Е
№
i
},
ee eo.
if
é
„Творческая конференция московских ‘писателей
Рея ЗОсдовених писотелен
Обсуждение произведений М. Эгарта,
С. Колдунова, П. Семынина
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО СМ. НА 2 СТР.
„Апожарища,
Gey NeKon:
- = Тотда мы увидали в стороне
его стихотворения. Отсюда—насыщенность
каждого его стихотворения людьми и ве-
щами.
В этой вещности, предметности, образ-
ности — главная сила Семынина. Елва
ен отходит от образов, от «предметов
предметного мира» куда-нибудь в сторо-
ну, — он становится слабее и беднее.
Даже в его ранних стихах самое цен-
ное — образы осязаемых и зримых ве-
щей:
Камни,
Раскиданные на песке внизу,
Похожи были на тюленье стадо,
Закстигнутое непробудным сном.
Пожарники тащили рукава,
Напоминающие высохших удавов,
И вот как изображает Семынин дым от
грузно плывущий над тихой
Над левым берегом обвалы дыма.
Он пола медлительно, неотвратимо,
Водою увеличенный вдвойне.
Эти «обвалы дыма» —- типичный обра-
зец его словесной находчивости.
В стихах о Феде Мякине Семынин ено-
за выступает поэтом-синтетиком, поэтом
пгироких обобщений и замыелов, и не его
вина, если ето новая тема оказалась
отять-таки больше ero еамого. -
Тема Семынина колоссальна, и‘ харак-
терно для его темперамента, что он по-
пытался поднять эту тему, тему о вере
советских людей в силу социалиетическо-
го труда, попытался разработать ее не в
качестве звонкого лозунга, a Ha конкрет-
ном бытовром материале.
Теперь у нас существует немало ро-
манов, повестей ‘и стихов, где разные ста-
дии и процеосы строительства живопису-
ются самыми нарядными красками, но
зачастую во всех этих романах, повестях
и стихах из-за строительства не видно
этроителей, люди заслоняются железо-бе-
`тоном, а тлавное, в нашей литературе
еще не нашла выражения та, до сих пор
He виданная нигде на э?емле, жаркая ве-
ра в чудотворную силу массового коллек-
тивного труда, — вера, которая и застав-
ляет советских людей титанически дви-
рать горами,
Естественно желание молодого поэта
воплотить в монументальном собиратель-
ном образе эту невиданную во всемирной
истории веру в чудотворную силу труда,
веру, которая движет коллективом милли-
онов советских людей.
Задача огромная; она была бы по плечу
только гигантам поэзии. Только Маяков-
ский мог воплотить в одном синтетическом
образе 150.000.000 советеких людей.
Для этого нужен, конечно, не только
вселенский размах вдохновения, но и ог-
ромный диапазон обобщающей мысли.
Обладает ли Семынин этими редкими
H драгоценными качествами?
Нисколько. Он, как мы уже видим, —
поэт-беллетрист, поэт зорко подмеченных
образов, и вместо синтетической поэмы
© Гроссмаляре (с большой буквы) у него
получился рассказ 06 одном советском
маляре — Феде Мякине, жителе мосжов-
ской окраины. Конечно, это — тоже
В. Периов
Мнотое из“ того; ‘что говорил здесь по по-
воду поэмы П. Семынина т. Хайкин, как
мне кажется, основано на недоразумении.
Это моняли все, судя по тому, как резги-
ровали на его выступление. Кстати, по-
скольку т. Хайкин человек начинающий в
литературной критике, мне хотелось бы
ему напомнить, что в советской литерату-
ре поэтический стиль, в котором написа-
на «Поэма о маляре», уже получил свое
утверждение в творчестве ‘Маяковского.
Вспомните его поэму «150.000.000».
Я убежден, что все прявильно понима-
ют омысл «Поэмы 0 маляре» — ее сказоч-
ность и метафоричность. и то, чем путает
нас т. Хайкин,—не стралино. В своем до-
кладе «Образ советского человека в совре-
менной прозе» П. Павленко привел пись-
мо некоего Сафаева по поводу очень хо-
рошей повести Кнорре «Твоя большая
судьба». Автор письма недоумевает и во3-
мущается, как это советская женщина мо-
жет притти в отчаяние от смерти мужа!
только возникает нешаблонное произ-
ведение, так появляется свой Сафаев.
И вот выступивший элесь т. Хайкин —
это как раз и есть такой Сафаев,
Я познакомился с отрывками «Поэмы
@ малярез в редакции «Литературной
газеты» и был просто в восторге. Те от-
рывки поэмы, которые мне прочитали,
вызвали у меня представление о ней, как
обобщение, и довольно пгирокое, но в этот
Образ не входят многие типичные для
нашей современности качества.
Его маляр Федор Мякин — фанатик
труда. Он из той породы простодушных
мыслителей, которые, додумавшись сами
до какой-нибудь истины, считают ее
единственной истиной в мире. Единст-
венная истина, в которую уверовал Мя-
кин: человеческий труд—всепобеждающая,
чудесная, почти волшебная сила, и вэтой
силе заключается все счастье людей.
Вею землю Мякин называет великой
работницей, и когда хочет сказать о Мос-
кве самое ласковое, любовное слово, он
говорит, что это город трудовой. Большей
похвалы он’ не знает. И образ вождя для
него — образ работника, мастера, кото-
рый стоит перед Москвою, как перед пла-
вильною печью, и слушает свой город
трудовой. И от писателей он ждет од-
ного: чтобы из их среды вышел тений,
который «ватремит над миром» —
И так работу воспоет,
Что мертвых зависть заберет!
Семынину прекрасно удалось — в чи-
сто беллетристическом плане — показать
талантливость этого философа-самоучки,
цытливость и в То же время наивность
его молодого ума, поэтичность ето отно-
шения к миру. Е
Но, конечнол в области культуры Мя-
кин — человек еще новый; его язык —
еще язык окраины, и было бы противо-
естественно, если бы он излагал свои
мысли интеллитентоским книжным языком.
Семынин не только ето заставляет го-
ворить языком персонажей «Растеряевой
улицы», но и сам, как бы заражаясь от
Мякина. вводит окраинный диалект в
свою ную — авторскую — речь.
Подобная стилизатия очень трудна и
требует изысканного вкуса. В этой 06-
ласти у Семынина много удач, но в «По-
эме о маляре» мне кажутся совсем He
эффективными «обчежитье», «сурприз»,
«тока-токаз, «мон пр», «обормот», «ry-
бернанка» и другие слова, которые давно
уже стали достоянием плохой беллетри-
CTHRE.
Вообще .первая часть «Поэмы о маля-
ре» кажется мне наименее удачной. Для
Toru, чтобы показать, что Мякин был са-
моделковым, косноязычным поэтом и ска-
вочником, совсем не нужно приводить от
первой строки до последней всю его не-
суразную сказку...
Но это, конечно, детали. Гораздо важ-
нее вот что: было бы кощунетвенно ду-
мать, что в лице Фели Мякина дан обоб-
щенный образ передового рабочего нашей
страны, но ведь на такую роль Федя Мя-
кин и ` не претендует; а как персонаж
бытовой беллетристики. как некий пере-
ходной тип, он изображен мастерски.
Беллетристика эта очень талантлива, не-
омотря на все ее провалы и срывы. И
если в следующей части «Поэмы о ма-
ляре» Семынин покажет, как Федя Мя-
кин преодолел в себе черты окраинной
старозаветной патриархальности, если вся
эта патриархальность будет воспринята,
как один из превзойденных этапое ду-
шевного развития Феди Мякина, художе-
ственная и идейная ценность этого обра-
за окажется совершенно бесспорной.
0 больнюй удаче. Когда же вещь была
напечатана и я познакомился с ней в це-
лом, те был огорчен. Вся середина поэмы
очень хоротна. А в то же время произве-
дение, отдельные куски которого превос-
ходны, в целом дает осечку. В чем при-
чина этого? Мне кажется, что таких при-
чин две. П. Семынин хотел преодолеть
штами посредством контраста к обычной
благополучной схеме тероя, елишком ча-
сто встречающейся в налией. литератуте. Он
хотел уйти от стандарта. Получился же
у него не оригинальный характер, а чу-
дак. Во-вторых, следует указать и на ли-
тературные недоделки, которые создают
неправильное впечатление и вызывают
непонимание того, что хотел сказать ав-
тор. Не всетда ясно, где он говорит серь-
езно, а тде иронически,
Несмотря на недостатки, поэма все же
оставила у меня впечатление очень та-
лантливого произведения, великолепного
по языку. Есть куски, которые находятся,
как мне кажется, под влиянием «Страны
Муравии».
Я сзитаю, что организаторы налией кон-
ференции хоропю сделали, что включили
в обсуждение творчество Семынина. Надо
сохранить хладнокровие и суметь оценить
все плюсы и минусы поэта, у которого
есть все данные для успешной работы в
литературе.
С. Маршак
Поэт Стрельченко задал здесь вопрос:
для кого, собственно, предназначена поэма
— для детей или для взрослых?
Нет, эта поэма совсем не для детей,
хоть автор и ввел в нез сказку.
В детской поэзии может быть юмор,
веселье, радость. Она может быть сати-
рической (например, басня). Но. детской
поэзии по самому ее существу не свойст-
зенна ирония, а в этой вещи много иро-
HHH.
Правда, в ней. местами чувствуется и
непосредственная жизнерадостность. Автор,
несомненно, талантлив:
Под рубахой шевелится ветер..,
Кажется, купаешься в реке.
Где-то во дворе играют дети.
До чего же славно жить на свете,
Видеть солнце в каждом пустяке...
Даже тот голубь, которого кто-то запо-
дозрил здесь в том, что он чуть ли не
«святой дух», — это ‘голубь настоящий,
живой:
Мякин видит толубя в окне...
Белая, в высокой грудью птица,
Сделав плавный крут, легко садится
На кириичной заводской стёне.
Иекренняя радость присутствует в та-
ких строчках, воспевающих работу маля-
ра:
На лесах под куполом гудящим,
Разом усмирен и ублажен
Плеском кисти, запахом дурящим
Красок, солнца, ветра из окон...
Но ясное ощущениё действительности
начинает изменять поэту, котда он впа-
дает в иронический, пародийный тон.
Тов. Кедрина задала такой ‘вопрос: что
же, автор присоединяется к юродствующе-
му Феде Мякину? Голос Феди — это го-
лос автора? Федя Мякин — эТо предета-
витель рабочего класса?
Я думаю, что вряд ли Семынин хотел
отождествить себя в Федей. Вряд ли он
считал Мякина выразителем всего налтего
рабочего класса. Но поэма дает основа-
ния для таких вопросов.
Когда Федя говорит;
«Чтобы все работало, творило,
Настоящей дельной жизнью жило»,
— мы верим и ему и автору.
Но он же произносит и другие елова,
звучалцие пародией. Сам автор не поза-
ботился` о том, чтобы отделить от себя
Федю Мякина.
Ведь в этой вещи из всех рабочих взя-
ты одни маляры, а из всех маляров —
один чудаковатый Федя. Неудивительно,
что этот «частный случай» начинают счи-
тать обобщением.
Федя Мякин имеет право быть персона-
mem бытового рассказа, жанровой сцены,
но ведь именно его устами автор гово-
рит о радости труда и 9 других самых
возвышенных чувствах.
В одном и том же тоне, почти © одина-
ковой интонажией Семынин пишет иной
раз о вещах совершенно различного по
рядка, значительных и ничтожных. В поэ-
ме -нет меры. Она полна преувеличений.
Автор,
чениями
картине даже гостиница «Москва» пере-
что’ преувели-
На ero
очевидно, считает,
«каши не испортить».
стает быть огромной, потому что маслшита-
бы потеряны.
Мне кажется, прав был т. Перцов, кот-
да говорил здесь, что Семынин елишком
уже боится так называемых «литератур-
ных штампов». Я думаю, многие недостат-
ки его поэмы об’ясняются в значительной
степени тем, что автор пишет е огляд-
кой на литераторов; отсюда — некоторое
нарочитое стремление поразить своеобра-
зием, причудливостью, продемонстрировать
самобытность и силу. Поэтому настоящая
сила инотда подменяется у Семынина ги-
пертрофией образов и сравнений, подчас
искусственных и механических.
Эту литературщину. Семынин должен в
своих стихах преодолеть.
Судить о будущем поэта еще довольно
трудно. Мы знаем, что он человек талант-
ливый, и будем надеяться, что критику
своих недостатков он примет серьезно и
честно и еще удивит нас хорошими ети-
хами.
она, никогда пе отдаляется от нее. -Ост-
В Москве открыта выставка художника
На снимках: «Автопортрет» (слева),
(справа),
Первый сборник еврейских стихов Ра-
хили Баумволь вышел в 1929 г. Автору
было тогда пятнадцать лет. Последующие
сборники появились в 1930, 1934 и
1939 гг.
Перед нами — лирический поэт, co
всеми особенностями еврейской лирики: ©
ее трепетностью, с ощущением жизни,
столь жгучим, что порой оно заставляет
поэта Kak бы вскрикивать, еловно от
ожога, с тем переполняющим сердце чув-
CTBOM природы, какое испытывают люди,
долго сидевшие взаперти. с ее философич-
ностью.
Запри летунью-птицу. и она.
Умолкнет, омертвеет: тишин&.
Вынь камешек цветистый из воды,
И вот уж просто камень лержинвь
Th, —
пишет Баумволь. Кончается это етихотво-
рение следующими словами;
Не где-нибудь на, полке, — в
сердце лишь
Навек ты прелесть мира сохранишь.
Итак, не в книжной мудрости, не в че-
тырех стенах, а в единении © природой
человек обретает полноту бытия.
Снова и снова, несчетное число раз
возвращается Баумволь к природе: точнее,
рым глазом поэта улавливает онзх ее ле-
тали и оттенки. Она подмечает «синий
хохолок» василька, божью коровку, по-
хожую «на клочок огня». В небе видит
она маленькое облако, «величиной в шаг».
Этот день мне дорог таков. как ен
‘есть,
С его пылью. е его внезапным
дождем. —
С вечным еветльм началом,
в которое я ’верю.
(Дано в подстрочнике).
Вечное светлое начало... не слишком
ли, однако, светло вее это? He чрезмер-
но ли благостно? Воображение рисует нам
человека, стоящего среди сада. с глазамл,
устремленными на, облачко. «величиной
в шаг», с бездумной улыбкой на устах,
с пчелой, запутавиейся в волосах. A
там вдали протекает бурная, напряжен-
ная жизнь. где идет борьба за» «еветлое
начало». »
Иногда Баумволь действительно склон-
Ha к такого рода возерцательности, от
которого и хочется ее предостеречь. Зато
в других ее строках, налтример, в обраще-
нии к «Поэтам освобожденной Западной
Белоруссии», нет и следа этой сладостной
умиротвореиности:
еще холодком печали
От белорусской улыбки этой.
Все же на лицах мы прочитали.
Как вы нам рады, друзья поэты.
Кто-то из рае говорить вдруг
начал...
Скрипка еврейская вспомнилась мне,
П. П. Кончаловского.
«Катенька у окна»
Фото Ю. Говорова.
Oo С
О
a
Bepa HHBEP
>
Как она горьким заходится плачем,
Как ей невмочь в чужой стороне.
(Пер. В. Звягинцевой).
Особенно хорошю описывает она плоды,
овощи. веякого рода снедь. В стихотворе-
нии «Сам урожай едет» осязаемо и зри-
тельно даны возы, на которых: «мороз-
ная капуста и солнечный мед, пестрые
ки сметаны» и более легкие «морщинки
молока». Где румяные яблоки «припля-
сывалот» в такт движению колес. Но все
эти с таким вкусом описанные вещи так
и остались бы натюрмортом, «мертвой
природой». если бы, оживляя и оемыс-
шатал колхозник, везущий в город Ha
рынок плоды своих трудов.
Здесь я позволю себе не согласитьея ©
М. Bunepom. статье «Неосуществлен-
ные возможности» («Литературная газе-
та», № 3 за этот год) т. Винер назвал
это стихотворение «гладкой жанровой
сценкой», е наскоро приписанной концов-
кой. Мне этот конец представляется ор-
ганически вытекающим из веего стихо-
творения.
Вообще т. Винер жестоко обошелея с
Баумволь. ШЩедро одарив ee «кокетливой
игрой», «деланной наивностью» и «ми-
ловидностью», он лишил ее «жизненной
правды». «непосредетвенности» и «глуби-
ны чувств». Цитируя лве первых стро-
фы стихотворения «Вишня цветет»,
т. Винер обошел молчанием третью стро-
фу, наиболее ухачную, очевидно, именно
потому, что она наруптала его концеп-
цию «леланной наивности»:
Bor по тропинке — тонов
Узор следов. Но чьих?
Нет, это не зайчонок.
То лапок елед иных.
Ребенок — вот вто здесь прошел,
Й это уже стих. }
«Впрямь ли этб стих?» задает вопрос
т. Винер. И отвечает: «Это еще далеко
не стих, а в лучшем случае лишь еле-
мент стиха».
Такой химический полход к поэзии
представляется мне спорным, «резкция»
т. Винера — неправильной, «окисление»
оценки — чрезмерным.
«Вишня цветет» — по-настоящему не-
посредственнь и поэтична, что и было
отмечено критикой при появлении вещи
в печати.
«В легком тоне пкутливой игры нз-
писано любовное стихотворение «Слышу,
как он отворяет дверь моего дома», —
пишет т. Винер. Но вель это грустное,
печальное стихотворение:
Баумволь удаются описанья предметов.
венки лука», тяжелью бархатистые «еклад-
лиБая вее описанное, рядом с возами ие
22
Qn ae
Молодой поэт и его суровый критик
Я опять одна. Какая темная ночь.
Какая страшная ночь. ;
А т. Ринер и в нем обнаружил «эле-
мент» любовной игры. что значит
предвзятый взгляд на вещи!
Хочется сказать несколько слов по по-
воду детских стихотворений Баумволь,
которых т. Винер также не пощадил,
Упрекнув автора в подражании Квитко.
Но это уже, думается мне. чистейшее
недоразумение, основанное нз том. что
и у Баумволь, и у Квитко встречаются
птицы, звери, игрушки и т. д., как,
впрочем, и у всех поэтов, пишущих для
детей и о детях.
Мие хочется привести одне стихотворе-
ние Баумволь из книжки, выпускаемой
Детиздатом:
OT новорожденных своих
Двух черненьких котят
Ушла куда-то кошка-мать
И не пришла назад.
Й двум котятам без нее
Нехорошо теперь.
Из под дивана все ползут
Они туда. гле дверь.
Я им подушку принеела,
Но нет, они не спят.
Я принесла им молока, —
Й слушать не хотят.
Одна лишь кошка сможет их
Согреть и прилаекать.
Никто другой, ни ты, ни я,
Им не заменит мать.
В самое последнее время Баумволь на-
чала писать по-русски. В «Весенней про-
гулке по Москве» она товорит © таяньй
снега. © ледышках, падающих ¢ крыш,
0 мальчике. который «их еверканием
прельщен»:
В карман сосульку втискивает он.
Мне дорог дом, мне этот мальчике
мил,
Который лед в кармане приютил.
Его очаровали блеск и звон,
Разочарован скоро будет он.
Но ненадолго. Многое поняв,
Не бросит ‘он мечтать. И будет
прав.
Й тут снова возникает вопрос: «Прав
ли он?»
Никому из нае не возбраняется meq
тать. Наоборот. это необходимо. Сила меч-
ты велика. Но только той, которая впо=
следствии превратится в действительность,
той. которая прелваряет действие.
Мечта-самоцель действительно похожа
на лельштку: она превращается в ничто.
Хочется предостеречь Рахиль Баумволь
от Участи ее героя, участи мальчика. ко-
торый был очарован «блеском и звоном»
тающето льда. приняв его. быть может,
за алмазы. › Е
В порядке обсуждения.
Вера СМИРНОВА
`. ЛИТЕРАТУРНЫЙ СОВРЕМЕННИК» №
-“ Когда,то Некрасов должен был купить
У Плетнева право назвать «Современни-
ком» журнал, который он хотел издавать.
Уже тогда это было популярное имя. Не-
красов еделал его знаменитым.
Советские литераторы получили это имя
по наследству, совершенно ‘бесплатно. Ли-
Тературный „Ленинград уже восемь лет
‘издает «Литературный современник». Се-
тодняшний читатель может не вспомнить
или даже вовсе не знать литературного
родства. Но, держа в руках, как мы сей-
час, очередную зелененькую книжку, он
вправе надеяться, что увидит в ней, во-
первых, литературу, во-вторых, современ-
ность, и, в-третьих, обнаружит за всем
этим литературного современника. Это —
отнюдь не игра словами, это — программа
двухсторонняя, программа зитательская
и издательская. И если для широкого чи-
тателя это очень часто — программа-ми-
нимум, то у самой редакции, как у на-
нала ведущего, должна быть программа-
максимум.
‚ Февральский номер «Литературного ©0-
_ феменника» за этот тод, конечно, про-
Зрамма-минимум, это формальное, с холод-
ком, выполнение какой-то журнальной
«нормы» — и только. В первую минуту,
быть может, Это кого-то обманет, покажет-
ся, что все, как принято говорить, в по-
рялке. Журнал вышел во-время. В огла-
влении значатся: два острых и спорных
еоветских новеллиста — Зощенко и _Ко-
вин, четыре лирических поэта, с Шеф-
нером, в качестве полпреда сетодняшней
тирики, и Антокольским, уже бронзиро-
ванным слегка; повесть Марвича © быв-
ей Полыне, большой военный очерк Ми-
Ротниченко — биография Героя Совет-
кото Союза танкиста Дудко; три куль-
турных переводчика, давших несколько
новых переводов известных стихов Гете,
Киплинга, Рембо и неизвестных — Ивана
анко; критические статьи Друзина, До-
Мунблита и несколько более или
менее актуальных рецензий.
Однако, несмотря на несомненную Ta-
пантливость некоторых авторов и очевид-
ную актуальность тем, читателю нерадост-
HO,
Во всяком вобрании людей — будь то
первомайская демонстрация, цех завода
или семейная вечеринка, есть свой прин-
цип об’единения. Чем выше и значитель-
нее цель об’единения, тем строже. люд-
ской подбор.
По какому же принципу подбирает ©0-
трудников «Литературный современник» и
чем он их об’единяет?
Вот Зощенко. По собственному его при-
знанию, он — «сравнительно счастливый
человек». И читателю, может быть, поэто-
му «принес не так уж много огорчений».
Он говорит о себе прямо: «В моей работе
я, например, учился у старых велико-
лепных мастеров. И у меня был большой
соблазн нисать по тем правилам, по кото-
рым они писали. Но я увидел, что об-
становка изменилась. Жизнь и публика
уже не та, что была при них. И поэтому
я не стал подражать их правилам». ‚Что
же он делает в рассказе? Он сажает де-
тей ужинать ©0 взрослыми и начинает
рассказывать старый анекдот о просто-
лушных младенцах, устами которых гово-
рит правда жизни, не очень приятная для
взрослых, хотя и по-разному неприятная
для важных гостей и для любящих пап
и мам. Мы знаем обычных зощенковских
тероев — это общество, мало подходящее
для детей младшего возраста, и готовы
возмутиться и закричать: «Не сажайте де-
тей за один стол с обывателями! Лучше
отправьте их поскорее спать, как дела-
лось в недоброе старое время!» В этот
самый момент автор делает поистине ве-
ликолепный педагогический ход; он за-
ставляет рассмеяться всех без исключе-
ния. — от сердитого папиного начальника
до нетерпеливого читателя. Смех — уди-
вительное средство, он делает людей че-
ловечными. При общем смехе, когда не-
приятное напряжение разрядилось, когда
тости и хозяева етали на одну доску ©
детьми и читателями, можно, наконец,
выговорить то серьезное, что хочет автор.
Мораль у автора невеселая: «Наказывать
за глупость, хотя и следует, но это опас-
но. СлипЕком много будет наказанных».
Рассказы Зощенко о детях — интерес-
ная, принциииальная и дискуссионная ра-
бота. Но в журнале Зощенко явно стоит
особняком. Он здесь на первом месте —
по мастерству и популярности среди чи-
тателей. Но кто может сказать, положа
руку на сердце, что Зощенко — вырази-
тель творческой линии «Литсовременни-
каз, или что «Литсовременник» кровно
заинтересован в том, что делает Зощен-
ко? Нет, он просто — знакомый «гене-
рал на свадьбе».
Владимир Козин — талантливый пи-
сатель. Он видит и чувствует жизнь на
каждом шагу, у него большой замас еще
не использованных наблюдений, ему не
приходится выдумывать, а читатель не
любит придуманной литературы! Козин
умеет взволновать читателя, заставить
пойти с ним ночью на окраину туркмен-
ского совхоза, сесть на теплый камень у
реки и по-дружески, по-русски прогово-
рить до рассвета © каким-нибудь эконо-
мистом, пишущим в туркменских газетах
и страдающим бессонницей. Но когда
разговор, когда рассказ кончается, и на-
ступает рассвет, у читателя остается чув-
ство потерянного времени и даже раздра-
жения. Не слишком ли много созерца-
тельности и об’ективизма для рассказа в
четыре с половиной страницы? Говорят о
чеховской ‹об’ективности»: да, Чехов бы-
вает даже жестоким, он беспощаден в
своей об’ективности, но каждый его рас-
сказ в”отдельности и все им написанное
вместе — такой определенной безогово-
рочной направленности, ¢ такой огромной
энергией. повернуто в одну определенную
сторону, что читатель безошибочно чув-
ствует и понимает, куда ведет его пи-
сатель. Козин же еще сам не все доду-
мал. А читателю, когда его увлекли В
рассказ, важно и нужно, чтоб откры-
лось для него что-то «самое главное», че-
TO он, рядовой советский человек, еще не
успел увидеть и понять как следует. Ведь
для этого и берет он в руки книгу...
Энергии, движения, мысли жаждет чи-
татель. В рассказе «На рассвете» этого
нехватает.
То же, в еще большей степени, можно
сказать о коротенькой новелле «Придо-
рожные камни». Что-то эзоповское, ка-
кая-то басня в восточном вкусе. Камни,
вопиющие к правосудию? Увы! Очевидно,
они сложены без того искусства, когда
камни, в самом деле, что-то говорят лю-
дям.
Читаем стихи «Фламандская школа»
Антокольского, Совершенно точно — е
шестой строки, е половины второй етрофы
чей-то другой голос возникает рядом, как
в радиоприемнике, принявшем сразу две
станции. Этот голос звучит все сильнее
и заглушает Антокольского, и мы узнаем:
это Блок.
У Блока:
А виноградные пустыни,
Дома и люди — все гроба.
Лишь медь торжественной латыни
Поет на плитах, как труба.
Лишь по ночам, еклоняеБ к долинам,
Ведя векам грядущим счет,
Тень Данта е профилем орлиным
О Новой Жизни мне поет.
У Антокольекого:
Пускай во прах сотрутся камни,
В пыль превратится человек.
Лиль холет, набитый на подрамник,
Один останется навек.
Нам кажется, что, не надо даже обла-
дать абсолютным поэтическим слухом,
чтоб услышать в стихах Антокольского
«фламандокие» вариации на итальянские
темы Блока. Вариации, как известно, тре-
буют исключительной виртуозности, чтоб
не остаться простым подражанием и
стать искусством. В «Равенне» Блок встре-
чается с Данте, и мы ощущаем торжест-
венную печаль этой встречи двух от-
даленных друг от друга поэтических
эпох. У Антокольского же — просто «ста-
рая школа».
О новой жизни в «Литсовременнике»
№ 2 поет Вадим Шефнер. Он выступает
с программой старательно подобранной:
Здесь и война, и строительство, и разго-
вор с потомками о перестройке планеты,
и веселье зажиточной жизни «за третьей
бутылкой токая», и облака на закате, и
размышления о странностях любви.
Но’ именно на этих страничках отчетли-
вее всего проступает то выражение, ко-
торое так встревожило нас при чтении
всей книги и которое иначе не назо-
вешь, как ложной значительностью.
Вот на пробу тлубины стихотворение,
явно претендующее - на то, чтоб стать
ноэтическим афоризмом;
Глядя на рельсы
Уверенно стремится к цели сталь, —
Смотри, как рельсы убегают вдаль,
Чтоб там, вдали, в одну стальную нить
Пространство их могло соединить.
И нам бы так. Но nam удел трудней:
Чем дальше мы идем по шпалам дней,
С одною целью, в разною судьбой, —
Тем больше мы расходимся с .тобой.
Кто-то из немецких романтиков сказал,
что «лирическое стихотворение должно
быть неисчерпаемо». Это верно, но 06
этом должны свидетельствовать читатель
и время «Парус» Лермонтова неисчер-
паем. Стихи Шефнера слишком рассуди-
тельны, чтоб быть глубокими. А ложно-
значительный вид, с которым произносят-
ся каждый раз заканчивающие их сен-
тенции, вызывают у читателя ирониче-
скую улыбку. В последнее время у нас
часто называют подобную лирику «фило-
софской». Мелкая это философия. Чуть
поскребешь, и уж видно донышко. Инте-
ресную мысль о такой мелководной фило-
софии высказал в свое время Гегель. Прав-
да, он говорил это по поводу «романтической
поэзии» прошлых времен, но кое-что мож-
но отнести и к нам: «Она (романтическая
поэзия) в своих изображениях соединяет
вместе массу внешних черт, внутренний
смысл которых поэт хранит про себя, при-
чем хитрость и великий художественный
подвиг состоят, согласно воззрению ее
представителей, в том, что они распро-
страняют представление, будто как раз
в этом сгребании, собирании с бору да
с сосенки всяких внешних черт сокрыта
самая что ни на есть поэзия, сокрыто
все наиглубочайшее и наипревосходней-
шее, которое только не сказуемо, именно
вследствие своей тлубины».
В «Литературном современнике» даже
в интересном, содержательном очерке, ка-
ким является очерк Г. Мирошниченко,
вызывает досаду излишняя приподнятоеть
и неестественность тона. «Кажется, грохо-
чет артиллерия, гудит авиация, продви-
гается по чащам пехота, и мчится по
темным ‘лесам, преодолевая всяческие
препятствия, бесстрашный танкист Дуд-
ko». Досадно, что Миронгниченко не по-
нимает, как не нужен, как не уместен
даже «лунный свет», который, точно по
мановению кинорежиссера, внезапно по-
явился в до сих пор безлунном очерке и
«озарил бледное лино геройски погибштега
политрука».
Номер журнала показался нам вялым,
худосочным, бесхарактерным и — даже
при небольшом его об’еме — каким-то
пустынным.
«В литературе... журналистика играет...
первую роль», — писал Белинский в
1840 году... «Отечественные записки»
были центром современной журналисти-
KH, ,‚.потому, что... в них слышен был
светский голос живой современности, ...в
них принимали деятельное участие и лю-
ди, уже давно стяжавшие себе clan
ные имена, и люди молодых поколений».
Журнальные возможности давно опре-
делены; давайте читателю регулярно 06-
зоры международной политики, удовле-
творяйте его интерес к истории и фило-
софии, сообщайте новости науки и тех-
ники, дайте живые отчеты о выставках,
которых у нас так много, театральные и
литературные обзоры, информацию о 60“
стоянии иностранной литературы и жиз
ни, побалуйте иногда бытовыми очерка-
ми — жизнь в нашей стране захватываю=
ще интересна, расскажите даже об интез
ресных судебных процессах, побеседуйте
о воспитании. Почему забыты, почему
пропущены в «литературно-художествен“
ном и общественно-политическом» журна-
ле такие интереснейшие и необходимые
читателю отделы?
Пусть поэты и беллетристы потеснятя
ся немного, пусть будет тесно словам,
зато мыслям просторно. В высшей сте-
пени полезно видеть, как рядом с тобой
горячо, с увлечением, хорошо работает
«много хороших и разных» людей, — у
самото заченгутся руки.
Когда в журнале широко откроются
двери, и весь он наполнится весенним
шумом страны, тогда вепомнятся и слова
Белинского, что журнал ‹...есть жизнь,
движение, новость, разнообразие, eBe-
жесть, известное направление, известный
взгляд на вещи, еловом — характер м
дух».
Литературная газета
№ 15 3