- ствуют, говорит товарищ Сталин, чтобы их преодолевать. Противоречия, которые существуют в нашей советской действи- тельности, еще подлежат преодолению. «Анне Лучининой» мы видим, как совет- ская женщина вместе со всей страной преодолевает многие трудности и противо- речия на пути к коммунизму. В Честность, цельность характера, большая человеческая душа, революционное миро- ощущение, непреклонность, твердость в уно, ношении Тренев продолжает лучшие тра- диции русской литературы, традиции Ост- ровского и Тургенева, Толстого и Горь- кого. Тренев не следует «литературной традиции», так сказать, «по обязанности», Образы Тренева - родные, близкие ему, выстраданные долгими годами творчества, пытливых наблюдений. размышлений. Женские образы в произведениях Тренева - носители творческого начала, Женские ипы в произведениях Тренева обладают той самостоятельностью человеческого ха- рактера, которая делает их ценными как людей. Тема Тренева творчество в жизни, и женщины в произведениях Тре- нева - творцы жизни. их миллионы. Они дают В «Опыте», пьесе Тренева, посвященной научному творчеству, ученый Соболев говорит: «Эти женщины пришли, распоря- жаются, смертный бой старому миру. Как же не дать смертный бой самой старухе смерти? У меня огромная радость не от того, что опыт удался. Нет, он должен был удать- ся именно оттого, что у меня всегда ра- дость взлета. Идет к человеку новое тор- жество цепкой жизни». Новое торжество цепкой жизни! Вот что есть в «Любови Яровой»; это есть и в «Анне Лучининой». Творчество Тренева в высшей степени органично. В Анне Лучининой и в Любови Яровой мы можем заметить ка- кие-то отдаленные черты образов Ганны («Мокрая балка»), Лисаветы («Батраки») женщин душевных, романтичных, У них- целомудренные души. И точно так же, как характеры Ганны и Лисаветы кажут- ся нам необычайными и вместе с тем очень родными и близкими, точно так же характеры Любови Яровой и Анны Лучи- ниной - наших современниц - кажутся нам не только необычными. В этой «не- обычайности» характеров Любови Яровой и Анны Лучининой мы видим своеобра- зие, богатство, напряженность нашей эпо- хи. В этой «необычайности» Анны и Лю- бови кроется та одухотворенность, которая отличает женские образы Тренева. Типич- ное в литературе еще не массовидное Ти- пичное это характерное. И внешне «не- обычайное» часто является более типич-

Иоганн АЛЬТМАН 

В этом - ключ пьесы.

Анна потрясена не тем, что Лучинин, хотя и на короткое время, забыл о ней. Она мучается, но в муках своих обретает новую силу. Анна преображается. Может быть, она поняла, что хотя делала очень много для страны, для колхоза, для Лу- чинина, но это - не все, что она могла сделать. Может быть, скромность не долж- на была заглушить ее самостоятельности? Она не хочет быть судьей мужа; себя она человек высокой морали судит в первую очередь. Во всяком случае новые отношения Анны к мужу определяются не тем, что между ними произошла будто оы какал-то размолвка и они решили ра- вонтись. Эти отношения определяются иным: Анна нашла в себе нового чело- °века. И несмотря на то, что она любит Лучинина попрежнему, даже больше преж- него, несмотря на то, что правда Лучини- на торжествует, несмотря на то, что Лу- чинин давно покаялся в минутном увле- чении другой и искренно убеждает Анну в том, что жизнь ему не мила без старого любимого друга, Лучинина все-таки уходит от мужа. Анна любит мужа, но более все- го она любит творчество, жизнь, то, чему в прошлом учил ее муж. Впереди-наука и творчество на благо родины. Может быть, старые друзья когда-нибудь вновь встретятся, чтобы не расставаться. В «Анне Лучининой» тема советской женщины получила дальнейшее развитие. В «Любови Яровой» эта тема впервые была поставлена остро и ярко. Любовь Яровая также вступила на новый жизнен- ный путь после сомнений и колебаний. Но ее сомнения были иного рода, чем сомнения Анны. Любовь Яровая реши- тельно рвет со всей прошлой жизнью, от- азывается от любимого человека, убедив- шись в том, что любимый - идейно чу- жой, враг, предатель, что любимый--про- тив народа. Любовь Яровая не легко и не сразу расстается со своими иллюзиями. Но, расставшись с ними, она навсегда принадлежит социализму, В очень напря- женной драматической сцене разговора с мужем Любовь требует освобождения большевика Кошкина и его товарищей.сти 

В ответ на слова Ярового: «Ты что же я его думаещь, на сутки напрокат взял?» Любовь говорит: «Шутишь… Смот- ри в глаза. Может быть, уже в последний раз. Ты зачем вчера приходил ко мне?» Любовь Яровая начинает догадываться о большом обмане мужа: он не тот, кем он ей представлялся много лет. Она счи- тала его революционером, а он - с бе- лыми. И когда Яровой хочет убедить ее в том, что она неповинна в аресте боль- шевика Кошкина, Любовь горестно воскли- цает: «Неповинна! За счастье припасть головой к твоей груди какие головы твоим ногам положила…» И Любовь Яро- к вая хочет покончить жизнь самоубийст- вом. В этом, на сей раз последнем, проявле- нии личной слабости Любови Яровой рождалась ее сила. Любовь Яровая вы- рывает из своего сердца образ любимого. Иллюзии позади. Михаил Яровой - враг. Приход свой к большевикам она считает не завершением, а лишь первым шагом своей жизни. В заключительной сцене пьесы Любовь Яровая гов говорит Кошкину: «Товарищ Роман, оружие из-под дров вы- дано сегодня кому следует»; Кошкин по- жимает ей руку и говопровая от- считал ее верным товарищем. Яровая от- вечает: «Нет, я только с нынешнего дня верный товарищ!» Любовь Яровая олицетворяет тех немно- гочисленных тогда передовых русских ин- теллигентов, которые в тяжелые годы гражданской войны, в годы разрухи, го- лода и холода пришли к большевизму. Любовь Яровая - носительница высокой идеи: народная интеллигенция неотделима от трудящихся масс. Товарищ Сталин в докладе о проекте Конституции Союза ССР на Чрезвычайном VIII Всесоюзном с езде Советов сказал: «Наша советская интеллигенция это- со- вершенно новая интеллигенция, связанная всеми корнями с рабочим классом и кре- стьянством». Товарищ Сталин подчеркнул, что изменился самый характер деятельно- интеллигенции, раньше она должна